Маяк

Однажды к одному старому человеку, живущему в маяке на вершине горы, пришёл юноша. Он долго плутал по извилистым тропам, проходя над скалистыми ущельями и поднимаясь на опасную высоту, иногда держась за обтёсанные ветром камни скал самыми кончиками пальцев. И вот, взобравшись на последний уступ, едва подтянувшись из последних сил, он, наконец, достиг цели своего путешествия.
- Забрался всё-таки, - прохрипел старик, сидевший на лавке у дома прислонившись спиной к потемневшим от времени камням. – Надеюсь, твои усилия того стоили?
- Это пока неизвестно, господин, - задыхаясь, ответил молодой человек. – Всё зависит от вашего ответа на мой вопрос, Мастер-маяк Толонт.
Старик скривился и, достав из-под промасленного плаща трубку и положив ту на колени, принялся забивать в нее табак левой, слегка подрагивающей рукой.
- Ещё один глупец, решивший посвятить себя делу маяка, – горько вздохнул он. – Сколько тебе? Двенадцать? Одиннадцать лет?
- Тринадцать, Мастер-маяк. И да, я пришёл просить вас научить меня светить.
Толонт покачал головой и продолжил укладывать дурно пахнущий табак в трубку.
- Я понимаю, что просто так вы не возьметесь, - продолжал юноша. – Я готов заплатить…
- Я дам тебе совет, - перебил его смотритель маяка, - и не возьму с тебя за него ни пылинки меди. Разворачивайся и уходи. Прямо сейчас. Возвращайся домой и выбери профессию по душе.
- Но я уже выбрал! – возразил юноша. – Я хочу…
- В таком случае ты сделал неправильный выбор, - снова перебил его Толонт. – Уходи, парень. Не ломай себе жизнь.
Юноша на несколько мгновений замолчал, а затем упрямо помотал головой.
- Нет. Почему вы не хотите учить меня? – снова предпринял попытку он. – Боитесь, что не справлюсь?
Старик расхохотался и его хохот перешёл в надрывный кашель, заглушаемый ветром.
- О нет, - заговорил смотритель маяка, успокоившись. – Ты справишься. Этого я и боюсь.
Молодой человек удивлённо моргнул.
- Может вы думаете, что я попытаюсь занять ваше место? Уверяю вас, Мастер-маяк, я даже не…
- Замолчи! – вдруг выпалил старик так громко, что даже ветер на вершине горы, кажется, послушался его и стих. – Что ты понимаешь… Хочешь, что бы я научил тебя? Показал тебе? Что же, пошли. Но пеняй на себя…
Толонт взял прислонённый к стене костыль и с его помощью поднялся, опираясь на старое, скрипнувшее дерево левым плечом.
- Ну, идём же, - бросил он через плечо, и направился внутрь дома.
Лестница, ведущая на вершину маяка, длилась, казалось, бесконечно. Юноша едва переставлял ноги от усталости, а хромой старик, полы плаща которого тянулись за ним по земле, уверенно поднимался по узким ступенькам так, словно плыл по воздуху. Наконец они оказались в верхней комнате, окружённой со всех сторон толстым стеклом, поднявшись из люка в полу.
- Ты хотел увидеть? Смотри! – махнул рукой смотритель, указав на постамент в самом центре комнаты.
Юноша удивлённо оглядел верхний зал маяка.
- Но где же всё? – с удивлением спросил он. – Где лампы? Где вращательное колесо? Где передаточные механизмы?
Старик хмыкнул и потянул за кожаный шнур, обхватывающий его шею. Тяжёлая накидка соскользнула с плеч на пол, и в следующую секунду юноша закрыл себе рот рукой, чтобы не закричать.
Тело Толонта было обезображено. Ниже локтя на правой руке виднелись грубо зарубцевавшиеся старые шрамы, которые резко переходили в стальные шестерни, провода и трубки. Левая нога старика, словно в кошмарном сне, обрывалась на середине бедра, а вместо плоти к обрубку длинными, уже порядком поржавевшими от морского воздуха и ветра болтами, крепился стальной цилиндр, оканчивающийся клеммами с изображениями плюса и минуса. Всю грудную клетку Толонта закрывала стальная пластина, будто бы вдавленная в плоть, на которой крепились заслонки, закрывающие находящиеся внутри тела смотрителя маяка лампы.
- О господи, - едва смог проронить молодой человек. - Кто сделал это с вами?
Смотритель сделал несколько шагов, опираясь на костыль под левой рукой, и уселся на край постамента в центре комнаты.
- Те, кто придумал всю эту проклятую технологию, - скривился он.
Толонт указал на отверстия в каменной площадке.
– Смотри как всё просто: вставляешь сюда обрезок своей ноги, а вон в ту трубу на потолке то, что когда-то было рукой. Цепь замыкается, шторки внутри тебя открываются, и ты даруешь свет этому миру. Как раз то, что ты так хотел. Вечное развлечение для любителей каруселей, - мрачно добавил он.
Молодой человек с круглыми от ужаса глазами едва смог сглотнуть.
- Тот, кто придумал это – безумен! - Закричал он пересохшим горлом. – Я не понимаю! Почему?!
- Потому, что людям проще заменить раз в шестьдесят лет одного человека другим, чем каждые две недели тратиться на новые лампы, - с грустной усмешкой ответил Толонт. – Там, внизу, в городе, все так делают. Ты просто пока об этом не знаешь.
- Но это бесчеловечно! – возразил юноша.
- Всем плевать, - пожал плечами старик.
- Но ведь люди даже не знают!
Старик вновь расхохотался, а после снова зашёлся кашлем. Юноша видел, как приоткрываются при этом заслонки на его груди, обнажая местами почерневшие, разбитые лампы и порванные внутри них нити.
- Как ты думаешь, кто придумал этот издевательски-громкий титул «Мастер-маяк» для сотворённого ими калеки? - Произнёс Толонт, наконец, отсмеявшись. – Люди не хотят знать. Им незачем пока ты делаешь то, что им нужно. Ты будешь им светить – им будет всё равно. Ты будешь перегорать – они будут жить дальше. Ты будешь корчиться от боли, вставляя в себя всё новые и новые лампы – они даже не заметят этого до тех пор, пока тебя не придёт время выбросить как перегоревший ночник! Они такие… Мы такие! Так что не обманывай себя и иди домой. Не здесь твоё место.
На негнущихся ногах юноша направился к люку в полу и не глядя на хозяина маяка молча спустился вниз. Толонт тяжело вздохнул, посмотрел на часы и, скривившись, потянулся к небольшому мешочку на поясе с длинными стеклянными трубками ламп.
Той ночью огни на маяке светили как никогда ярко. А утром погасли насовсем.