Взрослая любовь 5. Пир-помолвка

«Чем любовь позднее, тем она страстнее»
/Французская поговорка/.


          

                Управившись со своим крохотным хозяйством, Макис с Катериной отправились на прогулку по окрестностям. Сначала ей показалось, что на этом дивном холмистом мысе, умиротворённом тишиной, они абсолютно одни, как Робинзон Крузо. Поднялись повыше и там – никого вокруг. Лишь птицы, оливы, цветы, колючки и  тёплый ветерок, да  козы с колокольчиками на шее, чтобы не затерялись, да пчёлы-труженицы, несущие свой нектар в ульи, расставленные в кустах на природе, никем не охраняемые.

                Каково же было их удивление, когда  им на радость встретилась неизвестно откуда взявшаяся собака. Самая обыкновенная приблудная дворняга. Она и привела их к пастуху Герасиму. Это имя до сегодняшних дней самое популярное на острове, поскольку покровитель Кефалонии – Святой Герасим. Он пас овец в слегка  зеленоватой  долине и тоже обрадовался путникам. Пригласил их присесть передохнуть на камнях-глыбах. Час, проведённый с ним, пролетел, как пятнадцать минут. Оказался настоящим греком! С философским отношением к жизни, то есть, с радостью к текущему дню и любовью к музыке. «Еда, вино, любовь – не грех перед Господом Богом, а веселье на пиру его», – сказал им на прощанье и дал батон белого хлеба, кусок козьего сыра, чёрный виноград, огромный розовый помидор и бутылку местного вина. От предложенных денег категорически отказался; дескать, у путника не положено брать плату, путнику надо помогать. От души его поблагодарив,  двинулись в обратный путь. Всем на удивление, собака последовала за ними, тут же единогласно дали ей греческое имя Галини.

                По дороге им повстречалось оливковое дерево-великан тысячелетнего возраста, о чём свидетельствовала надпись на табличке. Они решили опять передохнуть, спрятавшись под его роскошной кроной от палящих лучей солнца. В воздухе стояла такая сильная жара, что казалось время медленно плавится от неё, как свеча. Сильно подуставшие, они, как по команде заснули, упёршись спинами в  широченный ствол дерева. Получилась сиеста – послеобеденный сон в странах Средиземноморья.

                Наконец то, добравшись до своей «фазенды»,  ближе к  вечеру, Макис с Катериной решили устроить пир-помолвку. С вином, жареной рыбой, угощениями и сердечным благословлением от пастуха Герасима, при свидетеле – Галини и на фоне очаровательнейшего пожара красок на заходе солнца. Апетитно поужинали, запивая вином  и не заметили, как вдруг резко наступила ночь. Катерина в один миг, скинув с себя одежды, бросилась в  тёплое море. Оно ласково,  как будто, оливковым маслом обволакивало её с головы до ног, особенно нежно гладило плечи и руки. Поплыла очень быстро от берега, убегая от Макиса, но он тремя марш-бросками настиг её, тотчас оказавшись рядом. Ей удалось лишь раз увёртливой рыбкой выскользнуть из его рук.

                Под луною и звёздами, стоя по пояс в воде «в костюмах Адама и Евы», утомлённые почти за сутки, проведённые вместе сдерживанием чувств  при невольной близости, надышавшиеся горно-морским воздухом, затерялись они в объятьях друг друга от сладких поцелуев. Затем Макис, долго не раздумывая, подхватил Катерину на руки и понёс  к своему домику. Голова её уютно угнездилась на его широкой груди, она им дышала, они, буквально, свалились на тесную  кровать. И было так светло и легко на душе, когда под звон неумолкающих ночных цикад «чувствовали они одно и то же одновременно», как в той песне, которой он покорил её сердце в вечер знакомства. И заснули они потом, крепко-крепко, в позе «ложечка в ложечке», а на рассвете он осторожно поцеловал её в носик. Она с закрытыми глазами улыбнулась в ответ:
–– Калимера, агапи му!(Доброе утро, любовь моя).
–– Калимера, психи му!(Доброе утро, душа моя). Наконец-то, я по настоящему выспался возле твоей толстой попы.
–– Вот так «комплимент»? Романтик из тебя никакой.
–– А что? В древней Греции эта часть тела считалась святой. Женщин с большой попой приравнивали к богиням.
–– Одно утешение, что по-русски  звучит неплохо, даже как-то плодородно: «колос».

                Это было уже четвёртое утро отпуска на острове в Ионическом море. Катерина не хотела, чтобы наступали завтра и послезавтра, приближающие ужасное утро её отлёта в Гамбург. Она слабо себе это представляла. Он, вообще, не хотел о разлуке и думать. Этот и следующий дни они провели в том же духе: наедине с природой и собакой встречали  рассветы и закаты. Питались рыбой, хлебом, фруктами, грецкими орехами, валявшимися под ногами. Купались в море, гуляли по окрестностям, вечерами пели песни под мандолину. Он – её любимую «Спрячь меня в своих объятьях», а она ему – «Подмосковные вечера». Дуэтом – греческую народную «Пунэ та хронья, орэа хронья». Оказывается, хоровое пение в сопровождении игры на мандолине – святая традиция кефалонийцев.
 
                А когда во время очередной прогулки, они уселись передохнуть от жары и усталости под  своим любимым оливковым деревом-ветераном, свидетелем эпох, Катерине захотелось предаться серьёзным размышлениям:
–– Как ты относишься к одиночеству?
–– Оно имеет две стороны. Одиночество, молчание – это полезно. Это размышление внутри  себя, оно помогает относиться к своим поступкам критически.
–– Да. Ты прав. Многие великие люди считали, что одиночество сохраняет в человеке Человека.
–– Я думаю, полное одиночество, особенно, если у тебя нет родственников,  это всё же страдание и неполнота жизни.
–– Вопросы родства – самые сложные в мире. Я так настрадалась от своих близких родственников, что думаю – лучше уж быть одинокой, никто не сможет сделать тебе больно.
–– Если бы ты воспитывалась в детском доме, как я, то испытала бы этот ужас. Но теперь нас двое. Одиночество, уходи прочь! Повтори, душа моя.
–– Можно, я по-русски?
–– Яти охи? (Почему нет).
–– Одиночество, Ваше Высочайшее  Величество, иди-ка Ты куда подальше! – сказала с  удовольствием Катерина, жестом показав: Прочь! И они дружно  рассмеялись.

На фото: Акварель автора "Оливковое дерево". 40х50см.

Продолжение  http://www.proza.ru/2017/11/20/14
Начало здесь  http://proza.ru/2022/07/28/539