День зимнего солнцестояния. Глава 3. Эстер

      Яркое полуденное солнце наконец прогоняет тени из углов роскошной комнаты, придавая изысканным панелям, украшенным дорогим горным хрусталем, естественный блеск. Настойчивое пение птиц в саду льется ровной, плавной мелодией. Прозрачная люстра искрится словно огромная звезда, разбрасывая в стороны едва заметные сияющие лучики света.

      Белоснежная скульптура озерной нимфы с арфой на миниатюрном туалетном столике с овальным зеркалом идеально дополняет вычурный светлый интерьер - изящное создание в невесомых одеждах замерло в вечной паузе, а его пальцы расположились всего в нескольких миллиметрах от тончайших струн. Создается такое обманчивое впечатление, что нимфа вот-вот снова заиграет, и как легко дернутся ее остроконечные ушки между длинными волнистыми прядями волос. Разве что только холодную улыбку дополняют острые зубки.

      Вокруг меня - блистательный уют, наглядный показатель силы нашего королевства, ведь мою комнату обустраивала лично мать, правительница Весеннего двора. К сожалению, последнее ее появление в этом помещении датировалось месяцами назад, несмотря на то, что его ежедневно посещают сотни гостей, придворных и подданных, отчего оно давно превратилось в проходной двор.

      Все должно быть идеальным, без единого изъяна. Иначе даже самый незначительный выставит меня посмешищем при всех послах и дворцовых фаворитах. А ведь в прошлый раз я просто забыла прикрыть тяжеленное позолоченное окно, и сквозняк скинул мягкую подушку на пол, слегка разметав шелковые простыни. Весенний двор тут же сообщил матери, что единственная наследница растет редкостной неряхой, не ценящей того, что ей дает королевство. Надменная дворцовая знать несколько месяцев показательно не обращала внимание на сам факт моего существования.

      Нервно ерзая на резном стуле из редкого в Аркадии белого дерева, я медленно поднимаю голову и смотрю на свое отражение в идеально вычищенном зеркале изящного туалетного столика. Взгляд собственных светло-зеленых глаз кажется мне усталым и пустым - словом, не подходящим для сегодняшнего грандиозного события, а маленький серебристый узор под левым глазом, тянущийся к скуле, только оттеняет и без того бледноватый оттенок лица. Мне надо перестать волноваться по поводу того, что еще не произошло, но это выше моего самообладания. Я едва слышно выдыхаю и пытаюсь сосредоточиться на чем-то более оптимистичном.

      Моя служанка Анитра сегодня превзошла саму себя - не представляю, как из моих золотистых волос, которые даже до лопаток не достают, можно было соорудить такое сокровище: пара локонов впереди искусно завита и вьется вниз, к ключицам, открывая заостренные уши, остальные же собраны в объемную высокую прическу, в которую всюду натыканы живые цветы и несколько шпилек с драгоценными камнями. Каждое лишнее движение вызывает у меня странное ощущение, что вся эта прелесть вот-вот развалится, но Анитра успокоила меня тем, что не удержалась и зачаровала несколько шпилек. Бытовые трюки, не более того, ведь низшие сословия не способны на большее.

      Чем больше минут утекает словно вода сквозь пальцы от моего бесцельного пребывания в комнате в заветном ожидании своего выхода, тем сильнее я ощущаю тот груз, который разом взвалили на мои плечи.

      Мать решила устроить официальное мероприятие, а это значит, что сегодня в Весеннем дворе будут представители всех остальных дворов, даже настроенных враждебно. Не думаю, конечно, что они прямо нарушат Перемирие, но осторожность никому не помешает. От Неблагих можно ожидать любой нож в спину, но мать надеется, что в присутствие Летних правителей - Оберона и Титании - хоть немного уравновесит чаши весов. Какой бы всемогущей не считала себя Маб, Оберон является ее полной противоположностью, как по сущности, так и по силе, поэтому они равны. По крайней мере, на данный момент.

      Я слегка наклоняю голову, рассматривая идеально ухоженные руки, покоящиеся на коленях. На левом запястье - пара тонких искрящихся браслетов, а от них вверх к плечу до самых лопаток тянется изящный узор салатового оттенка, завитки которого напоминают мне бушующую воду, - символ принадлежности к династии Весенних правителей. И еще к тому, что я - это действительно я, виновница сегодняшнего торжества, единственная наследница Весеннего двора. Которую замечают четко раз в год, именно в ее день рождения.

      Но очень скоро все изменится, буквально через несколько часов. Мне официально исполнится целых сто семьдесят девять долгих лет, и на сто восьмидесятый день рождения я должна буду огласить свое решение по поводу будущего супруга. В сто восьмидесятый день рождения я официально сменю мать, стану кем-то более значимым, чем красивое дворцовое украшение. Но, к сожалению, у меня остался лишь год, чтобы найти себе спутника в жизни.

      Целый год на такой выбор - еще не самое худшее, что могло произойти. Я буду предоставлена сама себе, хоть меня и терзают некие смутные сомнения, что моего мнения, как обычно, так и не спросят. И, скорее всего, пока я тут строю планы на будущее, мать уже подыскивает мне идеального мужа, чьи связи помогли бы укрепить пошатывающееся положение Весеннего двора. И у меня не останется выбора, кроме как подчиниться, иначе Неблагие - союз Зимы и Осени - раздавят нас первыми.

      Впрочем, я даже не знаю, что мать должна такого сотворить, чтобы нас оставили в покое - если Осенний лорд во всю поддерживает королеву Маб, то мы... предпочли бы, так сказать, остаться в стороне, но, к сожалению, это едва ли оказалось возможным. Зимние мгновенно посчитали нас союзникам Летних - вот так и появился Благой двор. На самом деле, это лучше, чем связываться с Неблагими. Об отличиях одних от других лучше вообще не вспоминать.

      Как бы я хотела поделиться с кем-нибудь своими невеселыми терзаниями, переживаниями, сомнениями, но, увы... Моя мать - верховная правительница, и ей некогда тратить свое драгоценное время на меня, семейные посиделки за столом и прочую подобную ерунду. Ее мысли постоянно заняты тем, чтобы уберечь Весенний двор и всех нас от приближающейся войны между Зимой и Летом, которая в скором времени непременно охватит всю Аркадию.

      Мой отец, принц-супруг Северин - не тот фэйри, с кем можно поговорить по душам. Он вообще не умеет говорить - Зимняя королева Маб прокляла его около столетия назад за неслыханную дерзость на Совете, сказанную им в ее в адрес, и в итоге всему Весеннему двору пришлось проглотить обиду. Никто не хотел нарываться на гнев самой древней и опасной правительницы. Отец и мать связаны древним обрядом, или, проще говоря, узами брака, поэтому могут общаться мысленно, понимать друг друга с полуслова, несмотря на то, что подобные фокусы - удел Зимних. Я же лишена и того, и другого. Не помню, каким был голос отца.

      Внезапно я слышу шаги в коридоре и невольно выпрямляю спину, ожидая, что пришли за мной, и сейчас завертится бесконечная шарманка чопорных приемов. Однако неизвестные проходят мимо, и я улавливаю обрывки неясного разговора, чересчур обходительный тон, несвязные лестные комплименты. Мгновенно представляю в дополнение всего этому обоюдные фальшивые улыбки и мысленно усмехаюсь. Даже позволяю себе слегка расслабиться.

      Жизнь при дворе - искусный театр. Умение стойко держать любые удары, направленные в твою сторону, при этом учтиво улыбаясь. Искусство в совершенстве владеть собой так, чтобы ни одна жестокая душа не сумела увидеть твоих истинных чувств и использовать их против тебя. Привычка вежливо приседать в реверансе вместо жгучего желания вцепиться в чью-то глотку. Непревзойденное мастерство блефовать так, чтобы у оппонента не возникло сомнений в твоей искренности. Сложно поверить, но в мое обучение даже входили подобные занятия - название им было «Дворцовый этикет», если память меня не подводит. А все потому, что даже без одного из подобных умений при дворе не выжить. Даже правительнице.

      Напряжение достигает своего предела. Я бросаю взгляд на собственное отражение в зеркале и резковато поднимаюсь на ноги - звякнуло несколько драгоценных камней на элегантном платье серебристого оттенка. Длинный шлейф тянется за мной, пока я измеряю шагами просторную комнату, а тончайшая шелковая материя того же тона, прикрепленная к корсету на спине, изящно струится в воздухе.

      Взгляд то и дело привлекает цветущий весенний сад за окном. Спустя ровно тридцать пять поворотов туда и обратно, я наконец останавливаюсь и, сверкая глазами, с ненавистью смотрю на себя в зеркало. Вижу лишь жалкое подобие разбитой фарфоровой куклы, которую нарядили в самое шикарное платье в королевстве и выставили на всеобщее обозрение. Возникает жгучее желание обхватить собственные обнаженные плечи и накинуть хоть что-нибудь сверху, чтобы заодно спрятать чересчур открытую спину, но мать лично настояла именно на этом наряде. Лучше ей не перечить.

      Впрочем, многие одеваются еще более вызывающе. По сравнению с ними, я - просто идеальный образец скромности, и, признаться, порой мода некоторых дворов и их сословий загоняет меня в тупик. К сожалению, они непременно появятся сегодня на приеме, и мне снова придется учтиво улыбаться и вежливо кивать в ответ на любую сказанную ими ерунду, при этом старательно и незаметно отводя взгляд вызывающих нарядов и неуместно открытых напоказ некоторых частей тела.

      Очередное требовательное цоканье чьих-то тонких каблучков в коридоре заставляет меня вздрогнуть и оторваться от бессмысленного созерцания зеркала. Не успеваю я опомниться, как после поспешного стука двери стремительно распахиваются, и в мою комнату молнией влетает Анитра. Кружевной покров на ее простеньком темном платье эффектно взлетает вверх. На правой щеке зеленокожей фэйри переливается серебристый узор, похожий на мой, но с совершенно другими символами - их легко прочесть, и я всегда считала, что это клеймо на всю долгую жизнь. Пронзительные небесно-голубые глаза служанки озорно блеснули, никак не вписываясь в грубоватые черты лица.

— Эстер, — она вежливо склоняет голову, отчего из ее небрежной прически выбивается еще одна темно-рыжая прядь, — ваши мать и отец уже ожидают вас при дворе.

      Началось. Я растерянно прикасаюсь к фамильной платиновой подвеске в виде цветка на шее - машинальное и совершенно бесполезное движение, от которого я никак не могу избавиться. Однако Анитра - не придворные мерзавцы. Она, пожалуй, единственная в этом мире, с кем я могу не притворяться, что все хорошо. Но и поговорить с ней особо и не удается - фэйка все время за работой, - но со временем одного ее присутствия стало вполне достаточно. А еще мне не позволено обсуждать государственные и личные дела с низшими сословиями.

— Не волнуйтесь, — служанка мягко улыбается, обнажая острые зубки, — все ждут только вашего эффектного появления. Вы же не на пытку направляетесь.

— Еще не известно, что хуже, — невнятно бормочу я, вызывая ее негромкий смех.

      Попробуй вести себя так же с кем-то из придворных - сначала посмотрят, как на умалишенную, а потом засмеют при всех. И потянутся долгие месяцы их унизительного игнорирования. Мне не привыкать.

— Так или иначе, вам все рано пора, — Анитра вежливым жестом указывает на приоткрытую дверь, — и лучше поторопиться. — Служанка несколько секунд окидывает меня придирчивым взглядом, подмечая каждую деталь. — Вы прекрасны. Не хватает лишь улыбки.

      Я хочу возразить, что львиная доля гостей ее не заслуживает, но держу язык за зубами - есть то, что лучше не произносить вслух. Глаза Анитры светятся от гордости, и я все же невольно улыбаюсь. Но моя улыбка меркнет, едва я осознаю, что, спустившись туда, останусь один на один с прекрасными хищниками со всей Аркадии. В полном одиночестве буду терпеть их искусно замаскированные нападки, потому что служанкам запрещено без особого распоряжения появляться на приемах.

      Мои противоречивые мысли сразу уносятся в совершенно иную сторону. По-настоящему на этом бесполезном балагане я мечтаю увидеть только двоих - островок спасения, - и больше мне никто не нужен. Но, поскольку оба всегда себе на уме, очень надеюсь, что хотя бы один из них соизволит появиться.

— Эстер?

— Да, — я хочу хорошенько тряхнуть головой, отгоняя все ненужные мысли, но вовремя вспоминаю о шикарной прическе и незаметно сжимаю ткань дорогого серебристого платья. — Действительно пора.

      Анитра выпроваживает меня в коридор, не прикасаясь к платью, балластом тянущемся за мной по дорогому красному ковру, на котором золотыми нитями вышит витиеватый узор, идентичный моему. Служанка пришла без специальных перчаток - ее зеленоватая кожа довольно липкая и даже может выделять целебную слизь, когда хозяйка ранена, расстроена или взволнована, поэтому Анитра не рискует притрагиваться ко мне.

      Мать как-то предлагала заменить ее на кого-то «более подходящего», но я настояла на своем, и потом еще долго меня преследовал холодный проницательный взгляд Весенней правительницы. Следуя правилам, Анитра держится чуть позади, и у меня возникает ощущение, что каждый шаг приближает меня к чему-то жуткому и глобальному. Непоправимому.

      Мимо медленно тянутся огромные белоснежные колонны прямо до выбеленного высокого потолка. На стенах светло-зеленого оттенка вывешены всевозможные украшения: огромные картины, шпалеры, гобелены, старинные вещицы, которые старше меня раз в пятнадцать. Во множестве свеч на огромных люстрах мерцает магическое призрачное пламя, делая роскошный темноватый коридор похожим на туннель, в конце которого света я пока не вижу. Изящно морщу носик. Иногда роскошь так угнетает.

      Что бы ни означало мое странное предчувствие, пренебрегать им не стоит. Матери совершенно не обязательно знать, что очень-очень часто, ссылаясь на какое-нибудь недомогание, уроки того же дворцового этикета или истории я проводила в библиотеке или во внутреннем дворе, втайне изучая азы магии, в том числе и боевой. Почему-то мать считала, что ее наследнице необязательно учиться самообороне, хотя бы от тех же назойливых ухажеров, которые, благодаря своей разгульной жизни при дворе и неважно, при каком именно, чересчур пренебрегали услугами местных куртизанок.

      Впереди искрится пронзительный свет, и я невольно морщусь. Анитра останавливается позади, как можно дальше от меня.

— Удачи.

      Я оборачиваюсь, звякая всякими дорогими безделушками, но служанка лишь вежливо кивает мне и уже исчезает в тени смежного вспомогательного коридора. Возникает дикое желание броситься за ней, сбежать отсюда, сверкая пятками, но я вовремя вспоминаю о собственном долге и снова невольно морщусь. Лучше потерпеть один вечер, чем неизвестно сколько наблюдать, как собственная мать смотрит на тебя как на ненужный мусор.

      Я еще несколько секунд собираюсь с духом, а потом надеваю на себя привычную маску безмятежной радости и делаю несколько уверенных шагов вперед.

      Из огромных витражных окон льется мягкий полуденный свет. Грандиозный парадный зал с резными колоннами просто пестрит разными оттенками всевозможных нарядов и украшений на фоне карамельных стен дворца. Синие, белые, красные, даже черные... сегодня мой дом превратился в настоящий калейдоскоп лиц, совершенно не похожих друг на друга: смуглые, оливковые, белые, как снег. Одни вежливо, но фальшиво улыбаются, другие скалятся так, словно прямо сейчас готовы сожрать собеседника живьем, а третьи больше похожи на каменные изваяния - примерно такова палитра эмоций на их бесстрастных лицах.

      И тут многочисленные разговоры затихают. Сверху мне прекрасно видно, как гости все как один подняли головы, рассматривая на самом верху массивной винтовой лестницы виновницу торжества. Я выпрямляю спину и с гордо поднятой головой делаю еще несколько шагов к ступеням, чтобы в мой обзор попадали все собравшиеся.

      По одеждам можно сразу определить, к какому двору принадлежит тот или иной фэйри: Весенний двор обычно предпочитает светлые и зеленые оттенки, классические покрои, Осенний - все отблески красного и пышные одежды эпохи расцвета человеческого королевства. Зимний - черные с серебряным цвета, при этом скромные, но всегда элегантные наряды, а вот Летний обожает все яркое. Подряд. Обычно именно Летний двор выделить проще всего еще и по другой причине - они всегда выбирают самые эффектные и вызывающие образы. На этом, разумеется, отличия между дворами далеко не заканчиваются, но мне некогда размышлять об этом.

      Не спеша спускаясь вниз, я ловлю на себе сотни взглядов: любопытные, одобряющие, холодные, неприветливые, даже плотоядные. Фэйри пожирают меня глазами - внутри все опасливо сжимается в тугой узел, но я поспешно прогоняю возникающие по этому поводу эмоции и продолжаю идти с гордо поднятой головой. Дам слабину - и снова стану их мишенью. Мои глаза уже цепко и бегло осматривают толпу, лицо за лицом, наряд за нарядом, с нетерпением ожидая застать тех, кого я так надеюсь увидеть.

      Я замечаю придворных своего двора, благородные семьи Весенних фаворитов вместе со всеми их не менее благородными отпрысками. Селеста, практически моя ровесница, блистает в своем глубоком изумрудном наряде. Ее вьющиеся черные волосы свободно рассыпались по плечам, но серые глаза смотрят на меня с вечной презренной усмешкой. Улыбка юной фаворитки подобна острию ножа. Рядом с ней ее верная тень Жаклин - белая ворона среди Весеннего двора. Некоторые пряди ее коротких русых волос выкрашены в разные цвета и пестрят всеми оттенками радуги. Необыкновенно аристократические черты лица никак не вяжутся с ее обликом и коротким нежно-розовым платьем, но золотистые глаза Жаклин так и горят ненавистью. Мне даже льстит тот факт, что она не скрывает свою неприязнь под всякими дешевыми уловками подобно Селесте.

      Рука беспрепятственно скользит по прохладным мраморным перилам. Внезапно мой взгляд притягивает высокий и стройный фэец в коротком, но парадном темно-красном камзоле, из-под расстегнутых пуговиц которого небрежно выглядывает персикового оттенка шелковая рубашка. Свои недлинные, но яркие рыжие волосы Осенний аккуратно зачесал назад - непослушные пряди больше не падают ему на глаза, открывая прекрасное лицо. Во мне все замирает и бушует одновременно, однако внешне не отражается ни одной лишней эмоции. Мой взгляд пересекается с его, и аквамариновые глаза фэйца искрятся от смеха.

      Я начинаю тонуть в этих глазах, и Кайл, младший брат Осеннего лорда Бастиана, незаметно отвешивает мне шутливый поклон. Все вокруг в мгновение ока становится другим, и моя улыбка в ту же секунду перестает быть фальшивой и разрастается все шире, буквально начиная освещать этот огромный зал не хуже огромных люстр. Кайл выпрямляется, как ни в чем не бывало бросая скучающий взгляд на стоящего рядом напыщенного Зимнего в черных одеждах с серебристым узором аристократа, и снова оборачивается ко мне. Губы Осеннего фэйца снова трогает улыбка.

      Я с трудом заставляю себя отвернуться от него, чтобы завершить свое торжественное шествие вниз. Остальные фэйри давно перестали меня интересовать, как и их мнение о происходящем. Все тревоги внезапно растворяются прямо в воздухе, ненадолго оставляя меня в покое, и я даже начинаю получать удовольствие от происходящего, уже предвкушая один долгожданный танец, который отобьет у Селесты возможность насмехаться надо мной на целую неделю. Понимаю, что все это неправильно - Кайл все-таки Осенний... но чтобы увидеть его, вполне стоило перетерпеть эти бесконечные придирки, замечания, недовольства и шумную подготовку. Но разве он пришел один? Или Итуриэль тоже где-то здесь?

      С замираем сердца я еще раз беглым взглядом окидываю толпу, однако его нигде не видно.

      У самого подножия винтовой лестницы стоят мать с отцом. Чуть поодаль от них - несколько правителей и их высшей знати. Все смотрят только на меня, и я начинаю чувствовать себя неуютно, но вовремя вспоминаю, что это мой дом. Они все - мои гости. И я отказываюсь очередной раз становиться целью их бесконечных насмешек.

— А вот и наша прекрасная виновница торжества.

      Я отрываю взгляд от родителей и смотрю чуть вперед. Осенний лорд насмешливо склоняет голову, и от этого казалось бы его обычного приветствия мне хочется сжаться и без оглядки убежать прочь. Бастиан выпрямляется и небрежным движением руки смахивает с безупречного алого камзола несуществующие пылинки, словно мое появление могло каким-то неведомым образом посрамить его драгоценную репутацию.

      Мать расслабленным движением отбрасывает назад длинные золотистые волосы, но незаметно сжимает тонкие губы, угрожающе глядя на Осеннего лорда. Ее уточенное лицо напряжено, а синие глаза метают недобрые молнии, каких пострашился бы даже Оберон. Шлейф элегантного нефритового платья с вырезом с плеча на мгновение вспыхивает, и это говорит мне о том, что мать едва контролирует себя. Я начинаю непроизвольно пятиться назад, как на мою обнаженную спину ложится чья-то теплая ладонь.

      Я вздрагиваю от неожиданности. Вокруг возобновляются негромкие разговоры - некоторые фэйри уже полностью потеряли интерес к происходящему.

— Ты как всегда невежлив.

      Кайл многозначительно склоняет голову, и мне хочется взвыть от облегчения, потому что Бастиан лишь небрежно отмахивается от младшего брата, и взгляд его останавливается на моей матери. Улыбка лорда больше похожа на хищный оскал. Изгибая губы в ответной, Весенняя правительница ничем ему не уступает. Отец предупреждающе сжимает руку жены, но она не желает отступать.

— Ничего личного, Астрид, — улыбка Бастиана несколько меркнет, и я понимаю, что в этом незримом противостоянии мать вышла победительницей.

— Как всегда.

      Напряжение возрастает. Я замечаю, как Кайл закатывает глаза, но вслух не произносит ни слова. Прошло не так много времени с нашей последней встречи, и я в очередной раз убеждаюсь, как они с братом похожи: те же ярко-рыжие волосы, разве что у Бастиана они гораздо длиннее - лорд собирает в их низкий хвост, отчего выглядит еще чопорнее, те же прекрасные черты лица и уверенная походка. Разве что золотистые глаза делают взгляд старшего более пугающим - они напоминают мне глаза фелури - наших дворцовых стражей.

      Воцаряется напряженная пауза, и я заставляю себя сосредоточиться на приятном тепле, исходящем от мягкой ладони Кайла на моей спине - его присутствие ободряет гораздо больше, чем еще чье-либо в этом зале, полном и пустом одновременно. Чем бы ни закончилось это противостояние, я знаю, что на этом балагане есть хоть кто-то, поддерживающий только меня.

— Приятно видеть подрастающее поколение, — раздается мелодичный голос откуда-то из-за спины Бастиана.

      Из небольшой группы рослых фэйри грациозной походкой выходит самая пленительная и смертоносная женщина из всех, каких я когда-либо видела. На ее голове - тонкая серебристая тиара, усыпанная прозрачными драгоценными камнями. Я очень остро ощущаю, как повеяло неуловимой угрозой. Передние пряди длинных иссиня-черных волос правительницы собраны позади, практически сливаясь с корсетом женственного платья того же оттенка. Ее алые губы на безупречной фарфоровой коже изгибаются в едва заметной улыбке, но глаза остаются такими же льдисто-холодными. Глядя на эту женщину, и не скажешь, что она - самая древняя и опасная властительница во всей Аркадии. Даже древнее Оберона.

      Температура вокруг нас упала градусов на десять. Губы лорда Бастиана растягиваются в блаженной улыбке.

— Королева Маб, — он льстит ей поклоном, на что Зимняя правительница едва удостаивает его взглядом и отвечает коротким кивком.

      Я чувствую себя в ловушке, в золотой клетке, которую захлопнули навсегда, а ключ превратили в расплавленный металл и показательно вылили прямо мне под ноги. Кайл рядом со мной заметно напрягается, но все поочередно уважительно склоняют головы, приветствуя пришедшую. Все, кроме моего отца - его светло-зеленые глаза вспыхивают, словно лесной пожар, а рот слегка приоткрывается, однако он не может произнести ни звука. Замечая своего давнего обидчика, Маб ослепительно улыбается.

— Я все не перестаю удивляться твоей несгибаемой воле. Было бы весьма занятно понаблюдать, сколько коварных пыток она выдержит и как скоро оставит тебя. Навечно. — В ее голосе звучит неприкрытая угроза, и я незаметно стискиваю зубы, ожидая самого худшего. Бастиан улыбается еще шире, а моя мать заметно напрягается, но отец - единственный, кто с достоинством держит удар. — Чем ты мне ответишь, Северин, если я устану терпеть тебя и твою дерзость?

      По всему залу разносится залу чей-то громогласный зов.

— Довольно угроз.

      В этом вся Маб - никаких излишних прелюдий. Именно угрозы всегда слетают с ее губ просто и незаметно, словно Зимняя королева обсуждает погоду или последние сплетни своего двора.

      Все вокруг разом замолкают. Фэйри перестают беседовать и завистливо перемалывать косточки своим знакомым - они послушно расступаются, образуя небольшой живой коридор, в начале которого по мраморному полу уверенно ступают еще двое.

      Летнего владыку я узнаю мгновенно. За Обероном величественно тянется алая мантия с белоснежным мехом. Серебристые волосы правителя - чуть длиннее, чем у меня самой - украшает золотистая двурогая корона с насыщенным рубином посередине, а такие же глаза оттенка речного перламутра пылают гневом, несмотря на то, что выражение идеально симметричного лица остается бесстрастным.

      Рядом с ним под руку с высоко поднятой головой идет важного вида дама, чьи удивительные медные волосы отливают чистой бронзой. Ее правильные черты тонут в матовом оттенке лица, и создается эффект, будто супруга Летнего владыки сияет изнутри. При виде Маб Титания едва заметно хмурит тонкие брови и морщит свой миниатюрный носик, что может говорить только о высшей степени неприязни.

      Я с трудом скрываю предательскую улыбку, и Кайл, все еще находящийся позади меня, незаметно склоняется к моему уху, и весь мир вокруг перестает существовать:

— А я уже приготовился вздремнуть в каком-нибудь темном углу.

— По-моему, здесь не соскучишься, — едва слышно шепчу я, с трудом сдерживая смех.

— Согласен, — теплое дыхание Кайла приятно щекочет мне шею, — хотя я очень надеюсь выбраться отсюда живым. Ты только посмотри: они уже готовы вцепиться друг другу в глотки.

      Очередное подтверждение, что это была очень плохая идея собрать всех правителей в одном помещении, в одном доме. Даже в одном королевстве. Я несколько мгновений словно со стороны наблюдаю за владыками всех четырех дворов и невольно осознаю, что Кайл как всегда прав. Ловя презрительный взгляд Летней соперницы, Маб по-змеиному улыбается, и бирюзовые глаза Титании недобро вспыхивают. В воздухе так и резвится аура вековой враждебности.

— Почему ты один? — снова шепчу я, пытаясь отвлечь нас обоих от надвигающейся бури.

      Кайл театрально вздыхает, задумчиво наматывая на палец золотистую прядь, выбившуюся из моей прически.

— Хороший вопрос.

— В смысле?

— Понятия не имею, почему он не появился, — он лишь бесцельно разводит в стороны руками, и я с трудом подавляю накатившее разочарование. — Ты же знаешь, Итуриэль всегда сам себе на уме. До него обычно сложно достучаться.

      Я прекрасно понимаю, что он снова прав, но сама мысль о том... или причина, почему Итуриэль не явился на официальный прием, заставляют меня хорошенько задуматься. Что могло такого произойти, что он оставил друга в гордом одиночестве и решил не приходить сюда? Не хотел лишний раз видеть мать? Может быть, владык? Или... меня?

— Но ты...

— И о чем шепчетесь?

      Мы с Кайлом одновременно вздрагиваем, и, потеряв бдительность, я резко оборачиваюсь, совершенно забыв о хрупкой конструкции на голове - еще один вьющийся локон выбивается из хитрого сооружения и теперь щекочет мне плечо.

      Прямо перед нами, небрежно засунув руки в карманы, останавливается широкоплечий фэец в вычурном темном кителе, на котором вышит серебристый узор - считывается принадлежность к Зимней королевской династии. Старший сын Маб нахально улыбается, запуская руку в свои иссиня-черные волосы и в открытую разглядывая мое тело, частично прикрытое роскошным серебристым платьем, а потом презрительный взгляд его льдисто-голубых глаз останавливается на Кайле рядом со мной. Ангельские черты лица Зимнего принца искажает воистину дьявольская ухмылка.

— Здравствуй, Натаниэль, — холодно приветствует его Кайл.

      Несмотря на кровное родство с Итуриэлем, старший брат не имеет с ним ни единого сходства - как внешнего, так и внутреннего. Впрочем, Итуриэль не похож ни на кого из собственной семьи, хоть он и бастард - порой это кажется мне странным, даже подозрительным, особенно когда я вижу их вместе.

— Кайл, — Натаниэль, даже не скрывая своих фальшивых намерений, любезно кивает младшему брату Осеннего лорда, а потом снова поворачивается ко мне. Я подавляю такое соблазнительное желание всадить в идеальное лицо сына Маб одну из своих острых шпилек. — Милая Эстер.

      Дворцовый этикет требует протянуть ему руку, однако я лишь приветственно склоняю голову, даже не удосужившись сделать реверанс, чем вызывая неприкрытую усмешку Кайла. Лицо Натаниэля мгновенно становится кислым - Зимний принц явно не привык, чтобы его так сразу отшивали. В его собственном дворе к нему вешается на шею едва ли не каждая девушка, причем все они мечтают оказаться в его постели. И желательно не на одну ночь.

      Продолжая играть в заданную правилами игру, я растягиваю губы в елейной улыбке. Роль придворной дурочки всегда давалась мне лучше всего. И не стоит именно сейчас портить это выгодное впечатление.

— Какая честь видеть вас при своем дворе. — Звонко щебечу я. — Разве вы не на охоте?

      Натаниэль осклабился, и мне начинает казаться, что нам еще недолго осталось терпеть его унылое общество. Я кожей ощущаю, как трясется от беззвучного смеха Кайл рядом со мной. Это дает мне сил не рассмеяться самой и играть свою роль до конца.

— Ради вашей церемонии я даже вернулся раньше положенного срока, — в заостренном ухе Зимнего принца сверкает серьга, — но, к сожалению, далеко не все проявили должную учтивость...

      Я сразу понимаю, кого он имеет в виду, и короткая, но яркая вспышка гнева перебивает все остальные доводы разума.

— Можно подумать, тебе не все равно, — вырывается у меня прежде, чем я успеваю придержать язык за зубами.

      Кайл незаметно касается моей руки, но уже поздно.

— Разумеется, нет, — наигранная улыбка Натаниэля растягивается еще шире, из его движений исчезает некая скованность - Зимний явно в ожидании нового развлечения. — Мой дорогой братец слишком большого мнения о себе. Ах, увы, но эта шаткая позиция едва ли делает ему честь.

      Кайл недобро сверкает аквамариновыми глазами, и мне кажется, что он сейчас тоже отпустит какую-нибудь колкость в адрес нахального принца, метя побольнее, но нашу короткую перепалку прерывает звонкое цоканье каблуков по полу. Я слишком поздно осознаю, что зашла слишком далеко, и меткий взгляд глубоких синих глаз заставляет меня насупиться.

      Фэйри всех дворов расступаются. Гордо вышагивая по мраморным плиткам, к нам приближается мать.

      Позади Астрид остаются негромко переговаривающиеся остальные правители, которые держатся на удивление вежливо. Маб ослепительно улыбается Титании, однако между ними вовремя появляется Оберон и еще кто-то из Летней знати. Бастиан как бы невзначай устроился рядом с моим отцом и о чем-то разглагольствует, прекрасно зная, что тот ничего не может ему ответить. Северин никак не обращает внимания на пламенные речи Осеннего лорда - взгляд отца мечется от Оберона к нам и обратно. Едва ли мысли отца занимает очередная перепалка между владыками.

      Фэйри вокруг со злобными усмешками наблюдают за происходящим. Осенние в удивительно похожих алых нарядах собрались в небольшие группки, каждая из которых пытается спровоцировать невозмутимых Зимних и Летних на потасовку. Весенние своевременно покинули это поле боя - своих подданных я обнаруживаю в стороне от всеобщих разборок, и даже Селеста старается не выделяться из толпы. Оберон что-то негромко говорит Маб, отчего очаровательное лицо Зимней королевы на мгновение искажается от ярости, а потом ее сменяет убийственная холодная улыбка.

      Я не вижу, чем все это заканчивается, потому прямо перед нами грозно вырастает правительница Весеннего двора.

      Натаниэль нахально улыбается, однако его гримаса меркнет под напором матери, чьего взгляда вполне хватило, чтобы поставить Зимнего принца на место. Сверкнув на нас с Кайлом голубыми глазами, он отвешивает ленивый поклон.

— Вынужден вас покинуть.

      Я непроизвольно морщусь, но теплая ладонь Кайла снова ложится на мою спину в безмолвной поддержке. Мать провожает Натаниэля долгим взглядом, и посмотреть действительно есть на что. Зимний небрежной походкой обходит стайку хихикающих Летних девиц в ярких платьях. Кокетливо заправляя длинные волосы за заостренные ушки, девушки отчаянно строят принцу глазки, а самая догадливая многозначительно поворачивается к нему спиной, демонстрируя глубокий вырез платья, достающий даже пониже поясницы. Она-то и выигрывает это безмолвное соревнование - Натаниэль хищно улыбается, следуя за незнакомкой в гущу толпы и оставляя других девушек негодовать от досады.

      Я непроизвольно морщусь, а пальцы Кайла на моей спине заметно напрягаются. Ни в каких официальных законах, разумеется, не сказано, но какие-либо связи между дворами не приветствуются - пусть даже и союзными. Исключение могут составлять лишь правители, и то в зависимости от ситуации. Но я жутко сомневаюсь, что Маб придает особое значение темным делишкам и грешкам своего любимчика Натаниэля - подобное внимание обычно целиком и полностью достается Итуриэлю. В огромном избытке.

      Интересно было бы взглянуть на лицо Зимней королевы, если она узнает, что во всей Аркадии у нее появилось с десяток незаконнорожденных наследников, каждый из которых открыто претендует на Зимний трон.

— Вы как всегда вовремя, миледи, — вежливо улыбается Кайл, приветственно склоняя голову.

      Взгляд матери немного теплеет.

— Некоторые личности вызывают у меня искреннее отвращение, — доверительно сообщает она Осеннему, а меня больше не удостаивает даже взглядом. — Присоединитесь к нам?

      На этот раз Кайл усмехается уже вслух, многозначительно заглядывая за спину Астрид. Оберон все же сумел увести жену подальше от Маб, однако медные волосы Титании кажутся неестественно яркими, и я уже побаиваюсь, как бы не вспыхнул настоящий пожар - супруга Летнего владыки всегда славилась своей вспыльчивостью. В самом буквальном смысле.

      Чуть поодаль от них, окруженные свитой, Осенний лорд и Зимняя королева обмениваются взаимными любезностями. Алые губы Маб то и дело изгибаются в улыбке, менее холодной чем обычно. Бастиан наверняка снова говорит ей что-то лестное, потому что она на мгновение прикрывает глаза, а потом заметно расслабляется. Пользуясь моментом, Бастиан галантно протягивает Маб руку, и королева, не задумываясь, принимает предложение. Фэйри расступаются, когда они не спеша удалятся в сторону от толпы.

      Отца нигде не видно. И, кажется, я все сильнее начинаю понимать такой странный союз Зимы и Осени.

      Кайл снова усмехается.

— При всем уважении, вынужден отказаться.

      Теплота мигом испаряется из сапфировых глаз Весенней правительницы, и она лишь вежливо кивает, уважая решение собеседника.

— Как пожелаете.

      Мать выразительно смотрит на меня, но все же удаляется прочь. Я смотрю, как она скользит по мраморному полу и роскошное платье нисколько не стесняет ее грациозных движений. Вопреки моим ожиданиям, она направляется не к Оберону и Титании, а куда-то в сторону, практически под лестницу, и я наконец понимаю, куда делся отец.

— Я все больше тебе не завидую, — шепчет Кайл, незаметно склоняясь к моему уху.

— Мне не привыкать.

— Знаю, Эстер.

      Мое хорошее расположение духа куда-то пропадает, и я лишь угрюмо наблюдаю за тем, как Селеста все же начинает флиртовать с каким-то Осенним фэйри. Жаклин рядом с ней выглядит совсем не к месту, но продолжает сдержанно рассматривать разносортную толпу, якобы не слушая, о чем таком сокровенном трещит ее подруга с первым встречным.

      Официальная часть еще не началась, поэтому большая часть гостей держится непринужденно, насколько это возможно в обществе фэйри. Им ничего не стоит «случайно» покалечить ненавистного собеседника или развязать хорошую потасовку, и они воспринимают это как некую власть. Представители разных дворов негромко общаются между собой, разбрасывая угрозы направо и налево, хоть и все прекрасно понимают, что им едва ли суждено сбыться.

      Я очень остро осознаю, что снова здесь чужая. И зачем матери понадобился этот дурацкий спектакль? Попробовать обратить на меня внимание? Зачем? Сюда пригласили только высшую аристократию, а эти придворные зазнались настолько, что порой могут игнорировать собственных правителей. Зачем делать меня их мишенью?

— Эстер, — снова тихо шепчет Кайл, успокаивающе поглаживая мою спину, — сейчас же перестать думать.

— Что? — удивленно моргаю я.

— Твои мысли всегда сводятся только к отрицательной стороне. Взгляни же на другую: мы давно не виделись, и вот я здесь. — Осенний широким жестом обводит зал. — Твоя мать зачем-то устроила такой грандиозный прием в твою честь, и нарядили тебя по высшему разряду - стой да улыбайся. Просто дай окружающим насладиться такой редкой красотой. Владыки наконец могут уладить свои недоразумения, не развязав при этом войну - этикет все-таки не позволяет! - и вот-вот начнется торжественная часть, на которой тебя представят во всеоружии.

      У меня вырывается горький смешок. Если бы все было так просто, у меня бы ежесекундно не возникало желание поскорее убраться отсюда подальше, запереться в своей комнате и никого туда не пускать. Почти никого. Именно поэтому разоблачающие слова вырываются из меня быстрее, чем я успеваю о них подумать - слишком уж долго я держала все в себе.

— Я - снова желанный объект дворцовых сплетен. Чувствую себя куклой из-за нелепого наряда, какому позавидовала бы даже самая скромная куртизанка - но ничего не поделаешь, потому что на нем настояла лично мать. Еще больше я бы хотела увидеть вас обоих и убедиться, что вы не влипли в очередную увеселительную историю, однако отсутствие Итуриэля напрочь говорит об обратном. — Находясь на эмоциях, я даже всплескиваю руками, что непростительно даже для придворной дамы, не то что для наследницы. — И ты только посмотри, — я с вызовом киваю на правителей, — их даже в одном помещении оставить нельзя! Они друг другу глотки перегрызут!

      Речь вышла даже слишком эффектной, превзойдя все мои ожидания.

— Сдаюсь, — смеется Кайл, примирительно поднимая руки. — Полегчало?

      Несколько секунд я недоуменно смотрю на него, а потом наконец понимаю, зачем он все это затеял. В аквамариновых глазах Осеннего фэйри мелькает искреннее сочувствие, и я, вопреки немому предостережению матери, окончательно перестаю сдерживать себя. Вымученно улыбаюсь и с трепетом замираю, едва рука Кайла снова тянется к моим золотистым волосам.

      Все в Аркадии построено на личной выгоде. Все связи, интимные или политические, так или иначе, имеют свою цель, определенную направленность, поэтому понятие чего-то большего давно стало легендой. Его оставили на потеху наивным людям, которым просто нравится истязать себя всякими небылицами - и если нравится им, почему не должно нравиться нам? С детских лет меня убеждали, что все прочее может убивать не хуже любви. Или верного клинка.

      И лишь двое постоянно доказывали, что это древнее понятие - дружба - для них вовсе не пустой звук. Не могу даже представить, какая поворотная случайность связала их настолько крепко, но отрицать это бессмысленно.

      Кайл и Итуриэль, представители разных дворов, разных интересов, разных династий и просто две абсолютно непохожие стороны одной медали - вот та огромная аномалия, которая вызывает самые различные чувства у фэйри всех сословий. Гордые, независимые ни от кого, эти двое разительно отличаются от привычной фэйской знати. Неудивительно, что они нашли друг друга. К сожалению или к счастью, с не таких уж недавних пор я стала неотъемлемой частью этой аномалии.

      Из глубины парадного зала начинает негромко играть хитрая переливчатая мелодия, напоминающая мне ветвистый водный поток в самый разгар паводка. Высшее общество фэйри мгновенно оживает - светские разговоры с долями угроз и взаимные колкости мгновенно прекращаются. Оставляя не самых лучших собеседников, одни почти вежливо удаляются, другие наоборот - любезно приглашают своих. Третьи просто снова уходят в тень, выжидая непонятно чего.

      Центральная часть зала становится свободной - фэйри расступаются, образуя широкий овал, в котором уже через несколько секунд закружатся первые пары. Я рассеяно замечаю, как первыми туда гордо выходят мать и отец. Северин в своем безупречном серебристом одеянии безмолвно кланяется супруге - та делает изящный реверанс, и вот они уже грациозно кружатся по залу, не замечая никого и ничего вокруг. Чуть поодаль от них появляется следующая необычная пара, притягивающая к себе внимание - высокий и стройный Бастиан важно выводит вперед утонченную Зимнюю королеву. Спустя еще пару мгновений к ним присоединяются Оберон и Титания. Видимо, Летнему владыке все же удалось успокоить вспыльчивую жену - теперь та просто образец невинного благодушия.

      Проходит приличное количество времени, прежде чем к владыкам дерзают присоединиться обычные фэйри. Полуденное солнце оживляет витрины и оконные витражи - карамельные стены зала искрятся от какой-то невиданной силы, и на этом ярком фоне кружатся с десяток самых пестрых пар. В какой-то момент я осознаю, что Перемирие действительно сработало: Зимние танцуют с Летними и Осенние больше не терроризируют Весенних. Кристально чистая музыка создает невообразимое ощущение свободного полета или падения, но дня меня эта волшебная феерия меркнет в тот миг, когда я замечаю Натаниэля среди танцующих и поспешно отворачиваюсь.

      Почему мать сначала не провела официальную церемонию? Чтобы погасить вспыхнувшие распри между дворами?

      Прервав самозабвенное созерцание моего лица, Кайл несколько потерянно обводит взглядом окружающих фэйри, словно выискивая кого-то. Внезапно Осенний непривычно хмурит брови, и в его глазах вспыхивает что-то мне неподвластное - опасное и притягательное одновременно. Я изумленно наблюдаю за ним, но Кайл не обращает на это никакого внимания. Внезапно он резко оборачивается ко мне. Молниеносным движением хватает мою руку, усыпанную звенящими браслетами с драгоценными камнями, и порывисто прикладывается к ней губами.

      Мое лицо вспыхивает, и никакой хваленый самоконтроль не может этому помешать.

— Прошу прощения, — и Кайл уже растворяется в толпе фэйри. Несколько мгновений мелькают лишь его насыщенные рыжие волосы, и потом он полностью исчезает из моего поля зрения.

      В полнейшем замешательстве я удивленно смотрю ему вслед, растерянно касаясь платинового фамильного кулона на шее. Мои надежды на долгожданный танец рассыпаются в пух и прах. Что это на него нашло?

      Откуда-то совсем рядом я слышу ехидный смешок и оборачиваюсь.

      Нагло глядя мне прямо в глаза, Селеста обольстительно улыбается, наматывая на палец прядь своих черных волос, и что-то негромко говорит, однако Кайл даже не смотрит на нее, все пристально рассматривая окружающих фэйри. Случайно ли он остановился именно рядом с ней или нет, я все равно хмурюсь. Селеста томно вздыхает, да так, что я даже отсюда слышу, а потом в мнимой нерешительности протягивает руку, и ровно в этот момент Осенний замечает собеседницу. Недоуменно смотрит на нее так, словно в первый раз видит, а потом натягивает одну из своих фирменных улыбок. Ту самую, которую очень часто использует, когда надо срочно от кого-то отвязаться.

      Самодовольная полу-усмешка Селесты мгновенно меркнет, и она почти невозмутимо опускает руку. Кайл улыбается еще шире и кидает озорной взгляд на меня. Напрочь сбитая с толку, я не успеваю начать деловито созерцать мраморный пол, и Осенний выразительно подмигивает мне, а потом, даже не удостоив Селесту еще одним взглядом, снова бесследно растворяется в толпе. Я отчаянно ищу хоть какое-то объяснение его странному поведению, но в голову не приходит ничего вразумительного.

      А в следующий миг парадные двери огромного зала с шумом распахиваются.

      Скользящая мелодичная ария прерывается на высоком полутоне, и весь этот далекий мир словно обращается в паузу. Затихает заливистый смех. Немногие танцующие пары застывают прямо посередине зала, недоуменно поворачивая головы. Я вижу, как мать едва заметно хмурится, рассматривая вошедшего, а Маб и Бастиан, как назло оказавшиеся совсем рядом с ней и отцом, выразительно переглядываются. Еще несколько секунд в сверкающем зале сохраняется пугающее безмолвие, а потом разом обрушивается шквал недовольств.

      Облаченный в привычный камуфляж, внутрь невозмутимо вплывает одинокий светловолосый фэйри. Коричневого оттенка кожаная броня покрывает большую часть его тела, кроме форменной зеленой рубахи и высоких сапог - на увесистой перевязи воина сверкает серебристый меч с длинным эфесом. Фэйри сканирует пристальным взглядом зал - на мгновение его малахитовые глаза останавливаются на мне около винтовой лестницы, а потом он видит мать, свою правительницу, и вежливо кланяется. Только ей.

      Я изумленно наблюдаю за ним. Глава дворцовой охраны и разведки никогда не объявляется самолично просто так. Он вообще редко когда показывается на глаза - всегда невидимый и незаметный. Что-то произошло?

      Сохраняя бесстрастное выражение лица, Кастор игнорирует многочисленные угрозы и негромкое шипение со стороны фэйри, с высоко поднятой головой широко шагая к моей матери прямо в самое сердце этого настоящего адского логова. И это достойно восхищения - на его месте я бы уже давно провалилась сквозь землю. А Кастор невозмутимо подходит прямо к своей правительнице и снова вежливо склоняет светлую голову, отчего несколько непослушных прядей падают на его волевое лицо, левая сторона которого испещрена тонкими косыми нитями шрамов. Условные знаки укротителя фелури, которые никак не скрыть.

— Дело не терпит отлагательств, Ваше Величество.

      Кастор пристально смотрит на мою мать, словно они одни находятся в этом огромном зале. Она озадаченно склоняет голову, и глава разведки сначала молчаливо кивает отцу - Северин учтиво приветствует его. Шепот и гул среди гостей прекращаются - фэйри жадно вслушиваются в каждое слово вражеского воина, прикидывая, как все это можно обернуть в свою сторону, а тот невозмутимо продолжает:

— Вспышка неопознанной энергии была обнаружена у самых наших границ. Ее источник находится на территории Зимнего двора, где-то в диких землях - именно там, по нашим расчетам, оказался субъект.

— Субъект?

      Кастор снова кивает, и лицо матери вытягивается в удивлении. Никто из присутствующих не понимает, к чему он клонит. В том числе и я.

— Кто-то пересек старые пределы Аркадии. Это не посланник, иначе бы границы не отреагировали так бурно. — Глава нашей разведки переводит многозначительный взгляд на напрягшуюся Зимнюю королеву: «В этот раз вы облажались, а мы - нет». — Посланцы никогда не пользуются дремлющим Омутом. Это мог сделать только человек.

      Я сначала даже не могу уловить смысл сказанного - настолько он невозможен и необъясним, что суть все ускользает и ускользает от меня.

      Мать сначала недоверчиво прищуривается, однако спустя мгновение согласно кивает. Словно получив некий условный знак, владыки всех четырех дворов собираются вокруг них и Кастора. Льдисто-голубые глаза Маб метают почти ощутимые молнии, и я замечаю тень злорадной улыбки на лице отца. Бастиан сохраняет свою привычную насмешливую маску, однако даже на его лице мелькает тень удивления.

      Я недоуменно наблюдаю за происходящим, не понимая, как они - легендарные фэйри! - могли так просто согласиться с этой несуразной ерундой. Ни один смертный не знает точное место расположения старых врат! И где это слыхано, чтобы жалкое отродье из давно порабощенного рода человеческого посмело пересечь границы Аркадии? Им мало было великого Опустошения? Или, может быть, недостаточно нечисти окружило их ничтожные поселения?

      Видимо, подобные мысли посещают не только меня, поэтому Оберон властным взмахом руки заставляет замолчать весь бунтующий зал. Отбросив назад прядь прямых медных волос, Титания что-то сообщает одному из своих советников - фэйри с поразительными алыми глазами согласно кивает, и незаметно исчезает в притихшей толпе. Я вскидываю брови. В конце концов правители собираются вокруг Кастора, требуя объяснений, но мать несколько мгновений оценивающе смотрит на меня, о чем-то молчаливо спрашивая. Я не успеваю сообразить, что на нее нашло, однако она небрежно махает на меня рукой. Веля оставаться на месте.

      Разумеется, куда мне, столичной деревенщине, соваться в политику дворов. Я изо всех сил сохраняю равнодушное выражение лица, однако внутри вспыхивает настоящая буря - меня снова оставили в стороне! Да и с каким размахом - при всех!

      Я отчаянно обвожу взглядом толпу, выискивая Кайла, однако нахожу лишь злорадные усмешки и ехидные взгляды - фэйри явно наслаждаются чужим позором. Незаметно стискиваю зубы и стараюсь сохранить хотя бы последние ошметки собственной гордости - не сорваться вслед прямо здесь и сейчас. А Кайл словно сквозь землю провалился.

      Астрид кивает Кастору, и невозмутимый светловолосый воин что-то негромко сообщает владыкам - даже отсюда не расслышать! - а потом мать небрежным жестом велит всем следовать за ней. Я не знаю, куда себя деть, как замечаю, как из толпы запоздало вываливается Натаниэль. Черные волосы Зимнего принца слегка растрепаны, но в целом по нему и не скажешь, что очередная наивная девица пала жертвой чар его обаяния. Или, возможно, еще не успела пасть?

      Совершенно не раздумывая, Маб кивает сыну, и он деловито пристраивается по ее правую руку. Мне хочется превратиться в невидимку, когда вся эта процессия во главе с моими родителями проходит прямо мимо меня, направляясь вверх по огромной винтовой лестнице. Если Оберону и Титании абсолютно все равно, есть я среди них или нет, то взгляды Натаниэля и Осеннего лорда - уже достаточное основание, чтобы захотеть раствориться прямо в воздухе и больше никогда не появляться.

      Зимняя королева в молчаливом одобрении награждает их обоих очаровательной улыбкой, от какой любой неподготовленный наблюдатель обратился бы в ледяной айсберг. Слава богам, я лишаюсь этой привилегии.

      Отец рядом с матерью несколько мгновений сочувственно смотрит на меня. Это ударяет еще больнее, чем ожидалось, поэтому я порывисто отворачиваюсь, с преувеличенным вниманием рассматривая искусные резные колонны, которые превращают часть помещения в величественный гипостильный зал. Машинально потягиваясь к кулону на шее. Официальное доказательство моего престолонаследия потихоньку начинает обращаться в настоящий ночной кошмар.

      Гораздо тише, но снова начинает звучать заливистая мелодия, однако в этот раз танцевать никто не спешит. Образуя небольшие группки уже вне зависимости от двора, фэйри бурно обсуждают последние новости и произошедшее в целом. И практически каждый считает своим священным долгом в какой-то момент наклониться к собеседнику чуть пониже и сказать что-то наверняка обидное - потому что в следующий миг оба оборачиваются, многозначительно поглядывая на меня и оскаливаясь в своих злорадных ухмылках. Стоит мне небрежно отвернуться от одних, как я тут же натыкаюсь на следующих, и все это обращается в одну огромную ловушку.

      Заставляя себя учтиво улыбаться даже на самые нелестные комментарии, обрывки которых мне случайно удалось услышать, я с безумным отчаянием прокладываю себе путь к балконам, прочь из этого проклятого места. Взгляды и усмешки преследуют меня повсюду словно назойливые тени, но я упорно движусь вперед, только и успокаивая себя тем, что вот уже спустя считанные минуты это все закончится. К сожалению, не навсегда, но хотя бы на данный момент.

      Десятки и десятки глаз обращены только на меня, прожигая дыры едкими взглядами. Я - жертва. Я - мишень. Я - желанный объект сплетен. Опять. Снова.

      Длинный шлейф роскошного серебристого платья лениво тянется за мной, звеня мелкими украшениями и драгоценными камнями - я даже начинаю приходить в некое замешательство, что на него еще ни разу никто не наступил. Хотя бы из желания досадить Весеннему двору еще заметнее, с размахом. Минуя небольшой оркестр прямо под обратной стороной лестницы, который провожает меня долгими взглядами без намеков на смех, сожаление или что-то еще, я наконец вырываюсь в пустующий вспомогательный коридор.

      После ослепительного яркого полуденного света парадного зала, непривычный полумрак кажется мне тем островком спасительной надежды, который я искала всю свою нелегкую жизнь. В узковатом помещении напрочь отсутствуют окна и какие-либо вычурные украшения - лишь толстый красный ковер на полу, тоже без излишнего плюмажа. Все как подобает коридорам, в котором то и дело снуют дворцовые слуги. Просто и незамысловато.

      Я пытаюсь утихомирить собственное прерывистое дыхание, вызванное вовсе не бешеным забегом по набитому парадному залу. Прекрасно понимаю, что надо бы поскорее убраться отсюда, пока какой-нибудь зазевавшийся служащий не наткнулся в своем темном коридоре на сломленную Весеннюю наследницу, но ничего не могу с собой поделать. Обреченно выдыхаю и прислоняюсь обнаженной спиной к прохладной стене, прикрывая глаза. Хочу жутковато съехать вниз, но вовремя вспоминаю о десятках драгоценных камнях и других безделушек, которые мгновенно вопьются мне в тело не хуже разъяренных гарпий. Затейливое гнездо на голове медленно распадается, и сразу несколько шпилек со звоном падают на каменный пол.

      Постепенное осознание произошедшего пронзает десятком вражеских копий, а мне остается лишь с достоинством принять этот вызов. Наверное, так и начинает все рушиться окончательно. Какой-то человеческий отморозок вторгается на территории Аркадии. Церемония признания обращается в ночной кошмар. Собственная мать считает тебя не полезнее мелкой дворцовой сошки. А лучший друг бросает на съедение хищной толпе фэйри, которая так и жаждет свежей кровушки.

      Растерянным взглядом я обвожу изящный салатовый узор на своей руке, доказывающий мою проклятую принадлежность к династии правителей. В очередной раз задаюсь одним-единственным навязчивым вопросом, на который не могу найти ответ вот уже очень долгое время. Он не к месту, не к тому положению, в котором я оказалась. Он постоянно вспыхивает в самый неподходящий момент, и потом очень долго у меня не получается от него отделаться. В последнее время я задаюсь этим вопросом все чаще и чаще.

      Если фэйри чужды второсортные чувства... если всем правит власть и собственная выгода... чему тогда вообще можно верить?