Странная история

  Как-то я зашёл к знакомым и услышал разговор двух женщин, они, готовя на кухне,
думали, что я смотрю телевизор.
  - Представляешь, мой-то бывший связался с девчонкой, школьницей ещё.
  - Как не боится-то, ведь раньше строго было.
  - А нынче, если по взаимному согласию, то может сойти. К тому же, как я слышала
до него отчим её соблазнил. А мой бывший муж её как бы спас, когда недавние подруги её били за то, что парней у них отбивала. Лечил её синяки, как фельдшер ну и кто кого соблазнил, непонятно. Он мне говорил, что  пожалел её , приласкал по отечески, а она...
  - Да не может быть! Ну было нам с тобой по пятнадцать и обнимались, целовались с парнями. В шестнадцать дет у меня, помню голова кружилась от любви и желания, но до семнадцати я даже не думала давать, а потом уж только жениху да и то в те недели, когда было не опасно залететь.
  Я понял о ком идёт речь и , признаюсь был о нём неплохого мнения. Человек был
можно сказать честный, внешне привлекательный и приветливый. Уж не знаю. что у них там с женой не сложилось. Думаю, вряд ли он, как до того отчим , мог грубо обойтись с девочкой. Вспомнился, случай, когда мы столкнулись в магазине, он покупал одежду для девушки, на вид ей было лет семнадцать.
  Случайно я оказался в кафе за соседним столиком, когда, не зная меня, девушка
откровенничала с подругой:
  - Ну и что, что старше. Он в отличии от отчима моего не грубый, а ласковый, даже нежный. Парни со мной столь нежны не были и так не ласкали. К тому же он помогал мне материально, а уж как мог ласковым словом снять обиду, боль, расположить к себе.
  - А что мать...
  - А матери лишь бы у меня с отчимом не было, как будто я отчима соблазнила. Да я хотела пожаловаться на  него, но мать пожалела.
  - А этого, своего фельдшера соблазнила.
  - Ну, из чувства благодарности, а потом влюбилась.
   Продолжения разговора я не слышал, а, гуляя в сквере встретился с Виктором.
Мы поздоровались и присели на скамейку, вспоминая  общих знакомых.
   - А что же ты с женой расстался. Ты - фельдшер, она медсестра, вроде бы многое вас связывало.
   - И не только нас, у неё, как я узнал, была связь с врачом, потом с другим. Вот и разошлись, к тому же детей у нас не было. Ты извини, но я вижу приближаются
знакомые, а разговор может принять такие обороты... Лучше тебе не слышать.
  Я пошёл по дорожке, а потом вернулся к этому месту, став за кустами.
   - Ну как же так можно , Виктор?! Я тебя по родственному познакомила с сестрой своего мужа, овдовевшей в результате аварии. А ты вместо серьёзных отношений со
зрелой и ещё молодой привлекательной женщиной связался с девушкой, которой и восемнадцати нет.
   - Ну, не могу же я так вот сразу её бросить, нанести душевную травму. Она ко мне привязана, говорит, что любит. К тому же я ей помогаю  по учёбе. серьёзно подтянул по нескольким предметам, которые я не забыл. В школе и медучилище я хорошо учился, в институт готовился, если бы в армию не забрали.
   - Да помню я. Ты был из всей родни самый положительный, порядочный и вдруг подмочил свою безупречную репутацию.
   - Так уж и подмочил. Что я обманул кого, ограбил? Ельцин с Гайдаром у десятков
миллионов со сберкнижек честно заработанные десятки тысяч советских денег украли,
опять же десятки миллионов без работы оставили, заставив вырезать миллионы голов скота, поля из-за них опустели. Население в иных городах и районах на десятки тысяч сократилось, а Ельцин-центр открывают... А я всего лишь девушку пожалел, когда ей трудно, приласкал, спас может от непоправимого. Она же не хотела в школу идти, из дома сбежала, вообще  хотела уехать, а я ситуацию выправил, спас ещё одного человека, а вообще то я многим в жизни помог и тебе также.
   - Да я тебе благодарна. Но репутация... Ты не сравнивай себя с ворами и временщиками, какие бы должности они не занимали, а если довели народ до нищеты, когда-нибудь ответят. Совести у них конечно нет...
   - Как и у тех , кто наших родных раскулачивал, обирал, уничтожал цвет крестьянства. И снова деревню в конец довели, хоть в родные места не показывайся.
Не знаешь, куда в лес за грибами или на рыбалку съездить , везде народ бедно и трудно живёт, бесправный, без работы зачастую. А кто промышленность и деревню разваливал. Мне бабушка рассказывала так же вот и после царя и страну развалили.
и братоубийство устроили, по сто тысяч расстреливали , как Землячка в Крыму, по десяткам тысяч как в концлагерях в Холмогорах и Соловках, беспредел всюду царил и разруха. Так же и ныне, хоть не такой произвол, как в девяностые, но по-человечески жить народу не дают. Вон знакомый поэт жаловался. что тридцать лет гонорары не платят. Довели страну до ручки.
   - Ну, ладно... Ты известный правдоискатель. Книгу хотел написать, написал?
   - О двадцатых, тридцатых, о голоде как бабушка рассказывала написал, а теперь о девяностых заканчиваю . Всю правду, как есть...
   - Виктор, книгу пиши, раз тебе  так хочется самую правдивую историю нашего многострадального народа и особенно нашей деревни показать, но и личную жизнь тебе надо устраивать основательно, чтобы у тебя была подруга жизни, которая любила бы тебя по-настоящему, с которой можно бы крепкую семью создать, детей завести.
   - Да теперь верных жён днём с огнём не найдёшь...
   - Но и с несовершеннолетней не выход. Надо тебе сворачивать, реже встречайся,
меньше общайся и постепенно сведи отношения на нет. А хорошая женщина тебя может месяц другой подождать, если есть надежда, что ты не затянешь. Давай договоримся, что через месяц на рыбалку поедешь, тётке в деревне на козу сена поможешь поставить, а мы с невестой приедем и всё у вас начнёт налаживаться. Я же для тебя стараюсь.
  - Ладно, попробую внять твоему совету. Мне и самому-то порой эта история, любовь такая кажется не то, что не настоящей, а не долговременной. А мне, конечно, хочется настоящей семьи.
    Я потом встречал Виктора и пытался его разговорить, но видимо шла внутри его глубокая душевная работа над собой, он как бы выходил на другой уровень.
   Однажды, встретившись в сквере, мы поговорили о старых друзьях, у нескольких из них сложились хорошие семьи, а у двух даже идеальные.
  - А ведь тебя, Виктор, ещё в школе учительница ставила всегда в пример, как самого надёжного и  говорила, что он вам всем и по дальнейшей жизни примером будет. А у тебя, говорят, вышла какая-то странная история со школьницей.
  -  Школу она недавно закончила да подошла к концу и странная, как ты говоришь история. Мы расстались с ней. Я уезжаю в деревню порыбачить и помочь тётке с сенокосом.
  - А меня не возьмёшь? Мы как-то с тобой рыбачили вместе не раз да и косить я не разучился.
  - А что, вполне возможно. У тётки места хватит.
   Мы с Виктором несколько дней рыбачили, наевшись досыта ухи из окуней и хариусов с прибавкой ершей для вкуса. Потом на лугах косили траву, ворочали и гребли сено. Когда уже заканчивали  носить сено к стожару копны, приехала его двоюродная сестра Зина с золовкой Линой. Зина была из себя видная: стройная и высокая, как Виктор. Хотя их породу и сильно потрепали в начале тридцатых, но те,
кто смог пережить  раскулачивание, кого не выслали с малыми детьми на верную гибель в тундру и в тайгу озверевшие комбеды, те пережили все напасти, отстроились заново, заново насадили сады и разработали луговину, усадьбы сделали, как были у дедов, идеально ухоженными.
   Лина была немного пониже Зины ростом, но крупнее в бюсте и шире в бёдрах, в ней смешалась русская кровь с малороссийской, поскольку их деда с бабкой и пятерыми детьми выслали из  Малороссии на  юг Архангельской области, где поработав  по лесопунктам ,они перебрались в вологодскую деревню.
   Я был свидетелем зарождающейся любви Виктора и Лины и видел, что чем больше углублялись и раскрывались их чувства друг к другу, тем больше светлели их лица,
лучились глаза счастьем. И свадьба была не за горами.