Меломаны

Леля и Нюша, две закадычные подружки, были на самом деле Олей и Аней, однако, никому из их друзей не могло прийти в голову так их называть, настолько девушкам подходили эти видоизмененные, детско-ласкательные имена.
Обе – миловидные блондиночки, с вьющимися волосами, голубыми глазами и легкими на румянец щечками, ладненькие и всегда улыбающиеся – вносили в компанию непосредственность, легкий флирт, умильную капризность и желание взять под свою опеку. Девушки были ровесницами – совсем недавно отметили серьезную дату – двадцатипятилетие – сначала Лелечки, а потом Нюшеньки. Дружба девушек имела в своей основе родственную связь – они были кузинами – Лелин папа был младшим братом Нюшиного отца; поэтому девчонки были рядом с момента рождения, и каждая из них, весь свой период подросткового роста и юношеского становления, стремилась скопировать повадки двоюродной сестры, чтобы быть еще женственнее и обаятельнее. Они никогда не конкурировали между собой – еще бы, они выглядели, как близняшки, поэтому им казалось нелепым соревноваться в красоте и женских чарах: при такой схожести победы на личном фронте сестры воспринимались как личные.
Веселый нрав и беззаботность девушек были заложены с детства – они никогда ни в чем не нуждались. Их отцы в свое время создали прибыльную компанию по производству корпусной мебели и сумели занять прочные позиции на данном сегменте рынка. Прирожденные работяги, они всегда стремились к прекрасному, поэтому в жены взяли представительниц творческих профессий – мама Ляли была начинающей балериной в театре оперы и балета в Воронеже, а мама Нюши – предподавателем вокала в небольшой юношеской театральной студии на юго-западе Москвы. Наверно, благодаря такой схожести в интересах, жены сильно подружились между собой, а семейные праздники стали настоящими событиями, которые отмечались широко, весело, громко и богато. Еще более сроднило семьи самое главное в их жизни событие – рождение ребенка. Как все радовались, что родились, мало того, что девочки, так еще и с разницей всего в два с половиной месяца!

Девочек баловали с самого раннего детства, одевали как куколок и прощали им все проказы, даже если они были не такие и невинные. В шесть лет, за год до поступления в школу, единогласно было решено отдать девочек учиться в музыкальную школу по классу фортепьяно. У обеих на вступительном прослушивании обнаружился хороший слух, мамы облегченно вздохнули и поехали покупать красивые сумочки для нот для своих принцесс.
Через год сестрички поступили в одну школу, неподалеку от дома, в котором жили, однако, их распределили в разные классы. Сначала все родственники огорчились, но потом решили, что так даже интереснее – девчонки могут бегать друг к другу «в гости» на переменках.

Так и бегали десять лет. Девочки были весьма посредственны в учебе, им лучше давались гуманитарные науки, но это почему-то не очень котировалось у учителей. Однако, при этом они были звездами на параллели – мало того, что им от природы досталась прехорошенькая внешность, так еще и родители старались изо всех сил, чтобы их Лелечка и Нюшенька выглядели как настоящие куколки – им покупались самые лучшие платья, к которым подбирались изысканные аксессуары и украшения. Благо, возможности позволяли, тем более, дочки были единственными – больше семьи как-то не решились на детей – очевидно, не хотели омрачать новыми хлопотами и заботами свою полную событий, путешествий и вечеринок жизнь. Поэтому Леля и Нюша были постоянным объектом внимания всех окружающих мальчишек – как одноклассников, так и соседей. А уж когда девочки садились за рояль и с прямыми стройными спинками исполняли музыкальные произведения – вот это было загляденье! Никто не мог остаться равнодушным при виде таких вот барышень.
В девятом классе опять же единогласно на семейном собрании было решено, что девочки пойдут в музыкальное училище. Профессия для женщины идеальная – преподаватель музыки: интеллигентная, не требующая моральных и физических сил, позволяющая вести домашний быт без ущерба для личного времени, ну а то, что касается финансовой стороны вопроса… Ну зачем париться по этому поводу? Для решения этих вопросов есть мужчины. Отцы были готовы нести на себе бремя финансовой поддержки хоть сколько, правда мамы все-таки обозначали точку на этой бесконечной прямой – замужество. Каждой из девочек целенаправленно вдалбливалось в хорошенькую кудрявую голову, что главное в жизни женщины – это найти правильного мужчину: умного, хваткого, умеющего зарабатывать и не жадного – такого, за которым, как за каменной стеной.

Вот поэтому, начиная с первых дней учебы в музыкальном училище, сестры и пытались найти именно таких мужчин. Понятное дело, не в месте получения образования – у них на курсе было только трое мальчиков – толстый очкарик Арсений, ходивший в поношенных ботинках с уныло опущенными покатыми плечами, тощий Андрюша, весь в прыщах и с торчащим кадыком, и вертлявый маленький Мишка, который точно не питал особой страсти к женскому полу. В основном с кавалерами девушки знакомились на дискотеках и в барах, куда они нередко заглядывали после часов, проведенных за разучиванием новых пьес и разработки пальцев рук на гаммах. Обе были натурами чувствительными и падкими на мужскую лесть, поэтому к «четвертаку» подобрались в статусе незамужних, ветреных, ищущих развлечений особ. Родители особых проблем не видели – времена меняются, женщины выходят замуж все более в старшем возрасте, девушки привлекательны, поэтому пусть наслаждаются молодостью. Честно говоря, это была позиция женской половины, мужская оставалась в якобы неведении.
Как-то, ожидая Нюшеньку в кафе на Новом Арбате на завтрак, Леля познакомилась с очень приятным молодым человеком: он был хорош на внешность, элегантно одет, остроумен и, на первый взгляд, успешен: его ожидал автомобиль представительского класса с водителем, на руках поблескивал сапфировым стеклом хронометр, а телефон разрывался от звонков, на которые он отвечал коротко, с чувством собственного достоинства. В общем, кандидатура весьма подходящая, но сколько раз уже Леля, в принципе, как и Нюша, убеждались, что очень часто  за внешней атрибутикой скрывается серая посредственность, среднестатистический мужик, с которым через неделю не о чем будет разговаривать. Ведь хотелось все-таки возвышенных, красивых отношений, с театрами, необычными поездками, романтическими сюрпризами и классическим, американским  хэппи-эндом.

Что-то зацепило Лелечку в незнакомце, но, решив, что не стоит особо обольщаться, она рассказала Нюше о своем знакомстве, придав тону напыщенное равнодушие и удобрив рассказ ироническими замечаниями и лукавыми улыбками. «В общем, я ему сказала, что, возможно, соглашусь на свидание вечером, если он не будет возражать, что я приду с сестрой – типа, у нас очень строгие родители и не позволяют ходить на свидания с незнакомцами!» - Леля вопросительно посмотрела на Нюшу. Та задорно улыбнулась: «Да без проблем! Я так поняла из твоего рассказа, что он простоват, скорее всего, сам добился всего, из низов?» Леля незаметно кивнула и улыбнулась, с удовольствием вспомнив черты лица Антона. Нюша обняла сестру: «Ну что, дорогая? Давай тогда его потроллим немножко, как мы обычно делаем с такими вот Ванечками из Тюмени. Давай зальем ему про походы в Консерваторию». Леля не была уверена, что ей захочется поддержать эту идею в отношении Антона – она была достаточно жестокой по отношению к человеку, который вызывал неподдельную симпатию, но, посмотрев на сестру и увидев в ее глазах презрительную усмешку, не сумела настоять на своем – очень часто Нюша оказывалась права в своих суждениях относительно ухажеров Лели.

Итак, время свидания было выбрано, стратегия определена, участники обозначены. «Походы в Консерваторию» были любимой темой девушек для обсуждения с малознакомыми молодыми людьми, особенно, когда хотелось покуражиться. Молодые люди плохо разбирались в музыкальных терминах, поэтому добраться до сути вопроса им было практически невозможно. А девушки, не стыдясь и не опасаясь быть разоблаченными,  описывали свои любовные приключения, основываясь на музыкальной лексике. Например, «этюд» - это было легкое увлечение, «аллегро» - быстро протекающий интересный роман, «симфония» – долго длящиеся отношения, ну и так далее. Никто из молодых людей ничего не подозревал и с уважением смотрел на двух хорошеньких девушек, воодушевленно вещающих о походах в Консерваторию. Девушки же, по окончании вечера, давились смехом и еще полночи обсуждали, прерываясь на дикий хохот, идиотское выражение лиц собеседников.

Антон назначил свидание Леле, точнее, Леле с сопровождающей ее сестрой, в изысканном французском ресторане. Лелечка долго стояла перед рядами платьев в гардеробной, чтобы принять решение, какое именно платье ей надеть. Антон явно нравился девушке, поэтому хотелось произвести на него впечатление. Наконец, выбор был сделан: легкое шелковое платье, выгодно подчеркивающее тонкую талию и соблазнительные изгибы силуэта, но при этом не открывающее ничего лишнего, цвета, наиболее подходящего к ее белой коже с легким румянцем и глазам. Украшения были подобраны дорогие, но не вычурные , не кричащие о названии производителей.
Сестра заехала за ней на такси. Сев в машину, Леля, с нескрываемым неудовольствием отметила, что Нюша надела очень похожее на ее платье и нацепила дорогущие Briguet.  Но все-таки сестра – она единственная и любимая, поэтому Лелечка отогнала от себя негативные эмоции и от души чмокнула Нюшу в щеку.
В ресторане было тихо и не очень уютно – слишком много пафоса, слишком церемонные официанты и слишком накрахмаленные скатерти. В общем, на Париж это мало смахивало. Но общество Антона было очень приятно Лелечке, и она опять, с удивлением для себя, обнаружила, что слишком взволнована, вот и пальцы холодные, и бокал в руках подрагивает, и живот инстинктивно втягивается, когда Антон смотрит на нее…

А Нюшеньку было не остановить. Просто с каким-то остервенением она, захлебываясь в собственной речи, хохоча и вульгарно, как показалось Леле, скалясь, в десятый раз повторяла рассказанную новоявленным кавалерам историю про походы в Консерваторию. Только в этот раз Лелечке почему-то было тошно слушать все это. Словно Нюша обнажала ее душу перед этим славным Антоном, покачивающим головой в такт рассказа. Словно она насмехалась над ее несостоявшимися романами, пытаясь выставить Лелю в самом неприглядном свете – разнузданной, не знающей границ особой, совершенно не озабоченной своим будущим и ведущей разгульный образ жизни..

«Любите ли Вы Консерваторию, Антон? – Нюша зазывно улыбнулась, подмигнула Лелечке и продолжала доверительным тоном, уловив недоумение во взгляде собеседника. – Уверена, Вы не любите походы в Консерваторию так, как их любит наша Леля. Раньше она увлекалась этюдами. Знаете, так вроде ненавязчиво, быстренько, захватывающе… Но вот после двадцати она явно ставала благоволить к сонатам. Нет, я ничего не хочу сказать, сонаты – достаточно сложная форма произведения. Тут Вам и экспозиция, и репризы, и кульминация. Кстати, Антон, Вы в курсе, что соната способна полностью выразить весь спектр эмоций человека? Нет? Ох, как много Вы упустили, Антон! Так вот, наша Лелечка очень любит сонаты, готова вновь и вновь возвращаться и прослушивать первую часть, чтобы опять прочувствовать эти самые тонкие моменты… Ой, ну а симфонии – это, конечно, не про нас. Они такие монументальные, такие тяжеловесные, такие нагруженные палитрой чувств… Какая Ваша любимая симфония, Антон? Ах, что-то не можете сказать? Но, возможно, это и к лучшему. Вот видите – у Вас с Лелечкой уже есть нечто общее – вы оба не любите симфонии! – Во время этого свидания Леле все время казалось, что Нюша перегибает, что она слишком нагло улыбается и неприкрыто дерзит, что ее сопоставления особо пошлы и что она слишком частот подмигивает слегка опьяневшим от шампанского глазом сестре. Антон периодически отвлекался на короткие деловые разговоры по телефону, предусмотрительно подняв указательный палец, дабы дамы соблюдали тишину. В основном же он изучающе смотрел на Лелю, изредка переводя взгляд внимательных глаз на все более распаляющуюся в своих рассказах Нюшу. – Ну вот что до меня! Проигрывая сотни раз гаммы, путь даже и хроматические, поражаешься их однообразному звучанию; твоя единственная цель – это техника. Но вот когда начинаешь играть этюд, то техника очень важна, потому что если не выйдешь на ней, то кирдык, все пропало, сколько не вкладывай чувств – это бесполезно – в этюдах оно не требуется. Зато вот играешь пьесу, душа поет, вытекает по руке из сердца в пальцы, да вот техника подводит. И все, фиаско! Сложная штука жизнь, не так ли, Антон?»

Леля внимательно вглядывалась в глаза Антона, который, казалось, чуждый обсуждаемой теме, настолько удалился, что витал где-то совсем далеко от их разговоров. «Простите, Анечка, что Вы сказали? – Антон отпил из высокого бокала и уверенным жестом поставил его на стол. – Этюды, пьесы? Да, барышни, жизнь – очень сложная штука..  Но вот смотрю я на вас и очень хочу предложить поехать ко мне и исполнить скерцо в четыре руки»…..