Атония

Врачу в длительном плавании приходится заниматься всем – и прыщи давить, и зубы рвать, и раны зализывать, и пневмонии лечить, и хирургические операции делать, от вскрытия флегмоны и панариция до более сложных полостных. С годами он набивает руку и становится универсалом.

Мичман Магдыч пришел в амбулаторию как все истинно больные на корабле, после отбоя. Это «сачок» приходит утром, чтобы получить освобождение и потом целый день валять дурака. А здесь все нормально. Болит живот.

Расспросив и пропальпировав живот, стало ясно - аппендицит.

На службе все необходимо докладывать по команде. Сначала идешь к командиру, который, в свою очередь, докладывает командиру эскадры, ну а тот, наверное, непосредственно на флот. Сверху начинают задавать «умные» вопросы, на которые по-умному требуется и ответить.

Параллельно подготавливается операционная. На это дело тратится не менее полутора – двух часов.

На эскадренном миноносце штатной операционной нет. Для этих целей предусмотрена мичманская кают-компания. В ней все моется, драится, чистится. Кипятятся инструменты и готовится все, что может потребоваться во время операции.
 
Наконец все готово.

Высокое начальство, крепко подумав, дает «добро» на операцию.

Доктор на корабле один. А все его помощники – это люди, знающие о медицине либо по наслышке, либо из журнала «Здоровье». Самые одаренные являются родственниками медицинских работников, а отдельные имели счастье с ними переспать. Вот они-то и становятся ассистентами, а кто-то из моряков – за операционную сестру, ну а непосредственно подчиненный доктора, на подхвате – укол сделать или пойти, куда пошлют. И всю эту свору нужно предварительно помыть, одеть и следить за тем, чтобы они что-то не цапнули своими стерильными руками, не поковырялись в носу или не вытерли пот.

Ну вот все готово и… операция начинается. Длится она, в среднем, час, а если кто-то из помощников упадет в обморок – полтора, а то и два.
Обезболивание местное.

Слава Богу, в этот раз все было тихо и мирно. Никто не падал в обморок и не чесал мошонку. Все работали четко и слаженно. Операция закончилась быстро.
Магдыча переносят на койку. Сверху лед.

Утром обязательный подъем в туалет (больной должен сходить по- малому). После этого полусладкий чай с сухариками.

Над больным после операции колдует санинструктор. Он обязан четко выполнять рекомендации доктора.

Я же с ассистентом, дежурным по кораблю и теми, кто ждет окончания этой операции, иду пить «шило». За здоровье больного, свое и всех присутствующих.

Доктор после операции герой. И на пике славы ему можно несколько дней игнорировать весь флотский распорядок дня.
 
Проснувшись часов в десять, я иду к больному. Магдыч улыбается, состояние бодрое.
Утром, как было сказано, ходил в туалет. Все нормально.

Пощупав живот, долго слушаю фонендоскопом перистальтику кишечника. Она, отчего-то, вялая. А это – гарантированное вздутие живота за счет гнилостных процессов в кишечнике, чего допустить никак нельзя, так как могут разойтись швы в толстой кишке.

Об этом и подумать даже страшно. Начинаю волноваться.

Что это? Из-за чего?

Вроде бы кишечник сильно не травмировался. Откуда взялась эта атония?
Уколы дают хотя и положительный, но слабый результат.

На следующее утро принимаю довольно рискованное решение –  надо чистить кишечник.
Живот больного туго фиксирую простыней. Магдыч ставится в позу стартующего египтянина и из кружки Эсмарха в него, через заднепроходное отверстие, вливаю воду.

Посмотреть на это зрелище собралась масса народу. Бесплатный цирк!

Весело всем. Хохот стоит дикий.

Магдыч орет, что его сейчас разорвет и с каждой новой каплей воды, попавшей внутрь, все сильнее и сильнее раскачивает морщинистой мошонкой.

Деловито матерясь, делаю свое дело.
 
Наконец наконечник извлечен и из ануса больного вырывается столб воды. Он сидит над «уткой», олицетворяя собой скульптуру Самсона, обсирающего Дракона.
Лишь после этой, несколько «фашиствующей» процедуры, кишечник, наконец, заработал и все пошло на поправку.

Как показало расследование, утром к Владимиру пришли друзья – мичмана. Для больного друга они принесли яичницу из десяти яиц, горячий, только что испеченный хлеб и банку куриной тушенки. Магдыч все это с аппетитом съел, что и явилось причиной к развитию атонии.

Дежуривший у больного санитар все видел и не противился этому вандализму. Да еще и промолчал.

А чтобы впредь такого не допускалось, пришлось настучать ему по дурной башке.
Иногда такие методы воспитания более действенны, чем повторенные ему, в тысячный раз, слова.

Через десять дней мичман Магдыч заступил дежурным по низам.