Nocturne
Он бы, возможно, любил этот город искренне – если бы видел хотя бы мелочь, за которую его стоит любить. Хотя бы крошечную, хотя бы на каплю. Но, сколько ни вглядывался – только ошибался, и ничего за жизнь увидеть не смог. Неслись же тем временем по эфирным волнам новости из далёких земель, открываясь на его экране страницами – и появлялись другие, настоящие, живые люди. Разные – поэты, музыканты, учёные, школьники, художники, рабочие – они сидели в полумраке студий, и говорили на улице в микрофоны, спорили, рассуждали искренне и умно обо всём на свете. Завтра передачу могли изъять, и не запустить в эфир, закрыть телеканал, а их самих надолго упрятать в тюрьму по выдуманным обвинениям – но те, настоящие люди на экране, ничего не боялись. Если они творили – каждый точно знал, о чём хочет рассказать миру, и то, что он хотел рассказать – было действительно ценным. И, – о, чудо!, – каждый из них имел мнение обо всём, что есть, было, и будет. Не вычитанное в (прости, Господи!) скотских Ведах, не услышанное в досужих сплетнях – а своё собственное, постигнутое и выстраданное умом. Не о себе, бахвалясь, или жалуясь – а о мире, стране, и обществе. Каждый из них хотел изменить и исправить мир и страну, думая не о себе, а о каждом человеке. И невероятно, но все они, от мала до велика – были неравнодушны. Читатель, если ты всю жизнь прожил в таком городе, в котором живу и я – ты, скорее всего, просто не поймёшь, о чём речь. Вроде бы и всплывают в шахтёрском городишке мутные истории прошлого – но, если присмотреться, бастовали местные шахтёры всегда только из-за собственных зарплат и условий. Здесь ещё медитация в моде – сидишь, и на всё плевать, тишина и гладь в мыслях, как в отдалённом от жизни болоте. Ещё в городишке животных любят, по-настоящему. А вот людей – не особо. Впрочем, по-настоящему или нет – сказать сложно, ведь никто ради животных собой, да и ничем серьёзным не рискует. Те же отдалённые люди, настоящие, живые, которые на экране, все, от упирающегося пятнадцатилетнего подростка, которого волокли по асфальту вооружённые космонавты в чёрном, до старой женщины лет, наверное, под сто возрастом, держащей плакат «Разум и любовь, вернитесь в страну!» с высоко поднятым подбородком – были неравнодушны по-настоящему. Ко лжи, к жестокости, к тщеславию, подлости, мерзости и гнили. Ко всему, что мешает жить таким же настоящим, как они, людям. Огромная площадь неравнодушных людей, стоящих впритык, и стекающихся множеством голов и знамён из примыкающих улиц от самой границы обзора, как реки в половодье. И ты, малоуважаемый местный читатель, если и ходивший когда-то за компанию с плакатом, то требуя себе тринадцатую зарплату, или дополнительный день к отпуску, а вовсе не правды, разума, и любви – вряд ли поймёшь волшебство, собравшее вместе десятки тысяч неравнодушных людей, без сомнения, божественное, ибо где многие жаждут правды – там и Бог, и незримые ангелы летали над той площадью… Уже построились напротив нескончаемой цепью, сомкнув щиты, чёрные вооружённые космонавты, и пошли на людей медленным строем…
Герой встал от экрана, и приблизился к окну – по гололёду улиц скользили ненастоящие люди, не те, которых он только что видел. «Позорище», – подумал он о ком-то, – «Ехать отсюда, ехать»…
Свидетельство о публикации №217112102135