Параллельные миры

-1-
Минуты тянулись мучительно долго. Кира совершенно потерялась во времени. Казалось, что прошло уже несколько часов. Может звонок сломался? Угораздило же меня забыть часы, прям хоть домой иди. Сегодняшний урок литературы был не просто занудным, он выводил Киру из себя. Нет, литературу Кира очень любила, читала много и с удовольствием, дома у нее была большая библиотека, Кира любила брать книги с полки наугад. Она проводила пальцами по обложке, бережно перелистывала страницы, вдыхала запах старой книги, вслушивалась в ее шелест, и только познакомившись с книгой и получив ее полное доверие Кира погружалась в удивительный всегда разный, потрясающе интересный мир приключений, событий и чувств. Читала запоем, с трудом возвращаясь в реальный мир из книжного.
Кира сама писала стихи и прозу, процесс творчества считала великим таинством, а литературные произведения живыми состоящими не просто из правильно подобранных слов, грамотно построенных предложений, верных мыслей и оригинального сюжета, а из чего-то большего не поддающегося определению, составляющего саму суть литературы без чего самое совершенное произведение было бы мертвым, лишенным души. Вдохнуть в произведение жизнь вот в чем заключался литературный талант, считала Кира. Поэтому по ее мнению только воспаленный разум мог додуматься до препарирования поэзии.
Стихотворение разбиралось по косточкам: выразительные средства, история создания, главная мысль, будто сделали разрез на мертвой лягушке, чтобы с любопытством посмотреть что же там внутри. А внутри остался один жалкий скелетик, волшебство поэзии растворилось как дым. Брр…Так по крайней мере представлялось Кире, а она была девушка несомненно с богатым воображением.
-2-
Как на зло, именно этим и занимался учитель на сегодняшним уроке. Чепуха какая-то получается, слушать противно. Время от времени Киру захлестывало отчаянье, она была не в силах бороться со сном, монотонный голос преподавателя, скучная, неприятная тема урока, духота и неудовлетворенность пятичасовой ночной дремотой то и дело вынуждала ее выпадать из урока и закрывать глаза . Уроки в 10 А обычно проходили шумно. И спасительные удары журнала по столу немного приводил Киру в чувство. Вчера на детской площадке около школы Кира нашла гуляющую книгу, оставленную каким-то буккройсером. «Мистика и ужасы», Воргалд Крафтлафт. Кира очень обрадовалась и естественно взяла книгу с собой. По дороге домой Кира с большим удовольствием представляла себе образ загадочного буккройсера. Интересно это мужчина или женщина? Если мужчина то непременно с огненно-рыжими волосами и смешным носом, а если женщина то высокая, худая и с очень добрыми глазами. А может быть это вообще один из моих одноклассников… До трех часов ночи Кира читала книгу, а потом долго не могла заснуть. Всякая ерунда в голову лезла. В общем кто бы ни был этот буккройсер у него весьма своеобразный вкус.
Какая же редкостная чепуха этот ваш Крафтлафт. Теперь из-за него хоть спички в глаза вставляй. Уф…только бы со стула не упасть. – Кира из последних сил старалась не закрывать глаза. Ощутимый толчок в бок заметно освежил ее.
Кира!!! Я сейчас на тебя обижусь! Ну, Кира! Ты меня слышишь? – Кирина соседка по парте, она же ее лучшая подруга, невысокая полненькая девочка Саша с кудрявыми черными волосами в поведении и облике которой ярко просвечивали корни древнего, славившегося таки, своей предприимчивостью, неглупого и многострадального народа, тщетно пыталась добиться внимания Киры.

А? Ты что-то сказала?

Очень смешно. Ну так ты придешь?

Разумеется приду, ты же все равно не отстанешь. Только скажи куда? – Кира раздраженно потирала бок.

Пф… повторяю в последний раз. Завтра в семь часов вечера в актовом зале состоится концерт моей рок-группы!!! Ты придешь?

Приду, приду.

Да что с тобой? Сейчас же твоя «любимая тема», анализ стихотворений. Почему я не слышу едких замечаний, выкриков с места, горячего и бессмысленного спора с Марьей Петровной? Может быть, ты заболела?

Может быть. – Кира демонстративно отвернулась, давая понять, что не в состоянии вести диалог и улеглась на парту.

К доске вызвали Матвея. Кире сделалось совсем дурно. Когда же закончится это издевательство. Сначала препарировали, теперь будут добивать ногами.
Не поправить дня усильями светилен – начал Матвей.

Да уж, что правда то правда. Денек выдается что надо. – думала про себя Кира

Не поднять теням крещенских покрывал
На земле зима…эээ зима, зима и дым огней бессилен
Распрямить дома полегшие… полегшие в повал – продолжал завывать Матвей, первую половину слов теряя, а вторую проглатывая
Никого не ждут. Но насухо или наглухо порть…портьеру
Тротуар в буграх, крыльцо заметено.
Память, не ершись! (тут Матвей взвигнул, он хорошо помнил это место) Срастись со мной! Уверуй!
И уверь меня, что я с тобой одно.
Снова ты о ней? Но я не…не я, то есть не тем взволнован
Кто открыл ей сроки, кто навел на след?
Тот удар – исток всего. – у Киры помутилось в глазах, закружилась голова, руки затряслись, как в лихорадке, земля уходила у нее из- под ног, почему-то щипало в носу. Картинка перед глазами менялась. Но голос Матвея был слышен достаточно явственно
…До остального,
Милостью ее, теперь мне дела нет.
Тротуар в буграх, меж снеговых развалин.
Вмерзшие бутылки голых черных льдин.
Булки фонарей, и на трубе как филин,
Потонувший в перьях, нелюдимый дым…

Голос Матвея замолк. Кира провалилась. У нее перед глазами проступили не очень ясные очертания коридора. Темные, мокрые стены обдали Киру холодком, каким-то неприятным, склизким. Здесь было неуютно и темно. Свет шел очень слабый и какой-то болезненный розовато-желтоватого оттенка. Источником, судя по всему, служила лампа, болтавшаяся на оголенных проводах под потолком. Она трещала и жутковато мигала. Окон тут похоже не было. Воздух был тягучий и вязкий, как мысли в Кириной голове ,которые стали громоздкими и неповоротливыми , они все замедляли и замедляли свой бег пока наконец полностью не остановились. Девочка стояла в полном ступоре, она с трудом воспринимала окружающую реальность, успокаивая себя тем, что эта реальность возможно не совсем реальная. Опустив глаза на заплесневелый пол, Кира обнаружила на нем толстую крысу. Крыса смотрела на непрошенную гостью в упор, изучая, принюхиваясь, усики на ее носу чуть подрагивали. Кира закричала, мысли в голове завертелись как цветной калейдоскоп, Кира закричала еще громче и бросилась бежать. Но едва она сделала шаг в сторону, как коридор растаял так же быстро, как и появился. Все вокруг стало расплываться, Киру резко подбросило вверх и толкнуло вниз. Она больно приземлилась на пятую точку и снова оказалась за партой. Ее била дрожь. Саша что-то увлеченно бормотала. Матвей топтался около доски. Все вокруг осталось прежним, никто даже не заметил ее отсутствия.
...и поэтому мы с ним сегодня встречаемся – услышала конец Сашиной фразы Кира окончательно приходя в себя.
Голова гудела, все тело ныло, а во рту стоял очень неприятный металлический привкус. К звону в ушах присоединился еще какой-то посторонний звук, резко ворвавшийся в и без того больную Кирину голову. К счастью это был звонок с урока . В другой ситуации Кира непременно бы обрадовалась и пулей вылетела из класса, но не сейчас. Она вяло поднялась со стула, и с трудом нащупав под партой рюкзак, стала скидывать в него учебники. Кира уже положила последнюю книгу, когда кто-то пихнул ее сзади. Рюкзак выпал у нее из рук, а все содержимое вывалилось на пол. Кто-то был Максим Кокшаров, одноклассник и прямо скажем не очень приятный тип. Со странностями как любил говорить Матвей, конечно тогда когда тот кто был со странностями его не слышал. Максим мрачно прошествовал мимо Киры, даже не заметив произведенных разрушений. Кира недовольно окликнула его. Но Максим ее не услышал. Врятли слабый Кирин голос был в состоянии заглушить музыку в его наушниках. Злость, которую внезапно испытала Кира, окончательно привела девушку в чувство.
«Кирюшка ,что же ты так!»-прозвучало откуда-то сбоку и немного сверху.
Рядом улыбалась смазливая мордаха Кена, вернее Дена, то есть Дениса Карпова, еще одного одноклассника Киры. Кирино настроение резко улучшилось, немного покраснев, она стала судорожно соображать, чтобы сказать оригинального ,веселого или по крайней мере остроумного. Но так ничего и не придумав, глупо хихикнула и стала запихивать рассыпавшиеся учебники снова в рюкзак. Ден насвистывая, вышел из класса, приобняв за плечи рослую Карину Попову и нашептывая ей что-то в ухо. Карина пронзительно смеялась. Настроение у Киры снова ухудшилось. Тряхнув короткими черными волосами и закусив губу, она озадаченно посмотрела на Сашу. Из-за нескончаемого сбора учебников то с парты, то с пола Кира и терпеливо ожидавшая ее верная подруга задержались и остались в классе одни.
-Да что же это такое. Кира жалобно посмотрела на Сашу.
-Из-за этого Дениса я вечно веду себя как дура.
-Ну я же не дура Са-а-аш. Я же не жалкая дура которая будет бегать за всякими смазливыми идиотами.
-Конечно нет. Ты не дура, ты умница и красавица. Засмеялась Саша и в порыве чувств обняла Киру за плечи.
-Так вот, Кирюха, сегодня я иду на свидание с Воробьевым.
-Да ты что? Кира радостно округлила глаза.
Саша невысокая , полноватая, симпатичная , хотя явно не с модельной внешностью пользовалась неизменим успехом среди ребят как родной 107, так других близлежащих школ. Способствовали такому головокружительному успеху природное обаяние, веселый энергичный характер, а также участие в школьной рок-группе, на концерты которой приходили ребята со всего района к большому неудовольствию завхоза и зама по безопасности 107 Ивана Федоровича.
Весело болтая, подруги вышли из школы, благо урок литературы был последним. На периферии сознания у Киры болталась мысль о странном видение на уроке. Но она поспешила объяснить это тем, что плохо спала этой ночью, да еще и начиталась всякой ерунды. Наверное, она просто задремала на минуточку, и ей приснился страшный сон. «Надо сегодня пораньше лечь спать»,- решила Кира и удовлетворенная этой спасительной мыслью решила о происшествии больше не думать.
Сегодня было первое декабря и вопреки московской слякотной погоде в воздухе кружились белые хлопья снеге. Они падали, как в замедленной съемке, заполняли собой все пространство вокруг. Было сказочно красиво и немного неправдоподобно. Кира высунула язык на который тут же упали слипшиеся снежинки, зажмурилась от удовольствия и поняла, что счастлива.

Он шел по темному нескончаемому лабиринту, раскинувшемуся на несколько бесконечностей вокруг. Шаги гулко отзывались в пустоте недавно сотворенного мира. Мира древних чудовищ, порождения толи болезненного воображения, то ли исторгнутых глубинами человеческого подсознания из самых его потаенных недр. Мира смертоносных вирусов и бактерий которые были чем-то сродни отвратительным мистическим персонажами, сеявшими так же как и они вокруг себя панику, ужас, хаос и уничтожение. Мира темного безжалостного, сквозь лупу изучающего самые отвратительные моменты человеческой истории, препарирующего всю сконцентрированную в них боль холодным скальпелем своего изощрённого разума. Собирающего с трепетом заядлого коллекционера то, что как правило вызывает желание закрыть глаза, заткнуть уши, убежать, не думать, забыть, все те осколки, обрывки в которые превращается все теплое, совершенное, прекрасное , сотворенное жизнью и растоптанное , разорванное в клочья безудержным, тупым порывом жажды уничтожения. Мир – задача не имеющая решения, мир – лабиринт не имеющий выхода, мир – парадокс созданный игрой разума, мир – ловушка.
Ловушка состоящая, из бесконечных тупиков и стен, поросших мхом, покрытых плесенью и слизью. Стен поднимающихся в темноту и теряющихся во мраке. Узких коридоров, петляющих, извивающихся, бегущих друг с другом на перегонки , спутывающихся в узлы, кое-где освещенных тусклым электрическим мерцанием, но чаще лишенных малейшего проблеска света, скрытых темнотой, в которой ворочалось, колыхалось, из которых тянуло щупальца нечто обдающее ледяным дыханием ужаса, стремящемся ввести в оцепенение все живое, что волею трагического случая будет заброшенно в этот злосчастный мир. Но живым в этом мире был только он, не несчастный пленник, не случайный гость, не таинственное порождение кошмара – человек, хозяин этого мира, его создатель.

Концерт рок-группы, в которой играла Саша перенесли на субботу. Кира начала собираться на него с самого утра, она судорожно перебирала вещи, крутилась перед зеркалом и безуспешно пыталась найти в своей внешности хоть какие-то достоинства. Проведя в бесплодных поисках около четырех часов Кира пришла к выводу, что она очень толстая, одеть ей абсолютно нечего, никто ее не любит и на концерте она не пойдет.
- Там наверняка будет Денис, и наверняка со своей Кариночкой… Конечно, она ведь красивая, не то, что некоторые. Я не могу перед ним опозориться. Ну что же делать? Я же Сашке обещала, что приду. – Ныла про себя Кира. - Ну и плевать! Тоже мне красавица писаная, эта ваша Карина. Вот возьму и пойду.
Кира натянула старые джинсы, застиранную футболку и кроссовки. Подойдя к зеркалу, она поправила волосы, вытянула губы трубочкой и еще раз критически оглядела свою внешность. Кира была девушкой достаточно миниатюрного роста и комплекции, с красивыми зелеными круглыми как блюдца глазами, аккуратным носиком и очень короткими, темными волосами. Не смотря на мальчишескую стрижку и крайнюю примитивность и неприхотливость в одежде Кира в абсолютной степени обладала чем-то едва уловимым, непонятным, бесспорным и исключительно женским. Это читалось в ее плавных, легких движениях; недовольных, счастливых, кокетливых, вопросительных, возмущенных взглядах; смехе и самое главное улыбке. По-настоящему хорошенькой ее однозначно делала именно улыбка. В Кириной внешности, как и в любой другой, конечно же, присутствовали изъяны. Но в целом Кира производила впечатление очень милой и симпатичной девушки. Хотя сама Кира так не считала. Минуты три Кира боролась с желанием плюнуть в зеркало. После чего отвернулась и не вполне довольная собой, отправилась на концерт.
Кира была не в восторге от творчества своей подруги, и вообще недолюбливала рок. Но отказаться идти на концерт она никак не могла. Ссориться с Сашей на почве рока ей совсем не хотелось. Так что приходилось таскаться примерно раз в два месяца на ее выступления.
В актовом зале уже потихоньку начинал собираться народ. Но в коридоре тоже по-прежнему было шумно. На сцене к последним приготовлениям приступал состав вокально-инструментального ансамбля …Матвей крайне серьезно и сосредоточено делал вид, что отстраивает гитару, басист Миша весьма безучастно изучал паркет у себя под ногами, клавишница Изольда судорожно повторяла партии на выключенном синтезаторе, а Саша громко распевалась в микрофон
-До до ре ре ми ми фа фа соль соль ля ля си си си до до. Ууу, ууу сидит филин на дубу! Беля рооооза, роооза, рооооза! Аааааааа! Шла Саша по шоссе и сосала сушку! Шла Саша по шоссе и сосала сушку! Полей цветы!!! Упасть в полынь!!!!!!!!!!! Еее! – Саша изящным движением спрыгнула со сцены и направилась к школьному звукооператору Коле.
- Все, началось. Держите меня, иначе упаду. – У Киры на лице проступила очень глупая улыбка, глаза заблестели как два фонаря, а ноги перестали слушаться.
В зал вплыла слащавая (да, да именно слащавая, по другому просто не назовешь) фигура Кена. До неприличия дружелюбно обходясь с каждым встречающемся на пути и раздавая направо и налево незначительные, но очень точные комплименты, Ден через некоторое время добрался до Киры.
- Привет, Кирюшка! Что ты тут стоишь одна? - раскрыв свои карамельные уста поинтересовался Кен. - Пойдем присоединимся к Медведевым, поболтаем, посплетничаем. – вплотную нагнувшись к Кириному уху прошептал он.
Кира глупо хихикнула, пробормотала что-то ужасно нелепое и залилась багровым румянцем. Поскольку возразить ей было нечего, пришлось идти «сплетничать» и «болтать» с Медведевыми. Ох, если бы все зависело только от Киры. Поболтать просто так с этими двумя особами было очень трудной задачей. Дана и Яна Медведевы были сестрами погодками. Яна училась в десятом классе и была давним, заклятым врагом Киры, а Дана училась в одиннадцатом классе и поддерживала сестру в этом вопросе. Медведева Я. была девушкой чересчур высокого роста, худой и бледной. Жидкие темные волосы были чуть длиннее Кириных. Темный цвет глаз подчеркивали и в тоже время оттеняли круги под глазами. Тонкие бледные губы всегда принимали одно и тоже положение. А лицо вечно выражало раздражение, недовольство и презрение. Умело смешивая эти компоненты можно было даже добиться улыбки на ее лице. Хотя врядли она доставила бы много удовольствия окружающим. Медведева Д. являлась яркой противоположностью Медведевой Я.. Она была небольшого роста, достаточно полненькая. Волосы опускались чуть ниже плеч и были светлого тона с желтоватым отливом. Дана всегда красила свои пухлые губы в яркий цвет, а яркие глаза делала еще ярче. Медведев Д. носила очки, в то время как Медведева Я. была очень прозорлива. Обе они без сомнения обладали не очень приятными голосами. А в их внешности и пластике неизменно читалось что-то лошадиное. И не смотря на это(или благодаря этому) они пользовались безумной популярностью в школе.
К счастью душераздирающие звуки, оповестили о начале концерта. Сашка вопила в микрофон, барабанщик иступлено молотил по установке, гитаристы били по струнам, зал одобрительно подвывал. В этот раз Кира была даже рада этим нечеловеческим звукам, так к стати избавившим ее от разговора с Данной и Яной. Денис, бросив Киру уже болтал с девятиклассницей Лерой, красивой, весьма стильно одетой, но увы недалекой особой.
-Ну, что за бабник.
В сердцах подумала Кира, и в ту же минуту пол качнувшись, ушел у нее из-под ног. Видение, провал, переход, чем бы это не было, оно снова случилось с Кирой.
Она опять очутилась этом чудовищном месте.

Около стены девочке почудилась какая-то фигура. Кире сделалось страшно, так страшно. Как не было наверное никогда в жизни. Сердце заколотилось где-то в горле, стало трудно дышать, колени предательски дрогнули, и чтобы не упасть она уперлась ладонью в стену. От влажного, липкого прикосновения со стеной Кире стало совсем дурно. Она не знала сколько точно так простояла минуты или часы, но постепенно дурнота прошла, глаза уже привыкшие к полумраку, различили, что всего в нескольких шагах впереди, на каменных плитах пола сидит ребенок. Это был мальчик лет одиннадцати двенадцати. Он сосредоточенно чертил прутиком на каменных плитах невидимые знаки. Что это было буквы, цифры, иероглифы или повторения бессмысленных движений рукой Кира не поняла. В лице и фигуре мальчика было что-то очень знакомое. Но где она могла его видеть раньше, вспомнить не удавалось.
-Эй.- Тихо позвала девушка.
-Не бойся.- Сказала она чуть громче.
-Я помогу тебе.
Но ребенок не реагировал на ее слова. Кира сделала шаг по направлению к мальчику, потом еще пару шагов. Но фигура не стала ближе. Кира пошла, а потом побежала. Трудно было понять, толи она бежала на месте и не могла продвинуться вперед, толи мальчик непостижимым образом удалялся от нее, как только она продвигалась ему на встречу. Запыхавшись, Кира остановилась.
«Помогу»,-звенело у нее в ушах. Чем помогу, и нужна ли ее помощь. Эти и масса других уместных в данной ситуации вопросов почему-то у нее не возникали.
Вдруг темнота немного рассеялась и за спиной у мальчика на стене возникла бегущая строка, как в метро или телевизионных титрах. Буквы вспыхивали и по деловому складываясь в слова пробегали по неровной кирпичной кладке, чтобы исчезнув на секунду, снова возникнуть в начале.
«До окончания игры осталось двадцать пять дней. Если за это время задача не будет решена, доступ в игровое пространство будет прекращен»
-Помогу, помогу.- По-прежнему тупо отзывалось в Кириной голове. Пространство постепенно стало менять свои очертания, и вот вокруг уже гремела и орала, топотала и улюлюкала школьная дискотека. Кира стала продвигаться к выходу. Прыгающие в темноте фигуры напоминали чертей. Извивающиеся щупальца рук. Гримасы улыбок. Разрушительные звуки, ломающие порядок и гармонию, зовущие хаос и первозданных чудовищ.
-Прямо, как в книгах Крафтлафта. Ни с того, ни с сего подумала Кира и вынырнула в ярко освещенный холл перед актовым залом. Не успела она выдохнуть, как ее обдала волна мата, к счастью обращенная не к ней, а являющаяся порицанием, ысказанным Максимом Кокшаровым в адрес случайно толкнувшего его девятиклассника. Кира презрительно сморщив нос, обошла беседующих молодых людей стороной, и схватив в раздевалке куртку поспешила на улицу.
На тротуарах и земле лежал снег, оставляя кое-где темные проталины. Кира с наслаждением вдыхала холодный воздух и с каждым вздохом напряжение и страх, недавних событий оставляли ее. Несколько минут Кира бездумно шла то исчезая в темноте, то выныривая на свет, который дарили желтые блюдца невысоких фонарей, городской дизайнерский изыск, гордость и достопримечательность близлежащего сквера. Но скоро мысли стали возвращаться, беспомощно толкаясь в голове.
-Так, так, так.- Подумала Кира. Куда же я влипла. В чье игровое пространство попала, и главное как мне это удалось. Компьютерные игрушки Кира не любила, она любила сказки про драконов и принцесс, любила, когда все заканчивалось хорошо и считала, что должна помогать всем и вся по мере сил, а также бороться за справедливость везде, где надо и не надо. Справедливость и счастье наступали редко, а по носу Кира получала часто, но своих сомнительных убеждений менять не хотела. Именно по этому шагая, ярко освещенными улицами домой, Кира твердо решила, что за оставшиеся 25 дней до Нового года она должна решить задачу, предложенную в бегущей строке.
А задача была, конечно, помочь. А помочь естественно мальчику из темных коридоров, в которые она проваливалась уже целых два раза. А для того чтобы помочь его нужно найти. А искать она его будет… в школе. Ну конечно она его видела в школе и не раз. Вот так. Оп-ля - план готов. По-моему это называется женской логикой. Ну что же другой у нее нет, и посему придется руководствоваться этой. Решено, завтра в школе она начнет поиски мальчика. И она его обязательно найдет.

Он был уверен, что мир устроен именно так. В нем ценятся только сила и власть и еще знания при помощи которых можно решить любую задачу, нужно только очень постараться, как можно больше узнать и запомнить и тогда…И тогда все встанет на свои места. Он найдет выход. Он будет спасен. Прутик касался холодных каменных плит, выводя стройную геометрию линий. Линии складывались в маршрут, но каждый раз проложенный путь, завершался тупиком. Он начинал снова и снова. Знания не приводят в тупик. Они показывают путь к свету. К свету тусклой электрической лампочки болтающейся на грязном проводе под потолком.
Иногда ему казалось, что он болен. Болен неизлечимой болезнью, которая разрушит его мозг и убьет его тело. В эти моменты одиночество и страх особенно остро вонзались холодными иглами в его сердце. Он метался по лабиринту не в силах усидеть на одном месте. И ярко во всех подробностях воображаемая болезнь, становилась почти осязаемой, почти реальной. Она охотилась за ним повсюду, подстерегала за каждым углом. Ей почти удавалось его настичь, но каждый раз болезнь, плод его темных фантазий и потаенного страха, отступала в глубины подсознания. Представляя себя на краю гибели, и в самый последний момент делая шаг назад он начинал в тысячу раз больше ценить жизнь и с удесятеренными силами искать выход, и не находил его.
В ярости разломанный прутик упал на холодный пол. Достав из кармана красный складной ножик, он стал вырезать новый прутик, привычными движениями заострив его на конце.


Чем выше поднималась Кира по ступенькам школьной лестницы, тем сильнее становился топот и ор доносившийся с третьего этажа, где располагалась начальная школа, или иными словами учились дети с 1-го по 4 -й класс. Именно там решила Кира в первую очередь развернуть экспедицию по поиску странного мальчика из лабиринта. По возрасту, он вполне мог учиться в 4 классе. К тому же по коридорам 3-го этажа 4-й год бегал Кирин брат Василий. Брат–Вася был самый младший, самый рослый и самый умный в классе. Иными словами САМЫЙ, САМЫЙ, САМЫЙ. Кира его очень любила, хотя порой брательник ее сильно доставал. Смышленый Вася мог пригодиться сестре в ее поисках.
Когда Кира переступила порог рекреации в которой носилось, пищало, верещало, ругалось, завывало и молотило во все стороны руками и ногами подрастающее поколение, невольная улыбка скользнула по ее лицу. Оглушающая, кипучая энергия жизни вызывала уважение, восхищение и даже легкую зависть. При правильном использовании «электрические разряды» и «ядерные реакции, хаотически возникающие то тут, то там по всему этажу могли бы освещать и обогревать школу круглый год.
Размышления Киры о рационализации хозяйственной деятельности прервал мальчуган, врезавшийся в стену неподалеку и взметнувший целый фейерверк из искр, штукатурки и криков. С любопытством, посмотрев мальчугану в лицо, Кира с сожалением констатировала: «Не Он». Девочка хотела предложить помощь пострадавшему, но его уже и след простыл, и наша героиня направилась к классу, где учился ее неподражаемый брат.
В дверях кабинета стояла учительница Василия. Кира в замешательстве сбилась с шага и чуть не упала. Учительница вызывала у Киры довольно сложное чувство, состоящее из многих составляющих, чувство для которого трудно найти точное определение. Хотя не будем кривить душой, Кира ее боялась. Нет Полина Юрьевна не была злой или жестокой. Но стальной несгибаемый стержень, который лежал в основе характера учительницы, ее цепкий ум и железная воля, заставляли подчиняться, и невозможность противиться этой во много раз превосходящей тебя силе, вызывала страх. Веселый и обаятельный Василий учительницу свою совершенно не боялся, что вызывало у Киры некоторое недоумение.
Пока девочка мялась в нерешительности, Полина Юрьевна отошла от двери, и поймав бойкого, растрепанного толстячка стала делать ему основательное внушение. Толстячок как то сразу дулся и сник. Бросив сочувственный взгляд на несчастного нарушителя порядка, Кира поспешила в класс, пока путь был свободен.
Более степенные, чем их младшие собратья, четвероклассники, собравшись в группы, прибывали в каком-то гипнотическом оцепенении. Их взгляды были прикованы к телефонам, айфонам, планшетам. Кира стала внимательно всматриваться в знакомые лица ребят. Она видела одноклассников Васи не один раз: кричащих на перемене, радостных и счастливых на классных огоньках, любопытных на экскурсиях. За четыре года она видела их ссорящимися, грубыми, веселыми, спокойными, добрыми. Но такими... Ребята сидели далекие, отрешенные, погруженные каждый в свой далекий лабиринт. Они были не здесь, и на секунду Кире показалось, что она не сможет докричаться до них, как и до того мальчика из видений.
Но вот прозвенел звонок и ребята неохотно, оторвавшись от игр, пошли к своим партам. Кира облегченно вздохнула. Пред ней были обычные дети. Ах да, мальчика, которого она искала, среди них не было.


С этого дня Кира стала внимательнее всматриваться в то, что происходило вокруг. Всюду, на трех этажах родной школы она видела отрешенные лица детей, прикованных невидимой нитью к экранам. Чаще всего это были экраны телефонов, но попадались и планшеты вокруг которых ребята собирались стайками. Удивляло и пугало, что примитивные игры, с постоянно повторяющимися однообразными действиями имеют столь сильную власть над людьми. Она все больше и больше замечала людей похожих на зомби и детей смахивающих на роботов. Они были повсюду в школе, на улице, дома. Дома!!! Кира ужаснулась, а ужаснувшись начала действовать. Первой и к счастью единственной жертвой в Кириной борьбе с компьютерной зависимостью пал ничего не подозревающий брат.
У Васи «без предупреждения войны» были конфискованы: телефон, планшет и ноутбук.
Все это богатство Кира заперла в шкаф, предварительно купив навесной замок. Раньше в доме не запиралось ничего, даже входная дверь, то есть дверь запиралась, но чисто условно. Поэтому Василий был весьма обескуражен таким поворотом дел, как новый замок, который бесстыдно красовался на шкафу, надежно скрывая столь необходимые каждому цивилизованному человеку технические сокровища.
Когда шоковое состояние прошло, Василий решил достучаться до разума сестры. Сформулировав весьма логичные доводы, доказывающие абсурдность и неэффективность решения поместить такую необходимую технику в шкаф, он ознакомил, кстати, в весьма вежливой форме с ними сестру. Но непреклонная в своем решении спасти весь мир от компьютерной угрозы Кира доводом разума внять не захотела. В течении последующих дней Василий попеременно пускал слезу, подлизывался, объявлял сестре бойкот и даже один раз ушел из дома «насовсем», то есть к другу Петьке на третий этаж. Он просидел у Петьки четыре часа, а когда вернулся, решил усиленно читать, пока эта полоумная не повесила замок на книжный шкаф.
Кире же было не до терзаний брата, решив, что вдали от компьютера Василий находится в безопасности, она вновь преступила к поискам загадочного мальчика. Две недели Кира бегала по школе без остановки. От лиц промелькнувших за это время перед ней, кружилась голова. Она заглядывала в глаза, вступала в разговоры, кидалась догонять того, кто казался мимолетно похож на предмет ее поисков. Она изучила всех обитателей школы в 4-х,5-х и 6-х классах и они стали ей «как родные». Кира набила мозоли, похудела на 2 килограмма, чуть не получила двойку по химии, 12 раз поссорилась с подругой Сашей и даже прогуляла музыкальную школу. Но все это было зря, того кого она самоотверженно искала нигде не было.

Введенная, сразу после первого «перемещения», в курс дела Сашка, сразу поверила в существование портала, лабиринта, параллельной реальности. Подруга пыталась помочь, то предлагая составить фоторабот мальчика по специальной компьютерной программе, которую она нашла в дебрях Интернета, то настаивая обратиться к экстрасенсу из соседнего дома, то убеждая написать Лукьяненко или Дьяченкам, как к главным специалистам по подобным вопросам. Вобщем толку от Сашки было мало. Если не считать круглых глаз, и таинственного шепота: «Ну как нашла?» при каждой встрече, которые неизменно смешили Киру, и хоть как то поддерживали, улетучивающийся с каждым днем, ее боевой дух.

Четыре часа дня, еще совсем не поздно, но зимние сумерки уже начинают понемногу охватывать все вокруг.
Под ногами хрустит снег, свежий морозный воздух кружит белые хлопья, они беспорядочно падают, налетают друг на друга, толкаются, спешат, стараясь побыстрее занять свое место на тротуаре, на заборе, на крыше гаража, на вершине елки или в конце концов, пощекотав Киру по лицу свалиться ей за шиворот. Но снежинки все время промахиваются, не успевают за стремительными движениями Киры, которая идет очень быстро, почти бежит. Почему спросите вы? Что такого произойдет если она немного задержится? Конечно ничего страшного не случиться. Ей просто очень хочется попасть поскорей на занятия театрального кружка. Наконец то отвлечься от безрезультатных поисков, бесконечных контрольных, никогда не заканчивающихся домашних заданий, вездесущей музыкальной школы, посмеяться, повеселиться и просто отдохнуть.
Кира залетает в школу, от души хлопнув тяжелой дверью, цепляется пакетом за ручку, двигаясь по инерции, чуть не падает, высвобождает пакет, проходит немного вперед и запутавшись в турникете, роняет шапку. Преодолев, эту неменяющуюся из года в год полосу препятствий, счастливая добирается до актового зала. «Уф, не опоздала»,- выдыхает Кира, и вообщем то больше ничего не успевает сделать, так как ей на шею кидается что то не очень большое, но достаточно энергичное. Ну конечно это Маша! Маша девочка веселая не злая с сильным, но увы с очень тяжелым характером. Из-за этого. А может, по какой то другой причине не многие относятся к ней хорошо. Ну, как немногие? Только Кира. Высвободившись из Машиных объятий Кира плюхается на скамейку, что бы перевести дух, и невольно начинает улыбаться. С визгом и хохотом по залу носится Матвей с кроссовком в руке, и Люда без, кроссовка на ноге. Ну до чего же глупо и смешно, до чего же заразительно они смеются. Ни медля ни минуты Кира бросается на помощь Люде. Не в силах противостоять такому натиску Матвей падает на пол и сдается. Неожиданно в зал влетает Танечка с пачкой сценариев в руке. Танечка – руководительница театрального кружка, маленькая, рыжеволосая девушка, энергичная, общительная и немного ветреная. На сегодня была запланирована репетиция новогоднего спектакля.

-Сегодня проходим сцены Лешего с Кикиморой и Бабы-Яги с Лешим, этюдно.
Громогласно заявляет Танечка.

- Ну, что, Кикимора. Ты готова?
Матвей тыкает Киру в бок и начинает смеяться.
Кира улыбается в ответ. Из костюмерной доносится оглушительный хохот, и оттуда показываются Оля и Поля.
- Ну все ребята, хватит. Строгим голосом говорит Танечка, безжалостно пресекая этот взрыв безудержного веселья. Веселье замирает, притаившись на время, что бы потом вспыхнуть с новой силой.
Кира с Матвеем идут в костюмерку. Замок там всегда сломан и починке не подлежит. Всего один человек мог справится с капризами замка – Колька Птицин, но в прошлом году он закончил школу, с тех пор дверь стоит все время открытой. Помещение куда отправились ребята не отапливаемое, плохо освещенное, сырое явно не предназначалось для хранения костюмов. Костюмы, тем не менее, там хранились уже год. Находиться в таком месте было не очень комфортно.
Сейчас Кира с Матвеем отправились туда не за реквизитом, помещение часто использовалось как кулиса, так случилось и на этот раз. Следом за ребятами в костюмерку ворвались два длинноволосых красавца, гордость театрального кружка, одиннадцатиклассники, Серега и Андрюха.
В творческом порыве по помещению носилась русалочка Рита, тщетно пытаясь запомнить, недоученный текст. По сценарию она была влюблена в Огневика.
- Как же здесь хорошо. Подумала Кира, и с довольной улыбкой уселась между Серегой и Андрюхой.
-Русалочка, Огневик, поехали! Заорала Танечка.
-И заткнитесь уже там!
Собственно эти слова никому особенно не относились, но все замолчали.
Через некоторое время под оглушительный смех присутствующих, раздался жалобный голос русалочки.
-Ой, я, кажется, забыла, как его зовут.

Новый год на носу, а вы совсем не знаете текст. Обхватив голову руками, застонала Танечка. Кира сразу представила Новый год, примостившийся на маленьком, гордо вздернутом, веснушчатом Танечкином носу, и чуть не прыснула от смеха. А почему, бы собственно говоря и нет.
Вот у Рыбы-Кит на спине целый город был, чем собственно нос руководительницы театрального кружка хуже! А! Почему бы на нем не разместится хотя бы паре новогодних елок. Кира испытала легкую обиду за несправедливо обойденный Танечкин нос. Вот и у Гоголя в рассказе нос жил своей собственной особой жизнью. Дела. Кира могла бы и дальше развивать тему носов, довольно хорошо раскрытую в русской и зарубежной литературе, но тут прямо у нее над ухом прогремел, хорошо поставленный голос.
-Кира, проснись немедленно.
Кира подняла глаза и увидела прямо прямо перед собой Танечкин нос…, рот, подбородок, щеки, брови и глаза, которые метали громы и молнии.
-Выход Кикиморы и Лешего. Я повторяю тебе в пятый раз. С ума меня сведете.
Выкрикнув эти слова, Танечка вернулась на свое место и заняла выжидательную позицию.
Пристыженная Кира поплелась проходить свою сцену.
В этот раз все не клеилось: интонация была не та, голос срывался, текст забывался, партнер кривлялся – Танечка была недовольна. В довершении всего, краем глаза Кира заметила, что на репетицию пришел Денис(то есть красавчик Кен).Он болтал с Маратом, сидевшим за музыкальным пультом, а у Киры все стало окончательно валиться из рук. Во время очередной реплики девочка сделала шаг вперед, оступилась и…стала стремительно падать вниз.


Падение длилось всего пару секунд, и Кира оказалась в полутьме уже знакомого коридора. На этот раз она почти сразу взяла себя в руки и решила: действовать решительно, смотреть внимательно, изучить и запомнить все до мельчайших подробностей. Кира очень надеялась, что какая-нибудь случайная, незначительная деталь ее, как правило, краткого прибивания в параллельной реальности,
поможет разгадать тайну Мальчика. Неплохо звучит «Тайна Мальчика», похоже на очередное дело Шерлока Шолмса.
-Это элементарно, Ватсон. Мох на стене указывает на север, Биг- Бен пробил дважды, значит искать надо после шестого урока в кабинете физики, окна которого выходят на юг. И не забудьте фальшивую бороду и накладные усы. Это поможет вам скрыться в толпе учеников во время перемены…С тех пор как Кира прочитала Конан Дойля, она безоговорочно верила в дедуктивный метод. И даже однажды сумела его применить, отыскав в дебрях школьной раздевалки, казалось бы безвозвратно утерянный Сашкин зонт.
В этот раз коридор, в который провалилась девочка был освещен совсем тусклым, постоянно мигающим светом.

Не обращая внимания на пробирающий до костей холод, Кира стала внимательно изучать кирпичные стены, каменный пол, выбоины, неровности, трещины – все до чего мог дотянуться ее цепкий взгляд. Она так увлеклась, что долго не замечала мальчика, сидящего в темной нише стены, которая располагалась совсем недалеко от того места где стояла Кира. Наверное, она так ничего бы и не заметила, но вдруг в нише завозились, и к ногам девочки упал какой-то предмет. Кира вздрогнула и отскочила. На плитах лежал красный складной ножик с черными полосками на рукоятке.
Кира сразу поняла, что это ножик, потому что брат-Вася клянчил у родителей такой уже пол года. Из ниши вышел тот, кого она так долго и безрезультатно искала, наклонился, и взяв ножик, стал вертеть его в руках. Мальчик был совсем близко. Он поднял глаза и посмотрел на Киру. Она готова была поклясться, что мальчик ее видит. Они смотрели друг на друга. Какая-то странность мешала Кире узнать того, кто стоял в двух шагах перед ней. Ей нужно было еще мгновение, что бы преодолеть несоответствие и сложить картинку целиком, но коридор завертелся перед глазами, лицо обитателя лабиринта стало расплываться и исчезло. Кира очутилась в актовом зале школы.

Она сидела на лавочке, а вокруг столпились обеспокоенные ребята и девчонки из театрального кружка.
-Кир, ты как!
-Что такая бледная.
-Может врача.
Денис стоял рядом и почему то держал Киру за руку. В его глазах читалось искреннее беспокойство. Тут же забыв про лабиринт, поиски и тайны Кира украткой стала рассматривать объект своего «обожания», а
все ее внимание сосредоточилось в ладони правой руки, которую бережно держал красавец одноклассник.
Удача продолжала сопутствовать ей, а фортуна явно выбрала своей фавориткой в этот вечер, потому как Денис терпеливо отсидев всю репетицию, пошел провожать Киру домой. Весело болтая о книгах, фильмах, песнях они с удивлением обнаружили, что предпочтения их весьма схожи. Денис был весьма начитан и остроумен, он даже признался, что пишет стихи, туманно пообещав прочитать в другой раз. На прощанье Кирина рука снова оказалась в руке Дениса. Мягкий взгляд из под ресниц и обворожительная полуулыбка послужили окончательному размягчению мозгов в ее голове. За ужином Кира была рассеянной и почти ничего не ела, ночью спала плохо, но утром проснулась почти счастливой.



Мир неуловимым образом изменился. То есть по сути своей он остался прежним: темным, неуютным, состоящим из логических тупиков, ложных предпосылок и абсурдных идей. Мир, написанный крупными, темными мазками не стал идеалистической картинкой светлого полдня, но на темное полотно упал свет. Свет смягчил резкие очертания, сделав отвратительное неприятным, ужасное дискомфортным, безвыходное запутанным. Картина чуть посветлела, и в ней кое-где появились краски, заменив собой радикально черный цвет. Но самое удивительное, что это подмокшее, в грязных разводах полотно в нескольких местах засветилось изнутри теплым, успокаивающим светом, чуть пробивающимся сквозь проталины, как первая весенняя трава, как первый солнечный луч после грозы, как первый примирительней взгляд среди испепеляющей ссоры.
Он чувствовал, что стены лабиринта, отделяющие его от иных, стали тоньше. Он слышались чьи-то голоса, смех, гомон и с удивлением понял, что этот нелепый шум за стенами лабиринта не раздражает, а скорее успокаивает его, вселяет глупую надежду. Иногда ему даже казалось, что он видит чьи-то тени. Тени тех, кому принадлежали, звучащие теперь уже непрерывно голоса. Он пока не мог разобрать слов, но уже не хотел оставаться в оглушительной тишине своего прежнего мира.
Его теперь не пугали чудовища, живущие в лабиринте, его пугало, что с некоторых пор непрерывное течение его мыслей замедляло свой ход, а то и останавливалось вовсе на несколько мучительны мгновений. Память порой непростительно медлили, прежде чем выдать по властному запросу информацию, которую ему было угодно извлечь из ее недр. И он как пастух непослушное стадо все подгонял и подгонял свои мысли, прислушиваясь к голосам за стеной.
А однажды, встав за случайно выпавшим из кармана ножиком, он увидел совсем близко лицо с прямым носом, пухлыми губами и широко распахнутыми удивленными глазами. В глазах не было страха, в них плескалось любопытство, решимость и настойчивый вопрос. Не дождавшись ответа, обладательница блестящих, удивительных глаз, встряхнула черными, короткими волосами и исчезла, оставив после себя беспокойство, аромат легких духов и полупрозрачную разрушенную стену. Чувство дискомфорта не покидало его с той минуты. Вопрос, прочитанный в глазах посетительницы, бесцеремонно ворвавшейся в его в некотором смысле «идеальный» мир, не давал покоя. Он не привык оставлять вопросы без ответа, вот только вопросы раньше он задавал себе сам.

10 «А» стоял в коридоре у кабинета математики. Прозвенел звонок на урок и почти все уже разбрелись по классам. Утихали последние отголоски большой перемены. Кое-где еще был слышен гул, но из многих кабинетов уже доносились первые замечания, или обрывающиеся после выстрела, захлопывающейся двери слова, обещающие превратиться или в интересные рассказы, или в занудные повествования. И только 10 «А» стоял в коридоре бесхозный, забытый и никому не нужный. Но каждый из ребят знал, что все идет по плану. Ситуация ожидания из нештатной. После испытательного срока в пять лет, превратилась в неизбежную, и даже неотъемлемую от учебного процесса.
Раздался скрип двери, и из соседнего кабинета выглянула Карина Леопольдовна. Вот она уже появилась в полный рост: полноватая, с рыжими волосами, подвижным лицом и огромными голубыми глазами.

-Хм ! Чего только не увидишь, когда выйдешь из кабинета.

Довольно громко сказала Карина Леопольдовна, обращаясь
к пустому пространству над головами ребят.
-Кому это она сейчас сказала? Подумала Кира
-А главное зачем ?

Карина Леопольдовна любила бросаться непонятными фразами, ни к кому конкретно не обращаясь, а ведя непрерывный диалог сама с собой. Это было довольно сложное явление: она спрашивала, отвечала и тут же опровергала свой ответ. Карина Леопольдовна постоянно во всем сомневалась и единственной опорой для нее была народная мудрость, к которой учительница прибегала с завидным постоянством.
- Семеро одного не ждут… - непоследовательно заявила Карина Леопольдовна.
- Брр… То есть работа не волк… ну в смысле… вообщем вы меня поняли.
Ознакомив с этими несомненно мудрыми изречениями окружающих, учительница уперла руки в боки и заняла выжидательную позицию у кабинета математики.

- Наверное, она хочет, что бы мы вошли в класс.

Подумала Кира и сделала несколько робких шагов в сторону приоткрытой двери.

-Одна .. соображает. Вот страна дураков. Неужели не понятно. Урок начался, а вы тут стоите. Кошмар.

Карина Леопольдовна, возмущенная до глубины души непонятливостью десятиклассников, страдальчески закатила глаза. На ее лице отразилась целая гамма переживаний.
Еще пять минут прошло в бессвязных выкриках и горьких обвинениях, прежде чем 10 класс все таки водворился в кабинет.
Учительница математики бы натурой увлекающейся.Человеком не результата, а процесса. Причем все процессы с ее участием протекали бессмысленно и бурно.
Весь урок Карина Леопольдовна скакала около доски, выделывая различные пируэты. Бесконца что-то писала, бросалась в учеников какими-то оскорбительными математическими терминами. Понять то, о чем говорила Карина Леопольдовна мог только подготовленный, начитанный, а главное очень внимательный слушатель, иными словами тот, кто «был в теме».Только такой человек мог уследить за стремительным, зигзагообразным ходом мысли учительницы математики. У Карины Леопольдовны были смутные подозрения, что взаимопонимания с аудиторией у нее не наступает, от этого она терзалась, раздражалась и запутывалась еще больше.

-Сидят, пни с глазами. Ну что тут можно сказать. Мое дело объяснить. Кто захотел, тот понял.

Вот тут Карина Леопольдовна здорово ошибалась. Кира очень хотела ее понять, но увы не могла.

-Ну, возьмем к примеру Кокшарова. Он меня вообще не слышит. А потом придет в школу возмущенный отец.
Почему у ребенка двойка?

Отец Кокшарова приходил в школу с периодичностью в два года раз, по «настоятельной» просьбе завуча.
Было весьма сомнительно, что он вдруг явится в школу, что бы спросить сполна у Карины Леопольдовны за все те многочисленные двойки, которые она выставила его сыну.
Кира прокашлялась, едва сдержав себя от ехидного замечания.
Карина Леопольдовна тем временем продолжала развлекать класс повествованием состоящим из пословиц, междометии и формул. Вдруг, она остановилась и замерла на несколько десятков секунд. Такое происходило с ней довольно часто, поэтому никто из присутствующих не удивился. Также внезапно она встрепенулась и громогласно сказала.
- Ну например, я прямо не знаю, ну например Кокшаров…
Вообщем все эти, например Кокшаров и Кокшаров например заканчивались всегда одинаково. Его в очередной раз вызывали к доске, чтобы под градом упреков и стенаний Карины Леоаольдовны, он в очередной раз доказал свое полное незнание математики.

Прислонившись спиной к холодной стене, Максим с независимо-наглым видом стоял у доски. По всему было видно, что задание он не слушает, понимая фатальную предопределенность предстоящих событий ; не поймет, не решит и получит…

Кира же напротив жила надеждой понять и решить. Она корпела над заданным номером. Помощи от Саши в этом вопросе ждать не приходилась, от скучающего у доски Максима, тем более. К тому же Кира буквально спиной чувствовала сидящего на третьей парте Дениса и не могла из-за этого как следует сосредоточиться.
С того памятного вечера, когда он провожал Киру после репетиции, они почти не общались. Так пара незначительных слов на перемене. Пара дежурных фраз в контакте. Денис большого интереса к Кириной персоне не проявлял. Навязывать ему свое общество девочка не хотела… Нет хотела, хотела, очень хотела! Но не могла. Общительная Кира легко сходилась с теми людьми в которых видела хотя бы малейшие проблески доброжелательного интереса к себе. Тогда она оживала, сыпала искрами творческих идей, бурлила нескончаемой энергией, помогала, утешала, парила, не высоко конечно, а так сантиметрах в двадцати над поверхностью поближе к людям и грешной земле.
Но стоило возникнуть даже мимолетному ощущению, что она мешает, не интересна, не нужна и ее как будто сковывало льдом, источник энергии пересыхал, настроение портилось. Поэтому от недоброжелательных, равнодушных людей из чувства самосохранения Кира старалась держаться подальше.
Интересна ли она Денису Кира решить не могла. Иногда казалось, что да, об этом говорили и мимолетные, но теплые, полные значения слова Дениса, и его проникновенный взгляд, и задумчивая улыбка, а иногда, что бывало гораздо чаще, Кира ощущала по отношению к себе насмешливое высокомерие, равнодушие и… и пустоту.
Если бы точно знать, что чувства ее останутся без ответа. Это еще можно было бы пережить. Но эта неопределенность. Постоянные взлеты и падения от надежды к разочарованию измучили в конец. Кира страдала.
О ее переживаниях не знала даже Сашка. То есть подруга знала, что Кире нравится Кен. Но девочки обсуждали это как бы в шутку, легко, не серьезно. Кира задала такой тон не потому, что не доверяла Сашке, просто подруги вечно куда-то бежали, торопились, спешили, а тема несчастной любви требовала обстоятельного разговора, с особым настроем, объятьями и слезами. Вообщем пока разговор не состоялся Кира со своими страданиями и сомнениями оставалась один на один.

-Что же это такое х, да у, да умножить на частное и все равно о.Это как то даже оскорбительно. Пыхтишь, пыхтишь, решаешь, решаешь, а на выходе пфф о.

-Сашка, не мешай.
Кира отпихнула , разбушевавшуюся подругу.
-Ну, Кира! Как ты можешь заниматься этой ерундой.
Не отставала Сашка.
-Он барабанщик, понимаешь, Кир.
-Ба-ра-ба-н-щик!
Саша мечтательно подняла глаза к потолку и замолчала.

- Ребята, у кого есть точилка, а то у меня прям не одного карандаша нет?
Как всегда, удивила неожиданным вопросом Карина Леопольдовна.
-А ножик вам не подойдет? – осведомился, уставший от бессмысленного стояния у доски Максим, и стал рыться в карманах.
Из них посыпались наушники, мелочь, ключи. Последним выпал ножик. Красный складной ножик с черными полосками. Он заскользил по гладкому полу и остановился прямо у ног Киры. Две реальности слились воедино. На несколько секунд Кире показалось, что она снова в лабиринте. Еи уже мерещились плесень на стенах, сырость, холод и зловещий полумрак. Предметы стали двоится. Какое-то время она видела обе реальности одновременно.
Через несколько секунд все прошло. И только…ножик остался лежать на полу. Дрожащей рукой девочка потянулась к нему, но Максим резким движением выхватил ножик из-под Кириного носа. Запихнув игрушку, в карман и окинув одноклассницу подозрительным взглядом, Кокшаров вернулся к доске.

-Это был он, обитатель темного лабиринта собственной персоной. Ошибки быть не могло.

Пронзительный звонок, принес благословенную весть о конце урока.
Карина Леопольдовна позабыв про недоточеные карандаши, стала сосредоточенно записывать домашнее задание на доске.
Проволынив еще минут пять: а может этот номер, хотя лучше тот, нет не решите, вообще-то кто думает тот сможет, «без труда не вынешь и рыбку из пруда»… она наконец отпустила всех на перемену, не забыв правда напоследок поставить Максиму заслуженную двойку.
Ребята галдели, смеялись, дурачились, постепенно покидая класс. Жизнь шла своим чередом, вот только Кира оставалась неподвижно сидеть за своей партой, удивление и растерянность, читались на ее лице.
Она нашла того, кого так долго искала, но вот только была ли она этому рада?
Мальчик из лабиринта, непостижимым образом мгновенно повзрослев, превратился в Максима Кокшарова – наглеца и хама, который к тому же был на две головы выше Киры.
То что мальчик и Максим одно и то же лицо сомнений не вызывало. Просто Киру по началу сбил с толка возраст: она искала 11 летнего ребенка, а нашла 17 летнего парня, который все время находился у нее под носом.

-Как же ей теперь быть? Что сказать Максиму?

Подгоняемая Сашкиными выкриками, Кира с усилием поднялась с места и поплелась к двери. Притащившись к кабинету истории, она заняла стратегическую позицию у подоконника и стала изподтишка разглядывать Максима.

Высокий, широкоплечий Максим, с мрачным видом, от которого лицо казалось каким то темным и слегка пугающим, раздраженным голосом говорил что-то однокласснику Петьке.
Петька был глуповатый, длинный, и весьма безобидный тип. Он доверчиво слушал Максима, видимо силясь, понять, чем тот так недоволен.
Высокомерность, амбициозность, пренебрежение к людям, патологическое стремление казаться оригинальным в речи и суждениях, крайняя невоспитанность, отсутствие гибкости, однобокость или лучше сказать кособокость принимаемой позиции - вот, что единодушно могли бы сказать про Максима его одноклассники, отвечая на вопрос: «Что за человек Максим Кокшаров?» Ответили, если бы их устная речь была развита достаточно хорошо, а мышление способно к анализу, синтезу и обобщениям. А так они просто пожимали плечами: кто с раздражением, кто с безразличием, кто с недоумением, ставили у себя в представлениях знак минус, относя Максима к негативным явлениям школьной жизни.
Тем временем, прекратив, видимо с его точки зрения бессмысленный разговор с Петей, Кокшаров с рюкзаком на плече бесцельно слонялся по коридору. Через некоторое время ходить возле кабинета ему надоело, и он направился в сторону лестницы. Кира пошла следом. Увлеченная слежкой, девочка всю перемену ходила за одноклассником, при этом сделав кругов восемь по школе. Похоже Максим просто бродил по этажам. Не на минуту не останавливая своего бесцельного движения.

- Наверное, так же он ходит по своему лабиринту.

Подумала Кира. И эта незатейливая мысль, почему-то вызвала в ней решимость обязательно с Максимом поговорить.
До урока оставалось еще несколько минут, догнав одноклассника, девочка попробовала завязать разговор.
Пока они дошли до кабинета истории, у Киры разболелась голова. Максим сыпал неупотребляемыми в разговорной речи словами. С трудом пробираясь среди: делириев, эпикризов, маргиналов, адикций, дименций и прочего Кира едва-едва улавливала его мысль, когда же она попыталась в этот монолог вставить свой комментарий, и на минуту попала в поле зрения Максима, он рассеянно спросил как ее зовут. Если учесть, что они учились вместе с пятого класса, вопрос завел Киру в тупик. Пробормотав что-то невнятное, девочка завершила разговор, а Максим, тут же забыв о ее существовании, направился в класс.

Кира была обескуражена. Вот он сидит в классе, развалясь на стуле с наушником в ухе. Вполне себе живой, осязаемый и реальный, и тем не менее между ними все та же невидимая стена. Он по-прежнему ее не замечает и не слышит. Кире представилась тонкая стеклянная перегородка, по которой она попыталась мысленно ударить молотком. Перегородка не поддалась, не разбилась, не рассыпалась и даже не треснула. Кира дотронулась до нее рукой, ее обожгло нестерпимым холодом, но когда она отдернула руку, на прозрачной стене остался чуть подтаявший след ладони.
Кира очнулась, почувствовав на себе чей то бесцеремонный взгляд. Из другого конца класса ее изучал Кен. Наверное, его заинтересовало, почему Кира вот уже несколько минут до неприличия пристально смотрит на Максима. Девочка
смутилась, покраснела, заметалась на своем месте… но тут оглушительный, бодрящий грохот захлопывающейся двери, возвестил о начале урока.
Владимир Владимирович как всегда стремительно ворвался в кабинет, широким жестом закрывая за собой дверь. Портрет учителя был весьма незауряден: два метра в высоту и примерно столько же в размахе рук, волосы всегда забраны в хвост, в лице проглядывает что-то по-доброму волчье, короткая бородка и усы, не говоря уж о громоподобном голосе, очень удачно дополняют образ.

-Класс стройсь! Ну, здравствуйте мои маленькие любители истории!
С дружелюбием Громозеки прогрохотал он.
Владимир Владимирович приземлился на стул и начал отмечать отсутствующих.
-Анисов.
-Здесь
Борисов.
-Тут.
Гагарин.
-Нет.
-Ну, и слава богу.
Историк был умен и остроумен. Лет пятнадцать назад шальной ветер занес его преподавать в школу, и он здесь остался, прижился и к своему собственному удивлению оказался на своем месте. Мелкота висела у него на шее, уроки он вел увлекательно и со вкусом, любил травить исторические анекдоты, народную мудрость тоже любил, только в отличие от Карины Леопольдовны подходил к культурному наследию творчески. «Повторение, мать его, учение», - назидательно повторял он нерадивым ученикам.

-Так! Голерка, не испытывай те мое терпение!!!

Раздался рык учителя, в ответ на слабое шуршание, и придушенный смех с задней парты.
Терпение Владимира Владимировича испытывать никто и не собирался, угрожающие габариты, и громовой голос к этому прямо скажем, не располагали. К тому же историк был классным руководителем 10 «А». Прекрасная половина класса перед учителем благоговела, не прекрасная старалась с ним не связываться. Урок набирал свои обороты, раскручивался, притягивая внимание как магнит, и скоро Кира стряхнув с себя меланхолическую задумчивость, с интересом слушала В.В.
Тема была «Этика в науке».Учитель предложил разобрать научно-фантастический рассказ в котором ученый разрабатывал лекарство от рака, и с благословения общества пожертвовал ради этой благородной и важной цели, жизнями тысяч людей, на которых апробировалось лекарство. Лекарство было доработано, и человечество получило панацею от страшной болезни. За величайшее открытие в медицине ученый получил Нобелевскую премию, только ему уже было все равно, не выдержав моральных терзаний человек покончил с собой.
Вопрос, над которым было предложено поразмышлять классу, был весьма прост: «Оправдывает ли благородная цель, бесчеловечные средства? И этично ли отдать жизни тысяч ради спасения миллиардов, живущих и еще не рожденных?»
Ребят зацепило, эмоции заклубились над партами, но не успело прозвучать и пары мнений на заданную тему, как урок стал приобретать скандальную окраску, благодаря эпатажным заявлениям Максима.
Максим считал любые эксперименты оправданными, жертвы допустимыми, знания абсолютной ценностью научные открытия высшей целью. Когда же он сказал, что опыты во имя научного прогресса можно проводить над целым рядом его одноклассников, которые в силу своей недалекости, инфантильности и даже где-то маргинальности интереса для общества не представляют, температура дискуссии дошла до точки кипения, а фамилии вышеупомянутых одноклассников, которые цинично стал перечислять Максим, потонули возмущенном ропоте и угрожающем гуле.
По дороге домой Кира никак не могла переключиться, мысленно возвращаясь к последнему уроку снова и снова:
красная от возмущения Сашка, орущая про гуманность; обескураженный, добрый глупенький Макар, нежелающий что бы над ним проводили эксперименты; воспитанный, уверенный, начитанный Денис, под одобрительные взгляды историка, цитирующий Достоевского, что никакие благие цели даже в масштабах человечества «не стоят слезинки одного ребенка»; аморальный, бесчувственный Максим; и она, Кира, которая так ничего и не сказала. Зато теперь не сказанное толпилось и толкалось у нее в голове, просясь сорваться с языка, складываясь в гладкие, умные фразы, но как часто бывает, слишком поздно.
Во-первых, самым неэтичным Кира считала праздное обсуждение данной темы. Не дай бог никому из присутствующих в классе встать перед таким выбором, какой стоял перед героем рассказа. Говорить можно все, что угодно, а вот совершить поступок, сделать реальный шаг –это совсем, ну абсолютно другое дело.
Во-вторых, а если бы, не дай бог, тфу, тьфу, тьфу, у этих «праведников» был болен кто-то из близких? Как бы они себя повели? А ради любимых, что могла бы сделать Кира??? Каким монстром могла бы стать она? Не в состоянии додумать эту мысль до конца, Кира останавливалась у края зияющей, черной пропасти, у нее холодели руки и немели ноги, непреодолимый ужас мешал ей заглянуть в черноту, скрывающую ответ. «Господи, никогда, прошу тебя, не ставь меня перед таким выбором»,-шептала девочка. А они так просто, обыденно, громогласно об этом.
В-третьих…
В-первых, во-вторых и в-третьих Кира целый день думала о Максиме.
Максим в классе был притчей во языцех. Несколько лет назад его фамилия постоянно склонялась на все лады, на всех школьных этажах громовым голосом Владимира, Владимировича. Максим дрался с одноклассниками, ругался матом, вел себя попеременно, то кое-как, то из рук вон плохо, принося массу беспокойства учителям в целом и классному руководителю в частности. Повзрослев, Максим сменил ненормативную лексику на околонаучную узкоспециальную, драки на хамство и подчеркнутое пренебрежение одноклассниками, а В.В.продолжал изводить не столько дурным поведением сколько экстравагантными теориями и скандальными заявлениями.
Но чем больше думала Кира о Максиме, тем больше ей почему то казалось, что за его нелицеприятным поведением скрывается незащищенность и уязвимость. И на самом деле он человек мягкий и ранимый. Хотя нужно сделать скидку на то, что Кира очень любила пофантазировать.
Из глубин ее памяти всплывали какие то случаи: незаслуженные, обидные слова и насмешки одноклассников в адрес Максима, его желание помочь, натыкающееся на холодную стену равнодушия, его вообщем то интересные мысли, не понятые из-за неудобоваримой формы в которую он их облекал. И еще, в 8-м классе Максим принес Кире книжку «почитать». Зачем? Этот вопрос задала себе Кира только сейчас. А тогда пожав плечами, сунула книгу в портфель и благополучно забыла о ней. Было стыдно, что не прочитала и главное не вернула чужую вещь. И никак, ну никак не удавалось вспомнить, что же это была за книга. Просто, какое-то мученье.
Одним словом Кира за пол дня создала положительный образ Максима и искренне, со всей пылкостью натуры поверила в него, перечеркнув тем самым многолетнюю, кропотливую работу педагогического коллектива и самого Максима по созданию ему имиджа анти социальной личности, со слегка съехавшей крышей.
Завершив работу над образом, Кира решила, что вечером напишет Максиму в контакте.

Монитор, как освещенное окошко в ночи, подавал надежду на близость человеческого присутствия, обещал, что тебя услышат и если не поймут, то хотя бы выслушают. Он разгонял темноту в комнате, притягивал к себе, звал.
Брат–Вася давно заснул, его уютное посапывание в углу действовало на Киру умиротворяющее.
Она сидела, с ногами забравшись на кровать, решала алгебру и переписывалась с Сашкой. Делать эти два дела одновременно было чрезвычайно неудобно, но бросить, ни одно, ни другое она не могла. К алгебре нужно было подготовиться «до зарезу», так как заканчивалось полугодие, а Кира непременно хотела получить свою законную пятерку, и как раз завтра намечалась итоговая контрольная рабата. Бросить переписываться с Сашкой, тоже было нельзя. Во-первых, Сашка бы смертельно обиделась, а во-вторых они обсуждали очень интересную тему, предстоящий бал, а точнее: платья, бусы, туфли, браслеты, прически, маникюр и проч., проч., проч.
И вот в тот момент когда алгебра окончательно зашла в тупик, а платья и планы сделались совсем уже фантастическими, Сашка извинилась и отошла «на минуточку». Промаявшись вместо одной пятнадцать минут, Кира решила, написать Максиму. Он был в сети.
С недоверием посмотрев на странную аватарку, Кира набрала сообщение.
-Привет как дела?
Ответ пришел достаточно быстро.
-Привет Хорошо.
Ободренная простым и понятным началом беседы Кира написала.
-Хочу с тобой поговорить. Даже не знаю с чего начать.

-Слушаю внимательно весьма.
Ответил Максим.
Кира решительно застучала по клавиатуре.
-Я видела тебя в темном лабиринте. Тебе было очень одиноко и плохо. Я хочу помочь.

- Я взволнован и обеспокоен твоим состоянием. По симптомам похоже на галлюцинацию. Ты не принимаешь никаких седативных препаратов? Хотя даже некоторые антибиотики могут вызвать подобного рода расстройства.
Ты слышала, когда нибудь про ципрофаксицин? Это антибиотик, вызывающий серьезные побочные эффекты. Я принимал подобный препарат.
Не успела Кира ответить. Как тут же пришло следующее сообщение.
-Надеюсь, что ты не употребляешь наркотики и не больна шизофренией.

На секунду девочка засомневалась в своей адекватности. Но тут же взяла себя в руки. Она твердо знала, что вполне нормальна, а лабиринт – реальность, пусть и параллельная.
Кира в задумчивости почесала нос. Объясняться с Максимом оказалось еще труднее, чем его найти. Но Кира все таки решила предпринять еще одну попытку.

-Максим! Ты меня неправильно понял. Мне просто сниться один и тот же сон. В котором я вижу темные коридоры, какого то лабиринта и тебя одиннадцатилетним. Сон такой яркий, что я решила спросить, не случилось ли у тебя что-нибудь, не нужна ли тебе помощь.

Кира замерла в ожидании ответа.
Сообщение пришло с некоторой задержкой.

-Сон, любопытно весьма. Ты слышала что нибудь о Фрейде? Зигмунд Фрейд наиболее известен как основатель психоанализа, который оказал значительное влияние на психологию, медицину, социологию, антропологию, литературу и искусство XX века. Воззрения Фрейда на природу человека были новаторскими для его времени и на протяжении всей жизни исследователя не прекращали вызывать резонанс и критику в научном сообществе. Интерес к теориям учёного не угасает и в наши дни. Среди достижений Фрейда наиболее важными являются разработка трёхкомпонентной структурной модели психики (состоящая из «Оно», «Я» и «Сверх-Я»), выделение специфических фаз психосексуального развития личности, создание теории эдипова комплекса, обнаружение функционирующих в психике защитных механизмов, психологизация понятия «бессознательное», открытие переноса и контр-переноса, а также разработка таких терапевтических методик, как метод свободных ассоциаций и толкование сновидений. Так вот твое сновидение можно толковать по разному.
-Не надо трактовать.
Поспешно набрала Кира.
Девочка обхватила голову руками. Нет, на сегодня с нее достаточно. Больше продолжать этот разговор она не в силах. Наскоро попрощавшись с Максимом, Кира вышла из контакта.
В квартире стояла тишина, все ее обитатели давно спали, включая кота Палыча, названного в честь фирмы производившие весьма вкусные тортики, должное которым отдавали все члены семьи, и пса по прозвищу Смок, имя которого напоминало о Васином увлечении книгами Джек Лондона.
Итак, все спали. Кира прошлепала босыми ногами к окну. На улице не было не души. В нескольких окнах дома напротив, светились елочные гирлянды. На столе у Киры, тоже стояла елка. Самая, что ни есть настоящая елка. Ни с елочного базара, ни из Ашана, ни из леса, а из семидесятых лет прошлого века. Игрушки тоже были настоящие: семидесятых, восьмидесятых, девяностых, двухтысячных; стеклянные, картонные, покупные, самодельные. Такую елку следовало наряжать всей семьей, доставать из картонного ящика, завернутые в бумагу игрушки, спорить, куда какую повесить, перевешивать тайком с ветки на ветку, выбирать макушку, а потом умиротворенно сидеть и смотреть на мигающие в темноте лампочки гирлянды.
Кира прижалась щекой к холодному окну, потрогала елку, по надежнее повесила синий шар, так и норовивший свалиться вниз. Она любили такие минуты, когда можно побыть с собой наедине. Побыть одной, но чувствовать рядом, в пол шаге от себя любимых и близких людей. Кире было просторно и тепло в этом сонном мире.
Нырнув под одеяло, Кира взяла с тумбочки листок, ручку, и стала записывать строчки, приходившие к ней в такие моменты тишины.
Стихи не любили света и шума. Суета пугала их, мешала пройти к Кире. Они толпились на расстояние, толкались, кричали. Половину из того, что они говорят, девочка расслышать не могла, и получалась какая-то путаница.
А ночью, когда спокойствие, умиротворенность и сон спускались в квартиру, Кира начинала слышать их яснее.
Стихи рождались не в голове, они приходили из вне, с шелестом ветра, со стуком дождя, с шумом колес, поздней электрички, со светом далекой звезды. Сегодня, например, они отражались в елочных игрушках и оконном стекле.

Кира записала строчки и сунула листок в сумку, что бы завтра показать стихи Сашке.

По настоящему ощутить приближение Нового года можно только в школе, хотя бы потому, что треть ее обитателей верит в Деда Мороза и с широко распахнутыми, счастливыми глазами ждет чуда, которое вот-вот произойдет.
Потом, школа перед Новым годом наполняется самодельными звездами, снежинками, снеговиками, елочками, выполненными с необычайным старанием и восторгом. Уже с 1 декабря коридоры, классы, рекреации прихорашиваются, принаряжаются и начинают сверкать разноцветными огнями гирлянд. В актовом зале полным ходом идут репетиции утренников, спектаклей, концертов. Одним словом волшебная атмосфера не покидает школу целый месяц.
Но главное событие, выделяющееся своей значимостью среди всех мероприятий, это Новогодний бал старшеклассников. Самый настоящий бал, как в 19 веке. Девушки - красивы, молодые люди- элегантны, зрители –нарядны, распорядитель – безупречен!
Балы в школе ставил Григорий Игоревич Кляр, преподаватель Института Культуры. Каким ветром профессора, ставившего баллы по всей России и за рубежом, занесло в простую школу неизвестно, но это чудо длилось уже двадцать лет. Когда Кира была маленькая, балы казались ей чем-то сказочным, а профессор, дородный, видный мужчина, с великолепными манерами, элегантными движениями и красивой речью, казался практически небожителем. Кира мечтала танцевать на балу.
На танцы ходили 9-й,10-й и 11-й классы. В прошлом году Кира много болела, потом были олимпиады, потом она подвернула ногу, пропустила большинство репетиций и на бал не попала. Поплакав, Кира решила в 10 классе участвовать обязательно. Она исправно посещала уроки и была на седьмом небе от счастья. Ее партнером был одноклассник Петька. Танцевал он не идеально, но весьма сносно. По крайней мере, чувство ритма и слух у него имелись.
Сегодня Кира шла на репетицию понурая и мрачная. Петька сломал ногу. Петькиной ноги было, конечно, очень жаль, но себя Кира жалела намного больше. Похоже, бал накрылся «медным тазом» и в этот раз.

-Ну почему я такая невезучая?
Печально размышляла Кира.
-Даже толстая, глупая Валька танцует. И платье у нее будет наверняка безвкусное и партнер на пол головы ниже.
Злорадствовала Кира, зная, что потом ей будет за это стыдно, но остановится, уже не могла. Мысленно перебирая недостатки и «пороки» счастливцев, которым предстояло через несколько дней танцевать на балу, Кира вошла в зал.
Ребята сидели на лавочках, собирались группами, болтали. Некоторые с нетерпением ждали танцев, другие удобного случая, что бы улизнуть с урока.
Кира топталась у стены, упиваясь своими тоскливыми мыслями, все вокруг казалось ей каким-то серым: люди отвратительными, перспективы безрадостными. Она была так погружена в это непривычное для нее мироощущение, что не заметила, как к ней подошел Денис. Он в привычной для него светской манере изложил суть дела. Оказывается, девочка из девятого класса, с которой он должен был танцевать на балу, уехала отдыхать в Египет. В связи с этим, а так же учитывая обстоятельства, сложившиеся с Петькиной ногой, он предлагал Кире танцевать вместе.
Чуть не упав в обморок от счастья, Кира тут же согласилась.
Поскольку Денис был танцором выдающимся, Кира оказалась в первой линии и сразу стала страшно волноваться. Пару раз она путала движения, и однажды пошла не в ту сторону, за что тут же поплатилась, получив не очень сильный, но вполне ощутимый удар локтем в голову от соседней пары. От невзначай свалившегося счастья, голова у Киры и так соображала плохо, тут и вовсе пошла кругом. Но волнение почему-то прошло, и весь оставшийся урок Кира танцевала так, как у нее не получалось еще не разу в жизни.
Невзирая на эйфорию, в которой она прибывала вот уже сорок пять минут, девочка решила в перерыве найти Максима. Максим от танцев всячески увиливал, он явно принадлежал к категории учащихся, предпочитающих с этих уроков смыться, высвободив тем самым себе три лишних часа драгоценного субботнего времени. С первого урока сбежать не удалось, и он сидел на лавочке, уткнувшись в свой телефон.
Когда Кира подошла к нему, особого плана предстоящего разговора у нее не было. Почему-то у Киры испортилось настроение и стало тоскливо.
-Что делаешь?
Обратилась она к Максиму.
-Да так.
Уклончиво ответил он.
Правда через некоторое время Кира услышала несколько, несвязанных между собой фактов из разных областей, толи только, что вычитанных из интернета, толи всплывших в памяти Максима, по одному ему ведомому ассоциативному ряду.
-Скажите, ну к чему он все это мне говорит?
Безмолвно вопрошала неизвестно кого Кира.

Ей совсем не хотелось слушать всю эту ерунду, ей нужно было поговорить о том, что было действительно важно. Важно было, чтобы он присутствовал в этом зале, а не скитался по темным коридорам своей памяти, заметил, что происходит вокруг, увидел ее. Но с каждой минутой разговора Кира все ясней понимала - выхода из лабиринта нет. Сегодняшняя ее попытка помочь была последней. Все старания оказались напрасными. Смотреть на довольно хорошего, вполне симпатичного и совсем не глупого человека, замурованного пожизненно в темных коридорах, даже недолгое пребывание в которых, наводило на Киру ужас, было больно.
И девочка, ругая себя за слабость, отошла от Максима, присоединившись к группе хохочущих одноклассников, среди которых, оказалась Сашка. Перед тем как Кира вступила в веселую перепалку с ребятами, краем ее сознания прошла мысль: «А может быть… Максим все-таки был рад ее видеть, ну насколько это вообще возможно для жителей лабиринта».
На втором уроке среди пируэтов и па девочка несколько раз бросала взгляды на лавочку у окна, только Максима там уже не было. Ему все-таки удалось бежать, но, к сожалению, лишь из актового зала.
Дни замелькали, пестрые, радостные, насыщенные событиями: спектакли для начальной школы, в которых участвовала Кира, концерты в музыкалке, походы по магазинам в поисках самого лучшего платья, беготня за подарками к Новому году. Собственно в этой последней в году неделе и заключалась вся суть предстоящего праздника, его душа.
И вот наконец наступил… Нет, нет еще не Новый год, а день на который был назначен НОВОГОДНИЙ БАЛ!!!
Немного бледная Кира в очаровательных туфельках, в платье, которое шло ей необыкновенно, с простенькой, но милой прической стояла в холле около актового зала, вцепившись двумя руками в Сашку. Киру потряхивало от волнения. Она заглядывала в дверной проем: учителя, родители, учащиеся, выпускники, а также знакомые учителей, родителей, учащихся и выпускников, сидели, стояли, болтали, настраивали фотоаппараты и камеры, с нетерпением ожидая начала бала. Григорий Игоревич во фраке, с бабочкой, невозмутимый, чуть ироничный прохаживался мимо столпившихся у дверей старшеклассников, вновь, как во времена Кириного детства, напоминая жителя Олимпа, спустившегося с небес, чтобы на час в волшебных звуках мелодий, приподнять всех желающих над грешной землей.
Кира рвалась танцевать и в то же время боялась, что бал вот-вот начнется.
Но вот профессор, пожелав всем танцующим удачи, превратился в распорядителя. Он вышел и его неспешная, благородная речь повела за собой зрителей, сделав участниками праздника. Бал начался. Старшеклассники выходили под новогодний звон бубенцов. Краем глаза Кира увидела знакомых, родителей и подпрыгивающего от нетерпения в проходе с фотоаппаратом в руках брата-Васю.
Один танец, сменял другой постепенно напряжение, в котором прибывала Кира, спало. Задорные мелодии и веселые перестроения увлекали танцующих, поднимали настроение, и вот уже забыв об «ответственности» мероприятия, ребята улыбались, а зал аплодировал и даже, подчиняясь распорядителю, издавал подбадривающие выкрики в нужных местах. Последний танец был по традиции для всех. Хоровод «В лесу родилась елочка»
водили вместе с самыми шустрыми и прыткими из зала, в основном, конечно, это были выпускники прошлого года,
12-й «А» класс, соскучившийся по школе. Радостное настроение достигло высшей точки, выпросив любимый танец на бис, взрослые-дети скакали по залу вне себя от счастья.
Одним словом, бал как всегда удался, удовлетворив запросы самых требовательных зрителей, и оправдав ожидания самых капризных участников.
Сбывшаяся мечта навивает грусть. Она манила, обещала, вела за собой, вдохновляла свернуть горы, а сбывшись, исчезла, покинула, растворилась, оставив пустоту, которую должна будет заполнить новая мечта. Но это потом, а пока счастливчик чувствует себя немного обманутым.
Поэтому счастливая, уставшая и немного грустная Кира бродила после бала по залу, улыбалась, фотографировалась, поздравляла с наступающим Новым годом и размышляла о том, куда девается сбывшаяся мечта.
Денис куда-то исчез, она искала его взглядом, надеясь, что сегодня он опять пойдет ее провожать, в расчете на это она отпустила домой родителей, которые взяв брата-Васю неохотно ушли, взяв с нее обещание если, что тут же позвонить.
Кира вышла из зала, продолжая поиски Дениса. Ей показалось, что среди толпы в холле мелькнул Максим. Это было весьма странно.
- Интересно, он то, как тут оказался.
Подумала Кира. Явно, что данное мероприятие было не в его вкусе. Рассудив, что скорее всего обозналась, девочка решила подняться на второй этаж.
Освещенный мерцанием гирлянд на окнах и огоньками наряженной елочки, этаж был загадочен и пуст. Пройдя несколько шагов, Кира услышала голос Дениса. Девочка обрадовалась и хотела окликнуть его, но то, что она услышала, заставило ее остановиться.
- и мне пришлось танцевать с этой лахудрой.
Говорил кому-то Денис.
- Платье ужасное, неизвестно на каком рынке куплено, туфли дешевые, прическа кошмар. Ну, неужели, не могла даже в парикмахерскую сходить. Лахудра. Ну и угораздило же Лерку уехать в Египет. Она уж оделась бы что надо. Вещи у нее фирменные. Родители денег не жалеют. И прическу бы она сделала шик. А эта дурища мне еще и глазки строила весь бал. Корова.
Кира сначала покраснела, потом побледнела, кровь с бешеной силой застучала у нее в висках. Ей показалось, что она куда-то проваливается и теряет сознание. Школьный коридор преображался, приобретая зловещие очертания…

Прочь из школы, прочь, мимо турникетов, охраны, украшенного новогоднего крыльца. Прочь, прочь по скользким ступеням, главное не растянуться, не упасть, не опозориться еще больше. Как она могла подумать, что нравиться Кену. Глупая, наивная дурочка, бал, первая любовь. Размечталась. Ты никому не нужна. Саша вся в своей любимой музыке, в окружении бестолковых кавалеров. Кен… Кира не в состоянии была додумать эту мысль, и злые слезы выступили у нее глазах. Она бежала, не разбирая дороги в темноту, подальше от освещенных школьных окон, праздничной елки, украшенного зала, легких платьев, кружения, смеха. Прочь они ей не нужны. Никто. Обойдется без их дурацкого праздника. Неудачница. Уродина. Точно, все из-за того , что она уродина. Ну, и пусть. Прочь, прочь в темноту. Зареванная Кира не заметила как оказалась у каких-то гаражей, в полной темноте.
Снег забился в сапоги, руки окоченели. Кира остановилась и с ужасом подумала. Зачем? Зачем она оказалась здесь одна в 11 часов вечера. Ей захотелось немедленно очутиться в освещенной школе, среди людей, в тепле и безопасности. Кира зажмурила глаза и подумала, что все это ей чудится, а на самом деле она рядом с Сашкой в холле перед актовым залом, и пусть там даже Кен, обсуждает ее со своими тупыми друзьями. Ладно, это все ничего. Кира в надежде открыла глаза, но вместо ярко украшенной и освещенной школы, родного Сашкиного лица, увидела, как две тени отделились от гаражей и направились к ней.
Киру никто и никогда не обижал всерьез. Ну так уж вышло. Конечно, она обижалась на одноклассников, Сашку, Васю, маму и папу. Но все это были сущие пустяки. В ее мире всегда царили доброта, любовь и покой. Это было безопасное и надежное место. Поэтому теперь разум отказывался осознавать, что ужасные, отвратительные тени направляются именно к ней.
Кира была в замешательстве, она впала в ступор и потеряла драгоценное время. Когда же она решилась бежать , дорогу ей преградила фигура, которую от страха Кира рассмотреть не могла. Девочка метнулась в бок . к спасительному проходу между гаражами, и натолкнулась на вторую фигуру. Которая крепко схватила ее за руку и отвратительно ухмыльнулась. На Киру пахнуло перегаром. И тут она отчетливо поняла, что мир качается и трещит по швам, сейчас вселенская катастрофа разрушит его. И Кира останется лежать, погребенная под его обломками, навсегда.
Кира дернула руку и пронзительно закричала, почти оглохнув от своего голоса, который слышался , как будто со стороны. В этот момент хватка на руке ослабла и отвратительная фигура кубарем покатившись, стукнулась о стену ближайшего гаража. Окрыленная успехом, Кира развернулась и со всего маха опустила сумку на голову второй фигуры, так кстати подоспевшей к ней сзади. Фигура охнула и осела на снег. Сумочка с кучей дамских мелочей, да к тому же, утяжеленная, так и не выложенным Крафлафтом, приобрела силу дальнобойного снаряда.
Увидев, что путь свободен, Кира ринулась к освещенной улице, к светлому и надежному миру, который дав трещину, устоял. Кира неслась изо всех сил, в боку кололо, дыхания не хватало. Не дотянув нескольких метров до улицы, девочка остановилась. Она видела людей, фонари, новогодние лампочки, проносящиеся машины, и тут за ее спиной послышались шаги. Из темноты к Кире подошел Максим. Он нес сумку, брошенную в пылу битвы у гаражей.
Максим молча протянул сумку. Уже было успокаивающееся сердце, заколотилось у Киры с бешенной силой. Все события последнего декабря выстроились в четкую линию, как на параде планет. Кира сделала шаг навстречу, и еще не совсем понимая. Что она делает, уткнулась Максиму в плечо. Максим обнял ее и дурацкая сумка, выпав у него из рук, больно ударила Киру по ноге.
Отпихнув ногой сумку в снег, Кира крепче прижалась к Максиму. Время замедлило ход, почти остановившись.
Секунды, как пухлые снежинки важно летели с неба, опускаясь на руки, волосы, плечи. Кире не хотелось двигаться. Она наконец поняла куда, а главное зачем бежала весь последний месяц, а может быть год, а может быть два. Ее крепко держали не давая упасть, и все вокруг за пределами этих объятий стало маленьким и неважным: игрушечные гаражи , с игрушечной темнотой, игрушечный бал. Игрушечный Кен, игрушечный лабиринт.
Как картинки, нарисованные в детской книжке.
Я люблю тебя, Кира. Без конца повторял толи голос Максима, толи его глаза. Кира никак не могла понять слышит она эту фразу, чувствует, что это так, или быть может об этом она давным-давно знала.
Прейдя к выводу, что размышлять об этом у нее сейчас получается плохо, Кира привстала на цыпочки и решительно поцеловала Максима.
Тонкая игла пронзила ее насквозь, и душа заполнив собой все тело целиком, вышла за ее пределы. Душа свободная и легкая касалась холодных ветвей, мягкого снега, далеких крыш и почему-то, ставших совсем близкими, звезд. Губы касались губ, и мир из игрушечного стал настоящим: ярким, бурлящим, живым. Кира перестала быть собой, она стала дождем, ветром, океаном. Кира срывалась с кручи горной рекой, качала ветками ивы над прудом, таяла снегом под лучами яркого солнца, сияла путнику полярной звездой. Она была всем, до чего могла дотянуться ее душа. Она видела одновременно поля и пустыни, горы и реки, землю и облака. Она любила и понимала весь мир. Она и была всем этим миром. Любви и нежности было так много, что она заполнила всю вселенную. Кира была всемогущей, никто не умирал, затихли эпидемии и войны, все были счастливы и любимы, те несколько секунд, пока длился первый в жизни Кирин поцелуй.

Я люблю тебя, Кира. Продолжало, звучать вокруг, когда Кира сидела ночью в кресле у окна. Она думала о той ниточке, что связывает ее со всем на свете, от самой маленькой букашки, до самой яркой звезды, о ниточке которую она теперь будет чувствовать всегда. Она думала о том что у каждого человека, есть свой лабиринт, и что бы встретиться надо сделать наг в сторону из света, или тьмы, выпутаться из своих убеждений, идей, перестать творить добро или зло, сделать шаг в сторону и обняться в стороне ото всех дорог. Кира думала о Максиме, о том, каким волшебным образом источник постоянного раздражения, смог превратиться в источник счастья. Она думала о том, что тот, кто хочет помочь, зачастую сам нуждается в помощи и защите.
Кира думала о самом важном и о пустяках. И пустяки переставали быть пустяками, они приобретали цвет, объем, смысл. О чем мяучит кот и зачем Крафтлафт ударил ее по ноге, где Вася прячет шоколадки и снятся ли собакам сны. Кира думала, думала, думала…А за окном была темнота: радостная, безопасная, празднично украшенная, предновогодняя.

Максим лежал, комфортно устроившись на полу у кровати. На стене качались тени, сквозь оконное стекло были видны звезды, хотя на улице кружился снег. Такое несоответствие его ничуть не смущало. Максим смотрел на тени, снежинки и звезды, он улыбался кому-то , незримо присутствующему в комнате и впервые в жизни ни о чем не думал.
Эпилог.
Сашка сидела за синтезатором, отключив звук и надев наушники, дабы не разбудить спящих домочадцев. Она сочиняла музыку к новой песне. Самое удивительное в песне было, то, что она на русском языке.
Перед Сашкой лежал листок, переданный ей для ознакомления неделю назад. Прочитать его Сашка удосужилась только теперь, и тут же решила сочинить музыку, невзирая на глубокую ночь.
На листке аккуратным Кириным почерком было написано:

Я смотрю вокруг на дома, на лес.
Почему-то вдруг зимний день исчез,
Растворился он, и настала тьма.
И от этой тьмы я схожу с ума.

Я ищу тебя в лабиринте дней
Средь холодных вьюг, среди злых теней.
Я боюсь упасть, повернуть назад.
Ведь тогда всю жизнь будешь зря ты ждать.

Ты зажги свечу, задувать не смей,
Выдумай мечту, чтоб идти за ней
Снежною тропой и по льду, скользя.
Оступиться здесь даже раз нельзя.
А когда идти не осталось сил,
Кто-то вдруг во тьме форточку открыл,
И полился свет всех вселенной звезд.
От тебя ко мне белый зыбкий мост.

Я смотрю вокруг на дома, на лес.
Почему-то вдруг зимний день исчез,
Растворился он, но оставил мне.
Теплую ладонь, звездочку во тьме.