Пельменщики. Часть1

 
Был ноябрь 1993 года, снег, холодно, но Шура утеплил ларек, который продал ему на Сытном рынке Володя Фридман, и было в нем даже сносно. Торговля шла вяло, чтобы не сказать совсем плохо. Небольшой оживляж был в выходные, когда они выносили свой товар на проходное место,  у входа на Сытный рынок и Шура расхваливал во весь голос изделия из стекла Маловишерского стекольного завода, которыми  торговали. Перспектив не было никаких, спекулянт из Шурика слабый, деньги, что заработаны на продаже «Санкт-Петербургской заочной школы бизнеса» были отданы на месяц в долг пол - года назад и вариантов их возврата не было. Ах, как Тата ругала Шурика, что доверяешь и отдаешь деньги в долг! Но Шура верил своим друзьям, за что и поплатился. Володя Фридман, врач высшей категории, кандидат медицинских наук, известный в Питере гинеколог, торговал на Сытном рынке в ларьке рядом с Шурой всякой ерундой, в том числе едой и даже спиртным. И однажды с гордостью говорит ему, что, мол, договорился с мясокомбинатом о поставке ему  пельменей и с каждой пачки (помните, с петухами?) зарабатывает, аж  20 копеек! Шурику стало грустно, он  как-то тихо и незлобно сказал Володе, что если бы он делал сам эти пельмени, то зарабатывал бы вдвое больше. Взял Шура лист картона и за 15 минут составил ТЭО на производство пельменей, исходя из розничных цен на входящие ингредиенты. Оказалось, что даже с учетом расходов на электроэнергию, трудозатраты и аренду – получается очень прибыльно. Но есть нюанс: нет начального капитала на приобретение оборудования и сырья. Вроде немного надо, всего 8 - 10 тысяч долларов, но почти такую сумму Шурик отдал в долг  и, как он уже понимал, наверное, ее не увидит. Володя внимательно выслушал расчеты и сказал Шуре, что делать пельмени он не умеет, даже примерно не представляет себе этот процесс, ну гинеколог, ну какие пельмени! Шура говорит ему, что у тебя есть сын Антоша, учится в ЛИАПе, почти инженер, пусть сходит в библиотеку, съездит в холодильный институт, ведь все давно написано.  Ну,  поговорили Шура с Володей, посетовали на нехватку средств и Шура почти забыл об этом. Второго января 1994 года звонит Шурику Володя и говорит: «Старик, поздравь меня, я выпустил первую сотню килограмм пельменей!». Ну что было сказать, Шура, конечно, поздравил его, но некоторая горечь осталась навсегда: идея была его, но воплощение обошлось  без Шуры, и это было досадно. Прошел месяц, Володя продал свой ларек, иногда  приятели перезванивались и Володя как-то говорит, что ему нужен бухгалтер. В это время Шурина жена Тата как раз закончила курсы бухгалтеров, куда её определили по безработице, он предложил, и Володя согласился взять ее на работу. Через полгода выяснилось, что Шурины расчеты ТЭО на картоне весьма точны и дело это очень прибыльно, что  Тата подтвердила, как бухгалтер. И Шурику захотелось открыть такое же предприятие! Он очень стеснялся, но все же попросил Володю показать  свое предприятие, чтобы понять, как и что. Цех его располагался где-то на улице Ворошилова, на Охте, на каком-то предприятии. Всего в аренде было метров 120, на улице стоял контейнер – холодильник, Володя сидел под лестницей и чистил лук. Он с гордостью провел Шуру по всем участкам, т.е. углам своего цеха: приготовление теста, фарша, самих пельменей, их заморозки, фасовки – все это было одно помещение. Конечно, Шура был сражен, но не так, чтобы совсем, а так, что он захотел сделать что-то подобное. Попросил у Володи разрешение более подробно осмотреть все участки, на что он сказал: «Покажу все, нет вопроса! Я делаю почти 600 кг  в сутки и наращиваю производство, ты мне не конкурент!». Главный критерий успеха – это очередь покупателей за его продукцией, которые спорили, кто больше возьмет, Шура сам видел, грустил, переживал!  Мысленно, Шура называл Володю «пельменологом», что созвучно его основной профессии. Денег у Шуры было мало и он с Татой пригласили в компаньоны её приятельницу - Элеонору Исааковну с мужем Георгием Ивановичем. Как Шура искал помещение для аренды, оборудование – это отдельный рассказ, но найдя все, что надо, выяснилось, что денег у компаньонов все же мало, арендованное помещение надо приводить в порядок, оборудование все разломано, часть деталей утеряна и надо все придумать без чертежей, починить, восстановить. Все было решено, придумано, сделано, восстановлено, но опять кончились деньги и взять не у кого! Одолжил Шура у соседа по дому, в общем-то, чужого человека, остальное дал друг – Юрочка Жовнер, бессрочно, без процентов, сказал, что отдашь, как будут, да будет благословенна его память! Рассказ о друге: http://www.proza.ru/2018/05/30/267 Начал Шура работы в ноябре 1994 года, а к  концу февраля 1995  года  цех был отремонтирован, налажены коммуникации, починено оборудование, построены 2 холодильные камеры, получены необходимые разрешения и дело закрутилось. Сначала все приходилось постигать Шуре самому, потом научить рабочих, по ходу работы приходилось решать множество мелких задач и проблем. Почти все Шура научился делать сам: разработать техпроцесс, создание рецептуры, ее согласование и утверждение, вопросы по аренде, коммунальным платежам, СЭС, ветеринарная служба, пожарные,  ремонт оборудования, запасные детали и узлы, т.к. все время что-то ломалось и приходилось чинить. Учет и отчетность, бухгалтерия - все взяла на себя жена - Тата. Сбыт был на компаньоне - Георгии Ивановиче. Шура и Тата справлялись с нагрузкой, но на работе находились по 12-14 часов. Практически все Шура чинил сам, но вот холодильное оборудование он чинить не умел и вызывали специалиста. Это было очень накладно, но сделать  что-то было не реально: у холодильщиков свои секреты, а изучить их Шуре самому было некогда. Когда приходил холодильщик- Володя для ремонта или профилактики, Шура неотрывно за ним ходил, смотрел, что и как он делал, спрашивал назначение узлов и деталей, вникал в особенности работы агрегатов, коих было три наименования. Потихоньку, где-то через года полтора, Шура, подчитав специальную литературу, уже прилично ориентировался в холодильных агрегатах, их профилактике и ремонте. Специалиста стали вызывать все реже, так как Шура  научился вакуумировать агрегат, менять и чистить сеточку, заправлять фреоном и многое другое. То, что касалось электроснабжения агрегатов и другой техники – для него вопроса не составляло, спасибо родному заводу.  Шура с компаньоном построили еще одну морозильную камеру с очень мощным (по тем временам) агрегатом и к осени 1996 года они могли производить уже тонну пельменей в сутки. Таня – Шурина жена, к этому времени ушла от Фридмана, отдав свое место приятельнице по институту, которая тоже освоила бухгалтерское дело, и Таня стала вести  уже  свой  пельменный бизнес. Неоднократно бывало, что завтра последний день сдачи баланса, Таня сидит ночь, сводит баланс и он не сводится, будит Шуру в 4 утра, плачет и говорит, что больше не может, давай искать эти 12 или 7  копеек. И вместе ищут, и находят, и, конечно дело в пустяке, но должно сойтись! Уже утро, сна нет, надо на работу и так почти четыре года, по 12 – 14 часов ежедневно. Питается Шура с Татой только на работе, вместе с рабочими т.к. дома есть нечего и приготовить не успевают. Дети учатся и после уроков приезжают в цех и, по возможности, помогают: Машенька клеет коробочки (те самые, с петухами), фасует в них пельмени, сын Миша, сначала в подсобниках, приезжает после учебы, а как закончил техникум,  пришел работать в цех. Шура не знает, как бы они справились без Миши! Он выполнял самую сложную и ответственную работу: готовил фарш и тесто. А еще Шура с сыном научились разделывать полутуши говядины, но делали это без удовольствия. Такое было время, уж какое сырье достанешь! Очень Шура сердился на своего компаньона Георгия Ивановича за абсолютное незнание техники, хотя до недавнего времени  тот  был заместителем главного конструктора по энергоснабжению кораблей в большом НИИ. Не знает Шура, как ходили корабли, сделанные под его руководством, но так как его система была многократно продублирована, то могла себе такое позволить. Но у Жоры было другое, замечательное качество: он четко выполнял порученную работу и те действия, которым его научили. И это надо было ценить, выяснилось, что не все кругом Кулибины, но осознал Шура это уже много позже. Через год, как начали производство, они организовали изготовление котлет и бифштексов. Сегодня только мечтать можно о том качестве, что было:  компаньоны сами ели свою продукцию, ели и их семьи,  и  работники – это главный критерий оценки качества. Развозили продукцию сначала они сами, позже наняли развозчика: Исайю Исааковича Цукермана, кандидата технических наук, золотые руки, умницу, но в годах, т.е. хорошо за 50 лет.  За время строительства коммунизма в нашей несчастной стране не скопил он  ни на старость, ни на что, а все сбережения, что были – украл дефолт 90-х годов.  И возил Изя Цукерман на своих стареньких «Жигулях» второй модели замороженные полуфабрикаты и мечтал заработать на «Жигули» четверку, хотя бы подержанную. Когда Шурины папа с мамой приезжали на побывку в 1995, 1997 году из Израиля в Питер, он возил их на производство и с гордостью показывал свой маленький цех, всего 76 м.кв., но со складами было в общем, метров 130. Папка Шурика - Бомочка, слушал рассказы сына про производство, почти все понимал, внимательно смотрел, спрашивал и в тайне жутко  гордился сыном! Мама Шуры - Ниночка, была сдержана, видела и пробовала готовую продукцию и он честно признался ей, что рецептура – это от неё, это мать научила Шуру готовить, а с годами он только отточил процесс. Компаньоны  продавали 90% продукции магазинам, остальные 10% - желающим на заводе: все знали, что у них вкусно и не дорого. Рабочие завода и арендаторы с удовольствием покупали Шурину продукцию. Сидит как-то Шура в конторке,  руки грязные, т.к. чинил компрессор, устал, заходят мужчина и женщина, не знакомые, просят продать пельмени. Ему бы отказать, надо вымыть руки, пойти и взять продукцию, но Шура любит своих клиентов, тем более,  что они сказали, мол, говорят, у вас пельмени вкусные, отказать он не смог. И зря. После передачи им пакетов с продукцией и получении от них денег, положенных в коробочку, Шуре предъявили удостоверения из налоговой. В это время велась борьба за использование кассовых аппаратов, а у Шуры его, конечно, не было. Шурику было не страшно, но горько и противно, что так глупо попался. Штраф им выписали такой, что выплатить его было невозможно и пельменщики-пельменологи  вынужденно закрыли  свое  предприятие и открыли там же под другим именем. В первый год работы  компаньоны не могли себе позволить ни копейки взять из оборота, только минимум на бензин и еще ну чуть на жизнь. Но через год деньги в обороте были уже приличные и хотелось их ущипнуть, но все как – то не получалось из-за разных причин и расходов. Компаньон Жора  все шутил: «Деньги где, Шурик?» и эта фраза прилипла. Они научились откладывать с каждой сделки понемножку и по пятницам делили свои скромные дивиденды. И это, не взирая на то, что зимой их подло обокрали. Обнаружили  это дело утром, по приходу на работу: входная дверь взломана, дверь в конторку – тоже и украден железный сейф, в котором они хранили выручку. Это был даже не сейф, а просто ящик и все и работники, и посетители знали, что там храним деньги, только им в голову не приходило, что может кто-то взять чужое. А зря. И ведь о том, что там были первые серьезные деньги, которые  скопили на закупку партии мяса, знал только Шура и Жора и было ужасно жаль, что не потратили вовремя эти деньги и они пропали. Дела поправились, постепенно  пошли в гору.  По - началу  добавляли в фарш булку, как учила Шурика мама. Черствую булку они скупали в булочных за недорого, но это было хлопотно и хотелось как-то сделать так, чтобы и вкусно было и хоть немножко подешевле. И узнают они про сою, но как с ней работать –  не знают и пригласили представителя предприятия – продавца  все пояснить. Все оказалось несложно и весьма выгодно, но много сои закладывать в фарш нельзя: ухудшается вкус. Путем  проб и экспериментов выяснилось, что в фарш хорошо добавлять сердце говяжье, а оно почти вдвое дешевле, вкус продукции становится даже лучше, но тоже надо знать меру, не более 10-15%. Шура научился по документам и по виду определять качество муки, разобрался в её параметрах и свойствах. Все это было весьма несложно, но масса нюансов, своих хитростей, как и в каждом деле. Качество  продукции со всеми новыми добавками было отменное, чем компаньоны очень гордились, но со сбытом было трудно! Жора и Шура тупо обзванивали магазины и предлагали им свой товар, а конкуренция уже была большая и находить новых покупателей все труднее. Тем не менее, свою тонну в сутки они продавали и неплохие деньги зарабатывали, что  для бизнеса, начатого с нуля, практически без денег, было здорово! Большую часть денег Жора отсылал сыну Вите в Израиль: ему там трудно, заработок маленький, аренда жилья дорогая и т.д. Шура с Таней  потратили деньги на ремонт квартиры, купили себе машину б/у, потом сыну Мише, чтобы ездил в институт на учебу. Не знаю, правильно ли они все делали, но к весне 1998 года работать стало совсем тяжело: Шура с Таней предлагают Жоре вложить деньги в новую упаковку, но он был против, как и против любых вложений в оборудование или что другое для продвижения бизнеса. А вот высасывать деньги из предприятия – это он готов. Шура с Таней считали такую политику неправильной, начались ссоры и пришли к выводу, что все надо продать. Жора как – то сразу согласился, Шура подсчитал за сколько можно все продать и стал искать покупателей.
Однажды в рекламной газете Шура прочитал объявление, что мясоперерабатывающее предприятие возьмет в аренду свободные площади. Позвонил туда, приехали два парня, лет на 5-7 моложе его, у них  колбасный цех, 5 тонн в сутки делают. Жора самоустранился от переговоров, доверив все Шуре. Коля и Юра – так звали хозяев колбасного цеха, все посмотрели, Шура рассказал им о возможностях расширения производства и причинах продажи цеха. За неделю обо всем договорились и Шура с Жорой приехали к ним на завод  для совершения сделки. Сидят в большом кабинете и мысленно потирают руки в предвкушении получения денюшек. И вдруг Юра объявляет, что покупают они наш цех только при условии, если Шура остается и будет продолжать вести дело. Шура с Жорой, конечно, опешили от такой постановки вопроса и решили посовещаться. Жора говорит, что давай Шурик, оставайся, все получится, а  то я уже настроился на отъезд к сыну. Если честно, Шуре было жаль созданного цеха, куда вложено столько сил. Ну и решили! Выторговал Шура себе 20% участия в бизнесе, это вместо 55%, что он имел ранее, и расписали зоны ответственности в будущем бизнесе. На Шуре замыкались следующие вопросы: производство, технология, оборудование, инженерное обеспечение, коммуникации, аренда и связи с арендодателем. На Колю с Юрой возлагались вопросы снабжения сырьем, сбыт, упаковка. Такой расклад всех устраивал, хотя был еще нюанс: компаньоны захотели взять в бизнес еще одного человека – Калачева Сергея Петровича, на такие же 20% и он будет работать с Шурой. Ему, Шуре, было безразлично с кем работать! В глубине он понимал, что компаньоны ему не доверяют и ставят  своего человека для контроля над Шурой. Потом, спустя года два, Коля сказал ему, что, мол,  кто же знал, что ты не воруешь? Но это было потом, и начали трудиться как бы сначала. Сергей Петрович (СП) оказался человеком компанейским и легким, ко всему относился просто и доверчиво. Когда встал вопрос о том, кто будет директором – Шура сразу предложил СП, так как сам он устал от директорства, зная, что это за труд и какая большая ответственность. СП запросто согласился, как выяснилось позже, понятия не имея ни об обязанностях, ни об ответственности. При этом у него была еще одна «милая» черта характера: он ничего не помнил, особенно из того, что делалось сейчас, вчера или недавно. И это был кошмар, договориться о чем-то с СП, поручить ему что-либо – было невозможно, он все забывал.  Причем делал это незлобливо, мол, вот сейчас я это и сделаю, хотя это надо было сделать давно. Каждый раз, забыв что-то в очередной раз сделать, он делал с опозданием, он  забывал уже другое,  и это было все годы совместной работы. В конце концов, его перестали о чем-либо просить, а ему казалось, что все делается само. Компаньоны финансировали  новую упаковку, были еще текущие расходы и Шура ужасно переживал, что мол, много тратим, ведь надо будет отдавать, но СП говорил, что Коля с Юрой  наши компаньоны, все дают на развитие предприятия и назад не попросят. Шура понимал, что их  доля много больше и подумал о том, что они выравнивают дисбаланс. В  конце сентября, как раз к дефолту, Жора - Георгий Иванович  сдал все дела и стал собираться к сыну Вите в Израиль, а Шура полностью погрузился в дела предприятия. Первая проверка их, как компаньонов, случилась в период дефолта, когда цены на сырье менялись и росли ежедневно, а готовая продукция отпускалось по предыдущей цене. Компаньоны  давали Шуре указания, получая их от своего финдиректора-козла.  По прикидкам Шуры, указания были бездарные и даже вредные, он попытался возражать, но ему дали понять, что решает не он.  Ну и хорошо, решил Шура, ну и разоритесь! Но в итоге не послушался и сделал все, как считал сам нужным, все получилось,  пельменщики  удержались, практически не снизив объемов производства. А  как и что Шура  делал – сообщать не стал, победителей не судят. В  январе 1999 года уже стало полегче и  цены на все стабилизировались,  Шура стал подумывать о новом оборудовании. На глаза в рекламной газете ему попалось объявление о продаже тестомеса. В пельменном деле – это важнейший агрегат, так как тесто для пельменей очень плотное и обычный тестомес нагрузок не выдерживает, ломается, и они это проходили. А тут почти новый мощный тестомес, который использовался для замеса теста для питы. Это отец и сын приехали в Питер из Израиля  и открыли производство пит-лепешек – не известное ранее у нас хлебобулочное изделие. После дефолта их дела были совсем плохи и они продавали запасное оборудование. Ах, какой это был замечательный тестомес! Весь из нержавейки, с крышками, защитой от мучной пыли, очень мощный, как нам и надо, сделан в Израиле по немецкой лицензии. Хорошо, что Шура поехал с СП смотреть его, а то компаньонов уговорить на покупку  было трудно, СП здесь помог, они ему верили больше. За все годы использования тестомес  ломался  лишь однажды и то был пустяк, а так служил замечательно! Пришла, наконец, пора запустить большой пельменный аппарат, что Шура купил еще до открытия предприятия. Из каких узлов состоит, как работает, какая нужна рецептура теста, соотношение с фаршем и еще сто вопросов, на которые не было ответов. Шурик поручил сыну - Мише и его приятелю, еще с техникума – Руслану, которого он взял на работу, разобраться с этим агрегатом и запустить его. Мальчишки занимались им, наверное, дней двадцать. По их заданию и чертежам  нужные детали и узлы ремонтировались,  изготавливались на заводе, где Шура  дружил со всеми службами. И, что вы думаете, через три -четыре недели  запустили этот чудесный, двухручъёвый аппарат. Это был прорыв, производительность увеличилась в два-три раза, да и качество стало выше, т.е. тесто лучше скреплялось. Но аппарат был очень капризный в том плане, что если качество теста или фарша чуть не соответствовало рецептуре – шел брак. Года через два, когда  купили еще более мощный аппарат – старый продали вместе с описанием, запасными деталями, показав покупателю его в работе. Через два месяца покупатель взмолился с просьбой забрать назад аппарат или научить его на нем работать. Шура  еще раз составил подробную инструкцию и отослал, результат не известен, но больше он не обращался.  Прошли годы, но Тата не разрешает Шуре вспоминать про ту работу, так как считает, что все его болезни от нервов, т.е. от воспоминаний, может она и права. Расскажу о тех технических нововведениях, что удалось внедрить Шуре. Скажу откровенно: это доставляло Шуре огромное удовольствие, особенно тогда, когда, казалось бы, невыполнимая задача, решалась оригинально и красиво. В 1999 году опять же случайно, наткнулся Шура на продажу котлетного аппарата. Продавали его молодые ребята, открывшие производство на Волхонке, на заводе - филиале Кировского завода. Они решили делать рыбные котлеты, но их подкосил дефолт и полное незнание техники и техпроцесса. Не знает Шура, как люди берутся за сложные, почти невыполнимые задачи, абсолютно не представляя, как они решаются? Как сказал ему друг  Карен Мартиросов – это смелость щенка: он не боится высоты, так как еще не падал. В общем, приезжает Шура с Русланом в этот филиал Кировского завода, осматривают аппарат и понимают, что это именно то, о чем они могли только мечтать! С виду – средних размеров фрезерный станок, но вместо головки у него пуансон и на столе матрица. Работает это чудо, как швейная машинка, только вместо стежков – она выдает с каждым ударом четыре котлеты и работает со скоростью один удар в пять-шесть секунд. Работает аппарат на сжатом воздухе, исполнительные механизмы – пневмореле, все из нержавейки, все узлы в очень хорошем состоянии. Торгуются и в итоге забирают  это чудо техники за 17000 долларов. Потом выясняем, что подобный аппарат Б/У стоит на рынке не менее 70000 долларов. Но и здесь Шуре пришлось приложить грандиозные усилия, чтобы уговорить компаньонов приобрести аппарат. К сожалению, так было почти по всем пунктам развития предприятия. Шура помнил, как в первый свой приезд к ним на завод, ему с гордостью показывали  свой цех, производство,  колбасное и холодильное оборудование. Конечно, это были не его  мизерные территории, а настоящее производство, с оборудованием и цехами, но вот холодильная техника  вызвала у Шуры  усмешку, которая была замечена, но причину которой они не поняли. Самый глубокий холод у них был минус четыре градуса на хранении мяса, а остальные все температуры плюсовые, около 6-8 град. У Шуры же на пельменях на заморозке было до минус 25 градусов,  хранение мяса на минус 12 градусов.  Шуриных, уже общих, с компаньонами мощностей по холоду на пельменях было раза в два больше, чем у них на колбасном производстве. По качеству оборудования – и говорить нечего! Это было настоящее колбасное производственное оборудование, на котором  они делали пять – шесть тонн в сутки отменных изделий. Шура  с Татой до сих пор стараются покупать их продукцию. Много Шуре досталось от компаньонов непонимания, укоров, даже презрительного отношения, из-за своей привычки делать предложения, которые не вписывались в общепринятые стандарты и правила, всегда опережали развитие ситуации. Так было и с блокорезкой – это аппарат, который превращает замороженные на минус 18 градусов брикеты мяса в мясную щепу. На колбасном производстве у компаньонов была выделена специальная изолированная комната для блокорезки, так как грохот от её работы был ужасный.  Предложенная  Шурой к покупке  блокорезка была совершенно другой конструкции,  «содранной» нашими умельцами с немецкой, работала с огромной скоростью и практически тихо. Уговорил, купили, доработали, после чего компаньоны купили  такую же на свое производство. Потихоньку компаньоны приводили в порядок производственные цеха на колбасном производстве, холодильные камеры и во многом они ориентировались на пельменное производство.
 
Санкт-Петербург - Ришон-ле-Цион 2005-2012 год.
P.S.
Фамилии и некоторые имена изменены. Воспоминания являются Шуриным  личным взглядом на людей, ситуацию. Он может  быть не прав, ошибаться, не так понять и интерпретировать ситуацию, поступки – за что просит извинить  бывших компаньонов Колю и Юру, которые много сделали для его семьи, для самого Шуры.  Для Шуриной  семьи – все изложенное явилось частью их жизни, глубоко прочувствованным и пережитым, так что не взыщите.