Принцип неопределенности
то началось не Бог весть что. Но ведь в ту пору било ключом чувство, и поэтому все было однозначно
определено.
Я считаю, всему виноваты пороки, от лени зерна которых садят по осени. Иначе говоря, когда
очерняют работой, и бытом, и особым злым комфортом, то слова становятся ясными, упругими, и
конечно неинтересными.
Чтобы очистить взгляд на вещи, она многократно летала на трамвае вокруг Чистых прудов. Чтобы
проверить очистку, контроллер, подходил к ней, вздыхал и менял монеты на разрешения к движению.
Чтобы помыть полы в памяти, спала 6-и часовой улисс после "чистых" и изгоняла с себя модернизм
Джойса. Чтобы менять подпространство, топтала замшей листву. перекрасила в темные, в известь и
наконец в осенне-кленовые краски Москву и задушила рыбу на военном заводе. Когда она произнесла:
"уже достаточно", рабочие переглянулись, и памятник по ее проекту скрепили цементом. Тогда же
принцип неопределенности предстал железобетонным. Выходить выть под Луну в разных концах
всемогущей столицы они еще пробовали.
Я чаще смотрел, как она кружит в трамвае, ругает рабочих, мешает бетон в рыбе, разбирает под
покраску кирпичи Кремлевской стены, вырезает из полотна обоев кленовые листья и закручивает Улисс
вокруг лампочки Жукова. Но из-за принципа фатализма к корыту не прилипал даже скотч. Сделать
ничего не смог.
Теперь к началу кассеты. Когда-то я ей говорил: "ла-ла-ла!". И, знаете, все было понятно, потому
что принцип Ферма оптимизировал лучи, а принцип Паули запрещал всякую пакость. А когда перестал,
то началось не Бог весть что.
Свидетельство о публикации №217112100832