Мандовошки

Секретарь комсомольской организации эскадренного миноносца «Благородный» лейтенант Басов был тих и незаметен, чем вызывал частые недовольства у замполита.

Заму что нужно? Информация.

А если ее нет, - нет и партийно-политической работы.

А нет глубокого проникновения в массы, нет и никакой боевой подготовки.
Разве можно с отличной оценкой выполнять стрельбы или ставить мины, не зная исторических значений съездов КПСС?

Нет! И еще раз нет!

Ну а Басов слабо работал с народом, отчего их головы были забиты не цитатами Брежнева и Ленина, а анекдотами про Чапаева и Анку с матерными словами.
 
А это антипартийно.

И вдруг Басов заболел. День лежит, второй, третий. Ну лежит и лежит, не обращается же. Что лезть в душу?

И вдруг замовскую голову осенили думы о подчиненном.

- Доктор, что там с Басовым?

- Сейчас выясню, товарищ капитан – лейтенант.

- Не я вам должен об этом говорить, а вы мне. Что не ясно? - Спорить бессмысленно.

Иду в каюту к комсомольцу. Тот лежит, накрытый шинелью.

Температура тридцать восемь и четыре. ОРЗ!

Пишу диагноз в медкнижку, выписываю продовольственный  аттестат и направляю его в госпиталь.

Спустя какое-то время высшее медицинское начальство стало ко мне сексуально домогаться. То один дрюкнет, то другой, а то и хуже.

Что случилось?

Оказалось, что доктор Финогеев неправильно поставил диагноз, не осмотрел больного перед отправкой в лечебное отделение, как того требуют законы пропедевтики внутренних болезней, а доверился словам больного.

Этот проклятый Басов хватанул где-то на берегу мандовошек и нет, чтобы сказать об этом доктору (он бы, конечно, содрал с него бутылку, но тайну-то сохранил), этот недоумок с идеями утопизма проник в светлую душу санинструктора и выпросил у того серно–ртутную мазь. Намазал себя ею, как не жалко, и получил серьезное отравление ртутью.

Не знаю, скончались ли от нее мандовошки, но вот я до конца года был у всех на языке. Правда, надо отдать им должное, политработники и словом не обмолвились, ведь, пусть и паршивый, но их собрат заболел «неприличной» болезнью.
Прошел год и все забылось.

Но вот я еще помню протекшее сквозь пальцы дармовое «шило».