Три рассказа

               


       Три рассказа! Объединяет их только, что написаны они  в месте , мягко говоря, не очень подходящем для литературного творчества. Если вы дотерпите до последнего рассказа, то все поймете .
 




               



                БЕЗ НАЗВАНИЯ

Памяти друга

"Умереть, уснуть, и видеть сны быть может..."
У. Шекспир, "Гамлет"
      
Все началось с того, что мне снился сон. То есть в тот момент  я, конечно, не знал, что это сон, но тем не менее он мне снился. В этом сне я шел по городу, в который когда-то приехал и так и не смог понять – прекрасен он или отвратителен. Я шел по городу, который любил болезненной любовью мазохиста. Я шел по городу, а город шел мимо меня, неостановимый в своей вечной агонии.
    
Я шел, никуда не торопясь, да и не зная, куда мне нужно торопиться и смотрел лениво по сторонам. С легким изумлением узнавал я знакомые места. Вот там, перед  уродливо-огромным зданием вокзала  мы с парой друзей, однажды, отбивались от кучи каких-то ,неведомо откуда взявшихся, уродов,  чем-то напоминавших сам вокзал.  Кто пострадал больше, мы или вокзалоподобные уроды осталось невыясненным, но разошлись все крайне довольные друг другом. А вот на этом громоздком старинном мосту, на который я только что вступил, я целовался с девушкой, впервые после приезда в город.  Будь я проклят, если смогу сейчас вспомнить имя той девчонки, чьи неумелые губы возвращали мне связь с реальностью, потерянную в долгой дороге сюда, но благодарен я ей до сих пор. Остановившись на месте того давнего поцелуя, я смотрю вдаль, поверх свинцовой воды. Там виден другой мост – легкий, ажурный, современный. Отсюда не видно, но сразу за ним, в переулке, прячется старая кирпичная руина, заросшая мхом и наполовину уже рухнувшая под тяжестью времени  и людского равнодушия.
      
 Сейчас даже мне самому уже сложно  поверить, что именно там я провел очень странный и отчаянно счастливый год, что именно тогда я понял окончательно -  кто я есть и обрел свою вторую семью в тех слегка безумных и безбашенно веселых людях, которые там собирались. И хотя  давно уже нет нашей дурной коммуны, многие из них рядом со мной и сейчас.
      
 И как раз в тот момент, когда я смотрел на воду, а точнее, в свои воспоминания, я вдруг услышал музыку. Диковатое, рваное соло на гитаре, оказывается, звучало уже давно, но так естественно сплеталось с городским шумом, что я не замечал его. А теперь вот заметил. И просто так, без всякой причины (как всегда и бывает во сне) решил выяснить, откуда оно играет. Это было не сложно. Раз услышанная музыка больше не отпускала меня, тянула за собой, как леска тянет рыбу заглотившую крючок. И я пошел через мост на зов гитары. Сначала я шел быстро, почти бегом, но затем музыка сказала мне, что не собирается умолкать и спешить некуда. Я снова замедлился. Теперь я плелся едва-едва, получая острое, почти сексуальное наслаждение от каждого шага. Погруженный в свои ощущения, я не заметил, как закончился мост, и началась улица, а на горизонте стало вырастать Здание. Для меня это всегда было именно Здание, с большой буквы. Огромное, величественное, жуткое и прекрасное одновременно. Эта невероятная постройка была подарком городу от сумасшедшего тирана, который сотню лет назад едва не погубил и город, и всю страну.  Казалось, что сотворенный им ужас никогда не изгладится, но прошли годы и раны затянулись. А невероятное Здание осталось. Сейчас оно закрывало мне обзор целиком, словно считая себя слишком значимым, чтобы делить мое внимание с чем-то еще. Оно нависало надо мной своим необъятным телом и словно повелевало остановиться. И я замер, не имея ни сил, ни желания спорить с его огромной могучей волей. Замерев, я посмотрел вверх и увидел музыканта.  На самом деле расстояние было слишком велико, чтобы мое слабое человеческое зрение могло, как следует, различить крохотную фигурку на крыше здания. Но я рассмотрел его, не знаю как, во всех деталях. Он был невзрачен. Худощавую фигуру скрывала затертая, рваная косуха и широченные джинсы с кучей карманов. Обутый в тяжеленные берцы, он крепко стоял на краю крыши словно вырастая прямо из нее. Лицо, полускрытое длинными белесыми волосами, было знакомым и неузнаваемым одновременно. Возможно потому, что было оно не столько лицом, сколько олицетворением. Знать бы еще чего. И он играл на гитаре. Старенький, потрепанный «Ибанес» оживал под его тонкими пальцами, творя невероятную музыку. В его импровизации было все, что может сказать музыка и даже больше. Была надежда на спасение и вера в успех, была уверенность в победе разума над серостью, и был отчаянный страх потери, было восхваление мужской храбрости и женской любви, было….. Было ли? Или я просто хотел все это услышать? Впрочем, какая разница, если за спиной музыканта, в такт мелодии, трепетали огромные крылья. Когда-то они были мягкими и белыми, но теперь свалялись и пожелтели от табачного дыма, но все еще могли поднять в небо и его и гитару. Слушая его музыку, я был, словно, тоже способен летать. Я был счастлив, свободен и силен пока слушал его музыку….
         
 Но я проснулся. Уткнувшись взглядом в потолок, готов был зарыдать от тишины. Здесь не было той музыки, а услышав ее раз, никто не смог бы жить без нее. И я подумал, что теперь умру. Но вдруг заметил, как мелькнул, набирая высоту, крылатый силуэт за окном. И мне стало хорошо.





                ВЛАСТЬЮ ВЗЯТОЙ МНОЙ

«Публика в этот миг подобна богам эпикурейцев. Бессильные изменить ход событий и ведающие, что произойдет, они могут вскочить, закричать «не надо!» — но неотвратимо ослепление Эдипа, и неизбежна петля на шее Иокасты.»
Роджер Желязны «Ужасающая красота»

    
Сегодня я хочу рассказать вам историю одного человека, который стал богом. Вы конечно скажете , что так не бывает, и ошибетесь. Ведь таких историй множество. Вспомните принца Сидхартху, например, или маленького мальчика, что однажды родился в семье простого плотника из Назарета. И это только самые известные случаи. А сколько их было на самом деле? О большинстве мы никогда не узнаем, но об одном я хочу вам сегодня рассказать.
      
Признаюсь честно, я не знаю в, какой момент посетила человека такая странная фантазия – стать богом. Может это случилось ,когда слабого подростка обижали одноклассники? Или когда красивая девушка отвергла бедного студента? Мне кажется, что даже если приходила к нему такая мысль в какие-то из этих моментов, то в манию она превратилась тогда, когда взрослый, успешный и богатый мужчина понял, что ему не к чему больше стремиться. Что любое его желание реализуемо легко и быстро, что нет больше препятствий и сложностей, которые требуется преодолевать. Да, определенно, скорее всего именно тогда им овладела мания божественности . Ведь о чем может мечтать слабый? О силе. А о чем будет мечтать сильный? О всесилии, потому что больше не о чем, а жить без мечты человек  не может. Просто для большинства она остается далекой и несбыточной, а вот герой моей истории  твердо решил, что рано или поздно, он станет богом. Осталось найти ответ на самый главный вопрос – как? Вот тут-то и возникли первые, такие желанные сложности. Ведь если задуматься, то ни один человек, ни одна книга, и вообще никто и ни что не могут рассказать ему способа достижения заветной цели. А значит, предстояло искать его самому. И тогда человек углубился в поиск знаний. Все библиотеки мира, редкие и уникальные книги, священники, гуру и шарлатаны – он искал везде. Постепенно перед ним стали проступать два основных пути: первый – тот, который в разное время прошли Сидхартха и Иисус из Назарета, став богами небесными, а второй – тот, которым в свое время пытались пройти Нерон, Чингисхан, Сталин и многие другие в своих попытках стать богами земными. Но первый путь закрыт самим нашим веком, а второй изначально лишен смысла. Вот и выходило, что свободен оставался только третий, нелепый, затоптанный миллионами глупцов и неудачников, осмеянный. Но если выбирать не из чего, значит - так тому и быть. И человек вновь уселся за учебу. Только вот предмет для изучения ему на сей раз достался странный. Книги, поселившиеся в его кабинете, предметы, заполнившие специально отведенную комнату, уверили бы любого, кто их увидел,  что человек сошел с ума. В погоне за своей мечтой  он погрузился в дебри: Аивин, Кроули и Лавей; Кабала, нумерология и спиритизм; руны, карты, жертвенные ножи и алтари;  Ритуалистика и заклинания. Человек искал силу вне материального мира. С упорством археолога, перекапывающего тонны породы, отбрасывал он ложь, а иногда и откровенный бред. Перебирал тысячи страниц написанных глупцами и сумасшедшими. Ощупью, вслепую, нашаривал мелкие черепки разбитого сосуда истины. И вот медленно, год за годом, осколок к осколку из мусора стала возникать прекрасная амфора ,и  уже почти можно было различить стертый временем  рисунок на ее изящно изогнутой стенке.  К человеку стала  приходить сила. Сперва удались, маленькие по сравнению с главной целью, фокусы. Первый «выход из тела» запомнился навсегда ощущением веселого, сияющего счастья. Значит возможно! Не сказка, не миф, не бред сумасшедшего. Сила рядом, дорога найдена, теперь нужно просто идти по ней. И теперь, когда сомнения в правильности выбранного пути перестали давить на плечи ношей Атланта, человек стал учиться очень быстро. Переняв и приумножив наследие шаманов, он устроил в своем саду вечное лето. Мрачные тайны вуду наполнили дом умелыми и безотказными слугами. Рунные заклинания Высокого вообще оказались полезными на все случаи жизни. Все это было невероятно и даже невозможно, но было, и было огромным успехом, о котором уже много веков никто даже не мечтал… и сущим пустяком на фоне главной цели. Что бы человек не узнавал, чему бы не учился, какие бы тайны не открывал – главный секрет не давался ему в руки. И даже следа его, легчайшего намека нигде обнаружить не удавалось. Могущество его росло, а вместе с ним росло и отчаяние. Еще никто из тех, кто искал тайных знаний на стезе оккультных наук  за всю историю человечества не достигал таких успехов, но все это было совсем не то, он стремился к другому. А годы шли неумолимо, и человек уже почти смирился с тем, что Предвечная Леди доберется до него раньше, чем он откроет этот последний секрет.  Но только «почти». Он не сдавался, не отдыхал ни дня, продолжая свой безнадежный поиск. И однажды этот день настал вопреки всему. Секрет шкуры ягуара, центр круга Сефиротов, вкус нектара и амброзии! Как все оказалось просто! Просто до смешного. И он смеялся, хохотал как безумный, протягивая бесчисленные  свои руки к мириадам нитей мироздания. Эхо его смеха еще не смолкло, когда он начал понимать, что из всех искателей божественной сути, всех бесчисленных теологов, философов и мудрецов, истину осознал только один чудаковатый грек. И не вина Эпикура, что глупцы извратили его слова.




                РАССКАЗ О РАССКАЗЧИКЕ

     Следуя покорно за фантазией рассказчика шпага героя в изящном финте обошла защиту противника и пораженный прямо в сердце обаятельный злодей рухнул, как в саван закутавшись в корявый почерк автора и обожание читательниц среднего школьного возраста. Рассказчик отложил ручку и устало встряхивая затекшей рукой, с тоской вспоминал клавиатуру своего ноутбука. Скользя невидящим взглядом по только что написанным строкам, он в который раз подумал, что та книга, которую кто-то пишет о нем самом, ничуть не более занимательна. Обстоятельства, увы, говорили лишь о полном отсутствии фантазии у неведомого сочинителя. Нет, ну правда, что там может быть? Человек сидел у окна уже очень давно, стараясь разглядеть что-то ведомое лишь ему одному, но сквозь решетку были видны лишь стены соседнего корпуса, где такие же, забранные железом окна  точно так же  плакали потертыми канатами «дорог»… скука, мрак и арт-хаус. Читатель сбежит со второй страницы. Герой повествования с радостью свалил бы прямо с первой, но увы, вся сомнительная гениальность авторского замысла сводилась как раз к тому, что несчастный не имел никаких шансов покинуть место действия. Впрочем , думал он ,отстраненно  наблюдая как герой его собственной книги, как всегда непобедимый и благородный радостно кромсает в фарш очередные полчища злобных, некрасивых уебков, все это можно подать и под другим углом: « Игральные кости с треском прокатились по доске и противник в гневе долбанул кулаком по шконарю, когда черный камень закрыл ему последний  заход в дом. Партия была почти выиграна, но тут под подушкой подала голос тайком затянутая тырка – здорово, братуха! Радостно  возвестил хриплый голос смотрящего за продолом – как сам? Как в хате?....» В таком виде история, конечно, нашла бы своих поклонников, но от одной мысли об уровне их литературного вкуса бросало в дрожь любого, обреченного на их почитание.
    Автор и герой повествования, единые в небритом лице, мрачно смотрели с двух сторон в зеркало исчерканной страницы. Уже которую главу мучил их (его?) единственный вопрос: а тот, другой, целующий сейчас девушку на стене покоренной крепости, он так же мучается сознанием  банальности истории и бездарности своего автора? И если да, то интересно, тот кто пишет этот глупый блатняк тоже согласен с оценкой своего , с позволения сказать, творчества своим же персонажем.
- Вот ведь парадокс, в один голос ворчали все участники многоуровневого литературного бреда – никому не нравится ни то что пишут о нем, ни то что пишет он сам! Один прекрасно знает, что его герой в общем-то убежденный пацифист и мечтает мирно растить тюльпаны, но упорно продолжает сочинять орды каких-то глупых врагов и каких-то не менее глупых девиц, которых зачем-то нужно срочно спасать. Сам он кстати тоже недоволен тем местом, которое отвел ему в своем творчестве тот мудак, который его написал. И тема устарела, и сюжет гавно, и вообще «у меня были другие планы». Кстати да, почти наверняка можно утверждать,  что сочинивший весь этот блатняк, где бы он ни был сейчас, тоже имеет претензии к своему автору. А тот в свою очередь…. И вот ради чего весь этот похмельный сон и лабиринт графоманских зеркал?
   Ах да, я все это к чему: торжественно клянусь, что однажды я напишу книгу о герое, который спокойно занимался любимым делом, спокойно завел нормальную семью и был, наконец, просто, по человечески счастлив. Вот только станет ли кто-то ее читать?