Часы-ходики

     Все знают, что часы - это прибор для отсчёта времени.
     Часы бывают: механические, электронные, солнечные, наконец, даже атомные. Бывают они карманные, ручные, настенные, башенные…. Все сразу и не вспомнишь.
В одних часах для их работы используется потенциальная энергия взведённой пружины или поднятого груза (гири на цепочке), в других – электрическая энергия. Солнечные часы вообще не требуют энергетических затрат – достаточно вращения Земли вокруг Солнца и ясный день. Ночью такие часы не работают. Спят вместе с нами.
     Атомные часы показывают время точнее любых других часов. Без атомных часов GPS-навигация была бы невозможной, Интернет не был бы синхронизирован, а положение планет не было бы известно с достаточной точностью для космических зондов и аппаратов.
     Вдаваться в тонкости устройства и принципа работы часов я не буду, тем более атомных часов. Но пользуясь случаем, скажу, что, не смотря на грозное название, атомные часы совершенно не радиоактивны, а потому безопасны.

     Хотя в заголовке рассказа упомянуты часы, но вообще- то рассказ не об их устройстве. Но все события в рассказе будут идти именно вокруг этих часов-ходиков. Это, быстрее всего, простонародное, название одних из самых простых и доступных часов, по которым советские люди в далёкие шестидесятые прошлого столетия сверяли свой ритм жизни.
     Часы по конструкции просты. Для работы часы используют потенциальную энергию гирь, которая в механизме часов преобразуется в кинетическую энергию движения стр;лок. Я опять сумничал!!!
     Такие часы были и у нас в доме. Висели они на стене над столом и были видны почти из всех уголков комнаты. Подвешены были очень высоко, что бы максимально использовать длину цепочки, на которой висела гиря.

     На дворе был 1962 год. Лето. Наверно, август.  Я живу с дедушкой и бабушкой в бараке. Квартира в бараке состоит из двух комнат. Мать вижу в основном по выходным дням.
     Мне в мае исполнилось пять лет. Благодаря деду, тётке по материнской линии я был достаточно продвинутый ребёнок. Умел читать почти уже по слогам, складывал и вычитал в пределах сотни достаточно быстро. Писал печатными буквами небольшие предложения. Мама, конечно, тоже принимала в этом участие.
     Бабушка в образовательном процессе не участвовала по причине неграмотности. Меня преуспевала только в счёте денег. И черта с два кто-либо в магазине мог её обсчитать. При этом умудрялась и шить на ручной швейной машинке, и кроить.
     Не знал я только часов. В целом не умел сполна ощущать течение времени. Всё ограничивалось укрупнёнными понятиями: день и ночь, утро и вечер. Да не путался в понятиях: вчера, сегодня, завтра. Мне этого хватало, ведь я жил вольной жизнью – режим мне был ни к чему, в садик-то я не ходил. А потому на часы смотрел только из любопытства. Не понятно было, что в них тикает, почему не видно движение стрелок, хотя замечал, что они меняют своё положение. И качание маятника гипнотизировало. А гиря на цепи к вечеру как-то незаметно опускалась почти до пола. И дед, укладываясь спать, ежедневно подтягивал цепочку, затягивая грузик к самому верху. Иногда он рукой подводил стрелки, приговаривая, что часы опять отстали. От чего они отстали? Это было тоже не понятно.
      Ложась спать, когда наступала тишина в доме тиканье часов или убаюкивало, или мешало заснуть.

      Вторые часы, которые были в доме, это наручные часы моего деда. В те годы иметь наручные часы – почти роскошь. Такую роскошь дед заимел только на своё пятидесятилетие. Моя мама подарила. Часы назывались «Звезда», прямоугольной формы. Дед, давая мне послушать, как они тикают, говорил, что в них кузнечик сидит. Не очень-то я и верил в это.
     Можно было увидеть, как мужики, когда кто-то спрашивал у них время, выбрасывали левую руку немного вперёд, задерживая её чуть ниже уровня глаз, да так, чтобы рукав пиджака как можно больше оголял руку и было видно часы. Было не трудно понять, что такой жест – способ похвастаться своими часами перед другими. Даже в фильмах тех лет можно увидеть такое. Дед мой был таким же, как все…. А потому, фраза: «Дядя, сколько время?», - была бальзамом для мужиков, имеющих ручные часы. Ну как же – такой случай выкинуть вперёд руку и, на зависть всем, блеснуть хромом на часах!!!
    
     Дед работал посменно. С утра и в вечернюю смену. Распорядок его дня мало чем зависел от времени его занятости на работе. Он просто переносил дела домашние и свои личные на вечер или с утра до обеда. Работая в вечернюю смену, дед имел привычку отдохнуть после обеда перед тем, как отправится на работу.
     Субботы тогда были рабочие, рабочий день был семичасовым. Вторая смена начиналась в 16-00. Правда, тогда мне это было по барабану. Ибо мне было без разницы, какой день недели на дворе. Отличались лишь какие-то два дня – это пятница или суббота. Это были банные дни. В один из них семья ходила в баню. Да воскресение я чётко знал. Дед и любимая тётка дома и маму вижу весь день. Бабушка – та все дни дома, ибо на работу не ходила.

     Однажды случилось так, что бабушка куда-то отлучилась. Мы с дедом днём остались вдвоём дома. Значит, дед работает во вторую смену. Он пораньше,на утренний лёт уток, сходил на охоту на болота в окрестностях Кольцово. Отдал бабушке трофей: здоровенную утку. Бабуся к обеду сварила суп.
     Настроение паршивое. Скучно разворачивалось утро. И были на то причины. Любимые друзья братишки-близнецы уехали в отпуск с родителями. Вредную, писклявую, но любимую подружку, моё солнышко дошкольного детства Люську забрал отец накануне вечером. Хоть и вредина она была, но из  девочек нашего двора, с Люськой  было интереснее всего. Конечно,спасало то, что она, ещё не успев надоесть мне своей привередливостью, как кто-нибудь из родителей забирал её от бабушки с дедушкой домой. Но Люськи нет - и мне скучно. Мы были единственные дети в наших семьях, потому завидовали тем, у кого были братики или сестрички. Хотя зачастую видели, что часто дети в этих семьях устраивали меду собой склоки. Мы этого не понимали. Люда была своенравная девочка, но с ней мне удавалось дружить. Люська очень нравилась моей тётке - она без ума была от её темперамента, неугомонности, упорства и продвинутости. А бабушка моя порой говаривала ей: "Люда, ты такая умница, у тебя божественно красивое личико, а ты по заборам лазишь, да по крышам сараев бегаешь." А ещё Люська достойно, в плане умения, играла в пешки в поддавки.
      Она и научила меня. Научила на свою шею. Я поднаторел в игре и вскоре с пулемётным темпом стал сдавать ей свои пешки под рубку. Люська психовала, смахивала пешки с доски, чувствуя, что скоро моя победа. Но потом отходила, в глазах появлялся озорной блеск и она, надумав взять реванш, ласкобайно меня упрашивала:
    - Виталь, я не буду больше хлыздить. Ну, Виталь, давай ещё, я и пешки расставлю.
      Куда только девался её писклявый тембр. Ну, просто голубка.
     Однажды тётка моя, увидев реакцию Люськи на её проигрыш, выбрала момент и на ушко шепнула мне, что надо иногда уступать девочке.
     - Тебя убудет что ли, если проиграешь раз другой. Зачем свою подружку злишь?
     Я решил исправится, и тут же сам предложил переиграть партию. Но Люська проявила свой гордый девичий характер. Она просто сунула мне под нос фигу.
     - А вот это, с маслом не желаешь отведать? – пропищала она.
      Вмешалась моя тётка, она также как Люськина бабушка сказала:
     - Людочка, а давай со мной сыграем!
     Сработало. Людочка, как не трудно догадаться, выиграла. Потом ещё и ещё.
Люська размякла, расправила насупленные бровки. Мы помирились!
     Умела моя тётка Рита с детьми ладить.
      Ну да ладно, я отвлёкся.

     С дедом пообедали. Дед традиционно выкурил на крыльце свою папиросину. Потом поправил у калитки слабо державшуюся дощечку и обратился ко мне.
     - Тебе меня разбудить сегодня придётся. Я прилягу и вздремну перед работой. Ты должен меня вовремя разбудить, - дед сказал это так, будто для меня не могло составит труда.
     И всё бы ничего, если бы не прозвучавшее в его фразе словечко: - «ВОВРЕМЯ».
     От деда не ускользнула моя оторопелость. Но я оказался быстрее деда. Я никогда не стеснялся сказать правду, если что-то не понимал и не знал – я просто сразу спрашивал и требовал пояснения. Тётка вообще за это меня звала «почемучкой».
    - А как я узнаю, в какой момент тебя будить надо? Я часы ваши не понимаю, - признался я.
     Дед просто популярно объяснил, что моя задача быть дома и поглядывать на часы.
    - Когда маленькая стрелка чуток минует цифру три, а длинная стрелка встанет прямо против этой цифры три – вот тогда и буди. Да только не заиграйся, не забывайся. А то я просплю и на работу могу опоздать.
       А ещё он мне объяснил про назначение стрелок. Я всё понял и решил
 сумничать:
        - Значит, разбудить тебя надо в три часа три минуты, - сказал я.
Дед засмеялся и похвалил меня за сообразительность.
     Да, с такой точностью даже Штирлиц не просыпался!
Помните голос Ефима Копеляна за кадром:
     - Штирлиц проснётся ровно через 20 минут и поедет в Берлин….
Заметим – не через 21… или там 23… или 19! А ровно через 20 минут. Даже разведчику такого класса была не нужна такая точность в побудке. Хоть «ТОЧНОСТЬ» - это величие королей, но не думаю, что и они пробуждались с такой прецизионной точностью.

      Уподобляясь Юлиану Семёнову, осмелюсь продолжить дальше:
      «Внук разбудит деда ровно в три часа три минуты по полудню. Дед быстро соберётся, и уйдёт на завод, где его уже поджидает его любимый токарный станок.
      Дед ушёл, а я ещё какое - то время разглядывал часы. Забрался на стол и пытался заглянуть в то место, откуда спускались цепочки. Мне повезло. Я увидел тогда, как цепочка чуток сдвинулась вниз. Дед потом скажет, что не большой рывок цепи – который мне посчастливилось увидеть – это неисправность, из-за которой часы иногда останавливались, хотя гиря до пола и не проходила половины пути. На цепи было повреждено два звена, они и тормозили ход часов.
     За этим занятием и застанет меня вернувшаяся бабушка.
      Доложив, что дед ушёл, ну а я пошёл бегать. Получив добро, я на крыльце натянул на ноги растоптанные сандалии, перемахнул через забор, будто калитки у нас просто не было. И удачно приземлился. Вообще то, летом, это был мой нормальный выход «в свет»!!!
     Почему удачно? Было раз, что спрыгивая с забора, зацепился за него, и висел, сколько то, и был не в состоянии сам освободится. Проходящий сосед с ухмылкой спросил:
     - Висишь, Виталька? Сушить повесили?
Я не успел ответить, как уже был на земле. Поблагодарил. И только в след услышал:
     - Вот же шалопай!!! - расхохотался сосед.

     Распрямившись после посадки, я увидел, что у своей калитки, болтая ногам, на скамейке сидит Люська. Её опять привели к бабушке. Я обрадовался. Подтянул штаны и направился к ней. Было чем похвалиться. Я же часы сегодня познал.
     - Фи! Подумаешь!!! Прямо кот учёный! У нас дома часы большие, с двумя цепочками. И кукушка есть, - понесло Люську.
     Ей тоже было чем хвастануть. Её с утра водили в школу записывать, и потом ещё у зубного была.
     Со школой у неё сорвётся. Пойдёт только через год.
     - Вот!!! - она с важным видом достала носовой платочек, развернула его,- смотри.
      Там лежал зуб!
     Я посмотрел, поморщился. Вспомнилось, как однажды болел всю ночь зуб, а утром на аркане потащили меня в поликлинику. Было чуток больно.
      - Это мой!!! Доктор велел в щёлку в полу бросить, чтобы мышки подобрали. Подберут его, а у меня новый, крепкий, как у мышки, вырастет.
      И тут она открыла ротик и показала, где был зуб. Спереди в нижнем ряду зияла дырка. Зуба там не было.
      Так вот почему сегодня Люська, пищала как мышка, и вдобавок посвистывала через неожиданно образовавшуюся брешь во рту.
       Захотелось съязвить, сказать, что она врёт про врача и что зуб ей бабка выпердела. Но вспомнил, как мучился сам, сжалился над подружкой, сдержал себя.
      Вдруг Люська сорвалась и убежала домой. Тут же вернулась. Сказала, что ей можно уже кушать. Врач не велел. Время кончилось. Значит, Люська знала часы. Ну и конечно – она постарше. В школу записали. Хотя ростиком была ниже меня.
       Ну а раз так и можно кушать, позвал её в наш огород погрызть морковки.

         Будить деда теперь стало моей обязанностью. Не всегда, конечно. Когда бабушка была дома – это делала она. А может дед и сам вставал. Как раз с того места, где спал дед, часы на стенке не просматривались. Потому, ложась на кровать, он надевал на руку часы. А потому мог контролировать время.
        Мне это занятие потихоньку стало в обузу. Я не имел привычки спать днём. Как это делается в садиках. Приходилось отказываться от «мероприятий», устраиваемых ребятнёй во дворе. Они приходили и звали меня, но я вынужден был отказываться на какое то время. А когда освобождался, игра была закончена или я уже был им не нужен.  Не раз звучали угрозы, что вообще не будут принимать меня в игры.
   
       Опять случилось сидеть дома и караулить спящего деда. Мы, как всегда, пообедали. Дед прибрался на столе, вышел покурить, и вскоре сказал:
       - Виталька, в караул пора. Вставай на часы.
       Я понял. Придётся оставаться дома и только надеяться, что бабушка вот-вот придёт и сменит меня на посту.

       Конечно, за это время я продвинулся в изучении часов. Я научился измерять время. Потихоньку научился оценивать временные промежутки. К тому дню, который в данный момент описываю, я знал, что дед отдыхает примерно один час и тридцать минут. Я уже знал, зачем эти точки на циферблате между цифрами – не для украшения, а метки для обозначения минут. А в часу – 60 минут. А самое главное – я знал, что большая стрелка, стоящая против цифры три и вовсе не три минуты обозначает, а пятнадцать минут. Этому учил и дед, и тётка. Да мама внесла свою лепту.
       Но оставались и вопросы. В первую очередь меня удивляло, как же так быстро определяют время взрослые, стоит глянуть им на часы и ответ готов. Ну, ведь не возможно так быстро сосчитать все точки. Значит, взрослые знают какой-то секрет. Тётка всё разъяснила. Скажу кратко – она приблизила меня к понятию умножения, указав, что между цифрами на циферблате по пять точек.
        -Виталька, ты же уже быстро складываешь по пять. Вот и складывай промежутки по пять и прибавь оставшиеся точки.
       Оказывается, так просто! А вскоре, поняв суть арифметического действия, называемого умножением, это стало ещё проще.

        Бабушка не приходила. За окном вызывают ребята и приглашают бегать. Мы, барачные дети – не гуляли и не играли. Мы - бегали, даже если рылись в песочнице.   
Так хочется на улицу. С детьми постарше стал видеться реже. Они уже пошли в школу. Оставалось несколько ребят, но они младше меня и с ними не очень интересно. Оставалась Люська, да её подружка и её братик.
      Люську в школу не взяли. Это я сейчас понимаю, что на 1 сентября 1962 года ей не исполнилось полных семи лет. Похоже, что день рождения у неё был или в самом конце декабря или уж сразу после нового года.

     Однажды пришли её родители к их бабушке, и они пригласили нескольких ребят со двора к ним домой. В число приглашённых  попал и я. Праздновали Люськин день рождения. Я запомнил, что в доме у них стояла ёлка. Люськин отец переоделся в Деда Мороза тогда. И ещё – я смог познакомится близко с настоящим лётчиком. В знак благодарности, и я пригласил Люську на свою домашнюю ёлку.  Моя ёлка была самая шикарная во всём дворе. На ней впервые была повешена электрическая гирлянда – мама купила. Мама напекла печенья и развесила его вместе с конфетами на ёлке в глубине веток. Приглашённым ребятам и мне нравилось их разыскивать. Если будет случай, расскажу и про мои ёлки – настоящие, до потолка. 

      А бабушки так и нет. Может со сплетницами в соседнем дворе сидит, с Кривой Маней лясы точит.Решение созрело в момент. Я нашёл способ.
       Я забрался на стол, но до часов, точнее до минутной стрелки я не мог дотянуться. На столе кверху дном стоял большой эмалированный бак. Я пододвинул его поближе.
      Дед в этот момент запостанывал, зашевелился и повернулся лицом к стене. Я притих.

      Дед всю войну простоял у станка. На фронт его не забирали. Говорили, что у него была бронь, как у токаря высокого разряда. Кадры такого класса нужны были в тылу. Завод «Химмаш» - это бывший завод «Большевик», эвакуированный из Киева летом 1941 года. И уже 23 февраля 1942 года Госкомиссия приняла первую продукцию – миномёты.
      Условия труда были ужасные. Первые станки были установлены на лесной вырубке. Электрокабель к станкам прокладывали по деревьям. Домой рабочие после смены не ходили. Спали у станков. Раз в неделю появлялись дома, что бы помыться и поменять нижнее бельё. Об этом хорошо написано в мемуарах первого директора завода в книге Курганова Валериана Петровича «Так рождался Уралхиммаш». Вся страна так жила в тылу.
     Уже в конце войны дед слёг с язвой желудка. Вырезали треть. Был на лёгком труде некоторое время и снова встал к станку.
      Здоровье безвозвратно было утеряно. Всю оставшуюся жизнь его преследовали ночные боли в желудке. Он не высыпался, а потому перед второй сменой всегда отдыхал. Днём боли не мучали.

      Дед опять всхлипнул, потянулся, что-то пробормотал и снова засопел.
      Я встал на бак и … перевёл минутную стрелку почти на цифру 3. Быстренько слез и поставил бак на место. Я, таким образом, передвинул время примерно на 45 - 50 минут вперёд.
      Всё – время!!! Бужу деда! Он просыпается с неохотой. Дед потянулся, как всегда. Покашлял. И сел на кровати.
      И тут до меня дошло. Я тогда, как когда-то Штирлиц, был так «близок к провалу». Перед глазами, как в кино, всплыло видение, как дед, встав с кровати, всегда посматривал на ручные часы, будто сверялся с ходиками. Я в напряжении ждал разоблачения.
      Но…. Дед встал, умылся, переоделся в спецовку и пошёл на работу. Я наблюдал за ним с крыльца. Когда он скрылся за поворотом, закрыл квартиру, положил ключ в тайное место и побежал к ребятам.
 
      В игре с ребятами я забыл о содеянном. А вечером вообще даже и не вспомнил про «преступление».
      С чистой совестью и умытой мордой я провалился в сон на пуховой перине.
       Просыпаюсь от тихого смеха, доносившегося из-за прикрытой двери из первой комнаты. За окном темно. Смеялись и дед, и бабушка. Я услышал знакомый звук, издаваемый часовой цепочкой при подъёме гири:
       - Анна, смотри. Чуть не на час стрелки вперёд перевёл. Вот сорванец.
        Я понял - меня разоблачили. Как всегда во мне заговорила совесть. Стало жаль деда, что не дал ему выспаться.
        Я встал и подошёл к двери, медленно открыл её. Увидел деда. Он ужинал. А бабушка ещё сотрясалась от беззвучного смеха.
        Я стоял в дверном проёме, когда дед увидел меня. Бабушка сидела спиной ко мне. Дед улыбнулся мне, засмеялся и мотнул головой в мою сторону.
       - Вот и он сам, ХРОНОС!
        Резануло ухо это грубоватое слово, мне не понятное, на матерок похожее.
        Но дед,  улыбаясь, продолжил:
      - Ну, Виталька, ну ты отмочил. Бог Времени – Хронос, да и только!!!
       Бабушка уже повернулась в мою сторону, и оба громко засмеялись…. У меня с души камень…. Просто шлёпнулся на пол….

      
        Эту историю я запомнил, ибо в семье часто её вспоминали. Смеялись над моей находчивостью. А дед рассказывал, как он в тот день шёл на работу и был озадачен тем, что не было того привычного потока людей, подтягивающихся к проходной завода со всех улочек и проулков. Рассказывал, как  он, уже выйдя на заводскую площадь, решил глянуть на свои часы. На них было ещё только 15-05. В это время дед должен был ещё спать.
       Подойдя к проходной, глянул на заводские часы. Его ручные часы и заводские показывали одинаковое время. До начала смены оставался ещё почти час.
       И тут дед понял, что пятилетний сопляк, младше в десять раз, обыграл его в игру Часы-Ходики!!!

         Давно это было! «Эх, часы на цепочке, а время бежит неудержимо!» *


*) реплика одного из персонажей из телеспектакля «Кабачок. Тринадцать Стульев»

    Ноябрь 2017