Шахерезада часть iii глава xviii

        - Жень привет! – обрадованно, взяв трубку звонившего мобильного выпалила она
        - Извини, что долго не звонил, замотался тут с делами Украины и Крыма, поздравляю с Праздником!
        - Спасибо, своим девушкам тоже мои поздравления и большие приветы. Не поняла только насчет Украины, причем тут вы?
        - Да… собрали тут нас… - как-то неопределённо сказал он, - ладно, как справили день рождения тети Гали?
        - Боже, это было в феврале, ты с мамой не общался с тех пор? Ты меня удивил, - ответила она ему
        - Да, поздравил и с тех пор что-то не получалось позвонить
        - Справили отлично, человек двадцать было…
        - А дядя Саша был?
        - Ну конечно, куда ему деться с подводной лодки
        - Как же он мне нравится… Дядя Саша играл на гитаре?
        - Конечно, спрашиваешь. У нас вообще было все хорошо, он играл на гитаре, я сочинила каждому присутствовавшему по стихотворению, а мама на стол поставила почти все свои коллекционные бутылки коньяка, так что было весело и все остались довольны
        - А песню армянскую пели?
        - Что тебе далась эта песня?
        - Нравится она мне и детям моим, мы ее иногда слушаем в твоем исполнении. Знаешь? Мне, если честно, народ этот не очень, из уважения к твоим чувствам к «твоему» армянину я ничего говорить не буду, но песня действительно красивая
        - Мне тоже она с детства нравится
        - Ну а как у вас вообще?
        - Маме плохо совсем, вызывала скорую, но они ее не забрали в больницу, ссылаются на новый приказ подписанный какой-то Голиковой, по которому можно забирать только с инсультом, инфарктом и аппендицитом… в общем очередная нелепая реформа какая-то, но проблема в том, что маме нужна госпитализация и капельницы, а в домашних условиях сама я ей сделать этого не могу
        - Я могу помочь, договорюсь с амбулаторией и положим у нас, давай так и сделаем
        - Жень, я не отпущу ее одну в поезде без присмотра
        - Это не проблема, я заеду в начале апреля и заберу ее с собой
        - А, ну тогда другой вопрос
        - А как у тебя самой дела? Все сохнешь по «своему этому»?
        - Да, я написала и передала ему стихи, чтобы он понял какие я чувства испытываю к нему, но теперь думаю, что сделала ошибку.
        - Он их тебе вернул?
        - Нет, попытался со мной поговорить после этого, но у него не вышло, мямлил-мямлил в общем полная фигня.
        - Ну, ничего, может раскачается еще, если бы ты была ему безразлична совсем он вернул бы тебе стихи, нормальный мужик так и сделал бы, сказал бы «извини, спасибо, но мне это не интересно», может в другой форме, но смысл тебе ясен
        - Да, поняла
        - Ну ладно, если у вас все хорошо, я тогда поеду сейчас переговорю с амбулаторией и перезвоню, решим вопрос с тетей Галей, не переживай.
        - Давай я ей трубку передам, поговоришь с ней
        - Давай я ей на городской лучше перезвоню немного попозже чтобы нормально поговорить, а то связь плохая.
        - Окей, пойду скажу, что ты ей позвонишь попозже, обрадую…
        - А ты давай, соберись, ты же сильная, все будет хорошо!
        - Ладно, договорились.
        Она пришла в комнату матери сообщить о том, что ей позвонит Женя. Мать протянула к ней руки и она, сев на краю кровати, легла головой ей на грудь отвечая на объятия.
        - Я скоро умру, - сказала она ей
        - Ну, ма... Не начинай снова, не думай об этом…
        - Я чувствую это. Мне сегодня приснился сон, за мной пришла моя мама и позвала пойти с ней – как-то печально сказала она
        - Мам, не думай об этом – повторилась она, - у нас с Женей есть план. Ты поедешь в Ингушетию.
        - Я уже не смогу никуда поехать. Я только сожалею о том, что у тебя нет детей, я боюсь оставлять тебя одну.
        - Чего именно ты боишься?
        - Ты будешь плохо есть и перестанешь общаться с людьми.
        - Не волнуйся. В любом случае с голоду я не умру точно.
        - А этот твой Карапетян, что у вас с ним?
        - Ничего, он избегает меня.
        - Ну, мужчины болезненно воспринимают свои поражения в этом плане и может быть он вообще импотент?
        - Знаешь? У него действительно есть что-то странное. Я раньше думала, что я виновата в его проблеме, но тут недавно, когда он пытался заговорить со мной я прощупала его здоровье, он здоров как бык. Есть, правда, незначительное смещение в поясничной области, а так ничего больше касательно того, что с ним может быть, однако я заметила еще что-то, объяснить не могу, потому что не сталкивалась раньше с подобным.
        - Ладно, чтобы там ни было я благодарна ему за то, что он вернул тебе желание жить. За то, что ты улыбаешься теперь и я бы хотела выпить с ним коньяк за это. Теперь мой Бриллиантик светится. Я оставила бутылочку для него, армянского. Ты еще в школе училась, когда я его купила. Думала будете встречаться, и мы с ним, употребим его за знакомство. Пригласи его к нам.
        - Мы с ним практически не общаемся и не видимся. И, если честно, сомневаюсь, что он придет.
        - А ты пригласи, не откажет же он умирающей старухе
        - О, мам, не называй себя так никогда, ты самая любимая у меня, самая красивая и самая молодая.
        - Пообещай, что пригласишь!
        - Хорошо, обещаю, - улыбнулась она матери и потерлась виском об ее плечо.
        Удобный случай, чтобы пригласить его, представил ей только через пару недель, когда он зашел к ней в кабинет один, без вечно сопровождавшего его по офису «подменного директора».
        - Ашот Багдасарович, у меня есть к Вам просьба, моя мама Вас приглашает к нам домой чтобы выпить с Вами коньяк.
        - Анна Аминовна, спасибо, но это слишком далеко…
        - А, ну конечно, две остановки – это предел Вселенной…
        В этот момент зашел их Николай Станиславович, и они прервали разговор.
        Ашот молчал, стоя рядом с ее столом и смотрел на нее в упор, будто надеясь на то, что она прочитает его мысли. Николай Станиславович что-то говорил, а потом он неожиданно умолк, глядя на руководителя и ее глаза расширились вслед за ним. У Карапетяна за секунды побелели бакенбарды. От шока их вывел его резкий тон голоса, сообщившим, что ему пора уходить. Он быстро вышел из комнаты, а они так и остались глядя друг на друга, спросив одновременно: «Вы это видели?». На работе, после этого случая, их руководитель не появлялся до конца марта, а когда он пришел снова, его внешность привлекла всеобщее внимание, он изменился, он больше не носил бакенбарды.
       - Назир мне плохо, вызови Скорую, - прозвучал хриплый голос матери в трубке
       Она перезвонила в Скорую и отпросилась с работы.
       По приходу домой, она увидела мать с явным отеком лица. Ей было трудно дышать. Она просканировала ее своим взглядом и поняла: «Легкие!». Скорая, приехала спустя десять минут после ее прихода.  Ей сделали электрокардиограмму и сказали, что инфаркта нет, а потому они не могут забрать ее в больницу. Она попросила прослушать легкие, но ей ответили, что они работают, но сделали ей какой-то укол. К вечеру отек немного спал и мать заснула без хрипов.
       По прошествии нескольких дней ситуация повторилась, и Скорая снова не забрала ее мать в больницу тыча ей в лицо тот самый пресловутый Приказ, подписанный Голиковой. После их отъезда мечась в отчаянии она только и повторяла «Да будь она проклята! Да будь она тысячу раз проклята!». Спустя три дня она снова набрала в Скорую и снова получила отказ. Еще через три дня она опять вызвала скорую. Приехали врачи. Они снова начали говорить об этом Приказе и здесь она не выдержала:
       - Вы заберете мою мать в больницу и сделаете все необходимое для того чтобы ее стабилизировать!
       - Ну, вы и нас поймите, мы же не можем, у нас есть Приказ, у Вашей матери нет показаний к госпитализации…
       - Хватит! Я сказала хва-тит! Ваши фамилии и номер бригады! Если моя мать умрет от вашего бездействия я пойду в Прокуратуру и засуну в жопу эту суку Голикову с ее Приказом и вас, я предельно ясно выражаю свои мысли?!
       - Но Вы поймите, мы не можем, у нее сердце, да, ишемическое заболевание, но…
       - У нее проблема в легких!!!
       - Ну ладно, давайте еще раз проверим… - сказала не уверенно врач и достала фонендоскоп из кармана
       Спустя три минуты она неожиданно произнесла: «Мы ее забираем! Отказ правого легкого!»
       Она сделала звонок по телефону и в конечном итоге сообщила о том, что ее увезут в 20-ую больницу. Но затем появились сложности, выяснилось, что у них нет возможности транспортировать тяжело больного человека до машины Скорой, после чего ее мать была вынуждена в тяжелом состоянии, при поддержке с трех сторон на собственных ногах, опираясь на ходунки, спуститься на улицу, что заняло у нее около получаса, а затем взобраться в машину, так как, оказалось, что никто не знал, как разложить раскладную кушетку. В приемном отделении им пришлось пробыть около полутора часов, прежде чем ее определили в палату, куда, к счастью, она ее довезла на кресле-каталке. А на следующий день, когда она поехала после работы в больницу ей сообщили, что ее мать перевели в реанимацию и подключили к искусственному дыханию.
        Вот он настоящий цинизм, истинное лицо российской медицинской действительности, который игнорирует, нуждающихся в экстренной помощи, и заодно избавляет государственный бюджет от перерасхода на пенсионеров.
        Она проходила мимо строящегося Храма. Он, был высок и настолько красив, что от него невозможно было оторвать глаз. В нем было много башенок и куполов и весь он был покрыт необыкновенными орнаментами сочетая розовые, голубые и бирюзовые цвета. Ей захотелось подойти к нему, и она сделала шаг, но в этот момент ее разбудил телефонный звонок. Когда она положила трубку до нее наконец дошел чудовищный смысл сказанных по телефону слов: «Ее Мамы больше нет. Она умерла».

Следующая глава...
http://www.proza.ru/2017/11/24/2285