И пришёл зверь

Ингредиенты:               
; Говядина отварная 200 г         
; Грудинка свиная 200 г         
; Морковь 1 шт.          
; Лук репка 2 шт.          
; Половина сладкого красного перца               
Приготовление:
Грудинку необходимо произвольно нарезать и обжарить. Примерно минут через 30 добавьте крупно нарезанные овощи и тушите до готовности. В конце приготовления добавьте отварную говядину, соль и перец по вкусу. Готовый продукт проверните через мясорубку. Воспользуйтесь крупной решеткой, повторите процедуру 3 раза. Поменяйте решетку на мелкую и снова проверните 3 раза. Готовый паштет положите на фольгу и сверните в виде рулета. Рулет обмотайте  пищевой пленкой и уберите в холодильник, лучше всего на ночь.

 - Рецепт мясного паштета

    
     Это был тёплый июльский пятничный вечер. Вечер, когда рабочая неделя осталась позади, когда все дела сделаны, и когда на следующий день не надо никуда рано вставать. Около девяти часов солнце привычным движением опустилось за сопки, и багрянец сменился сумерками, окрашивающими город в фиолетово-синие тона.

     Окна жилых домов начали зажигаться электрическим светом: кому хочется сидеть в темноте, когда она становится всё плотнее, и привычные предметы вокруг приобретают совсем не привычные формы.

     Молодая пара, проживающая на проспекте Космонавтов, в квартире 135, дома номер 66, решили не разгонять полумрак и не включать свет.

     Они не экономили на электричестве, совсем нет, просто сериал, который они смотрели по телевизору, было интересней смотреть без света. К тому же, при просмотре триллера полумрак создавал необходимое напряжение и эффект присутствия. Живые зомби по ту сторону экрана поедали живых людей, а настоящие люди по эту сторону экрана потягивали холодное пиво.

     Время от времени, когда выдавался свободный вечер, София и Игорь включали какой-нибудь сериал на Sony Playstation, ложились в кровать, ставили между собой столик с напитками и закуской и наслаждались просмотром через экран своего огромного плазменного телевизора. Это не было традицией, но позволяло расслабиться от бытовых трудностей.

     Они почти три года жили вместе, хотя отношения так официально и не зарегистрировали. Смотреть совместно сериалы они начали полтора года назад, когда Соня подсадила Игоря на «Отчаянных Домохозяек», хоть он сначала брезгливо плевался в сторону сериала, говоря, что слишком пафосно было называть сериал про четырёх бегающих «куриц» «Десперадос Хаусвайфс». Но спустя шесть серий он увлёкся так, что было не оторвать.

     Потом они переключились на другой сериал, ну и так далее. София радовалась тому, что они смогли найти хоть какое-то совместное увлечение, тогда как точек соприкосновения у них было очень мало. Она любила дискотеки, походы в лес, шахматы, бегать в парке, а Игорь любил только работу. Да, работа приносила ему хороший доход. Да, она обеспечивала их семью и позволяла безбедно жить, но он видел только цифры и ничего кроме них. Он работал биржевым аналитиком и, даже тогда, когда возвращался с работы домой, включал компьютер, открывал свои графики и осознавал мир через индексы, диаграммы, «японские свечи» и прочую фигню, в которой София разобраться ну никак не могла. Да и не хотела.

     Он неохотно ходил на природу, неохотно занимался спортом, неохотно помогал по хозяйству, зато с удовольствием смотрел вечерние новости и в экран ноутбука. И это её раздражало. Она даже уже не помнила, за какие такие достоинства ей понравился этот парень: безусловно милый, наивный во многих вопросах, не жадный и не агрессивный. Кажется за то, что она нашла его надёжным и за то, что у него была цель в жизни. Но если занудство уже сейчас  её начало утомлять, то лет через десять она сама станет отчаянной домохозяйкой, пытающейся найти хоть какое-то приключение в жизни. Приключения должны быть. Она не просила его регулярно лазить по сопкам и обеспечивать конными прогулками раз в неделю. Нет. Но последнее яркое событие в их жизни это полуторагодичной давности отпуск в Таиланде, в некоторые часы которого она купалась в бассейне или море, а он… сидел в баре за ноутбуком, изучая индекс Доу-Джонсона.

     Соня титаническими усилиями сдерживала себя, чтобы не познакомиться с каким-нибудь красавцем и не укрыться у него в номере, заставив тем самым ревновать своего молодого человека. Её сдерживало только уважение к Игорю. Но там, где она его уважала, сама натыкалась на невидимую стену отчуждения, иногда такую холодную, что казалось, сейчас снег пойдёт. А там, где она радовалась, что нашлось хоть одно совместное увлечение, появилась проблема.

     Человеку, много ли он работает или мало, нужно периодически расслабляться. И Игорь нашёл свой релакс – алкоголь. Он не соглашался отдыхать активно, так как считал, что это только отвлечёт его от зарабатывания денег, а заработать он хотел уже сейчас. Он частенько делился с Софией мыслями о том, как они богато заживут уже через несколько лет: мечтал о доме, обещал, что летать в разные страны будут намного чаще (ага, она с подругами, он с ноутбуком), хотел себе «пони-кар» - восьмицилиндровый Форд Мустанг. Она в такие моменты всегда задавалась вопросом – а хотел ли он её? В этой богатой жизни? Или все его сексуальные фантазии – это мастурбация на денежное хранилище и материальные вещи?

     Уставая от бесконечной монотонной рутинной работы, Игорь встал на весы, на одной чаше которых оставался бодрый трудоголизм, а на другую чашу медленно, но верно, залезал алкоголизм. Когда она предлагала ему посмотреть сериал, или кино, он неохотно соглашался, потом пулей летел в ближайший магазин, пока минутная стрелка не остановилась напротив числа двенадцать, а часовая напротив числа десять. Она, иногда, с балкона украдкой наблюдала за этим процессом – такой себе спортсменчик легкой трусцой бежит в магазин, а потом, нагруженный пакетом, а то и двумя, такой же трусцой бежит домой.

     Теперь, по сравнению с Игорем, Соня оставалась в проигрыше. Раньше в её жизни была страсть к приключениям, в его жизни цифры. А теперь в её жизни так и осталась страсть, которая тихо умирала, запертая в четырёх стенах, а в его жизни остались цифры, и появился алкоголь.

     Вот и сейчас, спустя почти два часа просмотра, она тихонько осиливала вторую бутылку пива, а он уже почти приговорил четвёртую и потому, как он посматривал на часы, было видно, что он готов сбегать ещё за четырьмя, пока магазины не перестали продавать спиртное.

     Сейчас, в этот тёплый июльский вечер, который она коротала, смотря сериал про живую мертвечину, а ужасы, к слову, она не очень любила; когда их разделял сервировочный столик, а ей так хотелось прижаться всем телом к кому-нибудь родному; когда шум телевизора перебивали не забавные комментарии,  а топот и смех соседей сверху; когда она осознавала, что сегодня ночью вместо секса её ждёт пьяный храп; ей хотелось взорваться от злости. Сдетонировать, как хорошо начинённая тротилом взрывчатка, детонирует под автомобилем.

     И в этот момент Игорь сказал всего пять слов, а этажом выше кто-то упал.

***

     Вову можно было обвинить в чём угодно. В чём угодно, кроме того, что он не любит весёлую компанию и море выпивки. Он считал свою жизнь забавной, радовался этому обстоятельству и не боялся смерти, так как знал – его миссия выполнена и теперь он может веселиться бесконечно и только так, как ему нравиться.

     Когда он был подростком, отец учил его, что настоящий мужчина должен посадить дерево, вырастить сына и построить дом. Вова выучил это правило именно в этой последовательности. Поэтому, ещё будучи студентом мореходного факультета и помогая родителям на даче, он посадил там яблоню, которая через год благополучно завяла. Он её посадил? Посадил. Ухаживанию за деревом его никто не учил.

     Когда Вова заканчивал пятый курс, он познакомился с миловидной студенточкой с медицинского факультета другого ВУЗ’а. Через четыре месяца она забеременела, ещё через два Вова ушёл в свой второй в жизни рейс почти на три с половиной месяца. К тому времени, как он вернулся, она была на двадцать третей неделе беременности. Он поддерживал с ней отношения ровно до того момента, пока она не родила. Потом он её бросил. «А что», - думал Вова. – «Сына я родил? Родил. Что ещё нужно?».

     После этого он столкнулся с неприятными последствиями гнева обиженной женщины и гнева отца этой обиженной женщины. Выход нашёлся сразу. В море. Уже через две недели он стоял на борту рыболовецкого судна, которое отплывало от пирса. Но, пока он плавал, ему пришла в голову дельная мысль – купить матери его сына квартиру и машину. «Рейс – квартира, рейс – машина», - подумал Вова и вспомнил часть фразы из наставлений отца: «…и построить дом».

     Когда, спустя пять месяцев, он возвращался в родной город, чуть ли не на причале его ждал взбешённый папаша обиженной дочери, готовясь Вову оскопить и четвертовать немедленно. Тот мужчину успокоил: «Я заработал…».

     Он действительно заработал на однокомнатную квартиру, зарегистрировал её на девушку, пожил с ней и со своим сыном две недели и опять слинял в море. За эти короткие полтора месяца, что он провёл на берегу, отец матери его сына всю плешь ему проел: «Давай женись». Вова нежно успокаивал мужчину: «Тесть, сейчас ещё рейс на машину. Возвращаюсь! Женюсь! А там и рейсы короче будут и денег больше». Тестем он называл мужика только, чтобы пустить ему пыль в глаза.

     Но не соврал. После следующего рейса он купил машину и зарегистрировал её на будущую жену. «Давай женись» - ворчал отец. «Тесть», - продолжал успокаивать Вова. – «Ну ещё один рейс. Маленький. На свадьбу же деньги тоже нужны. Ну и что, что у вас деньги есть. А на медовый месяц? Какие Сочи? Турция! Ну и что, что у вас есть на Турцию. Мы вам сына оставим, поможете ещё».

     Успокоенный уверенными речами Вовы, будущий возможный тесть, отпустил того в третий рейс. И Вова…не вернулся. Договорившись со всеми, с кем можно было договориться, он заочно выписался из квартиры, в которой был прописан со своей несостоявшейся женой. Слез с корабля в другом городе, устроился там на рыбозавод, через полгода начал опять ходить в рейсы и заработал на очередную квартиру.  Всё! Дом построен!

     «Посади дерево, вырасти сына, построй дом» - так учил Вову его отец. Но не научил он сына тому, что за деревом надо ухаживать, сына надо воспитывать, а дом нужно ремонтировать, обставлять мебелью и периодически что-то в нём починять.

     Поняв, что основная миссия его жизни выполнена, Вова начал жить в своё удовольствие. Он продолжал работать, точнее, ходить в рейсы. Но брал в них выпивки, количество которой было способно убить семейство китов. Возвращаясь на берег, он продолжал тупо пить. Ну, иногда, когда припирало, он заказывал девочек по вызову, иногда, ради разнообразия, ходил с товарищами по каким-нибудь забегаловкам. Но всё чаще бухал дома: либо собирал собутыльников у себя, либо сам ходил по гостям. Его устраивали шумные компании человек на семь; пьяные разговоры о политике, в которой он почти ничего не смыслил; о женщинах, с которыми он почти никогда не общался; и о машинах, на которых он почти никогда не ездил. Его устраивали игры во всякие карты-нарды и прочие шашки. Его устраивала его жизнь.

      В этот тёплый пятничный вечер компания из пяти человек собралась у него дома. Все мужчины. Все, с кем он когда-либо ходил в рейсы. Они рассказывали друг другу байки из жизни простых моряков и рыбаков, смеялись над ними и играли в нарды.

     Заканчивалась вторая бутылка водки, третья остывала в холодильнике, но Вова начал смутно осознавать, что такого количества спиртного им не хватит. До десяти оставалось без малого пятьдесят пять минут.

 - А что, поговаривают, увеличат-таки вылов лосося, – пьяно щурясь, произнёс самый седой из них по имени Сергей. Он сидел в единственном кресле в квартире просто потому, что ни на каком другом стуле он бы просто не поместился – Серёга габаритами напоминал медведя и мог бы сам руками ловить этот лосось во время нереста. – Наконец-то хорошие новости. А то, что-то резали эти квоты, делили, я думал, уже без работы останусь.

 - Главное, чтоб не остались без пойла, - хохотнул Вова.

 - Вот, если тебя на берег выпнут, Плуги, тогда ты и останешься без пойла, - не заметив шутки, произнёс Сергей. – Либо начнёшь браконьерить.

     «Плуги» Вову назвали за его привычку пьяным танцевать буги-вуги под известную песню группы «Сектор Газа».

 - А чё начнёшь?.. Я уже, - поверил им тайну худощавый и длинноногий Юра.

 - Ты уже!? Смотри, заметут, как тех придурков, которые на дело с пятидесятилетней бабой пошли, - седой Сергей был мастером негатива и цинизма.

 - Я с бабами не хожу…. – начал было Юра, но его перебил Костя, по прозвищу «Черёма», смуглый молодой человек с длинными волосами, лицом напоминающий ворона.

 - Правильно, с ними спать надо, а не ходить!

     Компания захихикала.

 - В смысле, на дело не хожу, - поправился Юра.

 - Дело надо с ними делать, а он, всё ходит – не ходит, - компания засмеялась громче.

 - Черёма, иди в жопу! – Юра побагровел. Его всегда смущали разговоры про женщин и секс.

 - Нет, реально. Смотрю, что будет с ловом в этом году, и, если всё нормально, как обещают, остаюсь. А если опять, что-то резать будут, то ищу другую работу, - Серёгу только одна тема интересовала. – А то, и браконьерить не разрешают и заработать нормально не дают.

 - Ну, блин, мировая экономика терпит крах… - пожал плечами Юра.

 - Моя экономика терпит крах, Юра! Моя экономика! – Сергей грохнул кулаком о стол, на котором они играли в нарды, так что кубики с фишками подпрыгнули.

 - А что ты орёшь? - обиделся Юра. – Я в этом что ли виноват?

 - А у Серого все виноваты в том, что в карманах дырки. Все, кроме него, - Костя свой юмор обратил на другого товарища.

 - Хочешь сказать я не прав? Чиновники, мать их…. Пьют нашу кровь и жрут нашу плоть.

 - А мы пьём водку и поносим их почём зря. Правда, Боря? – Костя ткнул локтем в бок сидевшего рядом пятого товарища, который почти не разговаривал. Это был худощавый мужчина лет сорока пяти, с жилистыми руками и обветренной кожей. По нему было видно, что он в море ходит не одно десятилетие.

 - В социальной пищевой цепочке человек человеку волк, - произнёс Борис, заставив задуматься остальных. До некоторых смысл его слов дошёл не сразу. До некоторых не дошёл вообще.

     Странный он был этот Борис. Начиная с того, что он почти не участвовал в разговоре, хотя пил с ними на равных, заканчивая его фамилией – Урос. Не то латыш, не то поляк, не то, блин, скандинав. Но в компании моряков его уважали: у него был опыт, он отлично знал, что и где должно находиться и, что немаловажно, он был великолепным коком, способным из любого дерьма сделать конфетку. Многие знали, если на борту Борис Урос, то жрать они весь рейс будут отличную корабельную пищу. Как ему это удавалось, было загадкой для всех, но, сколько у него не спрашивали рецептов, он никому не открывал их. И все понимали почему. Бориса ценили, Борис мог ходить в любой рейс, в какой пожелает, Борису хорошо платили за его уникальность. А выдай он свои рецепты… Там где знают двое, знают все. Конечно, к рецептуре необходим ещё талант, но знание рецептов уже полдела.
 
  - Боря, ты как чего ляпнешь. Это что должно было значить? – седой Серёга отличался не только скупердяйством, цинизмом и негативом, но и тугодумием. Причём никакую из этих черт характера он не скрывал.

 - Это значит, Серый, что ты в своей жизни способен уничтожить только пузырь водки, а другой – способен уничтожить тебя, - ответил Костя за Бориса.

 - Примерно так, - кивнул головой Боря.

 - И ничего не только пузырь я способен уничтожить, - тихо сказал Сергей.

     Плуги разлил всем по кружкам спиртного, и компания, звонко чокнувшись, залпом их осушила.

 - Кстати, - Вова поморщился и откусил малосольный огурчик. – У нас в рефрижераторе остался последний пузырь, а ночь ещё в пелёнках.

 - Рефрижератор, Плуги, на корабле. У тебя холодильник, - поправил его Юра.

 - Пофигу, - Вова хрустел огурчиком.

 - Ты намекаешь? – спросил Сергей.

 - Нет, блин, я предлагаю! – ответил Вова. – После десяти пойло не продают, а до десяти осталось всего ничего.

 - Кто пойдёт? – спросил Юра.

 - Плуги, предложил – Плуги, идёт, - ответил Костя.

 - Фигли, Плуги? – возмутился Вова. – Плуги пригласи, Плуги накорми, Плуги в магазин сходи!? Не пройдёт!

     Борис в это время полез в карман и достал коробок спичек:
 - Кто вытащит сломанную, тот и идёт, - он взял из коробка пять спичек и зажал их в пальцах, предварительно поправив так, чтобы серные головки были на одном уровне. Немного покатав их в пальцах, он их перемешал и протянул руку сидевшему справа Косте. Тот, не думая, вытащил спичку. Оказалась целая. Костя довольно улыбнулся и расслабился. Борис протянул руку сидевшему напротив него Сергею. Серёга немного нагнулся и всмотрелся в спички, пытаясь понять, какая же из них сломанная.

 - Серый, давай быстрее! Не корову проигрываешь, - суетился Плуги.

     Сергей вытащил спичку. Оказалась целая. Он пьяно заморгал глазами и улыбнулся. Борис протянул руку Плуги. Вова, не мешкая, достал спичку. Время – водка, всё-таки. Спичка оказалась целой.

 - Как обычно я, - сказал Юра и вытащил спичку. Та тоже оказалась целая. Юра выдохнул.

 - Борис, тебе что ли идти? – спросил Сергей.

 - Получается да, - ответил Борис, поднимаясь с кресла.

 - Подожди, я тебе денег дам, - Юра поднялся с кресла и резко повернулся. Его правая нога зацепилась за кресло. Он взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но запутался в длинных ногах. Остальная четверка его собутыльников, раскрыв рты, наблюдала как этот «Колосс Родосский», который был под два метра ростом, падает на левый бок. Борис даже не шелохнулся, чтобы удержать друга, да он бы и не успел, а только упал бы вместе с ним. Костя привстал с кресла – такое зрелище видишь не каждый день. Сергей смотрел на падающего Юру через спичку, которую всё ещё держал перед глазами. А Вова просто зажмурил глаза.

     Грохот упавшего на пол тела, в этой маленькой комнате был сравним с грохотом падающей колонны. Ударившись об пол, Юра крякнул. Больнее всего пришлось левому локтю, плечу было чуть легче. Когда тело размякло от удара, к полу понеслась голова, которая покоилась на довольно-таки длиной шее. Борису, видевшему всё падение от начала до конца, показалось, что шея сейчас хрустнет или проломится черепушка. Но ни того, ни другого не произошло.

     Секунд десять Юра лежал неподвижно, потом с глухим стоном перевернулся на живот и уперся руками в пол. Боря нагнулся, чтобы помочь ему встать. Поднимаясь с помощью Бориса, Юра успел заметить, что под рубашкой у него виднеется край ножен для охотничьего ножа.

 - Эй, Боря, что это у тебя? – простонал он.

     Костя, который всё ещё упирался руками в кресло, привстав с него, спросил:
 - Юр… Юра, ты как, дружище?

 - А, нормально, - ответил Юра, внутренне чувствуя себя таким дебилом, что хотелось или спрятаться или бежать. Борис полностью его выпрямил и отряхивал с него пыль, которую он поднял с пола, и которая осела на нём толстым слоем.

 - Твою мать, я бы, падая с такой высоты, уже всю свою жизнь увидел бы, - Косте вроде бы и жалко было товарища, но, на самом деле, он еле сдерживал смех.

 - Было бы на что смотреть, – мрачно констатировал Сергей.

     Борис по-отечески помог Юре сесть в кресло. Плуги быстренько вылил остатки водки ему в кружку:
 - На, брат, пей. Хера себе, сложился!

     Юра могучим глотком осушил водку, и горло обожгло так, что он забыл про боль в левой руке. Борис склонился над ним:
 - Парень, ты как себя чувствуешь?

     Юра зажмурился, пытаясь всю водку протолкнуть по пищеводу и унимая кратковременный рвотный позыв:
 - Покурить надо…. Локоть болит, если честно.

 - Ещё бы, так рухнуть! - поддакнул Костя.

     Борис, мало того, что исполнял роль кока на корабле, слыл ещё и не плохим медиком. Он вправлял вывихнутые плечи, штопал рваные раны, забинтовывал. И всё это под анестетиком, которым выступала та же водка. Пока Юра отходил от выпитого, Борис взял его за левую руку и аккуратно согнул в локте:
 - Болит? – спросил он.

 - Боря, болит, я же упал секунду назад! - завопил Юра.

 - Как болит? – спросил Борис

 - Как от удара об пол, - ответил Юра.

 - Острая боль есть? Колит где-нибудь?

 - Ни чего не колит.

 - Ага, ну гематомы тоже, слава Богу, нет.

     Борис разогнул руку Юры и легонько надавил, как будто хотел сломать в локте:
 - А так колит?

 - А-а-а, ни чего не колит! Боря, отвали! Хочешь сделать то, чего не сделал пол?

     Борис отпустил руку и выпрямился, улыбаясь:
 - Переломов нет. Получил обычный ушиб. Я за анестетиком, а вам ребята лечиться, лечиться и ещё раз лечиться.

 - Боря, золотые слова. Я к рефке, - Вова вскочил с кресла.

 - Плуги, не повтори подвиг брата нашего меньшего. Анестетика на всех не хватит, - засмеялся Костя.

     Борис повернулся и пошёл в коридор. Пора было идти за водкой.

***

 - Я схожу ещё за пивом, - сказал Игорь.

     В этот момент кто-то из соседей сверху упал на пол, или соседи сверху завалили шкаф. Грохот был ужасным.

     София никогда не отличалась покладистым характером. В школе она могла дать отпор любому хулигану, который домогался её или её подруг. В школе же она подралась с двумя девочками и обеих отметелила так, что они неделю не появлялись на уроках. Когда она училась в университете, на одной студенческой вечеринке она засветила «фонарь» под глазом однокурснику, который пытался, по её мнению, грязно её домогаться. Спустя месяц она встретила этого однокурсника на городской площади во время какого-то праздника. Тот был с другом, оба были пьяны. София тогда немного отстала от четырех подруг, с которыми гуляла. Она не пожалела об этом.

     Однокурсник вспомнил старую обиду и, решив, что ей тогда повезло, решил попробовать намекнуть на секс ещё раз. Друг так вообще не намекал. Соня вспомнила мамины слова, которая тоже была не робкого десятка: «Никогда нельзя недооценивать глубину мужской глупости». Пофлиртовав с другом однокурсника, она расслабила обоих, а потом врезала ему прямо между ног. От удара и от выпитого спиртного того вырвало. Однокурсник же был в таком шоке, что даже не знал, драться ему с девчонкой или помогать другу. Как слышала потом Соня, у последнего треснуло левое яйцо.

     Вот и сейчас – гнев захлестнул её. Сколько же можно пить? Сколько же можно пить тем наверху и человеку, с которым она когда-то хотела, а может и сейчас хочет, совместить свою жизнь. Яркая вспышка ненависти внутри неё остыла, превратившись в глухой гнев. Не такой сильный, чтобы бить своего молодого человека, но достаточный, чтобы расставить точки над и.

 - Игорь, скажи мне, что мы строим? – спросила она, когда он уже встал с кровати.

 - А что мы должны строить? – вопросом на вопрос ответил Игорь, не понимая о чём это она.

 - Что между нами происходит? – задала ещё один вопрос Соня.

 - А-а, мы строим семью, - ответил Игорь.

 - И где ты видишь семью, когда ты занят только собой, а на меня внимания не обращаешь?

 - Я обращаю на тебя внимание. Сейчас же мы вместе. А в остальное время у меня просто много работы.

 - Ты работаешь, это хорошо. А ты хоть раз спросил, хочу ли я замуж? Хочу ли я детей? Не надоело ли мне то, что ты постоянно пьёшь?

 - Я не постоянно пью.

 - Это всё, что ты услышал? Когда мы с тобой последний раз сексом занимались, а?

 - Что?

 - Секс у нас с тобой, когда был последний раз?

 - Во вторник…, по-моему.

 - Это по-твоему! А по-моему, мы им занимаемся теперь по расписанию! Раз в две недели. Услышь меня или увидь меня! Я просто хочу, чтобы ты меня заметил!

 - Но я тебя вижу.

     Игорь не умел спорить. Не любил спорить. Ему проще было сбежать.

 - Послушай, я сейчас быстро в магазин схожу и продолжим. Ладно? Тебе что-нибудь купить?

 - Кого, на хрен, купить?! Я хочу, чтобы ты меня послушал.

 - Послушай лучше меня! Я много работаю! И хочу расслабиться. Большего не прошу!

 - Ты расслабляешься сам с собой. Зарабатываешь сам с собой. Всё, что тебе нужно – это ты.

 - Соня, как только я перестану зарабатывать, ты тут же начнёшь выть, что у нас нет денег.

 - Хорошо, - она развела руки, ладонями вниз и мотнула головой, - Я вою сейчас. Игорь, да не только в деньгах счастье!

 - А в чём, по-твоему!? А!? Жить в нищете и быть говном в проруби!?

     София слегка опешила, но быстро взяла себя в руки. Чему она удивляется? Она давно знала, что его интересует только материальная сторона.

 - Нет, Игорь, - сказала она спокойно. – Проводить время вместе. Куда-то ходить, что-то вместе делать.

 - А я что против? Я всегда за. Давай куда-нибудь сходим вместе.

     Это было полнейшим лицемерием. Соня знала, что он так говорит только для того, чтобы усыпить её бдительность и слинять за пивом. И её это бесило:
 - Да, Игорь! Ты против! Вспомни, куда мы с тобой последний раз вместе ходили!?
 - Э-э-э… Ну…

 - А никуда! На работу вместе ездим, периодически. На рынок за продуктами! Рубашку ты без меня купить не можешь.

 - Это ложь и провокация. Я могу купить себе рубашку.

     Он попытался шутить, но его тон никакого воздействия на неё не произвёл. Её всё ещё переполняла злость.

 - Ладно, я быстренько в магазин и сейчас вернусь.

 - Иди куда хочешь, - она махнула рукой. – Иди к чёрту!

     Игорь вышел в коридор. Соня встала с кровати и пошла вслед за ним.

 - Так тебе купить что-нибудь?

     В ответ она закрыла дверь в комнату с таким грохотом, что казалось, матовое стекло в двери расколется на тысячу мелких осколков. Игорь остался стоять перед закрытой дверью, ошалело смотря на неё, но, быстро взяв себя в руки, он пошёл одевать шлёпки.

     «А что, первый раз что ли? Ни чего уже сегодня перебесится. Ну, в крайнем случае, завтра».

     Он обулся и вышел в подъезд. Вышел в подъезд, оставив входную дверь открытой.

***

     Борис успел немного спустится по пролёту между вторым и первым этажом, когда услышал, как сосед снизу вышел из квартиры и стал спускаться по лестнице. Тот сосед, который жил прямо под квартирой Плуги. Борис был в гостях у товарища уже не первый раз и знал, что парнишка этот живёт с миловидной блондинкой. Такая стройненькая, светленькая, глазки выразительные и брови она домиком рисует. Во взгляде характер. Чувствуется, что стервочка.

     Он перегнулся через перила и следил, как внизу сосед открывает дверь подъезда. Боря спустился на первый этаж, выключил свет и проверил дверь – не заперта. В коридоре квартиры парень свет не выключил, и Боря сразу заметил, что на внутренней стороне двери была щеколда.

      «Отлично. Даже если этот олух взял ключи, дверь он открыть не сможет».

     Он тихонько прикрыл дверь и задвинул засов щеколды в отверстие для неё. Борис оглянулся, в коридоре ремонта не было – ободранные обои, грязный линолеум на полу, но, видно было, что на кухне ремонт сделан, в одной из комнат тоже, а все двери поменяны.

     «Не успели немного доделать. И уже не успеют».

     Дверь в одну из комнат была закрыта, и за ней слышался звук телевизора: кто-то с кем-то разговаривал.

***

     София скорее почувствовала, чем услышала, что кто-то в коридоре есть.

     «Я же слышала, как он уходил. Неужели передумал и решил больше не идти в магазин. Ну и ну…»

     Она даже почувствовала себя немножко лучше. Потянувшись, Соня встала с кровати и пошла в сторону двери в коридор, чтобы открыть её и увидеть раскаявшегося возлюбленного. Она, наблюдая за силуэтом сквозь матовое стекло двери, взялась за ручку, опустила её, потянула дверь на себя…

***

     Борис, даже не смотря на звук телевизора, слышал шорох шагов по ковру. В прошлом рыбак и охотник, в настоящем мореплаватель и тоже охотник, но уже на другую дичь. Его звериные инстинкты никогда его не подводили. Он стоял перед дверью, и знал, что её сейчас откроют. Он уже чувствовал аромат тела хозяйки квартиры, аромат косметики, которой она пользовалась.

     Дверная ручка опустилась вниз, дверь немного приоткрылась, и Борис со всей силой, всей своей массой толкнул дверь в комнату.

***

     Соня ожидала чего угодно: извинений, поцелуя, цветов, хотя откуда взяться у Игоря цветам, когда он даже за порог квартиры не выходил. Но того, что произошло, она ожидать ну никак не могла.

     Дверь резко распахнулась, Соня успела заметить только торец, пролетающий в сантиметре от её носа. Не задев лицо, дверь ударила её по левой ноге, которую она убрать не успела. Ударила по внутренней части ноги от голени до стопы. Сила удара была такой страшной, что Соню подкинуло в воздухе и развернуло на девяносто градусов. Боль обожгла всю ногу, особенно остро отдавшись в паху, в коленной чашечке и в лодыжке. Соня спиной упала на пол, страхуя себя только локтями, но это не помогло. Она бы ещё обратила внимание на онемение в руках, если бы не перебила себе дыхание. Вдыхать стало просто не возможно. Лёгкие начали гореть, и Соня решила выдохнуть. Вот тут её ждал маленький успех, чуть-чуть выдохнув, она смогла потом чуть-чуть вдохнуть.

     Но радоваться этому маленькому обстоятельству ей пришлось не долго. Мужчина, зашедший в комнату, наклонившись и просунув ей руки подмышки, резко поднял её на ноги, от чего дыхание у неё опять перебило. Она сделала слабую попытку пнуть его коленом в пах, но он уже страховал пах бедром. Чуть оттолкнув её от себя, мужчина ударил её кулаком в лицо. В Сониной голове вспыхнул фейерверк искр, в глазах потемнело, она повалилась на кровать. Не понимая, что происходит, не осознавая всё вокруг, Соня чувствовала только, что её губы распухли, а рот начал наполняться кровью, которая потекла  по подбородку.

     В глазах было всё ещё темно. Она только почувствовала как незнакомец схватил её за руки и рывком потянул вверх по кровати, до подушек. Соня задёргала ногами, правая нога попала в маленький столик, на котором стояли её пиво, тарелка с чипсами, лежал пульт от телевизора. Пульту сильно не досталось, он упал на кровать, столик, встав на бок, прижался к быльцу кровати, бутылка сначала качнулось в сторону Сониной ноги, пролив немного пива на неё и на кровать, потом, всё-таки полетела на пол, чипсы веером рассыпались по кровати и на пол, тарелка полетела вслед за бутылкой. Кислый запах пива ударил в нос.

     Подтащив её за руки к противоположной стороне кровати, незнакомец снял пояс и крепко привязал Сонины руки к быльцу. Соня начала брыкаться, пытаясь достать его ногами, выгибаясь в пояснице и стараясь вытащить руку. Мужчина поставил сначала левое колено на кровать, а потом на её плечо, как раз в место лимфатического узла, чем вызвал такую боль, что у неё из глаз брызнули слёзы и она закричала.

     Быстренько закончив с узлом, мужчина куда-то ушёл.

***

     Соня лежала привязанная к собственной кровати и тихо плакала, содрогаясь всем телом. Глаза её были закрыты, она и не могла их открыть – мешали слёзы. Она слышала только как страшный незнакомец, что-то передвинул, но после этого не слышала ни шороха в своей квартире. У неё сильно болела нога, болело в груди, и дышать она могла только короткими вдохами и выдохами, губы распухли и онемели, но кровь всё ещё текла, плечо жгло.

     Кровь, стекающая по подбородку на шею, начала её щекотать, и она попыталась вытереть её о ту руку, на которую наступил незнакомец. Плечо обожгло сильнее, и она со стоном повернула голову в другую сторону. Между правой рукой и лицом плед, лежащий поверх постели, сбился в холмик и она смогла, потеревшись лицом, вытереть сначала слёзы, а потом кровь на подбородке.

     Она начала открывать глаза, часто моргая, так как их всё ещё щипало от слёз. Изображение было не в фокусе, но она видела силуэт мужчины, который на чём то сидел и не шевелился. Когда она полностью сморгнула слёзы, то поняла, что он взял с кухни стул и сел на него, поставив спинкой вперёд и облокотившись на неё руками, скрестив их.

     Разглядеть его полностью она не смогла, свет в комнате он не включил. На него только падал свет от работающего телевизора, по которому всё ещё шёл сериал про полчища мертвецов, захвативших мир. Сцена сериала как раз была в каком-то подвале или чердаке, и света телевизор давал очень мало. Но тут герои сериала выскочили на крышу под ясный солнечный день, и она увидела его полностью. Он был худощавый, но весь какой-то жилистый, как канат. На нём были простые потёртые джинсы и черная рубашка с коротким рукавом. На мышце левой руки была татуировка – змея, кусающая себя за хвост. Длинные карие волосы, поделённые сбоку на пробор, грязными патлами свисали на вытянутое лицо. Борода, в отличие от волос, была рыжей.

     Соня чувствовала его запах – смесь морской воды и застарелого перегара. Но больше всего её поразили глаза. Мало того, что мужчина смотрел на неё, не моргая, у него был взгляд степного волка. Голодного степного волка.

***

     Игорь шёл домой походкой быстрее средней скорости – почти бежал. Четыре бутылки пива радостно позвякивали в его пакете. Он опоздал буквально на минуту, ровно в одну минуту одиннадцатого он поставил бутылки со спиртным на прилавок перед продавщицей.

     Она не стала возмущаться тому, что он уже опоздал, к тому же других покупателей в магазине не было. Спокойно взяла у Игоря деньги, дала ему пакет и сдачу, попрощалась с ним и решила про себя, что он последний покупатель на сегодня, который купил спиртное в её магазине.

     Он поднялся по ступенькам крыльца, и зашёл в подъезд. Управляющая компания давно уже обещала поставить в подъезд дверь с домофоном, но так, до сих пор, дело дальше слов не двинулось. Впрочем, этим тёплым вечером молодёжь, которая любила тусоваться по подъездам, пить дешёвые коктейли или обниматься с подружками, предпочитала это делать где-нибудь в парках. Так что вокруг было темно и тихо.

     Игорь подошёл к двери в свою квартиру и дёрнул за ручку двери. Дверь оказалась закрытой.

***

- София Костоева, надо полагать? – спросил незнакомец.

     Соня испытывала страх, её сотрясала дрожь от боли, но теперь она ещё и испытала шок – ночной гость знал её имя. Это делало положение вещей ещё хуже, хотя казалось бы, куда хуже.

     Пока она разглядывала его, он молчал и смотрел на неё. И хотя прямой взгляд немигающих глаз, наблюдающих за ней, как кошка наблюдает за насекомым, вызывал острое желание кричать, вырываться из пут и умолять незнакомца отпустить её, она смогла немного успокоиться, призвав на помощь всё своё мужество. Она, в конце концов, живёт не одна. Её молодой человек всего лишь ушёл в ближайший магазин и скоро вернётся. А ночной гость, возможно, и не знает, что ему делать. Может он не хочет  ни грабить, ни насиловать. Может он просто умалишённый. Дурачок какой-нибудь.

     Но он знал, как её зовут. И даже фамилию. Значит, он пришёл не просто так, он пришёл именно к ней. Чего же он хочет? Тот факт, что её парень просто пошёл в ближайший магазин ещё грел душу, но остальные рассыпались в прах.

     Ей хотелось отрицательно помотать головой, сказать, что её зовут Вика, Марина, Ника, да хоть Пиола, только не называть своего настоящего имени. Но гостя не интересовал утвердительный или отрицательный ответ:
 - У тебя красивая белая кожа, моя птичка. Такая гладкая. Такая нежная, – он говорил спокойным тоном с придыханием. Его взгляд оторвался от её глаз, и он начал рассматривать её. Он не вставал со стула, не гладил её руками, но она чувствовала прикосновение его взгляда на своих обнажённых ногах, на плоском животике, на двух холмиках грудей.

     «Он хочет меня изнасиловать. Так, что там надо делать?» - Соня начала лихорадочно вспоминать, но она никогда не проходила уроки на тему, как вести себя в подобной ситуации. – «Если вас насилуют, раздвиньте ноги и получайте удовольствие. Хрен там! Что ещё? Надо кричать: «Пожар!».

     Словно услышав её мысли, незнакомец пододвинул стул поближе к кровати, привстал с него и взял пульт от телевизора. Соня инстинктивно поджала под себя ноги. Хотя травмированная нога всё ещё болела и от невольного движения боль стала сильнее, она даже не обратила на это внимания, продолжая лихорадочно думать. А вот незнакомец улыбнулся её движению. Впрочем, он не собирался хватать её за ноги. С пультом в руках, он сел обратно на стул и поёрзал на нём, чтобы сидеть было удобней.

     «Надо стараться выиграть время. В конце концов, должен же Игорь вернуться!»

 - Меня зовут Борис Урос, - казалось, незнакомца время не интересовало. – Приятно познакомиться.

     «Но, если он знает, как меня зовут, должен же он знать, что я живу не одна. Что сейчас парень вернётся. Вернётся… Вернётся».

     И тут она вспомнила про щеколду. Щеколда не открывается ключом с наружной стороны.

***

 - Вот, сука! – Игорь в сердцах хлопнул ладонью по двери. – Закрылась…!

     «Так, ключи остались дома. Телефон тоже остался дома. Твою мать! Что же делать? Ключи… ключи!! У РОДИТЕЛЕЙ ЗАПАСНЫЕ!!»

     Отличная мысль, только ехать в другой конец города, а он уже пьян и за руль точно не сядет. На автобусе ехать? Это в десять то вечера? И в его прикиде: шлёпанцы, шорты, футболка?

     «Может откроет. Подождать немного. Побесится, что уж там, и откроет» - с надеждой подумал Игорь.

     «А если нет. Торчать около двери всю ночь, унизительно поскуливая?» - пришёл ответ с другой, более рациональной части мозга.

     «Ну и что? Пиво у меня есть. На улице тепло. Посижу, попью» - надежда умирать не хотела.

     «А дальше что? Допьёшь пиво, она дверь не откроет, уляжешься спать на коврик перед дверью? А утром все соседи будут знать, что тебя девушка выгнала из дома и оставила ночевать в подъезде, как бездомного бродяжку! Стыд и срам!»

     «Я могу поспать в машине».

     «У тебя ключи с собой?».

     «А-А-А-А! А что предлагаешь?»

     «Попроси у соседей телефон, позвони родителям, пускай привезут ключи».

     Игорь не хотел звонить родителям, рассказывать им всё, выносить сор из избы. Он не любил этого. К тому же, такие разборки, с участием родственников могут привести и к расставанию, а он не хотел с ней расставаться. Он любил её всем сердцем, хоть она и поступила с ним как с тварью последней.

     Он поставил пакет с пивом рядом с дверью. В сторонке, чтобы Соня ненароком не разбила бутылки, если вдруг решит всё-таки открыть дверь. Игорь покружил вокруг своей оси, в подъезде было темно, но очертания и силуэты он видел ясно, а свет включить не подумал. И даже не вспомнил, что свет горел, когда он выходил в магазин. А если бы он вспомнил про свет, он бы увидел то, что не видел в темноте и понял бы, что ключи не помогут.

     В поисках новой, более дельной мысли он вышел из подъезда. Солнце давным-давно село. Над сопками виднелась только светлая полоска. Игорь запустил пальцы рук себе в волосы и постоял так, глубоко вдыхая тёплый свежий воздух. Потом он посмотрел вниз, увидел под правой ногой камень и пнул его ногой.
   
***

 - София, я начал разговор и не хотел бы, чтобы он превратился в монолог. Пускай это будет диалог. Давай поговорим, - продолжал Борис.

     А Соня в это время думала:
     «Он назвал мне своё имя. Значит, он точно меня убьёт».

     Она покрылась ледяным потом. Таким липким и таким склизким. Люди знали чувство страха, люди могли понимать природу страха, она почувствовала его консистенцию.

     «С другой стороны. Он же может придумать имя. Что это за уродская фамилия – Урос?»

     В этот момент в окно кто-то кинул камень. Соня вздрогнула всем телом и непроизвольно вскрикнула. Боль в плече и в ноге вернулась.

 - О-о-о, - Борис заулыбался. – Это к нам Игорёк стучится. Думает, видимо, что ты закрылась. Значит у нас ещё много времени, ведь он пока ещё даже не решил, что ему делать.

     В окно прилетел ещё один камень. Соня опять вздрогнула. Борис же даже не шевельнулся. Шторы были задёрнуты, с улицы не было видно, что происходит в комнате. По свечению только можно было понять, что кто-то смотрит телевизор.

 - Расскажи мне, птичка моя, что ты больше всего любишь готовить из еды? И кушать? Хочу услышать о твоих гастрономических пристрастиях.

     Соня, которая после появления незнакомца ещё ничего не сказала, не то, чтобы не знала, что ответить. Ей показалась, что она вообще разучилась говорить.
 
     Кровавая корка залепила ей губы, и она сразу не смогла даже их разжать. В конце концов, ей это удалось, и опухшими онемевшими губами она попыталась сложить буквы в слова:
 - Жульен, ролы, тонкацу, запеканку из лосося… - она говорила медленно искажённым голосом, почти бессмысленно перечисляя блюда, которые она толком не ела. Борис спокойно смотрел на неё, лёгкая улыбка тронула его губы. Казалось, он наслаждался тем, что она говорит, или как она говорит.

     О стекло ударился ещё один камень. Временной промежуток между третьим и вторым камнями был больше, чем между вторым и первым. Видимо Игорь терял надежду на то, что кто-то выглянет в окно. Бориса это забавляло не меньше, чем Сонин голос, перечисляющий блюда. Он подавил в себе мимолетное желание высунуться в окно. Вот парнишка удивился бы. Но не стоит. До приезда полиции он ещё хотел поиграть.

 - А паштеты ты совсем не любишь? – спросил Борис.

     Соня не знала, что ответить, чтобы не разозлить его. Ответит нет, вдруг начнёт беситься, что она не любит то же самое, что и он. Ответит да, скажет, что сейчас её в паштет превратит.

     Она всё-таки решилась и отрицательно мотнула головой. Вопреки её ожиданиям, Борис принял отрицательный ответ спокойно:
 - Жаль. Ты знаешь, однажды, когда я ходил в море на краболове, мне удалось приготовить чудесный мясной паштет. Команда была довольна. Многим, конечно, не хватило, но, те, кто попробовал, паштет нахваливали. Хочешь, расскажу?

***

  - Плуг. Эй, Плуги! Куда-то наш Борис подевался? – крикнул Серёга.

     Вова что-то выковыривал пальцами из банки со шпротами так увлечённо, что не сразу понял, что там имеет в виду Сергей. Пьянка продолжалась. Половина третей бутылки водки уже была выпита. Один только длинный Юра после своего падения, осушил подряд три стопки, после чего его отправили на балкон курить. Вернувшись с перекура, он выпил ещё одну стопку и как-то размяк на своём табурете. Даже начал засыпать, наклоняясь то вперёд, то назад, рискуя ещё раз свалиться.

 - За водкой пошёл, - ответил Плуги.

     Костя, самый трезвый из оставшихся, не скрывая, потешался над тугодумием Сергея, простотой Плуги и смущением Юры. Поэтому он громко заржал:
 - Мы это знаем, Плуг. Давно он ушёл. Тут до магазина и обратно пять минут, а его уже минут двадцать нет.

 - Кинул нас Борис. Деньги взял и слинял, - хмуро заметил Сергей.

 - Да ты чего, Серый, - возмутился Плуги. – Борис железный мужик. Железобетонный. Он нам достанет водки. А не водки, так ром притарабанит. Чего ты? Кстати, не брал он денег.

 - А ты что, давно его знаешь? – спросил Сергей. – Что ты так его защищаешь?

 - Не так давно, как тебя Сергуня, но рейса три я с ним отходил. В основном он кок, но раньше, вроде как, и рыбообработчиком был и на туковарке работал. Он кого угодно заменит на корабле. Даже капитана.

 - А ты им восхищаешься, я смотрю, - заметил Костя.

     Плуги не обратил на него никакого внимания:
 - Но кок из него просто великолепный. Помнишь Черёма, он нам паштет приготовил?

     Тот в ответ кивнул головой.

 - Понимаешь, Серый, мясной паштет. Когда вокруг одни грёбаные крабы, а говядину, которую нам дали, забили, по-моему, в пятидесятых. Такая она была жёсткая. Обычный кок приготовил бы какую-нибудь хрень, и все давились бы. Борис же приготовил отличный мясной паштет. Что он с этим мясом делал, чем мариновал, одному богу известно. Но оно было чудесным. Помнишь, Костян? Мы тогда уже хорошо знали Бориса, и он нас одними из первых накормил. Божественная еда.

     Костя до этого тупо кивал головой, не понимая о каком паштете идёт речь, но потом к нему вернулась память:
 - А-а-а, это тот рейс, когда второго помощника капитана смыло за борт, что ли?

 - Ну да, - ответил Плуги. – Ну, не факт, кстати, что его смыло. Он пропал просто. Кстати, вот второй помощник Бориса терпеть не мог. Помниться Боря ему по роже заехал, когда тот ему сказал, что, если в суп добавить соплей будет ароматней. Второму помощнику врезал, представляешь? Борис неприкасаем. Он любимец этого долбанного флота.

***

     Соня слушала Бориса и не верила своим ушам. Она, наконец-то, прекрасно поняла, что он хотел с ней сделать, и не могла поверить, что это происходит здесь и сейчас, что это не сон. Ночной гость заканчивал свой рассказ, а Соня просто одеревенела. Ей казалось, что она стала статуей, которая может только видеть и слышать. Она испытывала ещё больший ужас, чем испытывала до этого, чем испытывала когда-либо. Она чувствовала себя индейкой на званом ужине. Индейкой, которую выпотрошили, ощипали, освежевали, но, по какой-то причине, забыли убить. За каждым словом, за каждым оборотом речи, который произносил её гость, она читала подтекст. Он собирался не просто её убить, не просто изнасиловать. Он собирался её СЪЕСТЬ.

     Когда Борис закончил свой рассказ, она, молча и с ужасом, уставилась на него. Казалось, она переняла манеру смотреть, не моргая, у своего собеседника. Но, если он разглядывал её как потенциальную закуску, то она видела в нём хищника и не могла отвести глаз от неминуемой смерти. Теперь она знала точно – ничего ей не поможет.

 - Почему я? – она не могла не задать этот идиотский вопрос.

 -Всю свою жизнь я ел мужчин. Детей и женщин никогда. В основном это были моряки или просто какие-нибудь бродяги. Те, которых не хватятся. В море легко избавиться от трупа. На берегу тяжелее, но тоже возможно. Я был осторожен. Но, как говорили мне мои родители, нет ничего интереснее, чем пробовать новое. Когда я тебя увидел, то почувствовал желание! Не то желанием, каким мужчина вожделеет женщину. Нет. Я захотел попробовать тебя на вкус, но попробовать по-другому…

 - Ты болен, - произнесла Соня.

 - Нет. Я голоден. А я не я когда голоден. Ты мне нравишься, я хочу тебя. Отвечая на риторический вопрос, что такое каннибализм – человеконенавистничество или человеколюбие, я бы ответил, что человеколюбие.

 - Это любовь к человеческой плоти, а не человеколюбие. Почему? Что с тобой случилось? – Соне было страшно, она уже не хотела растягивать эту сцену. Побыстрее бы он её убил, это не так страшно. Но, с другой стороны, а вдруг…

 - Со мной ничего не случилось. Случился я. Ты сейчас, наверное, думаешь, что я стал объектом насилия взрослых в детстве? Или что меня друг подсадил, как на какой-нибудь наркотик? Нет. В чём заключается суть природы человеческой? Это просто. Суть заключается в вожделении. Человек хочет то, что видит. Не всё, что он видит, он вожделеет, но, подсознательно, он это примеряет к себе: хочу - не хочу. Все люди аддиктивны. У каждого свои комплексы, фобии, личные причуды. Ты пьёшь пиво, у меня свои гастрономические пристрастия. Ты. Я. Все мы сходим с ума в меру собственных желаний, не соизмеряя с желаниями других людей и не думая, что всё в мире взаимосвязано. Не было бы палачей без жертв, не было бы хищников без травоядных. Другими словами – человек человеку волк.

     Борис наконец-то убрал руки со стула и выпрямился. Со стула он вставать не стал, а просто положил ладони на спинку и начал перебирать пальцами по её наружной стороне.

      Соня уставилась на его пальцы. На обеих руках не хватало по мизинцу.

 - О да, - прошептал Борис. – Прежде чем пробовать других, не мог же я не попробовать себя.

     Он всё-таки встал:
 - Рад был поболтать с тобой, София, но… мне пора ужинать.

***

     Игорь был в отчаянии. Он кидал камни в окно спальни, а она даже в окно не выглянула. Он обошёл дом и кидал камни в окно кухни, тот же результат.

     Надо было идти к соседям, просить телефон и звонить родителям. Какое унижение! Но придётся это сделать, другого выхода не  было – она, видимо, так обиделась, что никак не хотела отвечать своему молодому человеку.

     «Будь проклято это пиво!».

     Но и с соседями его ждала неудача. В ещё двух квартирах на первом этаже никто дверь так и не открыл, сколько Игорь не ломился к ним. Видимо никто не хотел связываться с пьяным соседом в пол-одиннадцатого вечера. На втором этаже та же история. Соседи, такие соседи. Мирные люди. Кто-то уже спит, кто-то занимается любовью, или укладывает детей спать, а может, смотрит сериалы по телевизору, как Игорь до всего этого. Никого не интересует, что там происходит за стенами их жилища, их убежища, их крепости. А ведь за стеной может происходить всё, что угодно.

     Последняя квартира на втором этаже была прибежищем его соседа сверху, которого он терпеть не мог за то, что тот постоянно бухал и шумел, когда возвращался с моря. Но делать было нечего. Он-то точно не спал. Может помочь. А может и на хрен послать. Может поиздеваться над Игорем вместе со своими дружками.
 
     Что Игорь ему сделает? Да ничего. Судя по шуму и смеху, которые он слышал, пока лежал перед телевизором, в квартире было минимум четыре человека. А может больше. Может вообще убить захотят – чёрт их знает, этих алкашей.
 
     Игорь собрался с духом. Вдохнул, выдохнул. И постучал в дверь.

***

  - Плуг, слышь, стучат! – воскликнул Костя. – Боря вернулся, по любому.

 - Накнецто, - произнёс изрядно пьяный Сергей.

     Плуги вскочил с кресла и побежал в коридор, открывать дверь. Он резко повернул два замка одновременно. Сколько же можно ждать этого Бориса? Водка у них почти закончилась и даже на жизнерадостного Плуги напала тоска – хочется пить, а нечего.

     Он открыл дверь и только было разинул рот поприветствовать Бориса матом, как понял, что это не Борис. Это был сосед снизу. Приветливый парнишка, который жил с очень аппетитной, по мнению Плуги, девочкой. Они вежливо здоровались, проходя мимо друг друга, но не более. Никогда не общались, даже никогда не заговаривали. Один раз только сосед заходил к нему, когда Вова спьяну бросил бычок в какие-то тряпки, и те загорелись. Сосед, по сути, спас его, прибежав на дым и разбудив Вову своим стуком, и помог потушить локальный пожар. Это было их единственным общением.

 - Чего случилось? – спросил Плуги.

 - Телефон есть? – вопросом на вопрос ответил сосед.

 - Ща, а что случилось?

     Игорь решил, что сосед всё равно ничего не вспомнит утром, поэтому решил не врать.

 - Да девушка, блин, дома заперлась и не пускает. Камни кидал в окна, в дверь стучал. Без толку. Позвоню ей сначала, потом родителям, чтобы ключи привезли.

 - Женщины, - понимающе произнёс Вова. – У нас тоже беда. Кореш пошёл за водкой и пропал.

     Плуги пошёл за телефоном в комнату. Там заволновались друзья, мол, что случилось.

 - Да, ничего серьёзного, соседу позвонить надо, - ответил Вова и крикнул Игорю из комнаты. – Слышь, а ты что замки открывать не умеешь?

 - Нет, - ответил Игорю. – Как?

 - Ножом, - ответил Вова, выходя из комнаты с телефоном и протягивая его соседу. – На.

     Игорь взял телефон, но звонить передумал:
 - Как ножом?

 - Ну, у тебя же старая дверь. Поддеваешь язычок ножом и тянешь в сторону. Главное лезвие не сломать.

     «Какого чёрта!?», - пришла Игорю в голову мысль. – «Всё равно скоро дверь менять».

 - Пойдём, покажешь? – попросил Игорь у Плуги.

 - Да пойдём, не вопрос, - Вова пошёл за ножом. – Пацаны, я скоро вернусь. Посидите.

 - Нормально, Плуг, - крикнул в ответ Костя.

     Вова взял с кухни нож и вернулся в коридор. Они с Игорем вышли в подъезд и спустились на этаж ниже. Плуги был ближе к стене и, дойдя до двери, пнул пакет, в котором было пиво. Бутылки радостно зазвенели.
 
 - О, угостишь пойлом? – спросил Плуги.

 - Забирай хоть весь пакет, - ответил Игорь. – Мне главное дверь открыть.

     Плуги удовлетворительно крякнул.

 - Слышь, а что со светом? – спросил он.

     Только тут до Игоря дошло, что в подъезде нет света. Он как-то и забыл об этом, погружённый в свои волнения по поводу того, что его не пускают домой. Он включил свет. Плуги наклонился, чтобы рассмотреть, где же пристроился язычок замка. Игорь встал от него сзади и сбоку и смотрел на дверь. В этот момент он увидел то, что не заметил в темноте. Когда дверь закрывали на замок, она становилась вровень с косяком, когда на щеколду, она немного выпирала.

 - Погоди, - остановил поиски Игорь. – Дверь закрыта на щеколду. Бесполезно. Предусмотрительная сучка!?

     Игорь был готов ударить кулаком в стену, но Плуги выпрямился, улыбаясь:
 - Тряси, - сказал он.

 - Что? – не понял Игорь.

 - Тряси дверь.

 - В смысле, как трясти?

 - За ручку тряси, - Плуги, хоть и пьян был, смотрел на соседа как на дебила.

     Игорь подумал было сначала, что сосед над ним издевается. Он отдал Вове телефон, который тот положил в карман спортивных штанов, подошёл к двери, взялся за ручку и начал трясти. Сначала ничего не происходило. Дверь почти не ходила, как он не напрягался. Довольный Плуги полез в пакет, вытащил бутылку пива, открыл её с помощью ножа и начал жадно пить, наблюдая за соседом.

     «Урод», - подумал Игорь. – «Издевается».

     Он уже готов был перестать трясти дверь и начать трясти соседа, но в это время почувствовал, что ход двери стал больше и услышал звяканье щеколды, которая начала смещаться.

     Плуги перестал пить пиво, когда осушил бутылку одним глотком почти целиком, вытер рот, рыгнул и довольно заулыбался. Игорь приложил ещё больше усилий, и они оправдались – дверь ходила всё больше и больше, трясти её было всё легче и легче, звяканье щеколды было всё громче и громче. Когда у него появилась испарина на лбу и начала ныть рука, дверь открылась.

***

      Соня не шевелилась, не могла шелохнуться. Кошмар достиг своего апогея. Расширившимися от страха глазами она наблюдала, как Борис тянется к ножнам, висевшим у бедра, и достаёт огромный охотничий нож. Сталь оружия блестела от отблесков телевизора, воздух почти пел, дрожа около остро-заточенного лезвия. Она приоткрыла рот. Если бы не разбитые губы, она бы была прекрасна в этот ужасный момент. У Сони в голове вертелись только две мысли, сменяя друг друга со скоростью кадров киноплёнки в проекторе: будет ли он есть её живьём или сначала убьёт.

     Борис наслаждался страхом жертвы. Он знал, что надо торопиться. Знал, что её парень не будет ждать всю ночь и либо найдёт способ открыть дверь, либо вызовет полицию, которая точно найдёт способ её выбить. Но он не мог отказать себе в удовольствии. Просто убить человека? Ни о чём! Человеческий страх, вот что придаёт силы. Жертва хороша, когда испугана. А когда она ещё не успела испугаться, её даже убивать не интересно.

     Борис красовался со своим ножом перед Соней, питал её страх своим видом, чувствовал её испуг каждой клеточкой тела. Она была прекрасным созданием, которого родили на свет, воспитали, обучили, и он собирался это создание разрушить. Насытиться её красотой, впитать её силу. Воины древности верили, что если съесть труп врага, то получишь его силу. Красота – это и была сила. Это страшная сила, которая может управлять миллионами. Но сейчас Борис управлял ею.

    Он испугался, что, если простоит так ещё немного, предвкушая трапезу, у него натурально потекут слюни, и он двинулся с ножом на Соню. Прижав тупой конец ножа к её ноге, он провёл по ней. Она даже не вздрогнула от прикосновения холодной стали, она была парализована страхом.

     Борис отнял нож от ноги и, ловко подскочив, оседлал свою жертву. Новое чувство – возбуждение – охватил его, забрав полностью. Он не собирался насиловать жертву, но пожалел, что у него нет времени ещё и на это.

     Он собирался убить её быстро, одним ударом. Но он хотел испить её свежей крови. Такой чистой. Такой свежей. Он хотел, чтобы её кровь забрызгала его с ног до головы.

     Борис наклонился вперёд, взял левой рукой Соню за волосы и потянул от себя вниз, освобождая шею. Правой рукой, в которой был нож, он прицелился для того, чтобы нанести удар.

***

     Игорь не обладал животным чутьём Бориса, но как только он вошёл в свою квартиру, сразу понял, атмосфера здесь другая. Ничего не изменилось: свет в коридоре горел, за закрытой дверью в спальню он различил блики телевизора, обувь была на месте, вещи на тумбочке стояли, как и раньше, сумки висели на вешалке, так же как и оставили. Изменился воздух. Он стал гуще.

 - Плуг, - прошептал Игорь. – Плуг, дай бутылку.

     Вова покачивался сзади. Первую бутылку пива он уже допил, оставалось ещё три. Услышав знакомые позывные, а только товарищи звали его Плуги, он, не сопротивляясь, протянул бутылку пива Игорю, хоть тот и обещал ему ранее, что он может забрать весь пакет. Игорь, не оглядываясь, протянул руку и, прикоснувшись к холодному стеклу, взял бутылку за горлышко, как берут дубину. Про то, что у соседа был нож, Игорь и думать забыл.

 - Постой здесь, - так же шепотом попросил он.

     Плуги то что? Не вопрос. Он достал вторую бутылку из пакета, открыл её тем же способом, что и первую и, прислонившись к стене коридора, начал пить.

     Игорь медленно двинулся вперёд, к двери в спальню, стараясь не скрипеть досками под стареньким и потрескавшимся линолеумом. Ему хотелось нестись, вломиться в спальню, узнать, что за ней происходит! Но он еле двигался, не переставляя ноги, как при ходьбе, а шаркая ими об пол. Осторожно, как будто идёт по минному полю, он дошёл до двери. Взялся за ручку. Потянул её вниз. Мысленно поблагодарил бога за то, что петли не скрипнули, когда он открыл дверь. И остолбенел от ужаса, когда его взору предстало то, что он, в принципе, ожидал увидеть. Но как можно ожидать увидеть такое? Он предполагал, что всё плохо, но не верил в это и уж тем более, не думал, что всё настолько плохо.

     Он видел только нижнюю часть Сони. Её ноги, бескровные и синеватые в бликах экрана телевизора. А над ней он увидел страшное существо – получеловек-полуптица - матово-черная, расправившее крылья, готовая, в смертельном рывке, запустить когти в свою жертву.

***

     Зверь в облике человека был настолько опьянён тем, что сейчас почувствует запах крови, и вкусит человеческой плоти, что даже не услышал движения за своей спиной. В оковах вожделения, Борис забыл про то, что сидел спиной к двери, про то, что сзади могло произойти всё, что угодно. Жертва, лежащая перед ним, своими широко раскрытыми глазами притягивала его, манила к себе, подставляла ему беззащитную шею и как будто шептала: «Давай, Борис. Бей и пей. Пей всю мою кровь. Всю кровь, которую успеешь выпить».

     Игорь за спиной Бориса вышел из ступора таким рывком, что заболели глаза, и заныло в груди.  Надпочечники выбросили в кровь адреналин со скоростью, с которой в двигатель отличного спорткара выбрасывается закись азота, рывком заставляя его нестись вперёд. На одно мгновение в мозгу Игоря возник образ лошади – эмблемы на бампере его любимого автомобиля – Форда Мустанг. Он с шумом выдохнул из ноздрей воздух  и увидел как, готовая нанести удар, рука-крыло убийцы замерла. Игорь стал видеть четче, слышать лучше, чувствовать пульсацию жизни во всех объектах, которые его окружали. Он рванулся вперёд с такой скоростью, что ему казалось, будто он летит над полом. Рука, державшая бутылку, очертила в воздухе почти ровный круг. Сухожилия и мышцы в правом плече заныли, что-то хрустнуло, но Игорь не чувствовал боли. Всё, что он успел, до того как нанести удар, это заорать:
 - СОНЯ, ГЛАЗА!!!

     Знакомый голос вывел её из того полумёртвого ожидания смерти, когда она уже знала, что неизбежное наступит, когда веки уже перестали опускаться на глаза, когда сердце перестало биться, когда кровь застыла в сосудах бренного тела, готового отринуть душу. Она закрыла глаза и почувствовала удар.

     Игорь не знал, жива она или уже нет. Он подсознательно подумал о том, что битое стекло может попасть в глаза, и закричал за секунду до того, как опустить бутылку на голову хищника, готового унести из мира живых его единственную любовь. Ту, из-за которой, он, из скромного служащего аналитической компании, за долю секунды, превратился в бешеного мустанга.

     Борис, напрягший все мышцы в предвкушении трапезы, напрягся ещё больше, услышав крик и начал поворачивать голову, но не успел. Бутылка, ударившись о его голову, раскололась на тысячу мелких и несколько крупных осколков. Во все стороны хлынуло пиво. Плотное бутылочное стекло разбило Борису голову, и из пробитого черепа потекла кровь. Соня, крепко зажмурившись, почувствовала как её просто окатило спиртным, как лицо начали жалить мелкие осколки пивной бутылки. Они попадали всюду, в рот, в щёки, в нос, били по векам, по лбу, как маленькие, но злобные осы. Подушка, которая и до этого не была сухой, промокла окончательно. Дышать стало трудно. Мало того, что ей давили на диафрагму, так ещё и влажный воздух спальни начал смердеть пивом. По инерции, опуская руку после удара, с зажатой в ней «розочкой», которая осталась после разбитой бутылки, Игорь её рваными краями оцарапал кожу на щеке Бориса.

     Борис даже не охнул. Он умер мгновенно. Но убил его, не только удар по голове, который пробил череп. Игорь попал бутылкой по седьмому шейному позвонку, который сломавшись, поломал и шестой позвонок. Собиравшийся забрать жизнь, потерял свою в мгновение ока. Он даже не успел почувствовать боль. Игорь, в прямом смысле, вырубил его. Отключил от энергии жизни.

     Смерть могла быть довольна. Не забрав одну жизнь, она поимела другую, а чью забирать, ей было не важно. Главное – дело сделано.

     Осколки и жидкость разлетелись по всей спальне. Правая рука Игоря, которой он наносил удар, безвольно повисла вдоль тела со сжатой в ней «розочкой». Тот мустанг, которого Игорь почувствовал внутри себя во время атаки, бежавший мимо, на короткое время подхватил его за собой и тут же отпустил, помчавшись дальше. Тело Бориса обмякло под ним, упав на Соню, от чего она вообще дышать перестала. Только теперь Игорь почувствовал боль в правом плече. Он уронил розочку и начал левой рукой стаскивать тело Бориса на пол.

     Борис, и при жизни весивший килограмм восемьдесят, потеряв её, начал весить ещё больше. Правая рука Игоря не очень-то слушалась, ему приходилось работать левой. И двигать тело было очень тяжело.

 - Што случилось? – в комнату ввалился пьяный Плуги.

 - Плуг, помоги мне, - попросил Игорь.

     Плуги поставил бутылку на пол, чуть не упав и, шатаясь, побрёл к кровати. Он взял Бориса обеими руками за ноги и потянул на себя, повторяя движения соседа. Вдвоём они смогли скинуть тело, при этом Плуги опять чуть не упал. Игорь придержал его рукой.

     После того, как труп мучителя скинули с Сони, она задышала глубже, хотя всё ещё тяжело. Игорь обошёл кровать, чтобы развязать ей руки.

 - Это, што, мой корефан? – спросил Плуги.

 - Да, Плуг, - ответил, выпрямившись, Игорь. – Это твой друг. Который пытался убить мою девушку. Дай нож?

     Ножик Плуги так и держал в правой руке. Он тупо посмотрел на него, потом на Игоря и, наконец, опустил глаза на Соню. Игорь напрягся, чувствуя угрозу с его стороны, но Плуги просто протянул руку с ножом в его сторону.

 - Пытался… убить…? – Плуги вообще не понимал, что  происходит.

 - Да, Плуги, - разрезая ремень, ответил Игорь. – Это тот, которого вы отправили за водкой. И который за ней не пошёл. Вы хотели утолить свою жажду, я в это время хотел утолить свою, а он, - Игорь указал ножом на труп. – Свою.

    Когда Игорь разрезал пояс, вытянутая всё это время в струнку Соня, свернулась в позу эмбриона, спрятав лицо в плед и поджав под себя ноги, и зарыдала. Поверх чувства облегчения от того, что она чуть не стала жертвой хищника в человеческом облике, накладывалось чувство того, что их отношения с Игорем были спасены. Он пришёл. Он спас её. Спас, не смотря ни на что. Как это было не странно, но мысль об отношениях подменяла мысль о страхе и унижении. Причём подменяла очень активно. От двойного чувства того, что всё плохое пережито и впереди новая жизнь, и от облегчения, она зарыдала так сильно, что начала вибрировать крупной дрожью.

     Игорь не знал то, о чём она думала, и считал, что это постстрессовое состояние. Он сел рядом с ней и начал гладить её по мокрым волосам, шепча что-то успокаивающее. Оторвавшись на секунду, он посмотрел на Плуги и спросил:
 - Плуг, можешь вызвать полицию?

     Плуги кивнул и полез в карман штанов за телефоном.

***

     Этажом выше из пяти собутыльников остались только трое. Один, самый высокий из них, уже крепко спал, опустившись верхней половиной тела так, что готов был с минуты на минуту головой воткнуться в пол. Седой тоже часто-часто моргал, но было видно, что в битве со сном он проигрывает. Только длинноволосый сидел и тупо, почти не моргая, смотрел в пол.

     На полу, рядом с его ногой лежала целая спичка. Спичка Бориса, потому что остальные четыре лежали на столе. «Почему она целая?» - это был единственный вопрос, который длинноволосый раз за разом задавал сам себе.