Ч-1. Дерево 001. 12. Ветрянка и другие мелкие пако

12. Ветрянка и другие мелкие пакости

Телефон звонил с беспощадной настойчивостью, но я мужественно старалась не обращать внимания: я со своим надежным и преданным другом-тренажером преодолевала последние километры утренней пробежки. Чертовски не хотелось останавливаться. Но у того, кто звонил, казалось, нервы были железными, и наверняка  он знал, что я дома. Нелестно выражаясь в адрес вызывающего абонента, задыхаясь, я рявкнула в трубку:
– Да!
– Люсик, Люсик! Привет! – раздался по обыкновению веселый голос моей подруги Лены и по совместительству врача-педиатра моей Сашки. – Ну, добежать успела?
– Елена Николаевна, – тяжело дыша, ответила я, – вот если бы ты позвонила на пару минут позже…
– Ага, – хохотнула Лена, – ты бы поставила новый олимпийский рекорд. Прости, как добралась до телефона, так и звоню. Вот тебе информация к размышлению: ты знаешь, что в садике у твоей Сашки свирепствует ветрянка?
– Нет, впервые слышу, – ответила я и вытерла струящийся по лицу пот. - Хотя она ею уже переболела.
– Ну то, что она моя пациентка и не болела, я по долгу службы знаю, а вот как насчет тебя?
– Я? А что я? Не было у меня ветрянки, – ответила я, еще не совсем понимая, к чему она клонит, потому что вне зависимости от того, что я стояла и не двигалась, мой организм и мозги с ним за компанию продолжали все еще бежать. Внезапно все части тела пришли к финишу, то есть добежали, и я замерла. – И какой инкубационный период у этой заразы, – тихим голосом спросила я, – кажется, двадцать один день?
– Умница! А ты на редкость подкована в области медицины, – отвесила комплимент подруга. - Теперь, пожалуйста, комментарии.
– Просто последние три года я убегаю от ветрянки - в нашем доме, на работе, от клиентов  и ты же занешь, что в детстве моей любимой книгой была медицинская энциклопедия, и я понимаю, что ты пророчишь мне ближайшие три недели сидеть как на иголках.
– Люсик, ты понятливая, мое мнение: ты не на того выучилась и не тем занимаешься…
– Лен, ты не первая мне это говоришь. Короче, нарядненько. Как раз ко дню рождения напряжение или спадет, или… – необдуманно брякнула я. Через три недели мне исполнялось тридцать два.
Прожив с родителями первые десять лет своей жизни в громадной коммунальной квартире с массой детей различного возраста, я, не обладавшая крепким здоровьем, переболела хоть и многократно, но минимальным количеством детских болезней. Но последние годы шанс заболеть ветрянкой настойчиво преследовал именно меня. Первый раз я с ней встретилась, будучи на третьем месяце беременности. Я заходила в квартиру, когда неожиданно открылась дверь из соседней, и моя соседка Валентина Васильевна гордо продемонстрировала своего внука:
– Гляди, какой он у нас зеленый в горошек!
Внук, очаровательный мальчишка с характером цунами, тут же показал мне язык,  и он тоже был в зеленке.
– Васильевна, я же не болела! – прокричала я, заскакивая в квартиру. Тогда я удачно уклонилась. 
Прыжок был достоин высочайшей спортивной награды. В срочном порядке пришлось переехать к родственникам.
Зеленые человечки то и дело показывались рядом с моей орбитой, но Б-г миловал, я как-то все время ускальзывала...

В пятницу утром, выйдя из детского садика, где я успешно передала Александру в руки воспитательницы, я тут же хлопнулась на скамейку, стоящую у входа и прикрыла глаза. Голова кружилась нестерпимо. Неожиданно с громким визгом на меня кто-то прыгнул. Я дернулась и открыла глаза.
– Тетя Люся, а я ношу платочек, как вы! – прокричала Настя, дочь моей приятельницы Оксаны, и похвасталась завязанным на голове шедевром ярко-красного цвета.
– Ты прекрасна! Спору нет! – одобрила я.
– Привет! – сказала неторопливо подошедшая Оксана. – Что-то ты неважно выглядишь…
– Угу, и чувствую себя примерно так же, – поднимаясь, ответила я.
Придя домой, я решила не расслабляться, меня по обыкновению ждала куча домашней работы. Как говорила моя прабабушка, женщине, которая ведет дом, скучно никогда не бывает. Правда, у моей прабабушки постоянно была и няня, и кухарка.
Разбирая очередную стирку, я глянула на себя в зеркало. На лбу красовался большой прыщ и парочка поменьше. Я решила взять тайм-аут и позвонить маме.
– Ма, привет! Скажи мне что-нибудь хорошее…– начала я.
– Ты мой зайчик, что случилось?
– У меня на лбу громадный прыщ и парочка поскромнее. Прям как в пятнадцать. Но там это было совсем по другой причине. Кажется, отсчет времени пошел обратно.
– Дорогая, если ты решила, что тебе опять «надцать», то я тебя расстрою. Я хорошо помню, что произошло со мной тридцать лет назад, – нежно закончила мама.
– Мама, я же попросила что-то хорошее, а ты - как всегда. Может, я чего съела? – я продолжала рассматривать непрошеных гостей на моем лице, которым так гордилась. В ветрянку не верилось.
– Не забивай глупостями голову, помажь чем-нибудь, и все пройдет.
Я помазала всем, что попалось под руку, но результат явно запаздывал, а я жутко этого не любила.
Вечером того же дня я чувствовала себя булгаковским Берлиозом, что попал под трамвай, правда, моя голова была при мне, но где – я уже в этом сомневалась. Забирая ребенка из садика, я еле передвигала ноги. Превозмогая жуткую слабость, я тихо промямлила:
– Сашенька, рыбка, давай чуть побыстрее, – и запустила руку в волосы.
Мои глаза округлились. Голова была полна прыщей. Я часто любила повторять, что если у вас воспалительный процесс в голове, то принимайте зеленку натощак. Теперь это ждало меня. Придя домой, я для подтверждения диагноза вызвала соседку, у которой ребенок переболел ветрянкой год назад. Диагноз соседка подтвердила и предложила  мне презент - большую бутылку зеленки.
– Ма, привет!
– Привет! Ну что, прошли твои признаки «надцатилетия»?
– Нет! Нет! У меня регресс в возрасте… У меня ВЕТРЯНКА! – не выдержав, прокричала я.
– И незачем так орать! Я не глухая, – подытожила мама, которая всегда отличалась завидным спокойствием. – Так, буду завтра.
Мне стало очень себя жаль. Мой особый талант – вляпаться на ровном месте – опять проявил себя во всей своей красе. Насладиться жалостью к себе мне в очередной раз не дали, мобильный выдавал призывные звуки.
– Людочка, здравствуйте! Как ваши дела? Не хотите с нами на дачу? Такая чудная погода! – звонила моя подруга Эмма.
– Спасибо за приглашение, но уже нет! У меня ветрянка, – грустно закончила я.
– У Сашеньки?
– В том-то и дело, что нет. У меня, – рассматривая себя в зеркале, ответила я.
– Людочка, не расстраивайтесь. Надо полагать, что с девственностью вы расстались гораздо раньше, чем заболели ветрянкой. Значит, вы сейчас находитесь опять в глубоком детском возрасте! – Эмма всегда отличалась идиотскими чувством юмора.
– А если учесть, что у меня имеется молочный зуб, то возраст с Сашенькой  у нас приблизительно одинаковый! – кисло закончила я.
– Вы неисправимая оптимистка! Если вам будет что-нибудь нужно, звоните, обращайтесь.

*   *  *

В воскресенье утром, открыв дверь, вместо приветствия я услышала:
– Недурно! Главное – свежо! Зеленый подчеркивает твой цвет глаз.
– Бабушка! Я маму нарисовала! – радостно из-за моей спины сообщила Сашенька.
– Детка! Надо полагать, – назидательным тоном произнесла мама, – ты хочешь сказать «изобразила». Я обрадую тебя: теперь мы будем делать это вместе. Иди сюда, мой далматинец!  И нежно обняла меня. И я опять почувствовала себя маленькой девочкой. Мама ветрянкой болела.
Через неделю я уже была в родительской квартире во Львове.  Я была счастлива и довольна, что наконец-то удалось отмыться от зеленки. Но что было до этого! Нет смысла пересказывать все перипетии, но в результате в зеленке были все, включая собаку и кошку снежно белого цвета.
А потом две недели не переставая шел такой дождь, что не покидало ощущение, что мы где-то в дебрях центральной Амазонии, в самом центре тропиков.
Мой карантин усугубился бесконечным просмотром сериала «Красавица и Чудовище», навеки полюбившегося  моему ребенку.

*  *  *

Разговаривая с мамой на кухне, я неожиданно насторожилась. Вместо текста второго, любимого Сашенькой, мультика «Ледниковый период» звучал бессмертный вальс Петра Ильича Чайковского из балета «Щелкунчик». Посреди комнаты с пультом в руке и открытым ртом стояла моя дочь, по телевизору шел балет. Дальше я услышала:
– Мама, как касиво! Тети в пачках и музыка! – с блаженным выражением лица сообщил ребенок.
 Инстинктивно ляпнула фразу из юности: – «В пачках и пачками, а кого выбрать – задачка вот!».
  – Д-а, – протянула мама, – генетика – страшная штука. Она наступает!
 - Хачу в балет! – закончила дочь.

*  *  *

 О дальнейшем пути развития вы догадались. Естество должно развиваться естественно.
Мы сидели в партере в ожидании премьеры «Дон Кихота», я слышала сзади перешептывания старушек-театралок:
– И зачем такого маленького ребенка приводить в театр? Испорчен вечер! – зудели старушки.
Но пошла увертюра, и… ребенок замер. В антракте нас наградили комплиментом.
– У вашего ребенка потрясающий эстетический вкус. Это такая редкость в наше время, – с блаженным выражением лица сказала изящная бабушка.
– И отличные гены, – памятуя слова мамы, добавила я.
               

                *  *  *

За кулисами было все как всегда. Все метались, как на пожаре. Мы искали мою подругу Карину. На сцене в этот момент меняли свет, декорации, чьи-то детки-балетки упражнялись с реквизитными веерами. Неожиданно появилась женщина в летах, дородного телосложения, бессменный режиссер театра, а в прошлом и будущем мой, или уже наш, педагог.
– Здравствуйте, Людмила Борисовна! Я Нежина… – решила представиться я, памятуя, сколько прошло лет с тех пор, как я у нее училась, но мне не дали закончить.
– Люсенька, здравствуй! Я еще при уме и памяти и прекрасно помню, кто ты. Твое? – спросила она, кивком показывая на Сашу, которая не мигая смотрела на сцену.
– Мое!
– Хорошие ноги! Сколько лет?
– Четыре!
– М-м-м-... приводи, окультурим! – закончила Людмила Борисовна и начала  созывать артистов ко второму акту.   

   


*  *  *

Мы с Сашкой забрались в театральный буфет и лопали пирожное, закусывая мороженым. Я подняла глаза и замерла...  Все настоящее провалилось в прошлое. Время не движется, ничто никуда не уходит.
Напротив меня, как и много лет назад, сидел тот же самый человек, мужчина с ранней, но благородной сединой на висках, породистым заостренным лицом и все той же смешинкой в красивых серых глазах. Тогда наша любовь была сумасшедшей, искренней, такой, какой она бывает первый раз в жизни. Но мне, в вечной погоне за неведомым, казалось, что балетные залы лучше и важнее, что денег за границей платят больше, контракты повыгоднее. И критические дни должны быть вовремя. А личности - подождут.
Я уехала от него. Но каждый раз, когда я возвращалась, мы как бы традиционно виделись. И в каждом разговоре обо всем и всех всегда чувствовались обоюдные недосказанность и сожаление. А ведь все могло быть по-другому. И вот мы опять встретились. Наше общение со стороны выглядело довольно странно: он говорил по-украински, я - по-русски. Я рассказывала очередную историю, скрывая свою нервозность, а волновалась я в его присутствии постоянно, вот уже пятнадцать лет, как только он садился напротив. Он неожиданно очень тихо перебил меня:
– Люсик, может, ты вернешся? 
Мне показалось, что вокруг все замерло и не движется. Лишь истерично дергалось темнокожее сердце с ноющей болью в груди. Враз куда-то делся весь жизненный опыт, вся уверенность, находчивость и благоразумие, мне было опять бестолковых семнадцать.
– Я… Я… Я подумаю, – прошептала я. – Но теперь уже вряд ли.
– Я буду ждать, –  так же тихо сказал он.
- Теперь – уже вряд ли.

*  *  *
 
Дай-то Б-г, чтоб все болезни заканчивались, как моя ветрянка. Пришло время возвращаться.
Наш аэропорт старинный и тесный, но как-то всем хватает места.
Саша крутилась как заведенная, до выхода на посадку оставалось минут десять.
– Бабушка! У меня свой билетик, и я лечу на самолетике! – радовала  маму Саша.
– На аэроплане! –  не помню в который раз, поправляла я.
– Да, мама! Тети и дяди тоже летят на аэроплане… – продолжала она мне в тон.
– На самолете.
– На аэроплане, так дедушка говорит.
– Еще несколько таких батманов и я сойду с ума, – прошипела я.
– Любите своих внуков, – назидательно сказала мама, сделала паузу и неожиданно закончила, – они отомстят за вас вашим детям.
Парировать было нечем, пришлось рассмеяться.
Началась регистрация, и, странно, мы явились к ней вовремя и, странно, без приключений. Заняли очередь и медленно продвигались к барьеру, за которым уже брезжило начало нашего нового путешествия и конец пребывания в детстве. По селектору раздалось: «Закончилась регистрация билетов и посадка на рейс номер ... «(Город детства – Взрослая столица)?», выполняемый компанией «Хронолет». Я решила сострить:
– У них, как объявили, посадка закончилась, и мы уже летим – «Пристегните ремни!»
Наконец подошла наша очередь, и я с легким сердцем вручила билеты девушке в форме за стойкой, но она с удивлением подняла на меня глаза.
– Женщина! Ваша регистрация и посадка закончились минут десять назад в центральном здании аэровокзала. Вы летите Аэросвитом, а мы - совершенно другая авиакомпания.
Давно я так быстро не бегала с чемоданом, а моя родительница и еще давнее. Меня посетила мысль, что закалка в юности в беспросветных гастролях не прошла даром и я еще в отличной форме. Но мы все-таки успели. Я обняла тяжело дышащую маму, и без тонометра было видно - давление зашкаливает.
– Кому сказать – не могли без приключений вылететь даже из родного аэропорта, в котором папа главный начальник, – не поверят, засмеют.
– В наше время, кроме Аэрофлота, других компаний не было, теперь все по-другому, но то было неплохое время, – грустно ответила мама.

В самолете из-за нас пересадили кучу людей, в результате Александра была счастлива: рядом с ней сидел мальчик лет девяти, а в иллюминатор видно небо, взлетную полосу и здание аэровокзала. Устроившись и тихо вздохнув, я подумала, что, несмотря на  ветрянку, кучу зеленки и другие мелкие пакости, в целом мы неплохо отдохнули и лето удалось, как и зима. Самолет загудел и потихоньку начал движение в сторону взлетной полосы. Неожиданно тыкнув пальчиком в иллюминатор, Сашенька рявкнула на весь салон.
– Мама! Там дед смотрит, как мы взлетаем! – большая часть пассажиров, одновременно повернулась в заданном направлении.
Из окна своего кабинета под башней на наш самолет смотрел мой папа. Его служба ведала всеми полетами, и нашим тоже.
Самолет начал разбег, я прикрыла глаза, и они наполнились слезами. Я улетаю из города детства. Здесь все начиналось, здесь меня любят и уже столько лет ждут. И когда-то я сделаю это – я вернусь, вернусь в лето, зиму, в осень. Я ехидно улыбнулась:
А весна со мной всегда.  Я улетаю, чтобы вернуться.