Былинки Александра Ракова. Как свои, бродили среди

Былинки Александра Ракова
КАК СВОИ, БРОДИЛИ СРЕДИ КНИГ

Когда я проснулся ночью, бес сидел на кровати, болтая короткими ножками с копытцами. Я трижды перекрестил его, но он лишь заблеял противным козлиным смехом и, явно передразнивая меня, с ухмылкой перекрестился мохнатой рукой тоже — только наоборот, слева направо.

— Ничего ты, редактор мой православный, не сделаешь, — проблеял бес, — раз большой начальник прислал с приказом предостеречь тебя. У нас ведь тоже ди-и-ис-ци-пли-на, — сверкнув красным, как у кролика, глазом, — пояснил он. — Попробуй не выполни — враз на нижний этаж, будьте на себя любезны пенять!

Я ещё раз перекрестил лукавого с молитвой «Да воскреснет Бог…».

— Слушай, как тебя там, редактор, — уже серьёзно сказал он, — бросай эти штучки, не то хуже будет. Мало ты, что ли, болел? Мало по больницам валялся? Забыл, как в аварию попал? Как портфель с деньгами для покупки компьютера в метро оставил, помнишь? Моя работа! Захочу, еще страшнее заболеешь или случится что нехорошее.

— Пакостить-то вы мастерски научены, — отвечаю без страха. — Говори, змий, с чем пришёл, и катись к своей матери.

— Ты вот что, ты мою матушку не тронь — я ведь и обидеться могу, — бес перестал болтать ногами с копытцами и повернулся ко мне рылом; в углах пасти показались два длинных клыка. — Выпускаешь газету православную — так выпускай, пока моё начальство терпит да духовник твой поп Ванька своими молитвами не даёт до тебя добраться — сильна у него молитва, право слово. Но мы газетку-то твою прихлопнем при случае, — злился бес, — поймаем тебя на удавку-удочку. Я тут тебе подарочек готовлю — побегаешь, понервничаешь во своё удовольствие.

— Какой еще подарочек? — не удержался я.

— Много будешь знать, скоро состаришься, в нашем, пардон, в вашем народе говорят. Ключики-ключики, ключики-ключики! — захлопал бес волосатыми лапами в такт словам.

— Врёшь ты все, — говорю, — вруны вы известные. Могли бы прихлопнуть — давно бы мокрого пятна не оставили. Лапы коротки!

— Может, вру, а может, нет, — согласился лукавый, — только обязан официально передать тебе от своего начальства: не смей ни строчки больше писать о немецком кладбище в Сологубовке! Не послушаешь — карачун тебе и близким твоим. Легион бесов столько сил положил, чтобы в России убитых фашистов с почестью захоранивали, да ещё в святой земле храма православного. Меня за успех в деле этом повысили даже, — он хвастливо махнул хвостом, — медаль дали, да надеть забыл, как-нибудь покажу, — и хлопнул себя по шерсти, где должна висеть медаль. А сколько нашего брата пострадало — не счесть!

Зато теперь и немецкое кладбище самое большое в Европе, и православный священник панихиды служит, каждого найденного убитого немца в храме в книги записывают. А главное — народу русскому мы головы совсем затуманили, кричат они вместе с немцами: «Примирение, примирение!» и в храме молятся за инославных убийц их отцов и дедов, цветы к ихним крестам прикладывают. Читал в вашем питерском журнале «Град духовный», № 2 (7), полковник запаса Владимир Игоревич Щипин пишет: «До сих пор помню потрясающее кладбище в Австрии на месте боя. Представляете, огромное поле, берёзовая роща, и примерно половину этого поля занимают немецкие кресты, затем дорожка, разделяющая поле на две части, и вторая половина поля — такие же кресты, только русские. На немецких крестах рядом с фамилиями стоит знак «СС», то есть здесь лежат эсэсовцы. И посередине кладбища крест»? А корреспондента областной газеты «Вести» Алексея Бротева (12.10.2004) мы еще лучше обработали — он публично жалеет ваших захватчиков: «Мы не можем не отметить мужество наших врагов: немецкие солдаты воевали без полноценного зимнего обмундирования и в одних шинелях на тридцатиградусном морозе сдерживали наступление Красной армии». Слышишь? — бес поднял волосатый крючковатый коготь, — «без полноценного зимнего обмундирования»! Вот так и ты должен писать! Всё, некогда мне больше разговоры разговаривать, — с тревогой взглянул он в светлеющее окно, — я тебя предупредил: будешь дальше про кладбище и его прислужников писать, со света сживу и там покоя не дам.

— Брысь, рогатый, яко с нами Бог! Именем Господа моего Иисуса Христа — сгинь, нечисть поганая! Тьфу на тебя!

Бес тут же растворился в полутьме комнаты, оставив после себя едкий запах серы. Одеяло пришлось выкинуть — на нём сохранилось тёмное несчищаемое пятно, — а комнату освятить крещенской водой.

† «Угроз диавола вовсе не бойся, потому что они безсильны, как нервы человека мёртвого. Бойся Господа, Который может спасти и погубить, соблюдай заповеди Его — и будешь жить с Богом. Не человеческое, но Божие дело повелевать бесам и изгонять их». Свт.Афанасий Великий.

ДВА БЕСА

Мне не страшен ночью тёмной
Бес, явившийся некстати,
Что кивает так поспешно
С глупой миной у кровати.

Это призрак, и к тому же
Слишком немощный для мира,
У него два тёмных рога,
Как у древнего сатира.

Не его уму лукавить,
Не пред ним дрожать в испуге, —
По всему в нём видно мужа
Благодетельной супруги.

Я боюсь другого беса:
Он не высох в лихорадке,
Рожки шляпкою прикрыты,
Когти спрятаны в перчатки.

Он танцует очень ловко,
Разговаривает сладко,
Но в очах его злодейство,
Но душа его — загадка.

Легкомысленный и дерзкий,
Не боится громовержца,
Он, того гляди, похитит
Нечто милое из сердца…

Константин Фофанов, †1911

Сегодняшний день оказался для меня удачным: несмотря на жару, добрался-таки до букинистического магазина, к которому только и можно, что пешком по солнцепёку. Сколько себя помню, столько и магазин этот торгует книгами. Нет, неправильно, здесь не торгуют — здесь отдают комиссионную книгу в нужные руки. Как котят предлагают в объявлении: «Отдам в хорошие руки». Поди узнай кому попадёт твоя животинка. Книга-то тоже не мёртвая, не товар это, в ней мысль человеческая запечатлена. Но я отвлёкся.

Парень волнуется: «Это безумье!
Ты поступаешь безстыдно и нагло!
Если бы это была инкунабула,
Я бы, конечно, не спорил о сумме…

Всё это издано-переиздано.
Переработано. Перетасовано.
Что же в твоём переплёте особого?
Вечные прописи… Старые истины…»

А букинист очки поправляет.
И, покачнув головою седою,
Вечную истину гладит ладонью.
Цену с улыбкою набавляет.

Роберт Рождественский

Прошу продавца показать, где тут у них поэзия разложена. А он книжником здесь всю жизнь, для него люди на глаз, что гадалке твоя судьба по картам, видит пришельца впервые и подсовывает книжки школьные на проверку: что за человек, зачем пришёл? Суровый такой старик, он мне даже угрюмым показался. Да слово за слово, и рассказал я, для чего разыскиваю поэтов, хороших и разных — «былинки» свои писать. И посетовал ещё, что нигде не могу достать много лет издававшиеся сборники «День поэзии». Откуда-то второй продавец появился, разговор он слышал, и, словно волшебник, достаёт из-под прилавка 12 толстых томов за разные годы. И ещё продавщица подошла, тоже поднесла кое-что нужное. А стоит всё это гроши: никому они не нужны стали, эти сборники, за которыми раньше гонялись. Поговорили мы, как водится в Питере, об упадке интереса к поэзии и вообще к книгам. Загрузил я портфель и два пакета и дружески распрощался с работниками. А пока тащил книжное богатство домой, всё думал: «Книги эти не покупает никто, да и как их купить, если они под прилавком спрятаны, а мне, дядьке джинсовому, не пожалели за безценок отдать? Одно только объяснение имею: за столько лет с людьми и книгами научились они разбираться и в книгах, и в людях; нюхом учуяли, что вот этому, с седой бородкой, сборники эти пожелтевшие пользу принесут, а может, и людям послужат. Спасибо, добрые люди с Большого проспекта Петроградской стороны, дом 19, спасибо! Сладко на душе, что не всё на деньгах держится, что может слиться профессия с жизнью, а если профессия любимая, то и жизнь при ней приятно-хороша. И маленькая деталь: всё теперь есть на наших прилавках, да и под ними тоже…

СТАРЫЕ КНИЖНИКИ

Помню, как в студенческие годы
На Литейном забирался я,
Словно мышь, под каменные своды
Рыться в грудах книжного старья.

Всё здесь есть: листочки мадригалов,
Знатных литографии персон,
Связки молью траченных журналов,
Памятных с некрасовских времён.

Лётчики, учёные, артисты
Рылись в этих грудах не спеша,
И несли им книги букинисты
Так, как будто в каждой есть душа.

Чтобы всех обрадовать находкой,
Ворошили с ними пыльный прах
Старички с козлиною бородкой,
В старомодных узеньких очках.

Как не заблудиться в книжной груде!
Но любя родных легенд язык,
Эти многознающие люди,
Как свои, бродили в мире книг.

Оценив их верную услугу,
Сколько книголюбов — и не зря! —
Пожимали руку им как другу,
За редчайший том благодаря…

Всеволод Рождественский, †1977


Рецензии
Прямо уренгойские подростки!

Кто звал этих "храбрых" немецких вояк на нашу землю. Столько горя они принесли, цвет нации уничтожили! Еще до уренгойских мальчиков написала о жизни во время войны: "Бабушкино лихолетье" и "Воробьиная жизнь Саньки".

Посмотрите эти видео:
- полуторачасовой монолог телеведущего В.Соловьёва на сцене...
МХАТа от 24 ноября 2017 г.(да,да, да!):

http://www.youtube.com/watch?v=A9ds7sWlA64&feature=youtu.be

- "Бесогон ТВ" Никиты Михалкова «Разрушь память и бери без боя»
от 9 декабря 2017 г.:
http://www.youtube.com/watch?v=dUXPa18d140

Галина Санорова   17.12.2017 06:58     Заявить о нарушении