Пельменщики. Часть 2

Однажды в рекламной газете Шура прочитал объявление, что мясоперерабатывающее предприятие возьмет в аренду свободные площади. Позвонил туда, приехали два парня, лет на 5-8 моложе его, у них  колбасный цех, 5 тонн в сутки делают. Жора самоустранился от переговоров, доверив все Шуре. Коля и Юра – так звали хозяев колбасного цеха, все посмотрели, Шура рассказал им о возможностях расширения производства и причинах продажи цеха. За неделю обо всем договорились и компаньоны приехали к ним на завод  для совершения сделки. Сидят в большом кабинете и мысленно потирают руки в предвкушении получения денюшек. И вдруг Юра объявляет, что покупают они наш цех только при условии, если Шура остается и будет продолжать вести дело. Шура с Жорой, конечно, опешили от такой постановки вопроса и решили посовещаться. Жора говорит, что давай Шурик, оставайся, все получится, а  то я уже настроился на отъезд к сыну. Если честно, Шуре было жаль созданного цеха, куда вложено столько сил. Ну и решили! Выторговал Шура себе 20% участия в бизнесе, это вместо 55%, что он имел ранее, и расписали зоны ответственности в будущем бизнесе. На Шуре замыкались следующие вопросы: производство, технология, оборудование, инженерное обеспечение, коммуникации, аренда и связи с арендодателем. На Колю с Юрой возлагались вопросы снабжения сырьем, сбыт, упаковка. Такой расклад всех устраивал, хотя был еще нюанс: компаньоны захотели взять в бизнес еще одного человека – Калачева Сергея Петровича, на такие же 20% и он будет работать с Шурой. Ему, Шуре, было безразлично с кем работать! В глубине он понимал, что компаньоны ему не доверяют и ставят  своего человека для контроля над Шурой. Потом, спустя лет 5, Коля сказал ему, что, мол,  кто же знал, что ты не воруешь? Но это было потом, и начали трудиться как бы сначала. Сергей Петрович (СП) оказался человеком компанейским и легким, ко всему относился просто и доверчиво. Когда встал вопрос о том, кто будет директором – Шура сразу предложил СП, так как сам устал от директорства, зная, что это за труд и какая большая ответственность. СП запросто согласился, как выяснилось позже, понятия не имея ни об обязанностях, ни об ответственности, при этом у него была еще одна «милая» черта характера: он ничего не помнил, особенно из того, что делалось сейчас, вчера или недавно. И это был кошмар, договориться о чем-то с СП, поручить ему что-либо – было невозможно, он все забывал.  Причем делал это незлобливо, мол, вот сейчас я это и сделаю, хотя это надо было сделать давно. Каждый раз, забыв что-то в очередной раз сделать, он делал с опозданием, он  забывал уже другое,  и это было все годы совместной работы. В конце концов, его перестали о чем-либо просить, а ему казалось, что все делается само. Компаньоны финансировали  новую упаковку, были еще текущие расходы и Шура ужасно переживал, что мол, много тратим, ведь надо будет отдавать, но СП говорил, что Коля с Юрой  наши компаньоны, все дают на развитие предприятия и назад не попросят. Шура понимал, что их  доля много больше и подумал о том, что они выравнивают дисбаланс. В  конце сентября, как раз к дефолту, Жора - Георгий Васильевич  сдал все дела и стал собираться к сыну Виктору в Израиль, а Шура полностью погрузился в дела предприятия. Первая проверка их, как компаньонов, случилась в период дефолта 1998 года, когда цены на сырье менялись и росли ежедневно, а готовая продукция отпускалось по предыдущей цене. Компаньоны  давали Шуре указания, получая их от своего финдиректора-козла.  По прикидкам Шуры, указания были бездарные и даже вредные, он попытался возражать, но ему дали понять, что решает не он.  Ну и хорошо, решил Шура, ну и разоритесь! Но в итоге не послушался и сделал все, как считал сам нужным, все получилось,  пельменщики  удержались, практически не снизив объемов производства. А  как и что Шура  делал – сообщать не стал, победителей не судят. В  январе 1999 года уже стало полегче и  цены на все стабилизировались,  Шура стал подумывать о новом оборудовании. На глаза в рекламной газете ему попалось объявление о продаже тестомеса. В пельменном деле – это важнейший агрегат, так как тесто для пельменей очень плотное и обычный тестомес нагрузок не выдерживает, ломается, и они это проходили. А тут почти новый мощный тестомес, который использовался для замеса теста для питы. Это отец и сын приехали в Питер из Израиля  и открыли производство пит – не известное ранее у нас хлебобулочное изделие. После дефолта их дела были совсем плохи и они продавали запасное оборудование. Ах, какой это был замечательный тестомес! Весь из нержавейки, с крышками, защитой от мучной пыли, очень мощный, как нам и надо, сделан в Израиле по немецкой лицензии. Хорошо, что Шура поехал с СП смотреть его, а то компаньонов уговорить на покупку  было трудно, СП здесь помог, они ему верили больше. За все годы использования тестомес  ломался  лишь однажды и то был пустяк, а так служил замечательно! Пришла, наконец, пора запустить большой пельменный аппарат, что Шура купил еще до открытия предприятия. Из каких узлов состоит, как работает, какая нужна рецептура теста, соотношение с фаршем и еще сто вопросов, на которые не было ответов. Шурик поручил сыну - Мише и его приятелю, еще с техникума – Руслану, которого он взял на работу, разобраться с этим агрегатом и запустить его. Мальчишки занимались им, наверное, дней двадцать. По их заданию и чертежам  нужные детали и узлы ремонтировались,  изготавливались на заводе, где Шура  дружил со всеми службами. И, что вы думаете, через три недели  запустили этот чудесный, двухручъёвый аппарат. Это был прорыв, производительность увеличилась в два-три раза, да и качество стало выше, т.е. тесто лучше скреплялось. Но аппарат был очень капризный в том плане, что если качество теста или фарша чуть не соответствовало рецептуре – шел брак. Года через два, когда  купили более мощный аппарат – старый продали вместе с описанием, запасными деталями, показав покупателю его в работе. Через два месяца покупатель взмолился с просьбой забрать назад аппарат или научить его на нем работать. Шура  еще раз составил подробную инструкцию и отослал, результат не известен, но больше он не обращался.  Тата не разрешает Шуре вспоминать про ту работу, так как считает, что все его болезни от нервов, т.е. от воспоминаний, может она и права.  Расскажу о тех технических нововведениях, что удалось внедрить Шуре. Скажу откровенно: это доставляло Шуре огромное удовольствие, особенно тогда, когда, казалось бы, невыполнимая задача, решалась оригинально и красиво. В 1999 году опять же случайно, наткнулся Шура на продажу котлетного аппарата. Продавали его молодые ребята, открывшие производство на Волхонке, на заводе - филиале Кировского завода. Они решили делать рыбные котлеты, но их подкосил дефолт и полное незнание техники и техпроцесса. Не знает Шура, как люди берутся за сложные, почти невыполнимые задачи, абсолютно не представляя, как они решаются? Как сказал Шурин друг Карен Мартиросов – это смелость щенка: он не боится высоты, так как еще не падал. В общем, приезжает Шура с Русланом в этот филиал Кировского завода, осматривают аппарат и понимает, что это именно то, о чем они могли только мечтать! С виду – средних размеров фрезерный станок, но вместо головки у него пуансон и на столе матрица. Работает это чудо, как швейная машинка, только вместо стежков – она выдает с каждым ударом четыре котлеты и работает со скоростью один удар в пять-шесть секунд. Работает аппарат на сжатом воздухе, исполнительные механизмы – пневмореле, все из нержавейки, все узлы в очень хорошем состоянии. Торгуются и в итоге забирают  это чудо техники за 17000 долларов. Потом выясняем, что подобный аппарат Б/У стоит на рынке не менее 70000 долларов. Но и здесь Шуре пришлось приложить грандиозные усилия, чтобы уговорить компаньонов приобрести аппарат. К сожалению, так было почти по всем пунктам развития предприятия. Шура помнил, как в первый свой приезд к ним на завод, ему с гордостью показывали  свой цех, производство,  колбасное и холодильное оборудование. Конечно, это были не его  мизерные территории, а настоящее производство, с оборудованием и цехами, но вот холодильная техника  вызвала у Шуры  усмешку, которая была замечена, но причину которой они не поняли. Самый глубокий холод у них был минус четыре градуса на хранении мяса, а остальные все температуры низкие, но плюсовые. У Шуры же на пельменях на заморозке было до минус 25 градусов,  хранение мяса на минус 12 градусов.  Шуриных, уже общих, с компаньонами мощностей по холоду на пельменях было раза в два больше, чем у них на колбасном производстве. По качеству оборудования – и говорить нечего! Это было настоящее колбасное производственное оборудование, на котором  они делали пять – шесть тонн в сутки отменных изделий. Прошли годы, Шура  с Татой до сих пор стараются покупать их продукцию. Много Шуре досталось непонимания, укоров, даже презрительного отношения, из-за своей привычки делать предложения, которые не вписывались в общепринятые стандарты и правила, всегда опережали развитие ситуации. Так было и с блокорезкой – это аппарат, который превращает замороженные на минус 18 градусов брикеты мяса в мясную щепу. На колбасном производстве у компаньонов была выделена специальная изолированная комната для блокорезки, так как грохот от её работы был ужасный.  Предложенная  Шурой к покупке  блокорезка была совершенно другой конструкции,  «содранной» нашими умельцами с немецкой, работала с огромной скоростью и практически тихо. Уговорил, купили, доработали, после чего компаньоны купили  такую же на свое производство. Потихоньку компаньоны приводили в порядок производственные цеха, на колбасном производстве, холодильные камеры и во многом они ориентировались на пельменное производство, с любовью сделанное Шурой.

Санкт-Петербург - Ришон-ле-Цион 2005-2012 год.
P.S.
Фамилии и имена изменены. Воспоминания являются Шуриным  личным взглядом на людей, ситуацию. Он может  быть не прав, ошибаться, не так понять и интерпретировать ситуацию, поступки – за что просит извинить  бывших компаньонов Колю и Юру, которые много сделали для его семьи, для самого Шуры.  Для Шуриной  семьи – все изложенное явилось частью их жизни, глубоко прочувствованным и пережитым, так что не взыщите.