Живое Бытие как переосмысление вечных сюжетов

(Из сборника эссе «Мой календарь знаменательных дат»)


                «…И пред ним, зеленый снизу,
                Голубой и синий - сверху,
                Мир встает огромной птицей,
                Свищет, щелкает, звенит».

               
                (Э. Багрицкий)

               

                Памяти Д. Хворостовского


Сколько людей рождается ежеминутно во всем мире? Сколько людей покидает этот свет одновременно? В Интернете я видела на каком-то сайте некий «счётчик», который как раз и показывает эти цифры. Цифры мгновенно возникают то – там, то – там. Глядя на них, охватывает чувство, схожее чем-то с тем, как некоторые описывают ощущения…, когда впервые осознали, что они живут на Земле, а Земля находится в бескрайней Вселенной (и таких Вселенных, кстати, великое множество, что представить вообще невозможно). В общем, впервые почувствовали себя ничтожной былинкой. А точнее – невероятно маленьким, беззащитным ничем. (Я сейчас говорю не о строении нашего мира как части Космоса и о его, превосходящем все наши познания, понимания и верования – упорядоченном строении/механизме. Я, снова – о «человеческом, слишком человеческом», как говорил Ницше). 

Во-первых, конечно, подобное осознание может ввести человека в шок, в ступор. Однако если бы всё имело только такое завершение, то, очевидно, никого бы из нас на свете не было. Но, как известно, у многих подобные мысли со временем (если они вообще приходили ему в голову) куда-то «задвигаются», и человек смотрит на небо, например, за тем чтобы определить, когда ему сажать картошку, или –прихватить ли с собой, отправляясь в консерваторию, зонтик… и т.п. Есть и такие, кто по звёздам предсказывает события жизни для проживающих на Земле, а кто-то, вдохновляясь «бесполезной» красотой, пишет замечательные стихи. Ну, а  для кого-то «небо» (так или иначе) стало предметом их пристального многостороннего изучения, а само «изучение» – смыслом (отмечаемой бездушным счётчиком) кратковременной земной жизни… (Иными словами: «слишком человеческое»*, надеюсь, человекам и так ясно).

Во-вторых, тупо или с замиранием сердца, наблюдая за «перемигиванием» угасающих и вспыхивающих на мониторе «жизней», понимаешь, что только Господу Богу под силу такое всеобъемлющее сострадание и радость: приветствовать при рождении и провожать в вечность всех и каждого. У нас же, простых смертных, подобные возможности несравнимо ограничены. Начиная от личных привязанностей к родным, любимым и близким (людям, животным, птицам и пр. живым существам), до искреннего сопереживания радости и утраты, тем, кому мы, по каким-то причинам, симпатизируем (психологи бы сказали: испытываем чувство эмпатии). Редкие представители рода человеческого в состоянии этот (второй круг) расширить. Причем, вовсе не обязательно, что это какие-то «духовно продвинутые» и т.п. люди. Наверняка и вы знаете (или слышали) о таких. Про них ещё говорят: «сострадательная душа» или «большое сердце». Но быть может, только они (могущие), на самом-то деле и имеют право называться людьми. Противоположные аномалии, прошу прощения,  здесь «не в тему». А по сему, да: «Человек» – действительно звучит гордо, беда в том, что мы давно истрепали и форму, а главное –  его содержание (впрочем, как и прочие важные слова).

Итак, чем определен выбор: «кого любить», «кого жалеть», «о ком тосковать» и «реветь белугой», думаю, более менее понятно. А, кто же оказывается для нас столь же близким, исходя из той же, затрачиваемой на них душевной энергии, сердечного тепла и пр., продолжая аналогию «кругов» (окружностей вокруг нас: внутри которых находятся дорогие, любимые, близкие)? В чём кроется загадочная причина, что мы готовы поделиться с этими людьми, практически, самым дорогим, что, имеем, будучи духовно-биологическими существами: душевным теплом,  жизненной энергией, любовью, переживаниями, вниманием, заботой?… (Ведь это и всегда осознавалось, как нечто ценное, чем бы владеть самому, ну, а в нынешнее время, является для людей, практически «дефицитом»). Почему принимаем близко к сердцу их проблемы, а боль утраты, испытываемая от их ухода из жизни, не менее интенсивна (а, ведь такая боль бывает и разрушительной!), как если бы это касалось непосредственно родного, очень близкого человека?  Что это такое? Я не хотела бы касаться некой «мистической» и даже чисто психологической стороны, поэтому рассматриваю здесь лишь вполне утилитарную, биологическую сторону. Но, увы, даже исключительно какими-то подсознательными корыстными мотивациями (для извлечения таким способом очевидной выгоды и т.п.) подавляющее большинство о тех случаях, на которые я пытаюсь обратить ваше внимание, объяснить этого нельзя.

Одним из таких феноменов является «всенародная любовь». Я специально усилила пример, расширив его до таких масштабов. Живые люди «влюбляются» в «мёртвых писателей» (художников, композиторов, вожаков, подвижников, гуманистов…), живших задолго до их собственного появления на свет. Чем же так притягивает та или иная личность? (Кстати, не все пытаются такой личности подражать. Они идут своим путём. Но. Для «этого человека» в живом сердце у них есть особое, только ему отведенное место. Уж в этом-то случае (если все люди, в каком-то смысле, прагматики), какая («можно потрогать») выгода?!  От прослушивания музыки Моцарта? Чтения Монтеня? От любования наскальными рисунками, рисунками импрессионистов или живописных полотен «передвижников»?... 

Можно любоваться на танец, движениями пантомимы, быть совершенно завороженным голосом, исходящим из такого же, казалось бы, человека. И ведь речь не о совершенно иначе смотрящих, пишущих, слушающих, видящих и не о профессионалах. Речь о тех, кто не имеет таких способностей, и, зачастую, не может отличить «ямба от хорея». Понятия тенор, баритон, колоратурное сопрано и пр.  для них – часть «китайской грамоты»: не знают они ни таких слов, ни что конкретно под ним подразумевается. Однако – не зная «определения» – любят голос, а вместе с ним, и его обладателя. Разве, не чудо? И ведь, грубо говоря, безо всего этого живёт (и неплохо) весь животный мир, а человеку, бывает, мало той красоты и безмерности, которую ему, во временное пользование даром открывает мир, ему нужно ещё и это… Ему бывает нужен голос, смех, улыбка, юмор, ироническая усмешка, жест и … он и сам, порой, не может толком расщепить на тонкие соломинки луч, проникающего с этой Встречей – света, волнения или, наоборот, покоя и радости. Он, словно, весь перестраивается, настраиваясь на «принимаемую волну». Как это объяснить? Банально – звучит именно так.
Есть ещё спасительное слово «люблю», которое должно было бы объяснить другим, то, что происходит в этот момент с человеком. Есть, да. Проблема только в том, что другой не сможет понять в полной мере говорящего, так как и «любим» и «не любим» мы все по-разному.  Но что же происходит в этот момент на самом деле? Нечто. Или, повторяя за Е. Шварцем, скажем так: «обыкновенное чудо». Обыденное.

И тогда понятно почему, привыкнув даже к таким «дистанционным» чудесам, человек, чья жизнь, буквально, освещена ими, испытывает истинное страдание в тот момент, когда с «перемигнувшимся табло счётчика», его внезапно пронзает мысль-боль: в этой вселенной источника этого чуда больше нет. Остались его нотные партитуры, книги, записные книжки и дневники, фотографии, растиражированные видео и аудио записи, опосредованные носители различных частей его личности, но самого его, как чего-то уникального, больше нет. Во всяком случае, Здесь.

Повторяю. Я говорю/размышляю о феномене, становящегося, чуть ли не частью самого человека, флюиде другой личности, при этом, скорее всего, не имевшего с ней постоянного или прямого контакта (что реально, если человек пребывает в «первом круге»: среди родных, родственников, любимых).
Бессмысленно, на мой взгляд, спорить о том, что «массовый уход» не просто известных своей медийностью личностей, а вольно/невольно ставшими для многих – знаковыми в некоем смысловом пространстве, ощущается как выбивание (вырывание) широкой бреши в искусственной среде (человеческой и только человеческой), «заделать» которую невозможно. Более того, переживание этого ухода дестабилизирует психологическое состояние, живших на этой волне, восполнявших, а затем ретранслировавших далее (уже в своей деятельности, по невидимой цепочке), получаемую особую энергию ЖИЗНИ. С другой стороны, подобное потрясение может, напротив, встряхнуть и заставить человека, забывая личный страх, начать раздавать аккумулированное в себе, собранное по крупицам. (А нормальное человеческое существо обязательно копит эти крупицы, ибо быть живым 60 лет, не всё равно, что находиться среди людей, лет 30, давно уже «мёртвым»…). Не за тем, чтобы восполнить утрату (это невозможно), но, чтобы продолжить эту важную миссию человеческого пребывания на Земле – отдавания (передавания).  Ибо только так и возможна наша полноценная, но недолгая, в сущности, жизнь.


И Светлая память и благодарность за это ВСЕМ, кто «сжигал себя», обогревая при этом, даже не знаемых, не ведомых им.


Спасибо, что такие люди, словно луч солнца заглядывают в нашу, увы, порой не очень устроенную и осмысленную жизнь! В жизнь, которая нередко до подобной ВСТРЕЧИ связывалась, в основном, с навязчиво безрадостными раздумьями о постоянных мелочных хлопотах или ежедневном выживании в социуме, – помогая увидеть и осознать нечто большее... причем, не в «массовом порядке», а отдельно – каждой душе.