Глава двенадцатая

Глава двенадцатая.

- Существует он в том смысле,
в каком существую я?
- Вы не существуете.
«1984», Дж. Оруэлл.

Для того, чтобы достать ключи, ей пришлось перевесить сразу два тяжёлых пакета на левую руку, и тонкие ручки пакета больно впились в кожу. Нашарив небольшой ключ, который был гораздо больше обыкновенного, она просунула его в замок, повернув. Почтовый ящик с еле заметным скрипом приоткрылся и, не видя ничего в рассеянной темноте, она нашарила там что-то, отдалённо напоминающее квитанцию или конверт.
Удивлённо вскинув брови, она всё же достала из ящика, закрыв его ключом, небольшую, самую обычную почтовую открытку. Ничего так и не поняв, она перевернула её на внешнюю сторону, растерянно рассматривая цветной, довольно живописный пейзаж морского побережья.
Поднявшись наверх и открыв входную дверь, захлопывая её за собой, она первым делом отнесла на кухню сумки, взяв в руки почтовую открытку. Сверху, над рисунком, было напечатано: «Sicilia, Italia».
На на другой стороне, когда она перевернула открытку, Береслава увидела слева несколько строк. Написаны они были по-русски, знакомым, довольно разборчивым и чуть округлым почерком:
«Завтра собираюсь на небольшой островок Леванцо. Надеюсь, что это правда, и я действительно найду где переночевать с населением в двести человек. Как ты?  Говорят, на этом острове самые прекрасные на свете бури».
Ниже стояла дата. Обратного адреса не было. Не надо было даже особо долго думать, чтобы понять, кто отправил ей это.
Она отложила почтовую открытку. Ни одного наводящего вопроса, ничего.

* * *

- Ты никогда не задумывалась об этом, верно?
Береслава помотала головой, перебирая стопку книг.
- Хочешь мне ответить на вопрос, Эт?
- Если честно, я бы очень хотел это сделать.
- Но в итоге не делаешь.
- Я могу попробовать.
Она подняла голову.
- Если честно, сейчас я бы очень хотела начать с себя.
Возле нескольких старинных корешков, которые она давно забрала из своего дома, она обнаружила почтовую открытку и поспешно спрятала её под самую последнюю книгу.
Этель открытку заметил.
- Что это?
Она обернулась, облокотившись о стол.
- Давай, отвечай на мой вопрос.
- Вопрос я задал тебе, а не себе.
- Но я попросила тебя ответить на него. Хватит отпираться.
Он тяжело вздохнул, опустив голову, рассматривая сначала собственные руки, а, затем — нож. На блюде лежало несколько яблок.
- Будешь? - он кивнул.
- Нет. Зачем ты вообще режешь яблоки?
- Привычка. Тебя что-то не устраивает?
Словно задумавшись, она слишком поздно помотала головой.
- Нет, всё нормально.
- Всё ещё хочешь, чтобы я отвечал?
Она молчала, но по одному этому молчанию было ясно, чего она хочет.
- Ты говорил, что собираешься взять новую ученицу?
Он решил срезать с яблока всю ярко-красную кожуру длинной, толстой спиралькой.
- Было такое.
Она следила за его действиями.
- Что ты делаешь?
- Счищаю кожуру, - терпеливо объяснил он.
- А зачем?
- Неужели непонятно?
Спиралька оборвалась, и он со вздохом прожевал её.
- Так что же насчёт ученицы?
- Ученицы? Ничего. Просто я решил, что тебя мне хватает.
- Одной меня?
- А ты видишь рядом со мной кого-то ещё?
После недолгого молчания она всё же пожала плечами.
- Не знаю, о чём ты, - сказал Эт. - Но, кстати, хорошо, что ты напомнила. Нам правда уже давно пора подписать парочку документов.
- Ты спишь и видишь, что больше не мой наставник.
- Относительно.
- И в чём смысл твоих вечных уклончивых ответов?
- Если бы я ответил «да», то тебя бы это задело. Если «нет», то пришлось бы искать причину, по которой я этого хочу. Согласись, что «относительно» звучит гораздо лучше любого другого ответа?
- Ты такой лжец.
- О, поверь, - он усмехнулся, - я совсем не лгу, когда говорю, что хочу от тебя избавиться. Это совершенно искренне. Я не отрицаю.
- Ничего для меня нового.
- Правда? Просто хочешь услышать это во второй раз?
На этот раз он проткнул сердцевину яблока насквозь, ловким движением вырезая всё то, что бы внутри. Вынув нож, он вытащил сердцевину и выбросил, вновь указал на яблоко.
- Точно не хочешь?
- Я уже обедала.
- Я бы сказал, что пришло время ужина. Береслава, пожалуйста, - он разрезал яблоко на две части, отложив нож, - давай хотя бы одну ночь проведём без бессмысленных споров и прочего. Одну единственную ночь.
- Ты ведь скоро уйдёшь.
Он приподнял одну бровь.
- С чего ты взяла? Я полностью свободен. Если хочешь, могу остаться здесь хоть на всю неделю, мне не жаль.
Она тяжело вздохнула, словно готовясь сказать что-то, но Эт ей вновь напомнил:
- Без споров.
Она кивнула, отворачиваясь к книгам. Уже спустя несколько десятков секунд, доев вторую половинку, Эт выскользнул в коридор, а оттуда, как она полагала, в спальню, куда его никто не приглашал.
Приготовив новую стопку, она внезапно почувствовала лёгкий сквозняк, а затем — знакомый запах чего-то жжённого, палёного, характерного настолько, что его невозможно было ни с чем спутать. Себя она почувствовала на месте того самого художника.
- Я тебе не мешаю? - спросила Береслава, прислонившись к косяку.
Окно было приоткрыто.
- Ты? Отнюдь. Присоединяйся.
- И как давно ты куришь травку? Раньше я такого за тобой не замечала.
- В самом деле? - он поморщился, протягивая ей косяк. - С тех самых пор, как у меня дома целый пакет лежит, граммов, м-м-м…
- Понятно.
- Ты тоже раньше этим брезговала, но, как вижу…
Она взяла между пальцами косяк, сделав небольшой вдох и затянувшись, стараясь как можно дольше удерживать в своих лёгкий щекочущий, дурманящий дым.
- Как видишь, - она вернула ему косяк.
- То ли дело раньше, - он хмыкнул. - Думать об этом боялась. У тебя ведь был такой… хороший пример.
- Мэтт?
Он кивнул.
- Да, я знаю, что он тот ещё пример, но…
- Да, самый настоящий, - перебил его ведьма. - Тебе, кстати, героин не нужен?
Он удивлённо вскинул брови, даже поднявшись с кровати, на которой лежал, задрав на подушки ноги.
- Героин? Ты смеёшься? Откуда?
- Остался после того, как он ушёл. Не знаю, куда теперь деть.
- Вот был бы у тебя кокаин, я бы его прямо сейчас принял. А героин… тут уж поосторожнее надо быть.
- А они между собой отличаются?
- Для тебя, наверное, нет. Но на самом деле совершенно разные вещи даже в плане ломки. Мэтт твой знать это хорошо должен.
Она поморщилась.
- Ну, так что?
- Куда девать героин? Мэтту и отдай. Хуже уже не будет, это точно.
- Я не видела его с нового года. И видеть не хочу.
- Сколько?
- Меньше грамма, половина, наверное.
- Всего лишь? Ну, это не так уж и много. Где он у тебя?
- И куда ты потом этот героин денешь? - верно расценив его вопрос, спросила Береслава, насторожившись.
- Есть у меня один знакомый, пускай продаст. Если хочешь, могу даже тебе часть суммы вернуть, я не…
- Да нет, не надо. Я рада от этой дряни вообще избавиться.
Она встала с края кровати, и на минуту скрылась за закрытой дверью. Чуть позже она вернулась, всунув ему в руку пакетик с оставшимся на дне желтовато-бледным порошком.
Он потряс пакетиком, стряхнув некоторые крупинки комков, и, удовлетворившись, убрал в карман.
- Ничего так порошок.
- Джош.
- А, в самом деле? Я так и подумал. Наверняка побольше содрал.
- А те… таблетки?
Он некоторое время напряжённо думал.
- Ах, таблетки… боги, ты ещё и это помнишь?
Девушка фыркнула, вновь затягиваясь. Когда она уже хотела было вернуть его Эту, тот лишь мотнул головой.
- Оставь, я себе сейчас ещё один сверну. А таблетки… я же говорил, просто дал тому, кому нужно было.
Она тяжело вздохнула, молча рассматривая косяк.
- Береслава… - она подняла голову. - Ты действительно либо смотришь на мир как-то по-другому, либо стараешься делать вид.
- Знакомые слова. На мир сквозь розовые очки?
- Значит, я не первый, кто тебе это говорит.
- Не первый.
Он встал с кровати, без слов вновь выйдя из комнаты.
Вздохнув, девушка упала на кровать, на спину, запрокинув голову к потолку, вдыхая терпкий, тягучий дым и делая новую затяжку.
Через некоторое Этель вернулся, зажигая прямо на ходу ещё один косяк.
- У тебя, как видимо, травка никогда не кончится.
- Поэтому и надо как можно больше её куритьь.
Приподняв голову, только сейчас она заметила, что в руках он держал бутылку.
- Вот ты… где ты это откопал?
- Виски? Думаю, единственный.
- Ещё вино есть.
- Ну, это для дамских посиделок и кровавых жертвоприношений. Или для Шопена на пластинках, или Моцарта.
Он открутил виски, протягивая ей.
- Дамы вперёд.
Немного подумав, она только улыбнулась, беря горлышко в руки, делая небольшой глоток и закрывая глаза, поспешно опомнившись.
- Никогда… не привыкну. Гадость.
- Да? После пары глотков так уже так не думаешь.
- Такое… такое ощущение…
- Какое?
Задумавшись, она помотала головой.
- Нет, никакое. Просто… как-то не по себе. Алкоголь, трава…
- Боишься, что с тобой что-нибудь случится? Боги, перестань.
- Нет, не совсем это…
- Не говори мне, что никогда не пробовала мешать алкоголь с наркотиками?
- Не в этом дело.
- А в чём тогда?
- В том, что это предлагаешь мне ты.
Он почти готов был рассмеяться, но всё же сдержался.
- Ладно, приму это за комплимент. Ты меня пугаешь.
Лёгкий холодок, от которого по спине пробегали мурашки, просачивался сквозь неплотно прикрытое окно. Но этот холод был нужен: свежий воздух хоть на минуту давал иллюзию того, что она дышит не только жжённым, спёртым дымом. Свёрнутая в рукав травка уже начинала заметно обжигать ей пальцы.
Заметив на комоде какой-то неглубокий грязный стакан, она потянулась к нему, перевернула его и быстрым движением затушила окурок о стекло, оставив его прямо так. Она даже не замечала, насколько быстро Эт умудрялся сворачивать всё новые и новые косяки.
Когда он протянул ей новый, вместе с зажигалкой, девушка спросила:
- С чем он?
Парень пожал плечами.
- Какая-то сборная солянка.
- А, ну тогда…
Она всё же закурила, пообещав себе, что больше не будет.
За окном стремительно темнело, и вечернее, или даже ночное небо обретало всё новые краски. Улицы становились пустыннее.
- О чём ты думаешь?
Она повернула голову к нему.
- Думаю о том… что это всё неправильно.
- А точнее?
- Неправильно то, что… было. Ну, помнишь, - она стряхнула пепел на тот же самый стакан, - пару месяцев назад… давно, в общем, в середине октября или что-то вроде того. Мы были немного пьяны, всё такое…
- И что?
- Я плохо помню, что тогда было.
Он задумался.
- Это было до тридцать первого, верно?
- Ещё как. Даже до двадцать четвёртого, не меньше недели.
- Если честно, я тоже помню отрывками… по-моему, мы просто слонялись по городу, пили, разговаривали… честно, не знаю.
Береслава несколько раз покивала, задумываясь. Она плохо представляла, о чём вообще говорит.
- Могла бы вспомнить раньше. И что же не так?
- Кажется… может быть, мне просто кажется… я сделала что-то не так. Мы сделали что-то не так.
Она посмотрела на зажатый между пальцами косяк.
- Я проснулась утром с ужасным похмельем, ты, по-моему, пытался как-нибудь зарядить свой телефон…
- О да, какими-то невероятными способами, я помню.
- Дома были бутылки, какой-то бардак… почти как и сейчас.
- И что же?
- Мне… мне кажется, что я совершила тогда большую ошибку.
Она знала, что это была за ошибкой, но боялась сказать.
Она должна была сказать.
- Ты точно не помнишь?
Она тяжело вздохнула.
Она должна была сказать ему всё.
- Потом произошло убийство, потом вся эта череда неприятностей, какие-то загадочные… смерти. Мне кажется, что я…
- Не приписывай себя ко всему этому.
- Неужели… неужели ты не помнишь?
Этель внимательно за ней наблюдал. Как и раньше, смущённо подняв голову, она ничего не увидела в его глазах. Пустое отражение самой себя, искажённое зеркало, тёмное и глубокое. Оно что-то скрывало в себе.
- Я не хочу обвинять в этом тебя. Я просто хочу сказать, что…
- Береслава.
Она отчаянно помотала головой.
- Я совершила ужасную ошибку. Помнишь, то моё эссе, духи?..
- Ты его не закончила.
- Да, не закончила. Но я ведь понимала, почему. И просто… до того, как принесла его Шейну… я попыталась закончить. А для того, чтобы закончить, я должна была описать свой собственный опыт.
- Ты призвала кого-то?
Ведьма кивнула.
- С тобой.
- И кто же это был?
Девушка внезапно подалась вперёд, затушив окурок о стекло.
Она поднялась с кровати, подходя к книжным полкам, задумчиво перебирая корешки. Затем она вытянула один, потрёпанный, старый, почти раритет, и, открыв страницу на закладке, протянула ему.
Этель некоторое время задумчиво смотрел на таблицы, на текст под ними. Ровно до того момента, как она ткнула пальцем в жирно обведённое карандашом имя.
- Ты смеёшься надо мной?
Она вздохнула, захлопнув книгу и отбросив её на комод у кровати, усаживаясь на её краешек.
- Ты мне не веришь, да?
- Не верю.
- Потому что ты этого не помнишь. Он хотел, чтобы мы этого не видели.
- Береслава, я просто… - он вдруг усмехнулся, вздохнув. - Так не может быть. Откуда ты знаешь, что это именно он убил тех людей на кладбище, что убивал и других? Откуда тебе знать?
- Он убил Рона, убил Одиль. У него была Эзот.
- У духа? Ты смеёшься надо мной?!
- Этель! Я говорю с тобой совершенно серьёзно!
- Это смешно. Неужели ты не можешь это понять?
- Эт, пожалуйста… - она прикусила губу. - Мне никто не поверит. Шейн, Кейтлин… никто, понимаешь? А он будет убивать дальше, и, возможно, следующими будем мы! А ты можешь мне поверить. Ты можешь… вспомнить.
- Вспомнить то, чего не было. Звучит неплохо.
- Эт, прошу!
Он опустил плечи, молча затягиваясь, как-то даже рывком отняв косяк от своих губ, словно обжёгшись. В его глазах промелькнула тень давно знакомого раздражения или даже злобы.
- Ты знаешь, я больше всего на свете ненавижу, когда ты начинаешь пороть самую настоящую чушь. Зачем мне ты всё это говоришь?
- Он дал мне один раз под новый год возможность проникнуть в его сознание. Я… видела его глазами, слышала, чувствовала… и это совсем не отличалось от того, как могут это люди! Это было очень давно… Флоренция, может быть, пятнадцатый век, но…
- Береслава, - вновь позвал её по имени маг, - опомнись!
Но она не могла остановиться.
- Тот человек тоже призвал его и тоже вынужден был расплачиваться до конца своей жизни за то, что пожелал зла своим врагам! Он хотел смерти!
- И нашёл эту смерть в его лице, - скептически отозвался он.
- Ты же мой учитель, Эт. Ты маг. Почему ты отрицаешь всё это?
- Одно дело верить…
- Я знаю, что Шон улетел рано утром в Лондон. Это был понедельник. В последний раз вы виделись с ним в нашем баре. Вы сидели возле окна, в дальнем углу, пили. Это было ближе к полночи. Ты пошёл к барной стойке, а когда вернулся, увидел возле своего столика какую-то пару, девушку с парнем. Ты говорил с ними некоторое время. Это он показал мне.
На миг ей даже показалось, что он побледнел. На миг ей даже показалось, что сумела задеть его за живое.
- Предположим. Только зачем ему это нужно было?
- Ещё он сказал, что ты хочешь счастья. Ну, как и многие… он спрашивал это у меня.
- В самом деле? - он насмешливо поднял брови. - Удивительно.
- Эт, я серьёзно.
- Конечно же, конечно же ты серьёзно. И что дальше?
Её терпение было на исходе.
-Да пойми же, что я действительно видела его! Мы призвали его! Не только я, но и ты! Мы с тобой!
Он тяжело вздохнул, и хотел было уже встать, но она вдруг схватила его за плечи. Окурок почти потух.
- Если ты не хочешь счастья, тогда скажи мне, почему переживаешь из-за своей ученицы. Она умерла уже давно, а ты всё равно помнишь её. Почему ты скрываешь от меня свою жизнь? Не знакомишь с друзьями? Я ведь знаю, о чём говорил Рон, Майк… зачем это всё?
Он грубо оттолкнул ей от себя.
- Хватит.
- Этель!
- Я сказал, хватит!
Он молча затушил окурок, выходя из комнаты. Она еле поспевал за ним.
- Эт, я правда не хочу, чтобы ты…
- Хватит.
- Я просто хочу, чтобы ты прислушался. Понимаешь, о чём я? Просто поверь мне. У меня есть идея, я знаю, что…
Он резко развернулся.
- Ты знаешь, что я тебе опять скажу.
- Она умерла! Умерла, слышишь? - не без злобы воскликнула Береслава. - Умерла, а ты всё никак не можешь её забыть! Она никогда не отпустит тебя, если ты не сделаешь это первым, слышишь?
Он схватил курку.
- Мне это надоело, - сказал Эт. - Завтра я пойду в орден и подпишу все документы. Мне плевать, подпишешь ли их ты. Если понадобится, я откажусь от тебя и добьюсь этого любыми способами. Очень надеюсь, что мы больше с тобой никогда не увидимся.
- Эт, даже если он оставит меня в покое, он не сделает этого с тобой!
Она отчаянно пыталась его остановить. Но было уже поздно.
Дверь захлопнулась. Она слышала лишь его шаги. Вскоре и они растворились в полнейшей тишине.
Он ушёл.
Когда она наконец поняла, что произошло, то медленно стала сползать по стене, давясь глухими рыданиями. А когда прошёл первый шок, она решительно направилась к шкафу. Где-то там, на самом дне, под толщей одежды, был чемодан.
Она помнила его слова.