А за поворотом снова поворот

1 Мечта, как песня

            Старенький, крытый брезентом, грузовик швыряло в разные стороны на ухабистой дороге. Из кузова, звучала навеянная романтикой песня:

              Зарю встречает поезд наш
              Летит в просторы светлые.
              Мы взяли в путь, мы взяли в путь,
              Один багаж, один багаж –
              Свои мечты, свои мечты,
              Мечты заветные…

             Запевал Михаил, тринадцатилетний подросток. Но смотрелся он на все шестнадцать, возмужалый, крепкий, однако, скромный и не разучившийся краснеть. Он любил петь и ради этой страсти готов был побороть застенчивость. Полюбившуюся парням и девчатам песню «Дороги дальние» он впервые услышал в пионерском лагере от баяниста, Анатолия Алексеевича, подслеповатого музыканта, но знающего своё дело. Слова и мелодия легко запомнились Михаилу. Юные туристы не знали текста, но с задором подхватывали песню, и она взмывала к небу, разлетаясь по тайге и радуя юные сердца.
 
            Грузовик двигался в сторону детского турлагеря «Орлёнок», что на реке Бия, близ села Озеро-Куреево. Молодёжь пела всё, что помнила. Но песня, предложенная Михаилом, понравилась сверстникам. И в дальнейшем он пел, не стесняясь, а перед глазами стоял образ Нины, его одноклассницы и соседки по дому.

           Они жили в одном доме. Михаил влюбился в неё ещё в третьем классе, хотя Нина всегда над ним подсмеивалась. Шустрая и боевая, она дразнила Михаила, гонялась за ним с ватагой таких же боевых подружек и намереваясь отвалтузить кулаками или чем-нибудь огреть скромного мальчишку. Михаилу ничего не оставалось, как убегать от бедовых девчонок. Не терпеть же позор!..
 
           Когда Нина стала постарше, она по-другому стала относиться к Михаилу.  Иногда окликала его:
- Миша! Смотри, какая я красивая!  – и  вытанцовывала перед ним, словно, балерина, расправив веером края короткой юбочки.  Михаил смущался, отмечая, что она действительно стала красивее: и приятная улыбка, и остриженные, на уровне ушей, тёмно-русые волосы, и по-девичьи оформляющаяся фигурка.
 
           При виде её он краснел и пытался спрятать глаза. А она, глядя на него, нерешительного скромника, громко хохотала, то ли насмехаясь, то ли от избытка новоявленных  чувств к этому мальчишке, не похожему на других.

           У Михаила не хватало терпения носить в себе ещё не окрепшую любовь к девочке, и он делился своими чувствами, сидя вечером у костра, с одноклассниками. Он знал, что мальчишки и девчонки, оказавшиеся с ним в одном отряде, обязательно расскажут Нине о его отношениях к ней.
 
           Потом, в школе, она спрашивала вежливо:
- Миша!  Ты в каком лагере был?..
- В туристском, в Озеро-Куреево, – сухо отвечал парень, а сам внутренне ликовал: "Она обратила на меня внимание!.."
- «Мне рассказывали подруги. Я так и подумала, что это ты. Я ведь тоже пою. Хожу в кружок сольного пения, при Доме культуры…

            Михаила этот известие немного задело, и он, признанный солист отряда юных туристов, решил заняться вокалом всерьёз. Он охотно солировал, в сопровождении баяниста-одноклассника на различных сборах и собраниях, и ловил на себе восхищённые взгляды одноклассников. А в душе его всегда звучали полюбившиеся слова:

                Зарю встречает поезд наш,
                Летит в просторы светлые…

             Однажды, на очередном классном часе, Михаила попросили спеть «Вечер на рейде». Он тщательно готовился к выступлению, мысленно повторяя каждое слово текста, и видел лицо Нины. Мальчишка очень надеялся, что девочка восторженно воспримет его выступление. Он уверенно вышел к классу. Прозвучал баянный проигрыш, и Михаил, с чувством будущего триумфа, попытался присоединить свой голос к музыке.
 
             Но что-то случилось с голосом. Он сипел, срывался в «петуха». Попытка петь на тон ниже результатов не дала. И Михаил понял, что старания его бесполезны – он потерял способность петь. Нина не спускала с него глаз, однако лицо девочки явно выражало свойственную её натуре ухмылку, говорящую:
 - Ну, что, не получилось? А я думала…

              Михаилу было стыдно за свой позор. Он чувствовал себя воином-неудачником, проигравшим  поединок с врагом, и так низко павшим в глазах любимой девчонки. Ему казалось, что Нина, главная ненавистница и конкурентка, смеётся над ним. Одноклассники сочувствовали Михаилу. Им раньше доводилось слышать голос поющего товарища, а тут, такой срыв. 

             Великая певица! –  ревностно думал Михаил о Нине. – Ещё посмотрим, кто кого перепоёт…
               
                Дороги наши нелегки,
                Тревог немало встретится,
                Но золотые огоньки
                В пути всегда, в пути всегда,
                Для нас засветятся…

              Михаилу хотелось доказать Нине, что он тоже что-то может в этой жизни. Он попробовал записаться во взрослый хор, но руководитель, послушав его голос, сказал:
- Мальчик, тебе ещё рано. У тебя мутация. Приходи через годик…
- А  моя одноклассница занимается в кружке сольного пения, и никакой мутации у неё не слышно…
- Дорогой мой, у девочек этот процесс проходит почти незаметно. За голосом твоей одноклассницы следит её руководитель. А ты, если будешь продолжать петь, то и говорить потом не сможешь…

                К осени Михаилу пришлось уйти из школы. Решением ГорОНО её  переформировали в восьмилетку. Михаил поступил в «Барнаульский машиностроительный техникум». Нину он видел только во дворе, и то не всегда. Она перешла в другую школу, но в кружке сольного пения заниматься продолжала.


                С утра до вечера в комнате  Михаила не выключалось радио. Он долго не спал, слушая наушники, не пропуская ни одного концерта, ни одной радиопередачи. Голоса именитых певцов сводили Михаила с ума. В них он чувствовал какое-то волшебство, вводящее в дрожь.
 
                Через год  Михаил снова пошёл в Дом культуры. Его наконец-то приняли, но уже во взрослый хор. Голос после мутации обратился в густой баритон. И вновь Михаил мечтал стать солистом, ожидая своего времени, назначенного хормейстером.
 
                Прошлогоднего руководителя  отправили на пенсию. А руководить хором стал выпускник Московской консерватории, Сергей Васильевич Лихачов — бас-октавист. Работа в Барнауле была его практикой. Михаила Сергей Васильевич посадил в группу басов. Он частенько оставлял парня после занятий, слушал изменения в развитии его голоса. Михаил демонстрировал хормейстеру знания разучиваемых партий. А тот обещал сделать из него солиста.
- Замечательно, очень красиво!  – говорил Сергей Васильевич. – Но петь самостоятельно тебе ещё рановато. Не мудрено и сорваться…

                А Нина пела в кружке сольного пения. Иногда она интересовалась у парня:
- Ну, ты где сейчас, Миша, занимаешься?..
- Во взрослом хоре при, Доме культуры, – отвечал Михаил с чувством лёгкого превосходства.
- А я всё в детской самодеятельности, но думаю к вам перебраться. Возьмёте?..
- Как хормейстер решит, – уклончиво, с напускным беспристрастием отвечал Михаил.

                Два года парень жил надеждой в профессиональном продвижении, но солистом так и не стал – «рановато было».  А Нина перешла к ним. Её безоговорочно приняли в группу солистов, как опытное сопрано. Михаил ревностно относился к её успехам. Однако желание петь самостоятельно навело парня на мысль перевестись из техникума в музыкальное училище. Но прагматичная мама воспротивилась:
«Здесь явный «кусок хлеба», а там — неизвестность…»
Михаил с ней не согласился, но спорить с мамой оказалось бесполезным занятием. Для неё синичка в руках казалась ближе, чем мнимый журавлик в небе.
 
                Парень не собирался расставаться с задуманным. Он упорно занимался, читал специальную литературу, знакомился с творчеством известных артистов.  К окончанию техникума его  познания в области вокала  превзошли знания, приобретённые в техникуме.
 
                Как-то раз, гуляя по центральному проспекту, Михаил увидел афишу о наборе в любительскую оперную студию. Он с трепетом пошёл на прослушивание, решив, что это его шанс.
 
                Руководил студией бывший солист филиала Большого театра Николай Дмитриевич Огнивцев. Десять лет он отбывал наказание в лагере для "зэков", на Колыме, за политический анекдот, и проживать в центральных городах не имел права. Так и попал бывший оперный певец в Барнаул. Голос его удивительно сохранился! Лирический баритон Огнивцева не имел пределов, особенно в верхнем регистре. Даже самые высокие ноты он  демонстрировал молодым сопрано без особых усилий.
 
                Маленький, сморщенный старичок с трясущимися руками, Огнивцев в молодые годы учился в Московской консерватории и занимался в классе итальянского маэстро, Умберто Мазетти. Будучи студентом, неоднократно бывал на концертах Шаляпина. Кроме того, Михаил узнал, что его педагог возил своих учеников в Москву и сам представлял своим друзьям-преподавателям консерватории. С. Я. Лемешев с удовольствием брал их к себе на обучение.

                Но Михаилу не хотелось расставаться с Ниной. Однажды он встретился с ней во дворе  дома и предложил вместе заниматься в новом коллективе, красочно рисуя перспективы оперной певицы.  Нина наотрез отказалась:
- Я к коллективу хора привыкла, Миша. От дома недалеко. Заниматься интересно. А там неизвестно, что нас ожидает…
 
                Михаил с сожалением слушал Нину, но ради своего творческого будущего решил держаться обеими руками за оперную студию. На занятиях Николай Дмитриевич назвал Михаила будущим певцом. Молодому солисту было лестно услышать подобное от  уважаемого маэстро. Он с энтузиазмом  разучивал оперные партии, романсы, русские народные песни, занимался с маэстро постановкой голоса, слушал его рассказы о прожитых годах, связанных с большой сценой.
 
                С Ниной Михаил почти не виделся. Она в своём Доме культуры вела активную концертную деятельность, пела с хором и соло. А молодой солист оперной студии всё ещё числился в новичках.
«Ниночка, как всегда, на высоте положения. А тут армия не за «горами», – думал он.
 
                В армии Михаил ждал приезда ансамбля песни и пляски Дальневосточного военного округа, куда его могли принять. Но ансамбль приехал, когда Михаилу до демобилизации оставалось с неделю. Тянуло домой.  И по Нине соскучился. То ли ждала она его, то ли не ждала?  Изредка писала, сообщая о текущих событиях в городе и в Доме культуры.

                Приезжала эстрадная бригада «Мы служим на  Дальнем Востоке». Артисты бригады размещались в помещении роты, где служил Михаил, и выступали в «Доме офицеров». Он находился через дорогу от ворот батальона. Как-то, утром, старшина роты сказал руководителю бригады:
- Вы бы нашего Михаила послушали. Настоящий оперный певец. Жалко, голос пропадает...

               
               - Приходите к нам, - предложил руководитель. – Послушаем, оценим...
Вечером, в личное время, Михаил пошёл в "Дом офицеров". Руководитель бригады приветливо встретил Михаила, попросил его что-нибудь спеть. Михаил спел романс, "Гори, гори, моя звезда". А тот  начал сокрушаться:
- С удовольствием принял бы тебя, но перевод через Москву не реален…
Так Михаил и ушёл, «не солоно хлебавши».

          После армии Михаилу пришлось уйти из студии. Работа на заводе не позволяла плодотворно заниматься. Выматывал  стихийный график, направленный на выполнение государственного плана. Хотя мечта о большой сцене не давала парню жить спокойно.
               
                Мы взяли в путь один багаж –
                Свои мечты, свои мечты,
                Мечты заветные.

                С детства полюбившаяся песня, как путеводная звезда всюду сопутствовала Михаилу. Он ушёл с завода. Устроился на вновь запущенную в производство резинотехнику, с повышением в должности. Работалось там значительно легче. Но в оперную студию Михаил больше не вернулся. Скучновато показалось. Душа просила реальной концертной деятельности, контакта со зрителем.

                «Жди, пока изволят выпустить на сцену.  А так хочется концертировать!..» – объяснял он худруку Дома культуры, где располагалась оперная студия, оправдывая  свои непосещения.
 
                Михаил вернулся в хор. Его  приняли в группу солистов, узнав, что он занимался у «деда», так в «кругах» прозвали Огнивцева. Там же пела и Нина.
 
                В городе не было ни одной концертной площадки, где бы Михаил и Нина не выступали. Пели с разными оркестрами, исполняли романсы под фортепиано. Михаил мечтал о консерватории, но времени на подготовку не хватало.  Да и отсутствие  музыкального образования смущало парня.

                Нина не собиралась становиться певицей. Ей вполне хватало медицинского института. А Михаил посылал запросы в разные музыкальные учебные заведения и получал однозначные ответы: «Приезжайте…».
      
                По поводу отсутствия музыкального образования председатели приёмных комиссий объясняли, что при музыкальных учебных заведениях существуют двухгодичные подготовительные отделения. Закончив их, студент автоматически зачисляется на первый курс. А с третьего курса ему предоставляется право самостоятельно работать в любом музыкальном театре. Ответы выглядели заманчиво, но мама расплакалась. Ей не хотелось, чтобы сын бросал её.
 
                - Только о себе и думаешь! – упрекал Михаил маму. – Выходит, что я так и буду сидеть на привязи, тебя караулить?  Если на то пошло, я вообще уйду из дома, поселюсь в общежитии и буду дальше совершенствоваться. Певцом всё равно стану. Педагоги мне в голос твердят, что я сложившийся вокалист. Почему я должен упускать возможный шанс, который сам просится  в руки?..

                Он действительно ушёл из дома, поселившись в общежитии, у коллеги по работе, пока один из хозяев комнаты был в отъезде. Мама пыталась разыскать сына, обращалась в милицию. Через несколько дней Михаила отыскали и принудили вернуться домой. Мама смирилась.
- Поступай, как считаешь нужным, – вздохнула она обречённо. – Только обо мне помни. Кроме тебя, сынок, у меня никого нет…
- Конечно, я тебя не брошу.

                Нина приходила на репетиции уставшая, отсиживалась в кресле и только потом начинала петь. Она жаловалась на большие нагрузки в институте.
- Что с тобой творится, Ниночка? – обращался к ней руководитель, Павел Петрович. –  Всегда такая активная. Не узнаю тебя. И пропочённый свитер не надевай, платье тебе больше личит, и губки подкрась. Будь прежней красавицей, чтобы я мог тобой любоваться…

             Михаил ревновал Павла Петровича к Нине.  Тот был старше юноши лет на десять, стройный, подтянутый и… неженатый. А тут ещё Нину стал сопровождать неизвестный  мужчина. Дожидался её с репетиций, уходили вместе. На вопрос Михаила: кто это, она уклончиво отвечала, что это друг из института. Однако, по возрасту на студента «друг» не походил. Потом, он внезапно исчез. Провожатым Нины стал Михаил.
             
             Случилось это после клубного праздника, посвящённого премьере спектакля народного театра драмы.
 - Мадам, позвольте проводить вас! – галантно, но в шутливом тоне предложил он Нине свои услуги.
- В лоб получишь!.. – весело ответила она.
- И ладно, и получу. От тебя же! – с улыбкой отпарировал Михаил.

            Они шли по ночному городу. Вместо погасших фонарей ярко светила луна и звёздочка над ней обращала на себя внимание. Каблучки Нины гулко стучали по тротуару, нарушая нависшую над городом тишину. Время свершало свой бег, однако не замечалось молодыми. Но как коротка дорога!..

            - Вот, мы и пришли, со вздохом произнёс Михаил.
- Да, Миша! Наши с тобой окна тёмные. Постоим немного…
Они, у подъезда девушки, они любовались ночным небом, усеянным жемчужными звёздами. Было по-летнему тепло, хоть и стояла середина сентября.
 
            Михаилу хотелось привлечь Нину к себе и целовать, целовать, целовать её в нежные губы. Однако он так и не решился к ней приблизиться.  Слова роились в голове, но очень мало их смогло вырваться на волю. Он проклинал себя за свою нерешимость, но не смог переступить черту застенчивости.

            Только к исходу ночи они разошлись. А на следующей репетиции Нина вела себя, как будто мало знала Михаила, и разговаривала с ним отстранённо. У её подъезда они прощались, и Нина сразу уходила, а Михаил долго стоял во дворе. Домой идти не хотелось. Приближение чего-то недоброго незримой массой давило на парня. И Нину потерять он боялся, и пение бросать не хотелось, и репетиции у Петровича надоели. Хотелось другой жизни, связанной с семьёй, с любимой девушкой,  но Петрович, видимо, этого не понимал.
 
                Однажды он завёл с Михаилом разговор о его творческой карьере: «Мишка, а ты никогда не думал в «консерву» поступать? Если желаешь, я могу с тобой позаниматься. В Новосибирске, во всяком случае, тебя примут. Это я гарантирую». Михаил согласился, но мысль о Нине не давала покоя. Он рассказал девушке о его, и Павла Петровича, планах.
«Тебе виднее, Миша. Я здесь не причём…»

                Ответ Нины ввёл Михаила в сомнения, и он, наконец-то, провожая девушку в очередной раз, признался ей в любви. Она только усмехнулась: «И долго ты думал, Миша? Всё ждал чего-то? А я вот, не ждала. Да и не люблю я тебя. У меня своя жизнь, у тебя своя. Мы можем быть только друзьями, но не больше…»
Отповедь Нины явно сокрушила парня, но оставался вокал и он помогал ему временно забыть о своей неудаче.

                Петрович стал готовить Михаила к поступлению в консерваторию. Он заставлял своего подопечного исполнять вокализы, триоли, пассажи,  работать над филированием звука.  Голос звучал, диапазон стал более широким и устойчивым. Да и успехи на сцене не обходили Михаила. Публика восхищалась молодым певцом и тепло его приветствовала. После концертов незнакомые люди встречали на улице и желали удачи в творчестве.
 
                Но любовь Михаила к Нине однажды, перечеркнула его планы. Девушка, покинув Дом культуры, собралась замуж. Перед уходом она сказала Михаилу:
- У тебя, Миша, всё песенки в голове, а мне серьёзного в жизни хочется. Мой будущий муж – главный инженер, имеет хорошую зарплату, квартиру, машину. У тебя этого нет, и вряд ли когда-нибудь будет..
- Но, я люблю тебя!..
- Нет, Миша! Детство наше давно кончилось. У нас разные пути, и представления о жизни разные. Прощай и не поминай лихом…

                Михаил до конца не мог осознать случившегося и запил с горя. Две недели он не появлялся на репетициях, пока Петрович не послал ему телеграмму: «Я тебя потерял». И Михаил, нехотя, но пришёл в Дом культуры.

                - Наконец-то, явился, «старик»? И Нина исчезла. Вы где потерялись, друзья!..
- Не до того мне, Петрович. Лучше не спрашивай. А в «консерву» я готовиться больше не буду. Надо личную жизнь устраивать, а я всё песенки пою…
- Что-то ты не то заговорил. Вижу – погулял малость. Любовь, поди, несчастная?..
- Да, она!.. И Нину на занятия не жди.  Не придёт она. Замуж выходит…
- Понятно. Однако не дури, будем продолжать заниматься. Подрастерял ты многое. Но ничего страшного, восстановим…
- Нет, Петрович! Меня девушка бросила. Никогда себе этого не прощу. Выходит,  мало уделял ей внимания. И другая так же бросит…

                - Не ерунди, Миша!  Станешь певцом, все девушки твои. А сейчас, мой дорогой, коньячку отведаем, что ли? И тебе подлечиться и мне расслабиться…
- Давай, Петрович! Я не против…

                Они допили коньяк. Но остатков в бутылке двум непьющим мужчинам не хватило. Михаил сбегал в гастроном за водкой. Павла Петровича развезло. Михаил оказался крепче. Они, перебивая друг друга, говорили о планах, о перспективах. О том, что скоро десять лет, как Михаил на самодеятельной сцене, и не мешало бы эту дату как-то осветить.  Потом Петрович заикнулся, что мог бы и с Ниной дружить, но она, такая-сякая, ему отказала.
 
                - Вот это новости! – взвинтился Михаил. Хмель как рукой сняло. – Так вот почему Нина ушла! И ты, Петрович, молчал?..
Он тут же возненавидел своего руководителя. Образ потерявшейся Нины, оскорблённой попытками ухаживаний со стороны Петровича, возник перед глазам. Он покинул Дом культуры без объяснений.
 
                После ухода из Дома культуры Михаил пел на заводской сцене.  Публика везде была одинакова. Но ждал он свою Нину напрасно, хотя и видел, как она смеялась и плакала, протягивала к Михаилу руки, обещала вернуться. В течение многих лет Михаил грезил Ниной. И в репертуаре Михаила стало больше грустных романсов. Однако он продолжал петь…

                Не надо хмуриться, сосед.
                И песни петь печальные.
                Пойми, чудак, разлуки нет,
                А есть пути, а есть пути,
                Дороги дальние…


2 А за поворотом, новый поворот…

                Они танцевали, тесно прильнув друг к другу. Михаил всматривался в смущённое лицо девушки. На щеках её играл лёгкий румянец, а серые глаза глядели на парня, как на спасителя. Он чувствовал слегка колышущуюся грудь, её живое тепло и волновался, получая удовольствие от прикосновений. Михаил обнимал девушку за плечи и восхищался её стройной фигуркой, в лёгком платьице, с белыми ромашками, по голубому полю. А ей хотелось иметь своего парня, сильного благородного и доброго.
 
                В очках и с короткой причёской тёмно-рыжих волос, девушка была похожа на учительницу. И парень не видел в ней ни единого признака, что давал бы схожесть с Ниной.
 
                Концерт, посвящённый Празднику Победы, находился на творческом подъёме.  Михаил пел романсы, а Света (так звали девушку) читала стихи. Одно из стихотворений, «Варварство», Мусы Джалиля потрясло зрителей. Так чувственно и выразительно читала его Света, что у всех присутствующих в зале по щекам потекли слёзы!

                После концерта, для любителей потанцевать зазвучала музыка. А кому были чужды телодвижения, изображающие любовь, расположились за столиками. Там их ждала водка с обильной закусью.
 
                Михаил с приятелем Виктором, историком и заводским художником, собирались выпить по рюмочке, "чем поят лошадей." Виктора не интересовали  женщины. До того, как устроиться на завод, он жил в селе и работал учителем истории. Потом, по каким-то причинам развёлся с женой и уехал в город, оставив дом и хозяйство.
 
                Жил он в заводском общежитии, рисовал стенгазеты сразу двум цехам. Мужчина, лет за сорок, любил выпить, попеть, демонстрируя свой могучий бас. Михаил не случайно сблизился с Виктором. От него он слышал множество житейских  советов. И буйная натура приятеля, которую трудно было раскачать, так же как и остановить потом, располагала к общению.
 
                Подошла Света и весело скомандовала:
 - Парни! Танцевать! Михаил, ты чего так вальяжно расселся, словно купец в ресторане. А ну, пойдём! – и притопнула на него ногой. Михаил пошёл за малознакомой, симпатичной девушкой. Они глядели друг другу в глаза и танцевали вальс, от которого голова шла кругом, словно Михаил и Света находились в центре огромной карусели, и весь мир вращался вокруг них.

                - Ну, всё, пропал Мишка! Кончилась его вольная жизнь. Уведёт деваха парня, «как пить дать», уведёт. Ты посмотри, Борька, как они мило воркуют. Аж, завидно! – сетовал Виктор, обращаясь ещё к одному из приятелей Михаила.
 
                Танцы закончились, как и всё, что имело удивительно волнующее начало. Михаил пошёл провожать Свету.
 - Идите домой, Миша, я рядом живу, не беспокойтесь, – заговорила девушка.
 - Что ты, Света! Темно, небо безлунное, ни звёздочки, дождик накрапывает. Я-то домой всегда успею, -  они пошли по мокрым тротуарам.

                - Вот, мы и пришли, – молвила Света. – Может, на чаёк зайдёте?..
 - А как же родители? Они не будут против?..
 - Если будут «вякать», на цепь посажу, – пошутила девушка, но в глазах её чувствовалась какая-то грустинка.
 - Нет! – отказался Михаил. – Как-нибудь, в другой раз. Но в понедельник мы обязательно встретимся.
 - Хорошо! Пусть будет по-вашему, – ответила Света и скрылась в подъезде.

               "Что за родители, если могут «завякать».  Дочь взрослая. Похоже, что Свете дома не сладко живётся", – решил парень.

                Три дня Михаил болтался без дела и с нетерпением ждал встречи с девушкой. Наконец, настал понедельник.
 - Ну и как? Проводил подругу? –  поинтересовался Виктор.
 - Да, проводил! А тебе что до этого?..
 - Так, ничего. Просто, спросил, – ухмыльнулся приятель.

              Михаил не думал о том, полюбилась ему девушка или нет. Просто, благодаря ей, Михаил  немного воспрянул духом. Стали уходить на задний план огорчения, вызванные недавно пережитой драмой. И воспоминания о Нине не так тревожили душу, как раньше. «Пусть живёт со своим главным инженером, – думалось ему. – Была бы счастлива!..»

              Накануне Дня Победы Михаилу приснился сон. Немного кошмарный, однако нормальных снов парень в последнее время не помнил. Да и откуда им взяться? С работы он частенько приходил пьяным, особенно, когда связался с Виктором. А тот, не менее пьяный, буквально на руках доносил приятеля до подъезда, поднимал на пятый этаж, прислонял к двери и нажимал кнопку звонка. Просыпался Михаил с головной болью, и снова не обходилось без «рандеву» с Виктором.

             В этот раз парень видел сон, как явную картину. Он брёл по нестерпимо жаркой пустыне на высокий девичий голос, то удаляющийся, то приближающийся. Пространство множило его на сотни голосов, и они раздавались с разных сторон. Ноги парня вязли в какой-то песчаной воронке. Она, словно трясина, тянула Михаила вниз, в неизвестность. Михаил пытался сопротивляться, но оказывался всё ближе и ближе к провалу. Он  кричал, но горло сдавливала неизвестная сила, и звук получался еле слышным. Но вдруг появилась рыжая девчонка, протянула ему руку и помогла выбраться.
 
              - Ты кто? – спросил Михаил.
 - Я твоё солнышко, – ответила рыжая девчонка.
 - Откуда ты?..
 - Боженька послал. Он увидел, что тебе плохо и отправил меня навстречу. Я сразу и побежала…
 - Ты вовремя успела…
 - Разве я могла допустить, чтобы ты погиб? Ты — мой суженый, и я чувствую тебя своим сердцем…

             Михаил вспомнил сон с удачным исходом. Перед ним встал выбор. Поверить рыжей девчонке или навсегда свалится в воронку с устрашающей неизвестностью. Однако он потянулся к девчонке.

             Для Светы три выходных дня были наполнены воспоминаниями. Вот, она в первом классе. Одноклассник носит в школу и из школы её портфель. Она благодарна мальчику, но ей нравится другой.
 
             А вот, третьеклассник пытается петь под её балконом романсы, но выходит папа, и у мальчика пропадает желание связывать судьбу с его дочерью.
      
             Когда Света училась в восьмом классе, ей пришло письмо от неизвестного юноши из армии. А в письме строки: «Почему ты не пишешь? Что случилось с тобой?..» Ни имени, ни фамилии на конверте не оказалось, только номер части. Это письмо Света восприняла, как чью-то шутку, и отвечать на него не стала. Да и кому?

             Девушка искренне и безгранично любила своего одноклассника, как в поэме Евгений Онегин, или в романе Толстого «Анна Каренина». Поэму «Евгений Онегин» Света знала наизусть. Она зачитывалась Тургеневым и Толстым, другими авторами произведений русской классики. Знала множество стихов. К  пятнадцати годам у Светы сложился свой идеал любви, возвышенной и чистой.

             Парень, её избранник, жил через улицу. У них была компания мальчишек и девчонок. Он отличался скромностью, не проявляя себя ни в чём, что могло бы привлечь внимание одноклассниц.

             А Света  подсознательно видела себя в его объятиях. Словно наяву  чувствовала его губы, трепетала от его слов. И частенько, по ночам, плакала в подушку, потому что накануне он не посмотрел в её сторону. В конце концов, в порыве любви, готовой смести всё и вся, ради достижения заветной цели, она написала ему письмо и пригласила на свидание. Он пришёл. Она с трепетом поделилась с ним своими чувствами и предложила дружбу. Однако Саша (так звали парня) потупил взор, не проронив ни слова.

            - Коли так – прощай! – в сердцах произнесла оскорблённая Света и ушла домой.
 - Всё! Для меня он больше не существует! – сказала она сама себе, проплакав всю ночь.

            Девушка перестала его замечать, но случалось, что видела Сашины пытливые взгляды. Они сверлили пространство, обжигали нутро, не давали спокойно жить. Вскоре Света перешла в другую школу и парень исчез из её поля зрения. Однако любовь к нему не угасла и осталась на долгие годы.
 
            В Михаиле она увидела Сашу. И, решив связать с ним свою судьбу, Света бросала вызов всем, кто не захотел однажды понять её. Это и родители, из-за которых девушка ушла на завод, и Саша, со своим равнодушием к ней, и многие другие, для которых она, как отголосок их совести, являлась помехой.

            Михаил пришёл к родителям Светы, когда девушки не было дома, чтобы просить руки их дочери. Но те приняли парня неприветливо. Отец, ни с того ни с сего, заявил, что запретит Свете с ним встречаться.
 - Не те времена! – принципиально заявил Михаил. – Увезу девушку и вас не спрошу…
 - А! Поступайте, как знаете! – махнул рукой отец.

            Мама, с осуждением глянув на мужа, затряслась от волнения.  Но первое, что её заинтересовало, это зарплата Михаила. Получив ответ, она успокоилась, но ещё спросила, чем парень занимается в свободное время. И когда он сказал, что увлекается пением, мама произнесла осуждающе:

            - Ни до чего хорошего эти ваши песенки не доведут. Вон, двоюродная сестра Светы, Нина, всё пела и пела, пока не забеременела, неизвестно от кого. Благо, что замуж выскочила вовремя. Обманула какого-то главного инженера, а жила у него, как прислуга. А теперь о разводе подумывает, да о прежнем парне страдает. А нужна ли она такая прежнему?..
В Михаиле зашевелилась какая-то догадка.

            - А как звали парня? – спросил он между делом, не показывая вида, что его это известие заинтересовало.
 - Не знаю, и знать не хочу. Мне чужая жизнь не интересна, – ответила мама. – С этой дочерью сладу нет. Да ещё одна подрастает. Всё у них какие-то принципы…

            Михаил чувствовал, что не понравился родителям Светы. Только весть о возможной комсомольско-молодёжной свадьбе, с предоставлением отдельной квартиры, заставила их сдаться. Да и парень отступать не собирался.

            Маме Михаила Света тоже не особо приглянулась. Но в данном случае большую роль сыграла обыкновенная материнская ревность, и обещание соседке, сосватать сына на её разведённой дочери. Но Михаил взбунтовался:
 - Что это такое? "Без меня, меня женить собрались." Я сам в состоянии найти себе подходящую двушку и устроить свою жизнь…

            Мама отступила. А что ей оставалось делать! Так и подошло дело к свадьбе. Летом Михаил и Света ездили в Дом отдыха. Осенью, перед свадьбой – в турпоездку по Новосибирску. Молодые сблизились настолько, что предстоящее бракосочетание было для них лишь формальностью.
 
            Встречались чуть ли не каждый вечер, просиживали до глубокой ночи у дома Светы, говорили друг другу нежные слова и целовались. Родители смирились, и готовились к предстоящему свадебному торжеству: шили праздничные одеяния, готовили приданое. А кольца обручальные приобрели сами молодые.

            День свадьбы был суетным и шумным. Работники ресторана, расположенного недалеко от Светиного дома, любезно предоставили молодым банкетный зал. Пришли друзья с предприятия, родственники. Напутствовали.
      
            Михаил, согласно обряду, искал свою украденную невесту, потом её туфель. Вместе со Светой они  «подметали мусор», а гости, вошедшие в раж, неустанно кричали «горько». Пришлось исполнять и эту их прихоть, сладкую, но утомительную. Уже затемно приехала администрация предприятия в сопровождении секретарей парткома и комсомола. Молодожёнам вручили символический ключ от их нового жилья.

           К одиннадцати вечера свадебный шум стал утихать. Гости расходились. Михаилу и Свете заказали такси, и молодой муж привёз супругу в дом, где они жили с мамой. А та ушла ночевать к дочери.
 - После напряжённого дня я предлагаю хорошенько выспаться. У нас ещё будут брачные ночи. Жизнь только начинается, – полушёпотом произнёс Михаил.
 - Хорошо, любимый, как скажешь, – ответила уставшая Света, с благодарностью взглянув на супруга. Они легли. Света сразу же уснула, свернувшись калачиком. А Михаил боялся пошевелиться и не спал почти до утра.

          По-разному складывалась жизнь молодых. И ссорились по пустякам, и мирились, ходили по магазинам, обзаводились мебелью, посудой, другими бытовыми предметами. Однажды к ним на огонёк заглянула двоюродная сестра Светы, Нина.

           Михаил сразу узнал её, свою бывшую любимую. О её существовании он догадался,  когда просил у родителей Светы её руки.
 «Ну, зачем? Зачем она пришла? – думал Михаил. –  Порисоваться? Показать себя? Расстроить сложившие семейные отношения?..»

           «Здравствуйте, молодожёны! – весело произнесла Нина. – Вы извините, что на свадьбе не была. С мужем разводилась. Да и живу далековато. Вот, держите! Подарок свадебный!» И Нина подала Михаилу коробку с фужерами из чешского стекла, с замысловатым рисунком и позолотой по краям. Михаил принял подарок, не глядя Нине в глаза. Она же, сверлила его своим взглядом.

           - А я вспомнила вас, Михаил. Мне кажется… мы в одном доме жили…
 - Да, я вас тоже помню. И в Доме культуры вместе пели. А потом вы замуж вышли. Что же ты, Света, о сестре своей не сказала. Мы ведь когда-то знали друг друга, – произнёс Михаил, осмелившись заглянуть Нине в лицо.
Мало чем она изменилась. Только волосы покрасила в белый цвет, и они доставали до плеч. И ярко накрашенные губы манили к себе своей откровенностью. В прищуре глаз светился бесовский огонёк.

            - Да как-то к слову не пришлось. И живёт она далеко. А приглашение на свадьбу я посылала ей по почте, – пыталась оправдаться Света.
 - Я у мужа жила, недалеко от центральной площади. Мальчик у меня растёт. Хотела сделать аборт, да врачи стали против — Сроки ушли, да и сама я медик, разбираюсь в этом деле. Свекровь скандальной оказалась, какими-то деньгами попрекала. А муж всё на работе да на работе. Вот и решила с ним разойтись. И тот легко согласился. Теперь снова к маме с папой перебралась. Так вот и живём…

            - Да что мы стоим? Давайте, за стол.! Чем богаты, тем и рады! – засуетилась Света, оставив новорожденного сынишку в кроватке.
 - О, да у вас в семье пополнение, – произнесла Нина, искоса глянув на ребёнка.
 - И ещё ожидается, – ответила, покраснев, Света.
 - Нам бы дочку теперь, но кто уж родиться, – добавил Михаил.
 - Ну да, – С сарказмом в голосе произнесла Нина и достала из сумки бутылку коньяка. – Хоть это и десертный напиток, но выпьем по русскому обычаю, по полной…

               Они выпили. Света только пригубила свой коньяк и сразу ушла в спальню к проснувшемуся сыну.
 - Ну что, женишок! Помнишь, как мне в любви признавался? – произнесла слегка захмелевшая Нина, прикоснувшись к руке парня своей горячей ладонью.
 - Помню, как же не помнить! – ответил он со вздохом. Света, увлечённая сынишкой, не услышала слов сестры.
 - А сейчас я за тебя пошла бы…
 - Но у меня семья, ребёнок…
 - А что семья? Светка молодая. У неё всё впереди. Мы ведь с тобой лет на семь её постарше…

               Нина бесцеремонно рассуждала, невзирая на присутствие законной супруги Михаила. А та молчала, склонив голову. С каждой рюмкой Нина всё больше и больше хмелела. Она крепко сжимала ладонь Михаила, и не собиралась отпускать.
 - Ну, что скажешь, Миша? Ведь я ради тебя пришла…

               Михаил молчал. "Не могла она прийти раньше, - думал он, —  Пошёл за ней. А была она замужем или нет, не важно". Ещё не угасшая любовь к девушке разгоралась ещё с большей силой. Света слышала весь разговор, но не вмешивалась. Внимание её было приковано к сыну.

              Они сидели за столом, двое несчастных влюблённых, Нина намеренно откровенничала, а Михаил не показывал своих чувств. Выпили коньяк, водочки прихватили из бутылки, что дожидалась их в холодильнике. Нина засобиралась домой.
 - Проводите меня, молодёжь? – еле прошевелила она языком, с надменной ухмылкой.
 - Миша проводит. А я — с ребёнком, – ответила тихо Света.

             Вышли на улицу. Нина обхватила шею Михаила и принялась целовать его.
 - Родной мой! Неужели ты бросишь меня? Мне так плохо!..
Из глаз её текли слёзы, оставляя следы туши на щеках.
 - Всё наладится, – говорил Михаил. – Ты выпила лишку, вот и расчувствовалась…
 - Да, выпила, но мне нужен ты! – сказала Нина совершенно трезвым голосом. – Я считаю наш разговор не законченным. Мы к нему ещё вернёмся. Не забыл наш дом и номер моей квартиры? С нетерпением буду ждать в гости, только одного, без этого «рыжего прицепа»…

                Михаил стиснул зубы. Усилием воли он сдержал себя, чтобы не ответить Нине на её поцелуи. От выпитого спиртного его развезло. Он кое-как запихнул Нину в подошедший автобус, а сам поплёлся домой.

               Света молча встретила мужа. Он кое-как снял с себя плащ.
 - Дай воды. Горит всё внутри! – произнёс Михаил, еле удерживаясь на ногах.
Света принесла ему стакан с водой. Такого приказного тона она ещё не слышала.

             - Сходи в ванну. Посмотрись в зеркало и умойся, – холодно сказала супруга. Михаил побрёл в ванну. Там, где его целовала Нина, остались следы от помады. Они плохо смывались, но Михаил с остервенением оттирал их мочалкой. Потом он зашёл в спальню.

            - Я всё поняла, Миша. Ты вправе поступить, как считаешь нужным. Не подумай, что удерживаю. С детьми как-нибудь управлюсь…
Он обнял её колени, уткнулся в подол домашнего халата и расплакался, как ребёнок.
 - Как бы то ни было, Миша, помни, что твоя семья будет ждать тебя…
Она гладила его по волосам и рассказывала ему историю своей несостоявшейся любви.
 - И у меня в жизни была трагедия. Я долго плакала, но появился ты, мой защитник. Я поверила в тебя и не предполагала, что Нина уготовит мне такой исход. Но знай – ты у меня самый-самый…
Света улыбнулась сквозь слёзы.

              Михаил остался в семье, но с работы приходить стал поздно и часто пьяный. Образ Нины не оставлял его в покое. Он каждый раз собирался к ней, и каждый раз откладывал встречу, находя массу причин. А Света ждала, когда её супруг «перебродит» и вспомнит о своей жене и ребёнке.
 
                24.08.15г.