Волки

Когда мы весной 1957 года переехали в Никиткино, привезли с собой весь домашний скот и даже кошку, но она ушла обратно в Тимонино. В Никиткино овец не держали. Были только козы у Марьи Ивановны Свистуновой, которые постоянно паслись на крыше амбара рядом с нашим домом. Овцы  романовской породы были только у нас. Из-за овец приходилось лишний день пасти общее стадо.

В начале июня колхозный свинарник освободили, и на место поросят привезли 70 овец. Колхозная и частная живность паслись вместе в одной поскотине. Был пастух Валька Копылов, и мы, вся деревенская мелочь, помогали ему.

И тут однажды средь бела дня стая волков через забор – и прямо в стадо! Впереди бежала волчица, а за ней четыре уже больших волчонка. Как мы ни кричали во все горло, они не реагировали. Волчица учила волчат: одну овцу под пах, так что внутренности выпали, другую за шею тряхнула и бросила, а третью перекинула через свою шею и – прыжком через забор! Волчата за ней. Вечером мужики на лошади увезли куда-то пару овец.

После этого нас на пастбище заставляли кричать, жечь на кострах старые сапоги, барабанить во что-нибудь звонкое – ничего не помогало. Через 2-3 дня набег повторялся, и так до тех пор, пока всех овец не перерезали. Из наших утащили одного барана, а остальных не тронули. Колхозных овец на телеге увозили. Страшновато было. Волчица одним движением ломала позвоночник и бросала. За день на жаре мертвые овцы вздувались, и, когда их везли на телеге, они чем-то были похожи на мины: круглые и ноги торчат в разные стороны.

Овец, которых волчица уносила, не искали. А когда наш баран не пришел домой, пошли искать и нашли. Лежал целый, не съеденный, закопали его. Всех коз Марьи Ивановны тоже прибрали. От козы шкуру нашли, очень аккуратно была содрана. Мы ее взяли, вытащили косточки ног, воткнули в землю четыре палки и натянули на них. Это нам стала защита от дождя.

Большая часть пастбища была в лесу, и мы скотину туда не пускали из-за волков. Хитрили, брали дома соль и бросали на чистом месте. Коровы целый день и грызли соленую землю, в лес не ходили.
 
Тогда война все смешала в природе. Все, кто мог убежать от линии фронта, пришли к нам. В то время были только волки, медведи, лисы и зайцы, очень много тетеревов и рябчиков. Лосей, кабанов, бобров не было. Наверное, волки съели.
В деревне был маслозавод, на котором  перерабатывали молоко со всей округи. Делали масло, сыр и сливки. Вечером после дойки приезжали на лошадях, привозили молоко. Часов до трех крутили сепаратор, а мы сидели у водогрейки и старались, как отвернуться взрослые, хлебнуть хоть горсточку сливок.

У маслозавода у коновязи стояло лошадей пятнадцать. Были добрые мужики, как Пеша Холостов, а были и вредные, которые не давали и волосинку из хвоста лошади  выдернуть для удочки. С Меринова был Петр Ильич, все гонял нас, так мы его постоянно наказывали. То колеса у телеги привяжем, чтоб не крутились, а то вожжи перестегнем справа налево, и, когда поедет домой, только бидоны забрякают вместе с ним с моста.

Жаль было лошадь  дяди Пеши Холостова. Она ходила вместе с жеребенком, и на задней холке был вырван клок мяса диаметром сантиметров 15. Дядя Пеша говорил, что волк хотел взять ее жеребенка, а она не давала. Волк разозлился, бросился на нее, отхватил кусок, но так получил копытами по зубам, что и кусок этот оставил. Едва уполз.


Рецензии