Природный катаклизм

За окном шёл не просто дождь, а какой-то неописуемый, умопомрачительный ливень. Казалось, будто вся вода, скопившаяся в поднебесье, вдруг решила излить всю себя без остатка, именно здесь и именно сейчас. Потоки с крыши стремительно скатывались с реактивным воем. Из-за ниспадающей толщи воды на улице ничего не было видно. Периодически слышался душераздирающий стон и скрежет ломающихся деревьев.

Поликлиника была пустынна, что само по себе выглядело необычно и жутко. Так бывает лишь ночью либо при неожиданном, не запланированном и резком смене руководства. Тогда все в ужасе куда-то исчезают и, сгрудившись, безмолвно сидят, ожидая, что последует дальше. И лишь сквозной ветерок изредка нарушает эту зловещую тишину.

В кабинете, на дверях которого красовалась табличка «Хирург», висела скука и ленивый полумрак. Даже включать свет никому не хотелось. Лишь на столе врача, Круглова Леонида Михайловича, сорокалетнего закоренелого холостяка, горела настольная лампа. Он с важным видом листал книгу с умными изречениями великих людей. Его медицинская сестра, которая по своему долголетнему опыту вполне могла обойтись и без своего дипломированного начальника, придвинувшись к окну, что-то вязала. Она занималась этим постоянно, лишь только выпадала свободная минутка. Огромная семья требовала больших денег, а их очень не хватало. Все её дети и внуки ходили в связанных ею носках, свитерах и ещё каких-то штучках, названия которых Леонид не знал.

– Глаша, – Круглов откинулся на стуле и с хрустом потянулся, – кто тебя так назвал? Глаша… Глафира… Вот если бы меня звали, к примеру, Афанасием или Лукой, я бы давно повесился.

Глафира молча взглянула на доктора.

– Представь, – продолжал он, больше обращаясь к себе, нежели к медицинской сестре, – я знакомлюсь с писаной красавицей. А она мне заявляет, что её зовут, скажем, Фрося…

– Сорок лет, а всё бобылём ходишь без Фрось и Глаш. Бабы на рынке давно бы гудели, если б хоть к одной ходил. А так всё больше про водку говорят да про пиво, что пьёшь вёдрами. Ишь, имя моё ему не нравится... А моему мужу даже наоборот. Между прочим, в переводе с греческого имя Глафира означает – красивая, изящная или же утончённая. Тёмный ты человек, Круглов. Умные изречения читаешь, а не знаешь, что любимый человек – это тот, кто будет с тобой рядом и в радости, и в горе. И не откажется никогда, даже если от тебя отвернётся весь мир. А как его звать-величать, не имеет никакого значения.

– Сама придумала или кто подсказал? Женщины, между прочим, сами ко мне приходят, ясно? Шататься по ним мне не с руки.

– Ой!.. Женщины… – Глафира дёрнула подбородком. – Верка Давыдова пару раз переночевала – вот и все женщины. Что-то им явно в тебе не хватает. Кому нужна старая развалина?

– Возраст, Глафира Яковлевна, всего лишь цифра. Она-то как раз не определяет ни ум человека, ни его взгляды на жизнь. Всё это приобретается опытом прожитых лет и пережитых обстоятельств в этой жизни.

– Для женщины твои обстоятельства до одного места. Её интересуют в мужике два момента: деньги и активность жеребца. А про любовь на ухо – это в своей умной книжке читай.

– Дуры вы все…

– Не дурнее вас. Зачем человек живёт? Чтобы свои корни по земле пустить. Но для этого сперва из всей шушеры, что тебя окружает, требуется найти родную душу, чтоб потом беречь её, дорожить, лелеять и не отпускать. Вот у меня Слава…

В это время распахнулась дверь и без стука ввалился совершенно мокрый мужчина. Вокруг него сразу стала образовываться лужа, с каждой секундой становясь всё больше и больше. Вскоре ручейки потекли под стол доктора.

– Кто ты, Божий человек? – Круглов был явно недоволен этим посещением, и чтобы не промочить туфли, которые давно требовали ремонта, высоко поднял ноги. – Каким ветром, точнее, потоком, тебя занесло сюда к нам? Вы правильно прочитали табличку на дверях кабинета?

– Правильно! – зло сказал вошедший. – Мне именно сюда.

– И на что вы жалуетесь?

– На здоровье.

– Если больной предъявляет жалобы на здоровье, ему точно не нужен хирург, а совершенно другой врач, который занимается головой. Обычно здесь жалуются на болезнь.

– Конечно, я оговорился, доктор. Естественно, на болезнь.

– И что за недуги привели вас ко мне в такую непогоду?

– У меня потянуло мышцу на левом плече. Руку поднять не могу. И в лопатку стреляет.

– Вовремя обратились. Проблем с алкоголем не испытываете?

– От алкоголя проблем не бывает. А вот радость присутствует.

– Толково, не правда ли, Глаша? Это не больной, а кладезь народного опыта и ума. В нём живёт мудрость народа. Как вас зовут, болезный?

– Трофим.

– Какая прелесть! Глафира, Трофим…

– Я не понял.

– Не обращайте внимания. Это отголоски нашего разговора с сестрой. Я вам, Трофим, садиться не предлагаю. Вы скоро и без этого затопите весь наш кабинет. Лучше послушайте, что пишут умные люди о здоровье. Я сейчас этот раздел прорабатываю. Вот, например, что говорит по этому поводу Николай Гаврилович Чернышевский: «Здоровье никогда не может потерять своей цены в глазах человека, потому что и в довольстве, и в роскоши плохо жить без здоровья» Как? Прямо в точку! Вот ещё: «Цена здоровья ощущается после болезни». Это уже Денис Иванович Фонвизин. Каково, брат? А Ромен Роллан как написал? «Первая обязанность того, кто хочет быть здоровым, – очистить вокруг себя воздух». Даже тогда предвидели, чем будет дышать человечество в будущем.

– Зачем мне нужны ваши великие люди? Я мёрзнуть начинаю. Не хватает мне простыть здесь у вас в больнице.

– Подожди. Ещё одно – и всё. «Не жалуйся на боль – вот лучшее лекарство». Прямо про тебя сказано, а это почти тысячу лет назад изрёк великий Омар Хайям. Ты понял что-нибудь? Я тебя к искусству хочу притянуть, а ты мне про то, как мёрзнешь, – огорчённо произнёс хирург. – Неправильно это всё. Ведь искусство сопровождает нас по жизни от искусственного оплодотворения, искусственного вскармливания до искусственного дыхания… Раздевайтесь! У нас от вашего пребывания в кабинете образовалось искусственное озеро. Назовём его «озеро Надежды». Не против? Всё в жизни должно иметь своё название.

Круглов ощупал ледяные плечо и спину больного.

– Абсолютно ничего нет страшного. Вовсе не обязательно было приходить сегодня в такой дождь. У вас банальный миозит. Видно, продуло где-то сильно. Глафира Архиповна, сделайте нашему страдальцу спазмалгон и но-шпу. Это всё самое сильное, что у нас есть. А ещё в аптеке купите согревающую мазь с пчелиным или змеиным ядом и хорошенько натритесь ею на ночь. А чтобы окончательно не разболеться и не схватить воспаление лёгких, рекомендую как можно быстрее выпить стакан перцовки.

– Дело, доктор, говорите. Она у меня как раз в машине лежит. По пути к вам купил. Как знал, что посоветуете.

– Вы приехали на машине? – удивлённо и в то же время радостно спросил Круглов.

– А на чём же ещё… В такую погоду… И то вон как промок. Представляю, как остальные…

– Остальных как раз, слава Богу, и нет. Такое положение дел в корне всё меняет. Вы меня до дома подбросите? А то и у меня нос стало закладывать и ногу ломит. Даже что-то и морозить начинает. Перцовка мне тоже явно не помешает.

– Чего не подвезти хорошего человека. А вы мне больничный даёте?

– Конечно. На семь дней. Пока я переодеваюсь, вы оставьте свои данные Глафире Архиповне и идите подгоняйте машину как можно ближе к выходу, а завтра заедете за мной в половине восьмого, я вас ещё раз осмотрю и добавлю кое-какое лечение, а заодно запишу в карточку.

– Я не могу подъехать к выходу. Там же запрещающие знаки.

– Кто сейчас видит эти знаки? Кому они нужны? Вперёд! А я за вами через пять минут. И перцовку открывайте. Сразу лечиться начнём. Стаканы есть или взять?

– Этого добра…

– Не продолжайте. Я прикрываю ваши тылы, – Круглов довольно засмеялся. – Глаша, пойду я. Другого такого идиота больше не будет. Уверяю. Санитарку позови. Пусть здесь всё хорошо уберёт. Если кто из начальства... скажешь, что забыл газовую плиту с борщом выключить и убежал домой. Не мне тебя учить. И запомни, Глафира, – настоящего мужчину украшает порядочность, смелость, решительность, твёрдость характера, завышенное самомнение и острота ума. Всё это во мне присутствует с избытком.

– Иди уже, настоящий мужчина.

– До свидания, Глафира, – и он тихо закрыл дверь.

– Балабол, – прошептала она, вызвала санитарку и продолжила своё бесконечное вязание.

Природный катаклизм всё расставил на свои места: одни поехали лечиться, другая осталась вязать. Каждый нашёл занятие по душе. И лишь природа неистово бушевала.

Жизнь и в плохую погоду продолжает бить ключом.


Рецензии
АЛЕКСАНДР!

рассказ бодрящий и вполне улыбчивый! жизнь она кипит всегда...

с добр нч!

Ник.Чарус   27.10.2023 16:48     Заявить о нарушении
Огромное спасибо!!!

Александр Финогеев   02.12.2023 17:31   Заявить о нарушении