Настя

Койка в углу у противоположной стены чаще всего меняла пациентов. Обычно новенькие поступали ночью или рано утром. Каждый день просыпаешься и видишь напротив какую-нибудь новую страдалицу. Сегодня это Настя. На вид ей не больше 17-ти, упитанная деваха с детским голоском и недетским размером груди. Через полчаса Настю повезут на аборт.

Аборт — как выяснилось, процедура быстрая. Чик-чик — и готово. Отлежись часок, подотрись полотенцем — и марш домой, не занимай койко-место. В этом причина частой смены наших соседок в углу палаты.

Пышку Настю привезли с операции уже спустя час. Её вырвало прямо на пол. Она рыдала и стонала от боли, тяжело дышала, была вспотевшая, мокрая, смотреть на неё было не жалко, но противно. Не потому что она мычала, как корова и казалась липкой и грязной от пота. Впервые меня отталкивал факт прерывания ещё даже не начавшейся жизни. За время, проведённое мной в больнице, к малолетним абортницам я стала испытывать особое презрение.

У абортницы Насти зазвонил мобильный.

— Что? Я в больнице. Ничего. Аборт. Да. Нормально. Адрес?

Уплетая чипсы, Настя рассказала, что дома, в съемной комнате, её ждет 3-летний сын. Что живёт она одна и денег на содержание второго ребёнка у неё нет. Пока она приходила в себя после аборта и заедала свой стресс чипсами и круассанами "7 days", её навестили. В палату вошёл мужик около 30-ти в спортивном костюме. Следом за ним как-то в полуприседе заполз узбек в сплющенной кепке набекрень, напоминающей блин.

— Чё ты, нормально? — спросил парень в спорт-костюме.

Узбек начал судорожно кланяться перед Настей, что-то бормотать на своём языке и хватать её за руки, пытаясь поцеловать.

— Кто это?! Блин, отвали! Уйди! Убери его! Кто это?!

Дамы в палате напряглись, оба мужика не внушали доверия. Спорт-костюм попросил своего то ли товарища, то ли личного гастарбайтера-прислугу выйти. Узбек вышел из палаты, продолжая кланяться.

— Ну, так чё ты? Я так-то переживаю.

— Я нормально.

— Точно?

— Да.

В палату опять ворвался узбек и начал кланяться Насте в ноги. Кто-то из палаты попросил медсестру вызвать охрану.

— Молодые люди, покиньте помещение! Часы приёма с 16-ти часов, вам здесь находиться запрещено!

— Слышь, отвали отсюда. Это жена моя, понял, бля?

— Выйдите из палаты, я сказал, здесь находиться нельзя.

— Я, ****ь, щас выйду! Я щас выйду и уебу тебя, понял, ты, мудак?

Двое охранников силой выволокли мужика в спортивном костюме и узбека за дверь. Минут через 10 "муж" Насти вернулся. Гоповатый мужик стоял слегка поодаль от её кровати, сунув руки в карманы.

— Деньги есть у тебя? — продолжил он их сжатый, сухой диалог.

— Нет.

— У меня тоже нет, я своим ходом приехал, мне заправиться не на что, — с нотками по-босяцки грубого недовольства сказал спорт-костюм.

Настя вздохнула и полезла в прикроватную тумбу за сумкой.

— Сколько надо?

— Ну заправиться, чё. Дай сколько-нибудь.

Настя достала из кошелька бумажки и сунула их мужику в спорт-костюме.

— Чё ты, надолго тут?

— Нет, сегодня домой.

— Ну давай тогда, всё, пока, я пошёл.

Никто, даже разговорчивая Даша больше ничего не спрашивал у Насти. Она была выписана через пару часов и ушла домой, попрощавшись с нами своим детским голосом. Дома Настю ждал 3-летний сын, а кровать в углу палаты — новую пациентку.