Глава 3. Рукоделие

     Уже со старших классов я сама сочиняла свою одежду. Пока не умела шить, мои эскизы воплощала мама.  Вязать спицами меня научила испанка Пакита из Овьедо, а крючком - мама. Однако туго было с деньгами, тканями, пряжей. 
    
     Обувь вообще смастерить сложно, хотя первой самодельной обувью были "бабуши" изобретенные в десять лет во время отдыха в абхазском Эшери. Я делала их из листьев магнолии, скреплённых спичками.  Эту технологию знали все, мастеря шапочки от солнца. Я же развила её, придумывая  круглые и прямоугольные сумки, широкополые шляпы, остроносые шлёпанцы на тройной подошве, пояса. Сохранилось фото, на котором я одета во все свои творения
   
     Классе в девятом жажду творчества неожиданно поддержала моя учительница испанского Пакита. Она преподавала в Инязе, все звали ее Пакита Антоновна.  Была она тоненькой, стройной, всегда на головокружительных шпильках, с безупречно уложенными иссиня-черными стрижеными волосами.  Глаза ее были совершенно нездешними: огромные и черные, белки в красных прожилках. 
      
     Пакита была иконой стиля, и как оказалось, вязала все сама.  Моя семья и я были восхищены. Она к нам очень хорошо относилась, и предложила научить меня вязать. Делала она это бесплатно, совершенно по-дружески.  Я усвоила первые приемы, которые всю мою последующую жизнь поражали окружающих: испанцы иначе держат спицы. Левая – зажата подмышкой,  так что кисть руки свободна для маневра,  а правая работает с невероятной скоростью.  Окрыленная, я купила совершенно дурацкие дешевые нитки на деньги от школьных завтраков и соорудила себе уродливую белую кофту с коротким рукавом и двумя цветными полосами понизу.  В этой нескладной, но тщательно отпаренной обнове я отправилась на школьную вечеринку и была безумно горда…

     …Через много лет я с удовольствием наблюдала в парижском метро большое количество вяжущих испанок:  они держали спицы, как моя наставница. У их ног стояли сумки с разноцветными клубками, и они быстро вывязывали замысловатые узоры.  Та давняя волна испанской эмиграции предшествовала нынешней  арабо-африканской.   По сей день в парижском метро станции объявляют на французском и испанском (но не английском)…

     Со временем я достигла совершенства: могла вывязать любую форму и фактуру, представив их: например, виноградную кисть, идеально посадить вещь по фигуре. Вязать по-настоящему красивые и оригинальные вещи я смогла только получив доступ в командировках к разнообразной пряже.  Мама была тоже обшита и обвязана, как того требовала мода момента: мохер, кримплен и прочие реликты.

   
     Смею утверждать, что я была первым панком на планете: в августе 1965 года я вводила в шок москвичей балетками, расписанными черными черепами и костями по ослепительно белому фону.  Старенькие туфли совсем потеряли вид, поэтому вспомнив, как мы с папой зубным порошком доводили до шика парусиновые кеды, я применила гуашь: на белой грунтовке раз в три дня меняла рисунок, пользуясь жаркой сухой погодой...

      Изобретение одежды, сумок давало очень неплохие результаты.  Ни одну модель я ниоткуда не скопировала: все рождалось в голове.  Папа купил нам электрический "Веритас" и обещал оплачивать любые ткани: он восхищался рукодельницами и часто рассказывал нам об интересных моделях, сшитых какими-нибудь знакомыми мастерицами. Мы успели совместно с мамой создать  десяток платьев, которыми я горжусь по сей день.   
    
     Мама терпела меня до девятнадцати лет, когда требования, вероятно, стали зашкаливать. Со скандалом она отказала: "Все! Шей сама, не маленькая уже! Я больше - ни за что и никогда!"  Она сдержала слово, а я погрузилась в кройку и шитьё.  Были взлеты и падения, в основном, связанные с конструированием и посадкой, но цветовое решение и неожиданность идеи всегда приносили мне успех.

     В советские времена изобиловал доступный натуральный шелк в форме крепов с французскими названиями: крепдешин (в переводе с французского - креп из Китая), крепжоржет, крепмарокен (креп из Марокко)... Из такого легкого крепа я, например, сшила за ночь первое в жизни шикарное вечернее платье цвета едва распустившейся березы, с необъятной струящейся юбкой и широкими рукавами, достигающими пола. Оно было необходимо для моей первой поездки на франкфуртскую меховую ярмарку, где случались приемы.  Никто не требовал подобного усердия, но я действовала так, как видела ситуацию сама, и не хотела выглядеть жалко в нарядной толпе.
    
     Так на работе я постепенно стала лицом фирмы. Европейцы делали мне комплименты за вкус и элегантность, не зная, что это - мои самоделки. Однажды старшая коллега, отозвав меня в угол, попросила: "Если будешь продавать что-то, - я первая!" Никогда я не воспользовалась этой потенциальной возможностью наживы. 

     Смешно, но права была Ахматова, "из какого сора” ...  Однажды отданная в перекраску пуховая кофточка вернулась маленьким бордовым валенком. Поплакав, я нашла при очередной командировке фактуристую пряжу точно в тон. На рукавах связанного джемпера  разместила во всю длину аппликацию, вырезанную из страшного бордового валенка: она изображала идущего навстречу кота, вид сверху.  Слившись цветом с фоном, аппликация выделялась только фактурой, заметить можно было не сразу. В этом и была изюмина изобретения, которую впоследствии я встречала у стилистов.  Жаль, что я не сохранила ничего из массы придумок за много лет…

   По-моему, мне даже не верили, что это самоделки. Иногда даже устраивали проверку: "А можешь мне сшить?" Я делала это на их глазах, хотя поняла, в чем дело, лишь спустя долгое время. Возможно меня подозревали в продажности иностранцам, получении подачек или взяток.  Это был совсем не мой жанр.  А тем временем среди коллег были проверенные партийные люди, попавшиеся однажды на таможне с золотом и драгоценными камнями. Лишь одна из них вышла из скандала без последствий - дочь большого чина КГБ.
    
   Уже во времена перестройки я поняла, как был всегда поделен мир: кому  дозволяется нарушать, где чья сфера влияния и безнаказанности.  Допущенные в прежние  времена к местам, позволяющим брать взятки, немедленно создали фирмы с иностранцами для выкачивания ресурсов.  Но это - совсем не то, что когда-либо интересовало меня...

    Позднее рукоделия помогали мне  при фотосъемках. Кинозвезды наши были одеты со вкусом, но не всегда фотогенично или достаточно ярко для рекламы.  Как правило, для портрета я переодевала их, стараясь выстроить картинку, привлекающую внимание.  Сохранилось много опубликованных обложек, в которых помогли  мои вязанные и сшитые модели, а еще -  красочные шелковые платки, дешевые ленты из универмага  и разнообразные неожиданные вещи: например, банное полотенце или кухонный нож…
   
   Упоение рукоделием и получившиеся у  меня уникальные вещи, просуществовали как раз до революции: после 1991 года  больше ничего не появилось.  Началась другая жизнь.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/11/30/85

фото: актриса Н.Хорохорина, фото Г.Коревых