Цывка

В деревне церкви не было. Да и в ближайших сёлах православные храмы были закрыты ещё в начале 1930-х годов. По большим православным праздникам, втайне от властей, обряды и службы справлял грамотный житель деревни, в простонародье называемый Цывка. Своё меткое название он получил от значения местного слова «цывкать» - чирикать, как птица, с соответствующей тембровой окраской голоса.

Домочадцы уже улеглись спать. На загнетке русской печи (место на площадке перед устьем) тихо потрескивала сосновая лучина, освещая колеблющимися бликами бедную и простую утварь скромного помещения. Грубо сколоченный деревянный стол со скамьёй около него, настенные полки, зашторенные куском старого материала, ухваты, стоящие у печи – всё плавно покачивалось и плыло в зыбком свете.  Керосиновая лампа, висевшая на брусе потолка, из-за экономии топлива была погашена.

Цывка с опаской посмотрел в тёмное окно, вспоминая чужбину, где провёл длительное время в ссылке за веру и вопреки воле властей исполнение христианских православных обрядов. Затем он тяжко вздохнул, отстраняясь от тяжёлых мыслей, плотно задёрнул занавеску окна, подошел в угол с образами икон, укрытых вышитыми льняными изделиями, зажёг фитиль лампадки и открыл толстую библию. После привычного чтения молитв перед отходом ко сну он впервые не почувствовал облегчения, успокоения и отрешённости от мирской суеты. Половица под его ногами скрипнула и просела, напомнив о бытовой проблеме – старости и ветхости избы, которая с приближением зимы тревожила его всё больше. Цывка понимал: «Нужно что-то делать». Внезапно в памяти всплыла общеизвестная народная поговорка:  «На Бога надейся, но и сам не плошай!» От пришедших греховных мыслей он вздрогнул и трижды перекрестился, поспешив произнести: «Свят, свят, свят!» Прошлёпав по скрипящим и осевшим доскам пола, в смутных чувствах лёг спать.

Приближалась глубокая осень. Листья деревьев, сменив окраску, стыдливо и с тихим шелестом опадали на землю, укрывая её от непогоды. Серые и изорванные облака тяжело ползли с северо-запада. Сизое, похолодевшее утро опять принесло чувство обеспокоенности и тревоги. Цывка уже не первый день ходил задумчивый вокруг избы, почёсывая рано поседевшую бородку. Правый угол дома осел и с немым укором смотрел на своего хозяина.

Подошедший с мутной головой Фрол сразу оценил ситуацию и понял — можно опохмелиться. Не теряя даром времени, он с сочувствием осмотрел покосившийся угол и изрёк, как приговор:

- Надо менять стояк, иначе зиму не выдержит — завалится дом.

Цывка погрустнел ещё больше, перспектива была нерадостной. Как поднять избу? Никаких приспособлений для этого и светлых мыслей у него  не было. Он с надеждой посмотрел на опытного Фрола. В данный момент тот был для него небесным подарком судьбы и неожиданным спасителем.

Фрол, мгновенно оценив ситуацию, тут же предложил свои услуги и пообещал выполнить ремонт в течение дня. При этом, зная, что хозяину платить нечем, он согласился работать без оплаты, предложив только перекусить по ходу работ.

Прижимистый Цывка покряхтел, выдрал пару волос из бородки, ещё раз обошёл избу вокруг и, не видя другого выхода, согласился.

Рассудительный Фрол, несмотря на замутнение в голове, понимал, что любое дело лучше спорится в расчёте на троих, и пока хозяин не ограничил количество работников, срочно пригласил ещё двух мужиков.

К работе приступили сразу. Сначала произвели подкоп угла избы. Затем приготовили бревно для использования, как рычаг. Подложив под него сумак (обрезок бревна),  завели его под угол и дружно налегли на противоположный конец бревна. Изба недружелюбно поскрипывала от их натуги и, презрительно кривясь, стояла в однобоком положении.

Фрол бросил бревно, обернулся к Цывку и под одобрительные взгляды помощников предложил:

- Пора  подкрепиться, чем Бог послал, - а затем, видя сомнение хозяина, пообещал: «Восстановим силы и  применим новый способ подъёма».

Цывка задумчиво и нерешительно побрёл в избу, откуда вскоре принёс хлеб, небольшой пожелтевший кусок сала и пару луковиц. Все дружно потянулись к импровизированному на бревне столу.

- Суховато, не подмажешь — не поедешь! – неодобрительно крякнув, немногословно изрёк Фрол.

Хозяин намёк понял сразу, хотя и пытался изобразить туговатость слуха, но требовательный и острый, как нож, взгляд Фрола не оставил лазейки для уклонения. К столу появилась вожделенная бутыль мутноватой жидкости. Глаза Фрола увлажнились от перспектив застолья, лицо засверкало от счастья. Его помощники, довольные таким руководителем, с благодарностью смотрели на него, потирая руки от предчувствия живительной влаги.

Цывка был в тревоге — изба выглядела как больной, забытый и оставленный по ходу операции на столе. К его счастью пир был недолгим, а угощение небогатым для длительного застолья. Мужики понимали ситуацию и к тому же немного взбодрились. Свернув самокрутки, как обязательный атрибут завершения любого застолья, они со вкусом затянулись едким, но бодрящим самосадом, посматривая при этом на избу и обсуждая дальнейшие действия.

Фрол предложил поднять угол избы без напряжения и чрезмерных усилий и при этом мягко и нежно, как мать поднимает своего ребёнка из колыбели. Все дружно согласились. По его замыслу завели под угол дома два бревна. На противоположных от угла избы концах бревен сколотили из досок ящик, а затем стали лопатами бросать в него землю. Мужики вспотели, и ящик почти наполнился землёй, но ситуация не изменилась. Ящик завис на высоте, а изба сиротливо и кособоко смотрела на работников.

- Навались! Дружнее! – энергично скомандовал Фрол.

Опять замелькали лопаты с комьями земли.

Внезапно раздался треск, изба оторвалась от основания и однобоко, как птица с подбитым крылом, взлетела вверх. Тяжёлый грохот, а затем звон и шум падавшей и разбиваемой посуды и инвентаря сопровождал этот полёт. Окружающие не успели понять, что произошло, как выскользнувшие из-под угла брёвна вместе с ящиком упали на землю - изба рухнула обратно на своё прежнее место. Зазвенели осыпающиеся из окон стёкла, несколько обломков кирпичей глухо упали с крыши, и наступила тишина. Только облако пыли с черными клочьями сажи, курчавясь, медленно поднималось над дряхлым и покалеченным строением.

Цывка в шоке заглянул через разбитое окно вовнутрь своей избы и не узнал её. Печи не было на своём месте — лежала груда обгорелых кирпичей. Серый пылевой туман накрыл вздыбленную, как после погрома, обстановку в избе. Хозяин, ошеломлённый увиденным, как онемел, застыв вопросительным знаком в проёме окна…

Фрол глянул поверх крыши избы — труба печи отсутствовала, несколько обломков кирпичей лежали на соломе крыши. Он почесал затылок, покрутил головой и  крякнул - то ли от восхищения, то ли от досады.  Мужики, не дожидаясь реакции хозяина – от греха подальше, медленно побрели по домам…