День зимнего солнцестояния. Глава 5. Эстер

— Вы уже знаете? Зимняя королева бросила все силы на поиски человеческого отродья.

— Да... — с оттенком презрения задумчиво отвечает другой голос, — и его до сих пор не нашли. Странно, не так ли?

      Слышатся шаги.

      Нахмурившись, я бесшумно вжимаюсь в прохладную мраморную панель, опасаясь, как бы эти двое меня не заметили. Тонкая ткань простого повседневного платья нисколько не защищает от неприятного холодка, проходящего вдоль моей спины. Плавно переключившись на другую тему, фэйри уже успели позабыть о двух метко пущенных фразах, содержащих столько нужной мне информации сразу. Из тени огромного настенного гобелена я наблюдаю, как фавориты в искусно расшитых светлых камзолах беспечно прогуливаются по одному из пустующих дворцовых коридоров, не замечая еще одного третьего зрителя - меня.

      Клеон и Пирус - одни из немногих настоящих советников моей матери. В собственном дворе она не доверяет практически никому - и учит этому же меня. Не то, что бы мне было трудно с ней согласиться... но с иронией могу заметить, что я сама в круг ее доверия тоже не вхожу.

      После вчерашней сорванной церемонии при Весеннем дворе все кардинально изменилось.

      Собрание правителей длилось довольно долго и закончилось только к вечеру - уже после того, как все гости разошлись по своим делам. Кайла я снова так и не увидела - Осенний просто исчез без следа, Итуриэля - тем более. Недовольные фэйри быстро покинули дворец, обсуждая последние новости, и парадный зал опустел - остались только слуги, незаметно разбирающиеся с последними следами минувшего торжества. Кое-как справившись с накатившими эмоциями, я по вспомогательным коридорам вернулась к себе, сбросила ненавистное платье и погрузилась в раздумья.

      До сих пор не могу понять, что могло так встревожить правителей - неужели одинокий человечишка, который случайно набрел на древние врата и по ошибке попал в Аркадию? Едва ли. Кто бы то ни был, у него нет ни шанса - в нашем мире он рано или поздно найдет свою погибель. Его счастье, если она окажется быстрой и неожиданной. Скорее всего, за всем этим кроется что-то еще... и, разумеется, в очередной раз мать все скроет от меня, даже словом не обмолвится о произошедшем. Она и так весьма странно вела себя на церемонии, и у меня постоянно возникают подозрения, что она снова что-то замышляет.

      Я бесшумно покидаю свой наблюдательный пункт и тенью проскальзываю за угол. Кроме двух советников в этих коридорах - ни души, и вряд ли мне посчастливится встретить еще кого-нибудь настолько болтливого. После завтрака мать с отцом опять бесследно исчезли, негромко сказав что-то придворной аристократии прямо за огромным общим столом. Те как-то странно одновременно взглянули на меня и механически согласно закивали. Но это еще полбеды.

      Возможно, я поступаю неправильно; стараюсь не думать о том, что мое вмешательство в эти дела категорически не приветствуется, хоть это и весьма странно, но то, что я увидела утром, уже после завтрака, настолько выбило привычную почву у меня из-под ног, что выбора попросту не оставалось. Время сидеть сложа руки кануло в лету.

      Покидая роскошную столовую, я тут же стала свидетельницей весьма нелицеприятного разговора, касающегося, как ни странно, меня самой. Голоса доносились из соседней небольшой комнатки для прислуги, которая в это время обычно пустовала - во время трапез семья правителей с их фаворитами всегда оставались наедине. Неписанный закон.

      Мне едва удалось вовремя найти себе укрытие за соседним углом, как из темной каморки тут же показались двое. Несомненно, из числа Весенней аристократии - любым другим в это время было попросту запрещено здесь находиться. И нарушителей ждало суровое наказание. Я едва сдержала стон, увидев, кто в очередной раз обсуждает меня за моей спиной.

      Грациозная фэйри с черными как ночь волосами выглядела на редкость недовольной. С трудом сдерживая ярость, она скрестила руки на груди, прямо под внушительным корсетом ее любимого глубокого изумрудного оттенка. Удивительно, что с ней не было ее вечной тени по имени Жаклин.

— Зачем Ее Величество скрывает правду от этой... — сморщила Селеста свой миниатюрный носик, однако суровый взгляд отца заставил фаворитку мгновенно исправиться: — Ох, прошу прощения, — театрально вздохнула она. — Я считаю, наследница должна знать, что происходит.

      Стоящий рядом с ней Гелиос нахмурился. Как обладатель действительно могучего телосложения, на котором не смотрелось ничего, кроме сверкающей брони, бывший воин и один из нынешних фаворитов возвышался над хрупкой дочерью словно скала, однако Селесту это нисколько не смущало - даже с ним она умудрялась держаться высокомерно. О чем и говорил ее фирменный взгляд «снизу-вверх».

— Миледи делает то, что считает нужным, — терпеливо объяснил Гелиос, снисходительно глядя на дочь. — Это не нам решать. Наследница Ее Величества...

— ... просто бесполезное украшение! — гневно оборвала отца Селеста, яростно всплеснув руками. — Только посмотри на Натаниэля! На Кайла! Хотя бы на нас! — В этот раз темноволосый воин не ответил на ее выпад, и дышать мне стало невыразимо тяжело. — Она не делает ничего для Весеннего двора! Ни-че-го!

      Бесшумно выдохнув, я медленно начинаю съезжать вниз по стене, невольно продолжая вслушиваться в разговор.

— Терпение, дочь, — чуть мягче произнес Гелиос, и из-за угла я увидела, как он приобнял стиснувшую маленькие кулачки разъяренную Селесту. — Совсем скоро наступит такое время, когда уже мы будем диктовать свои правила.

      Сидя на прохладном полу, я наблюдала за тем, как могучий воин увел свою дочь прочь по темноватому коридору, оставив меня в одиночестве переваривать услышанное. Они снова о чем-то негромко переговаривались, но желания последовать за ними у меня не возникло - не возникает до сих пор. Видимо, не только собственная мать принимает меня за пустое место - если об этом знает Селеста, то весь Двор - тем более. Совершенно другой вопрос: сколько времени?

      Услышанное настолько перевернуло мое представление о ситуации, что вновь послушно сидеть взаперти в золотой клетке отныне показалось для меня невозможным. Пусть мать думает что хочет - она своими руками выстроила ту непроходимую стену, что теперь возвышается между мной и моим собственным королевством. Полагаю, дальше так продолжаться не... не должно.

      Однако совершенно другая история, что собственные фавориты могут подумывать от дворцовом перевороте. Гелиос, конечно, не сказал это прямо - потому что в Весеннем дворце даже у стен есть уши - но, судя по всему, речь шла именно об этом. Я подозревала, что мать многое скрывает от меня - не понимала, зачем, но не придавала этому особого значения и благоразумно молчала. До недавнего времени

      Но больше всего меня раздражает даже не это. А, скорее, неприятный факт, что Селеста знает то, чего не знаю я. И, кажется, этого «чего» очень и очень много.

      Я и не замечаю, как поднимаюсь на этаж выше - личные покои правящей семьи. Сюда никто не имеет права заходить кроме меня, родителей и нескольких приближенных слуг. И, опять же, нарушителей ждет суровое наказание. Порой мне кажется, что мать перегибает палку с такими мерами, но с каждым днем я лишь убеждаюсь в ее правоте. Она - Верховная правительница. Ей наверняка виднее.

      Самое забавное, что мои покои находятся на этаже ниже, что и превращает их в проходной двор и постоянный объект дворцовых сплетен. Это касается и меня самой. Мать в очередной раз показала, что мне не место рядом с ней.

      Обстановка наверху разительно отличается от всех остальных мест Весеннего дворца. Никаких темноватых коридоров с пыльными гобеленами, доисторическими украшениями, от обилия которых начинает рябить в глазах, уймы маленьких незаметных комнатушек и всяких древних потайных ходов. Именно в этом заключается главная ловушка; тем, кто надумает по каким-либо причинам сюда пробраться, бежать некуда - их мгновенно поймают.

      Несколько лет назад был похожий инцидент - единственный за всю историю правления моей матери. Один из слуг, который сослался якобы на затаенную обиду на правительницу, умудрился проскользнуть в ее личные покои. Как - никто так и не смог выяснить. Стража нашла его прямо там, спрятавшегося под огромной кроватью с полупрозрачным балдахином, и тут же схватила за отчаянной попыткой сбежать. Кастор так и не смог выбить из него правду: зачем слуга пробрался туда, как сделал это и к чему бы это привело. О том, что стало с нарушителем, думаю, говорить бесполезно.

      На всякий случай оглядевшись, я грациозно выплываю в единственный просторный хол и невольно улыбаюсь.

      Через огромные витражные окна льется солнечный свет. Персикового оттенка стены среди редких украшений обрамляют насыщенно-зеленые ветви с неувядающими нежно-белыми цветами. Пол переливается редким в Аркадии белым мрамором, и в центре всей композиции можно увидеть аккуратный столик с несколькими удобными креслами - здесь мать обычно отдыхает в одиночестве с книгой в руках. И за декор этого холла она явно думала больше, чем за интерьер моей комнаты. Собственно, как всегда.

      В дальней части холла начинается короткий ровный ряд дверей - четыре совершенно одинаковых изделия из пурпурного дерева, украшенных искусной резьбой. Все до единой закрыты. Может быть, когда-нибудь одна из них будет принадлежать мне... когда-нибудь. Я подхожу поближе к огромному окну, мельком взглянув на роскошный цветущий сад снаружи, и вновь оборачиваюсь.

      Все в этом холле напоминает мне о временах, когда наш двор действительно процветал, как и все остальные. Это было не так давно - до того, как Аркадия раскололась на два лагеря: Благих и Неблагих. Это произошло во времена масштабной войны в человеческом мире, которую там по глупости называют Великим Опустошением. Благие снисходительно относились к людям и не хотели такого кровопролития, Неблагие наоборот - жаждали показать им все красоты наказания свыше. Все так просто и сложно одновременно.

      Со стороны сада слышится пение птичек, напоминающее звон колокольчика. Оттуда же доносится приглушенное щелканье ножниц - где-то среди ровных рядов цветов со всей Аркадии трудится дворцовый садовник. Повинуясь порыву, я подхожу к витражному стеклу почти вплотную.

      Благоухающие просторы Весеннего двора отсюда кажутся просто бесконечными - даже далеко за линией горизонта все еще царит вечнозеленое время года. На почтительном расстоянии от живой изгороди, окружающей дворец, мелькают первые дома столицы наших земель - Галиции, как звали когда-то самую первую Весеннюю правительницу. Даже можно попытаться разглядеть аккуратные чистые улочки, усыпанные цветами. Когда-то я так любила по ним гулять...

      ... но теперь Весенний дворец стал моей золотой клеткой. И я по-прежнему нахожусь здесь, на королевском этаже, и по глупости продолжаю грезить о прошлом.

      На самом деле, я не знаю, что тут делаю. Ноги сами понесли меня наверх, хоть я и прекрасна понимала, что здесь едва ли получится выведать нечто стоящее. В последнее время это место опустело - тут появляются только слуги, и то изредка, просто чтобы поддерживать элементарный порядок. Что было - то не вернуть. Поэтому, еще несколько секунд поглазев на роскошный холл, я скрепя сердце отправляюсь назад... и аж подпрыгиваю на месте, едва совсем рядом из ниоткуда возникают приглушенные голоса. Безупречный слух моментально определяет их местоположение.

      Как раз за одной из закрытых белых дверей.

      Я резко останавливаюсь и оборачиваюсь, и вокруг как ни в чем не бывало воцарилось привычное безмолвие. Мгновение. Два. По-прежнему ничего не происходит. Нахмурившись под возобновившееся птичье пение, я ссылаюсь на собственную нервозность и делаю шаг прочь, как снова слышу обрывки чьей-то пламенной речи за стеной. На этот раз точно - сомнений и быть не может.

      Нахмурившись, я в два больших прыжка мгновенно возвращаюсь назад, с жадностью прижимаясь к пурпурной двери. Золотой гребень в волосах предательски звенит, ударяясь о дерево, однако эта моя мелкая оплошность тонет в гуле возмущений по другую сторону комнаты.

— Вы не посмеете! — резко обрывает знакомый звонкий голос матери мои невеселые размышления.

— Ты сама сделала свой выбор, Астрид, — насмешливо отвечают ей, с явным оттенком презрения.

      Я буквально задыхаюсь от возмущения, хоть и не понимаю, что происходит. Откуда такая вульгарность в общении с правительницей? Тем более, в ее личных покоях? Какая-то часть меня требует ворваться внутрь и научить наглецов хорошим манерам, но... я тут же осекаюсь, едва представляю, как на это отреагирует мать, поэтому остаюсь на месте.

— Согласен, — отзывается второй голос. — Я лишь выполняю приказы Ее Величества. А ей не нравится двойная игра, которую вы ведете.

      Мать молчит, а я ловлю себя на том, что нахожусь в полнейшем замешательстве. Выбор? Двойная игра? Что эти двое имеют в виду? И... кто они вообще такие?

— Думаешь, тебе все дозволено, Астрид? — вновь берет слово первый собеседник.

— Элиас, ты...

— Избавь меня от своих бессмысленных объяснений, правительница, — с усмешкой перебивает ее он, делая заметный язвительный акцент на последнем слове. — По-моему, я понятно выразился, как и мой дорогой друг. — Театральная пауза. — Зимняя королева и Осенний лорд начинают терять терпение.

      Я - само воплощение тишины, но внутри все настолько бурлит и раскаляется, что сил моих едва хватает, чтобы сдерживать этот безумный напор. Пытаюсь кое-как расположить услышанные факты в логическом порядке, но абсолютно ничего не выходит - поэтому молча слушаю дальше, мысленно готовясь к худшему.

— Ваше сотрудничество с Летними давно вышло за рамки разумного, — поддакивает второй.

— Я не...

— Довольно, — все так же лениво обрывает мою мать тот, кого назвали Элиасом. — Повторяю в последний раз, Астрид. Хоть ваши сведения и полезны, но если еще раз мой Лорд узнает, что вы продаете Летним важную информацию о нас... лучше пеняйте на себя.

      Я стою ни жива ни мертва. Мать не отвечает, и это еще больше выбивает почву у меня из-под ног. Вывод напрашивается сам собой, хоть я и прикладываю все усилия на то, чтобы найти другое объяснение, но... увы, у меня это не получается.

      Официально Весенний и Летний дворы заключили договор - коалицию, которую назвали Благим в противовес Неблагим. Я часто встречала Летних посланников у матери - чаще всего, как ни странно, Весенний дворец посещал единственный и самый ценный советник Оберона, которого ненавидят Маб и Бастиан и недолюбливает большинство наших собственных фаворитов. Его зовут Хенрик. А ненавидят его, потому что он полукровка -
бессмертный, как и мы, обладающий внушительными силами, но все же наполовину человек. Зимняя королева так и жаждет пополнить его головой свою знаменитую коллекцию.

      Совсем недавно он снова был у нас, до церемонии, чем-то помогал моей матери. В голове у меня вспыхивает свежее воспоминание, как вчера Летний император один своим появлением предотвратил нечто масштабное и нехорошее, назревавшее прямо в парадном зале. Летние - идеальные союзники, разумные и благородные... в отличие Зимних и Осенних. Поэтому у меня никак в голове не укладывается, почему мать решила втайне сотрудничать еще и с ними.

      Все они поголовно - премерзкие личности, от которых стоит держаться подальше, а связываться с ними - еще дороже. Думаю, всем понятно чем скреплен этот союз. Пока Бастиан вполне успешно ублажает Зимнюю королеву в постели, все это будет продолжаться... до поры до времени.

      Единственное исключения - Кайл и Итуриэль. Оба стараются держаться подальше от фэйской политики: будучи младшим братом Бастиана, Кайл не имеет никаких притязаний на Осенний трон - он ему, собственно, и не нужен, поэтому Кайл практически все свое время проводит с Итуриэлем. А младший сын Маб вообще не живет в Зимнем дворце - изредка посещает его по приказу матери, а потом удаляется в свое тайное убежище где-то в Северных горах. Зимняя королева ненавидит младшего принца, тем более бастарда, и Итуриэль поступил вполне разумно, решив держаться от нее подальше.

— Хорошо. Я все поняла, — обрывает мои размышления необычно тихий голос матери, и все мои худшие предположения подтверждаются.

      А это значит, что Весенний двор - предатели. Сердце мое медленно уходит в пятки.

— Не разочаровывайте нас, — почему-то мне кажется, что Элиас хищно улыбается. — А в противном случае...

      Я не слышу, чем заканчивается эта фраза, потому резко отрываюсь от двери, и со всех ног бегу прочь. И на этот раз мне все равно, услышат они меня или нет - даже моих умений вполне хватит, чтобы незаметно скрыться отсюда. Но сомневаюсь, что кто-то из них погонится за мной напрямую. Все-таки мы находимся во дворце.

      Внизу никого нет. Прогоняя все ненужные мысли, я стремительно бегу вниз по лестнице, слушая шелест тонкого платья, и, недолго думая, направляюсь в одному из сотни настенных гобеленов с изображением одного из эпизодов нашей долгой истории. А на гобелене изображена гордая светловолосая воительница в ослепительных доспехах, из-под которых выглядывает нарядное синее платье. В правой руке она держит внушительный клинок с огромным синем камнем на гарде, а в левой - огромный серебряный щит. Древняя королева по имени Шалия.

      Аккуратно забравшись за гобелен, нахожу нужную лазейку в стене и ныряю в один из самых старых коридоров, которым даже слуги уже не пользуются. Похоже, в этот раз мое желание сбежать от реальности побило все рекорды.

      Внутри темно, хоть глаз выколи, и каждый мой шаг поднимает со старого ковра в затхлый воздух клубы вековой пыли. Я не выдерживаю и громко чихаю, а потом едва не спотыкаюсь на ровном месте о собственные ноги, все не сбавляя шаг. Чем дальше я убегаю от правды, тем назойливее она копошится в моей голове, постепенно разрушая изнутри все то, что накапливалось годами, десятилетиями. А теперь рухнуло в одночасье.

      Когда-то мать сама учила меня гордиться тем, что мы не похожи на Зимних и Осенних, которые своим высокомерием и кознями за чужими спинами с трудом затмевают друг друга. Ведут праздную жизнь, играют на публику... а теперь, выходит, мы ничуть не лучше их всех. Если не хуже. Я не могу понять, о чем могла думать правительница, настолько подставляя свой народ.

      Предатели.

      Видение в полумраке почти не уступает обычному дневному зрению, поэтому я легко обхожу упавшую прямо на ковер когда-то роскошную статую грациозной фэйри с резной арфой. Голова скульптуры покоится где-то в соседнем углу, и мне едва удается проскользнуть по ней взглядом. Путь по пыльной ковровой дорожке ведет куда-то вглубь дворца, и спустя какое-то время я полностью теряю ориентацию в пространстве.

      Мы - предатели-предатели-предатели.

      Я невольно ускоряюсь, уже даже толком не смотря под ноги - вообще не смотря никуда. В голове кругом вертится одна и та же прочно засевшая фраза, от которой никак не получается избавиться - кажется, скоро она превратится в клеймо. Я настолько стремилась узнать хоть какую-то правду, частичку того, что от меня скрывали все эти годы... и совершенно позабыла о возможных последствиях, какие может понести за собой эта правда. Почти бегу, не сбавляя скорости...

      ... а потом кто-то мягко останавливает меня, крепко хватая за плечи. Резко поднимая голову от неожиданности, я как будто со стороны слышу собственный крик.

      Все на мгновение замирает, словно на стоп-кадре. Я настолько напугана, что даже не пытаюсь вырваться. Лицо незнакомца, поймавшего меня, на мгновение искажается от моих диких воплей, но потом тут же расслабляется. Становится вполне знакомым, особенно эти тонкие шрамы, присущие укротителям дворцовых фелури... запоздало, но я все же узнаю Главу нашей разведки, и ужас постепенно исчезает с моего лица. Могло быть и хуже. В разы хуже.

      Кастор привычно хмурится и заглядывает мне за спину.

— За вами кто-то гонится, Ваше Высочество?

      Я даже не сразу осознаю, что он обращается ко мне, хоть никого больше и нет, но потом лишь отрицательно качаю головой, нерешительно выпутываюсь их его хватки и почтительно отхожу на шаг назад. Дистанция - превыше всего. В полумраке воин не похож сам на себя - теперь я начинаю понимать, почему он носит такой странный камуфляж и почему практически не попадается никому на глаза. Вероятно, большую часть своего времени Кастор проводит именно в таких старых потайных ходах.

      Еще раз взглянув на мое бледное лицо, Глава стражи вновь оглядывается вокруг, не понимая, что меня могло довести до такого состояния. Старый коридор отвечает гордой тишиной, и Кастор вновь хмурится. Ему явно не нравится произошедший только что инцидент - и еще больше то, что могло стать его причиной.

— Вы в порядке? — его рука медленно тянется к красивому мечу на перевязи. — Что-то случилось?

      Я открываю рот, чтобы что-то ответить... а потом тут же захлопываю его и снова как заведенная отрицательно качаю головой. Голос непременно выдаст меня с поличным - едва ли в такой ситуации получится скрыть что-то от такого искусного фэйри и шпиона. Кастор хмурится еще сильнее, и я буквально кожей чувствую, как углубляется яма, которую я сейчас собственноручно себе рою.

      В следующий миг совершенно противоположная мысль мелькает в моей голове: если Селеста с отцом говорили именно об этом... тогда, скорее всего, о многочисленных политических интригах моей матери давно знает весь Двор. Кроме меня. А Кастор - тем более должен быть в курсе дел, он все-таки отвечает за безопасность в Весеннем дворце. Не думаю, что от него мать стала бы скрывать реальное положение вещей.

      Все это злит меня еще больше, и я невольно сжимаю кулаки до боли в ладонях. Молниеносно опускаю взгляд в пол, потому что на глаза начинают наворачиваться предательские слезы. А если собственной семье плевать - какое до меня дело может быть Главе нашей безопасности?

— Ваше Высочество... — уже мягче произносит он, и это добивает меня окончательно.

      Я мгновенно срываюсь с места и, минуя удивленного Кастора, несусь вперед, прочь от него. Ожидаю услышать топот позади, но ничего подобного не происходит - значит, воин остался на месте. Меня даже забавляет, что он не последовал за мной. Шлепая изысканными туфлями по старому пыльному ковру в месте, где больше нет ни одной живой души, я даже ощущаю какое-то подобие радости.

      Темный коридор сливается в единый калейдоскоп. У стен то и дело мелькают старые скульптуры, когда-то перетасканные сюда слугами за ненадобностью или из-за выхода из моды. Я небрежным движением смахиваю слезы и медленно сбавляю шаг, нетерпеливо пробегая пальцами по пыльной стене. Источник мерного потока энергии - условного ориентира всех потайных коридоров - где-то совсем рядом, следовательно, и выход тоже поблизости.

      Пытаясь выровнять непривычно сбившееся дыхание, я не обращаю внимания на древнюю паутину, пыль и прочие шероховатости, пока на ощупь не нахожу уже знакомый древний значок выхода и отчаянно вырываюсь наружу.

      Яркий дневной свет бьет мне прямо в глаза, я едва сощуриваюсь. Шумно вдыхаю полной грудью. К счастью, в по-прежнему роскошно обставленном парадном зале - ни души. Я пользуюсь этим удачным совпадением, и наконец могу спокойно перевести дух. Не решаюсь касаться пыльными руками все еще влажных щек.

      Все зашло настолько далеко, что дальше просто некуда. Играть с Неблагими - то только по их правилам, где всегда есть лазейка, которая, разумеется, будет задействована не в нашу пользу. Зачем? Зачем было связываться еще с ними?

      В этот раз мать поставила на карту слишком многое.