Демарш Сулимова

Тесть слушал возбужденный говор парней снисходительно, с усмешечкой: ну и аппетиты, все мысли только о том, сумеют ли добычу донести! А шишку набить не так-то просто, конечно, нынче урожай, говорят, небывалый, но и охотников по округе немало! Стало быть, и кедрач надо искать девственный, подальше от жилья… Кинул зятю как бы между прочим:
- Сходи к Степанычу, если согласится с вами в тайгу пойти – будет что нести. Он тут лучше всех ориентируется, не одну пару сапог истоптал.
- А верно ведь! – согласился сразу Валерка, - Павел Степанович все тропы читает вслепую! Да только возраст… Тяжеленько ему будет?
- Так ходит ведь до сих пор, без лесной добычи трудно было бы выживать, то брусники пайву тащит, то грибов, то рябчиков где подстрелит… Пустым еще не выходил из лесу, как в своей кладовке у него все по полкам разложено!
Степаныч на удивление легко согласился. Втайне он уже побаивался ходит в лес один – неровен час споткнешься, руки подать некому. А тут – мужская компания! Транспорт!.. Выехали до свету, долго шпарили по бетонке, потом своротили на грунтовую, дальше – на лесную. Пока хоть малой наметкой шла дорога, ехали на «Ниве». В тупичке по команде Степаныча загнали ее поглубже в кусты, вышли, потягиваясь, вынули свои рюкзаки, переговаривались возбужденно, встряхивались от долгого сидения. Степаныч тоже налаживал котомку на спину, на лысину натянул кепку и без предисловий двинулся одному ему ведомым путем. Парни подхватились за ним. В дороге не раз пересекали вытоптанные поляны с битой шишкой, горой шелухи, - не дремали добытчики! Но старик шел, не обращая внимания на эти стоянки, здесь кедрач был уже ободранным. Шагали так, наверное, полдня, парни уже начали выдыхаться, только каждый по отдельности стеснялся проситься на перекур. Проводник сам приметил, что попутчики его по неопытности и неподготовленности ногу за ногу цеплять начали, сделал шаг в сторону, привалился к стволу:
- Ну, ребята, загнали вы старика! Дайте передохну!
Ребята с готовностью посбрасывали котомки, начали прикуривать, кто-то вообще завалился ногами кверху, - Устали! После перекура сделали еще один такой же переход и уже в сумерки дочапали до заветного места.
- Тут ночуем, с утра бьем шишку, затариваемся – и в обратный путь, - скомандовал Павел Степанович. И первым принялся налаживать костер. Валерка взялся подсоблять, рюкзаки покидали в одну кучу, старик же пошел с котелком за водой, к роднику, известному ему одному. Скоро уже булькало варево, весело забрякали ложки, плеснули и по кружкам. А то зачем еще в тайгу уходить от своих благоверных! Расслабились, раздышались хвойным воздухом, несмотря на усталость в ногах, почувствовали себя заново рожденными. Огонь облизывал старый ствол, подброшенные толстые сучья: на всю ночь ему хватит! Начались обычные неспешные разговоры, которых тоже на всю ночь хватит. Посетовали на бестолковое начальство, принялись ругать власть и глобальную закулису, заспорили, как лучше бы надо устроить жизнь… И тут Павел Степанович заулыбался, покрутил головой, даже рукой махнул на Геннадия, самого горячего спорщика.
- То-то и оно, что смолоду все мы судить готовы, а к старости понимаешь, что туда, наверх, выносит только тех, кто стыдом-совестью не отягощен, знаете, как в поговорке про дерьмо в проруби? Я вот тоже чуть во власть не попал, да вовремя одумался.
- Да, ладно, дед, какая ты власть?..Расскажи! –ухмылялись, откровенно посмеивались парни.
- А и пожалуйста, - почесал затылок Степаныч. – Я такой же молодой был, вроде вас, а уже бригадир известный, лютый был на работу! Пришел к нам как-то в забой мастер, давай, говорит, Сулимов срочно на-гора! Я напарнику помог стойку забить, заспешил с мастером по штреку… Не стали даже клеть ждать, посадили нас на скип и вывезли. Стоит у конторы «Волга», мастер торопит: мойся, Сулимов, срочно к директору рудника поедешь! Моюсь, волнуюсь, в чем думаю дело? Повезли…да не в управление, а в горком! Там у первого и сам, партийный руководитель, и наш директор, и третий, незнакомый. Говорят, корреспондент из центра, желает с тобой побеседовать. Уединили нас в кабинете, достал он машинку, спрашивает меня: «Ты, Сулимов, хорошо работаешь?» «Да уж насколько получается – стараюсь» «А лучше, - спрашивает,- можешь?» «Могу». «Что тебе мешает – можешь рассказать?» «Конечно». «Ну, вот считай, что только на этот вопрос тебе и нужно ответить. Я включу магнитофон, а ты говори всё, что считаешь нужным». Я ему все, что считал нужным и обсказал самым подробным образом. Записал, потом дал мне прослушать, спрашивает, все ли так. Все, говорю, правильно. Он мне: «Вот и ладно. Слушай теперь себя по радио такого-то дня во столько-то часов. Всё у них, значит, заранее спланировано! Ладно. Включаю, слушаю. А там от моих рассуждений с гулькин нос – овечий хвост. Мастер потом, смеясь, мне донес, что корреспондент с главным инженером мою речь обсудили и оставили то, что следует. Спрашивается, зачем меня пожарным порядком из забоя тащили, от дела отрывали, если инженеру виднее, чем мне, в яме?..
- Ну, Степаныч, вспомнил советские времена, тогда политика такая была – рабочего слушать! Сейчас от этой показухи совсем отказались!
- Политика была правильная, - пожал плечами старик, - если бы не для показухи, а по-настоящему прислушивались… Да и не только в забое мы были толковее и приметливее, но и в жизни своей. Вот слушайте дальше. Выбрали меня депутатом в местный совет. Будешь, говорят, слугой народа, вот твой участок. Я человек сознательный, пошел по домам, наказы слушать, у кого какая нужда. А нужда в этом околотке у всех одна: заливает по весне – сил нет терпеть. Как весна – плывем, а потом все лето гнием… Я пошел к начальнику рудника, объясняю, бульдозер нужен на два дня от силы, мигом дамбу отскребем, там и речушка- то …никакая. Он покивал: «Только сегодня не могу, давай завтра». Ладно, я понимаю, что такое производство, не все сразу. Захожу на следующий день к начальнику транспортного цеха, тот в запарке: «Слушай, дня через три загляни, точно дам технику!» Я не гордый, зашел и через три, и через неделю…Так я всю весну добивался бульдозера и прятался от своих избирателей. А тут и вода сошла, и они опять начали, где гнить, где сохнуть, а у меня душа была отравлена стыдом на всю оставшуюся жизнь. Зачем мне говорят, что я власть, если я такой малости для людей сделать не могу?!.
- Вот-вот, а сейчас люди пытаются докричаться со всякой сранью до президента, у кого крыша рухнула, кому газ не провели, - Валерка выматерился, снова расплеснул друзьям по кружкам, Сулимов опять отказался («Возраст не позволяет с вами наравне!»). - Так видишь, и в советские времена эта местная власть ничего не могла!..
- Нет, иногда что-то удавалось! – Сулимов рассмеялся, поудобнее приладился к лесине, у которой сидел, пошевелил палкой костерок. – Вызывает меня как-то к себе секретарь парткома Лев Федорович, выступи, говорит, Сулимов на партактиве, скажи, что поселку нужен клуб. Ты – передовик, твое слово веское. А что ж, выступил, клуб и в самом деле нужен был, молодежи деваться некуда, поневоле квасить начнешь! Я свое веское рабочее слово …года три на всяких конференциях и собраниях говорил, язык аж намозолил. В бараке, где старый красный уголок был, подпорки понаставили, чтобы кровля не рухнула, а я все свое веское слово говорю. Наконец, фундамент заложили…Нет, опять остановился процесс, денег не выделили. Средства нужнее в другом месте, сверху никак «добро» на наш клуб не давали! Лет пять тянулась катавасия, пока на этот фундамент здание не поставили. Ну, клуб есть – и радуйся! А я не радуюсь, мне стыдно, что я, как пустое ботало, лет пять трепал по всем трибунам. Если вам виднее – вы и решайте, что и когда строить! Или приходят опять же ко мне с бумажкой: на собрании вот этого товарища надо в партком выдвинуть. А я не согласен, и все мужики против, этот тип среди нас двадцать лет – и сроду умного слова от него никто не слыхивал! Мне говорят про разнарядку, образовательный ценз, еще всякие умные слова…Так и посадите его к себе в президиум без нашей воли, кто вам мешает?
- Степаныч, это сейчас называется «легитимность», - ядовито вставил молчавший до сей поры Виктор. – Вот ты идешь голосовать за президента, даже несмотря на то, что он до твоих бед и нужд не дотягивается! Ему-то нужны голоса, а тебе он на кой ляд сдался?
- А я, если хочешь знать, против президента ничего не имею. Его дело не с моими жилищниками разбираться, а державу крепить. Иначе все будет, как… Никак не будет! А нам, ребята, со своими нуждами видать только самим и разбираться, как от древних времен, так до самых будущих окраин… И вообще я спать пошел. Мы свою жизнь, почитай, прожили, что-то мне шепчет, что и вы в своей примерно так же кувыркаться будете. Кстати, последний раз, когда мне уже в бытность мастером предложили на экологическом митинге выступать, уже в эти…новые времена, я наотрез отказался. Совестно было – может у них вопрос еще не вызрел с очистными сооружениями, а я тут голосить начну… Нет уж!
Степаныч поднялся, пошел устраиваться на ночлег в сторонке. Ночи еще стояли теплые, но ватник был не лишним, и скоро старик запохрапывал… У костра негромко переговаривались, бутылку опорожнили, принялись за душистый чаек со смородиновым листом, ветками брусничника. Валерка с изумлением сказал:
- А Павел Степанович-то каков, а? Всю систему насквозь проникает. Сюда бы этих писателей, которые на митингах рабочих «быдлом» окрестили!
- Ну, он же правильно заметил, что туда, наверх, только дерьмо выносит, без стыда и совести, - хмыкнул Геннадий.
- А мне все же не улыбается как-то вот это его… полное устранение. Обидно! А по другому – как?...
Едва зарозовело небо, Сулимов проснулся и принялся хлопотать. Парни спали без задних ног, а старик уже принес воды, собрал сушняк и раздул угли, приготовил чай. День впереди был многотрудный, но и радостный: здоровым благодатным таежным воздухом, настоящей мужской работой, переходом по лесным тропам под ясным чистым небом. Совсем не то, что в сыром забое! Сулимов беспричинно улыбался. Пора было и молодежь будить.

Опубликовано в сборнике рассказов
«Испытание на прочность», Москва – 2019,
ISBN 978-5-5321-0792-2