Работа в комиссиях

Научная деятельность в НИИ предполагает привлечение к работе в различных комиссиях.
 
(Комиссия (латин. commiseio - поручение)- группа лиц со специальными полномочиями для проведения специальных мероприятий и поручений).
 
Они создаются вышестоящим командованием. В них включаются авторитетные представители различных организаций. Состав комиссии объявляется приказом. Комиссия к своей работе может привлекать специалистов, не объявленных в приказе. Это те специалисты, которые хорошо владеют предметом, по которой должна работать комиссия и могут представить членам комиссии, имеющих полномочия, достоверную информацию.
К сожалению, иногда, комиссия создавалась не для того, чтобы получить достоверную, объективную картину по вопросу, для которого она назначалась, а наоборот, завуалировать объективную информацию, а в документ и выводы включить всяческие домыслы и ересь. Соответственно, в зависимости от задачи комиссии, подбирались и назначались председатель и члены комиссии.

                Проверка  состояния  разработки  ЗРС  С-300П

В начале 70-х годов макет «трёхсотки» был вывезен на Балхашский полигон, где началась его заводская отладка. Время шло, поступила информация, что американцы в разработке ЗРС «Пэтриот» опережают нас. Возник вопрос, почему мы отстаём? Для его разрешения была создана высокая комиссия из ведущих специалистов, кандидатов и докторов наук, от нашего 2 ЦНИИ МО, от Харьковской и Калининской академий, Балхашского полигона.

В эту высокую комиссию, как специалиста по РПН включили и меня. Среди полковников и генералов, кандидатов и докторов наук я был единственным неостепенённым, в звании майора, но хорошо, по сравнению с другими, знающим РПН в частности, и ЗРС С-300П в целом.
 
От НИИ в комиссию были включены начальник системного отдела, КТН, полковник В.П.Малкин, начальник отдела по АСУ, КТН, полковник В.С.Журилов, начальник отдела, ракетчик, ДТН, полковник, участник парада 7 ноября 1941 года, сын известного командующего 31-й армией в годы войны В.В.Глуздовский. Возглавлял комиссию Председатель НТК ВПВО страны генерал-лейтенант Геннадий Сергеевич Легасов, названный в НИИ за свой порй бескомпромиссный характер «Крокодилом Геной».

Запомнилось присутствие в комиссии от 45 института генерала Шарокшанэ Або Сергеевича. Говорили, что когда он приезжал в родную Бурятию, то на вокзале для его встречи выстраивали почётный караул. Позже, в начале 80-х годов, Або Сергеевич сыграет положительную роль в судьбе моего друга Александра Алексеевича Рахманова. Он заметит его как отличного, перспективного специалиста, которому не дают продвижения в 45-ом институте. Он, перешедший в 46 институт, пригласит Сашу к себе. Со временем Александр Алексеевич его возглавит.
 
Но речь сейчас о комиссии. Она должна была работать на Балхашском полигоне. Туда, в начале 1976 года, я летел впервые. Как всякую высокую комиссию принимали нас хорошо. На полигоне познакомился с людьми, с которыми впоследствии тесно работал весь свой период службы в армии. С Юрием Николаевичем Агишевским мы дружны до сих пор (2017г.).
 
Долго и продуктивно работали с Робертом Николаевичем Корецким, позже пришедшим в наш НИИ. Во время работы комиссии он, начальник ведущего отдела управления ЗРВ 40-й площадки Балхашского полигона, показал отличное знание состояние разработки техники ЗРС С-300П. Это сказалось на его дальнейшей судьбе, свидетелем которой впоследствии был.
 
Во время работы комиссии познакомился с одним из разработчиков системы Всеволодом Дмитриевичем Синельниковым. Помню, как он, докладывая нам, при этом волновался и заикался. В начале 90-х годов мы вместе с ним работали в одном отделе ЦКБ «Алмаз». Он относился ко мне уважительно, по-отечески, доверял представляемым мною материалам.

На полигоне впервые услышал фамилию Ряховский. Он накануне нашего приезда, в свои 50 лет, был переведён из Четвёртого Главного управления министерства обороны (4 ГУ МО, впоследствии ГУВ – Главное управления по вооружению Войск ПВО) на полигон на генеральскую должность главного инженера полигона. Дмитрия Андреевича Ряховского хорошо знал прилетевший со мною Вячеслав Павлович Малкин.
По увольнению из армии Дмитрий Андреевич стал работать в ЦКБ «Алмаз». В 80-х годах мы вместе работали в комиссии, которая занималась испытаниями противовоздушной обороны г.Москвы, системы С-50, перевооружаемой ЗРС С-300П. Здесь он заметил меня и, когда я уволился из армии, взял работать к себе в отдел в ЦКБ «Алмаз».
 
Работа же нашей высокой комиссии продолжалась. Большое внимание Вячеславом Павловичем Малкиным обращалось на налаживание контактов с сотрудниками полигона, на котором впоследствии нам придётся много работать, участвуя в испытаниях ЗРС С-300П, в разработке боевых документов для неё. Налаживание контактов заключалось в том, что вечерами в номер Вячеслава Павловича приходили с бутылками полигонщики, в том числе и вышеназванный Р.Н.Корецкий. Велись бесконечные разговоры. На некоторых из них приходилось присутствовать и мне. У полигонщиков к НИИ был свой интерес. Многие из них с удовольствием переводились к нам в НИИ.

Работая в комиссии, старался как можно больше собрать фактического материала, уточнить принципы работы системы, которые знал только по эскизному проекту, разрешить вопросы, которые возникли в ходе изучения ЗРС С-300П. Получать информацию было не просто. Во-первых, систему ещё не все досконально знали, во-вторых, полигонщиков больше интересовали технические вопросы системы и работа на ней, а не её ТТХ и принципы построения, как нас, в-третьих, меня никто не знал, все сотрудники полигона  были связаны требованием не разглашения военной тайны. Но всё-таки, какой-то материал мне удалось собрать, особенно во время докладов членам комиссии.

Наступило время возвращения домой. Накануне отлёта мои полковники спросили:
– Юра, рыбу брать будешь?
– Да, – ответил я, не представляя, что это означает.
– Давай 20 рублей. Завтра мы с утра поедем за рыбой, а ты к нашему приезду приготовь четыре картонных коробки для рыбы и верёвки для их связки. В каждую коробку должно быть помещено 20 кг рыбы.

С утра мои полковники выпросили у Димы (Ряховского) УАЗ и поехали на южный берег озера Балхаш, где расположены рыболовецкие бригады, за рыбой. По их рассказу, рыба, бог знает, когда пойманная, скованная морозом, валялась на полу сарая. Это были внушительных размеров сазаны, судаки, амуры, лещи. К обеду мои полковники возвратились с мешками рыбы. Мы её по-братски поделили и упаковали в коробки. Затем эти коробки были разыграны между мною, Малкиным, Журиловым и генералом Легасовым.

Работа комиссии по написанию отчёта и формулировки выводов  продолжилась по возвращении в Калинин, в нашем НИИ. Здесь же были Легасов, Корецкий, представители академий. На работу комиссии накладывался политес председателя комиссии, у которого уже были необходимые выводы. Нужно было под них подобрать фактический материал.

Почему-то одновременно проводилось сравнение нашей пэвэошной ЗРС С-300П с войсковой ЗРС С-300В и с американским «Пэтриотом». Для «продуктивности», работа велась по выходным дням и ночами. Как позже узнал, такой метод работы применялся Легасовым постоянно.
 
Как сказалась работа комиссии на ускорение разработки системы мне неизвестно, но спустя три года, в сентябре 1979 года «трёхсоткой» был вооружён первый зрп. С его участием на 1-й площадке того же Балхашского полигона были проведены первые войсковые учения «Союз-79». В них участвовал и я.

Запомнился следующий поучительный урок. Вскоре после нашего возвращения с полигона меня вызвал начальник управления генерал-майор Федотенков Николай Никитич и задал вопрос:
– Правда ли, что наши полковники, находясь на полигоне, всё время пьянствовали?
– Я жил от них в отдельном номере, иногда к ним заходил, и не сказал бы, что они пьянствовали.
– Но, как мне доложили, после отъезда в шкафу их номера было обнаружено множество пустых бутылок, – парировал начальник.
– Я в своём номере совсем не пил, но и у меня в номере было много пустых бутылок. Они там накапливаются от множества командированных.

Такое моё объяснение устроило Николая Никитича, и он здесь же, в ответ на информацию «доброжелателей», доложил что надо в Москву.

Надо же было уборщице, пекущейся за нравственный облик советских офицеров, доложить всегда мило улыбающейся заведующей гостиницей. Та, не замедлила сообщить полученную информацию командованию полигона. Командование определило потенциальных грешников и здесь же доложило в Москву в ГУМО, которое незамедлительно дало команду в НИИ: «Разобраться!». В общем, в наше время бдительность, борьба за высокую нравственность, а вернее стукачество, были поставлена на должный уровень.

                Сравнение  ЗРС  С-300П  и  С-300В

В августе 1978 года, по завершении работы над отчётами по учению «Стрела-78», а так же по разработанной модели РПН, собирался пойти в отпуск и поехать дикарём отдыхать с семьёй в полюбившийся Гурзуф. В нём мы неоднократно отдыхали, он нам нравился не суетливостью, диким пляжем, наличием квартиры, с хозяйкой, с которой подружились и были в переписке.
 
Гурзуф красивое место, недаром здесь расположен «Артек», Дом творчества художников им. Коровина. С Гурзуфом связаны имена Пушкина, Шаляпина, Чехова, Коровина. Девственные виды Гурзуфа привлекали многих известных, например Айвазовского, и мало известных художников. Посетить в очередной раз этот райский уголок помешала внезапно возникшая задача.

Почему-то, в это время, на самом высоком уровне возник вопрос. Зачем нам разрабатывать две «трёхсотки» (ЗРС С-300П – для Войск ПВО страны и ЗРС С-300В – для Сухопутных войск)? Может быть, стоит оценить их, сравнить и остановиться на каком-то одном, лучшем варианте. Была создана правительственная комиссия. Её снова возглавил знакомый мне Председатель НТК генерал-лейтенант Геннадий Сергеевич Легасов. Меня, как специалиста по С-300П и немного знакомого с С-300В привлекли к работе в составе этой высокой комиссии.
 
Похоже, решение комиссии было сформулировано заранее. Необходимо было только её работу направить в нужное русло. Поэтому в работе комиссии было много интриг.

 Изначально, ещё до каких-либо оценок, члены комиссии разделились на два лагеря. Комиссия работала на базе Научно-исследовательского электромеханического института (НИЭМИ), разрабатывающего С-300В и возглавляемого Вениамином Павловичем Ефремовым.
 
Нам, членам комиссии, хорошо знающих ЗРС С-300П, были представлены все материалы по С-300В и возможность общаться с разработчиками системы. Мы должны были оценивать её ТТХ, принципы построения системы, технические пути их решения, сравнить их с аналогичными показателями ЗРС С-300П. Ко времени работы комиссии разработка С-300В несколько отставала от С-300П. Некоторые хорошие замыслы были сомнительны, проработки сырыми. Это чувствовалось из бесед с разработчиками. Многие принципиальные решения были только на бумаге.

Страсти внутри комиссии кипели. Я, не член комиссии, а только привлекаемый к её работе, старался в них не вникать, а тщательнее разобраться в предмете своего исследования.
 
Результаты своей работы я должен был докладывать председателю своей подкомиссии. Это был ответственный товарищ из Главного штаба ЗРВ. По моей информации, он должен был принять решение – «за большевиков он или за коммунистов».

Чувствовалось, что моя информация доходит до него слабо. Не очень ему хотелось брать на себя бремя ответственности. Возможно, из-за этого за время нашей работы сменилось три председателя моей подкомиссии. Один срочно ушёл в отпуск, второй уехал в командировку. Каждого из них мне приходилось заново вводить в курс дела. Ведь они не изучали документы, а пользовались только моей информацией.
 
Запомнилось приглашение сторонников ЗРС С-300П в отдельный кабинет к ответственному товарищу из 4 ГУ МО Владимиру Прохоровичу Жабчуку. Ранее я его встречал на Балхашском полигоне. Он нас агитировал за то, что С-300П лучше, более проработана и для неё создана мощная производственная база.
 
Моя работа закончилась в ноябре месяце. А в комиссии страсти всё росли. Если раньше председатель комиссии стоял на стороне С-300В, то вдруг его мнение почему-то изменилось. Те члены комиссии, которые настаивали на том, что С-300В лучше, отстранялись от работы в комиссии, чтобы не мутили воду. Так в декабре в санатории в Сухуми мы встретились с отстранённым от работы в комиссии, хорошо мне знакомом по совместной работе во 2 ЦНИИ Владимиром Фёдоровичем Масловым. Его, радеющего за С-300В, вдруг убедили, что он устал и что ему нужно отдохнуть.

Насколько я понял, результат работы комиссии был ничейным. Действительно, научно-технический уровень проектирования обеих ЗРС был необычайно высок. Обе соответствовали предъявляемым к ним требованиям. Было принято решение разрабатывать обе системы, но с чётким разделением решаемых ими задач, ЗРС С-300П – преимущественно борьба с аэродинамическими целями в условиях интенсивного радиопротиводействия и, в частности, с СКР, ЗРС С-300В – преимущественно борьба с тактическими и оперативно-тактическими баллистическими ракетами и высокоточным оружием.

В 1983 году принятая на вооружение зенитная ракетная система     С-300В позволила создать не стратегическую ПРО на театре военных действий и обеспечить эффективную ПВО важнейших объектов фронта и гражданских промышленных объектов.
Возможно, работа нашей комиссии подстегнула Генеральных конструкторов систем Б.В.Бункина и В.П.Ефремова. Естественно, каждый ратовал за свою систему, старался, при такой постановке вопроса, сделать её как можно лучше.

С родной С-300П, я встретился на Балхашском полигоне год спустя, в 1979 году. Мои свидания с ней продолжались регулярно, вплоть до 1993 года. На развёрнутой позиции ЗРС С-300В побывал однажды, на учениях, на Балхашском полигоне в 1990 году. Об этой встрече речь впереди.

                Приём  защиты  дипломов  выпускников  МВИЗРУ

Ежегодно для приёма дипломных проектов в наших многочисленных военных высших учебных заведениях создавались соответствующие комиссии. Попасть работать в такую комиссию – благодать. Считай дополнительный, оплачиваемый месяц отпуска.

В 1984 году сын Сергей, курсант МВИЗРУ, должен был защищать диплом, распределиться и поехать к месту службы. В комиссию по приёму дипломных проектов всегда приглашались представители нашего 2 ЦНИИ. Я, естественно, напросился, чтобы меня включили в эту комиссию. В июне месяце вместе с Борей Тюликовым, у которого сын тоже заканчивал учёбу в МВИЗРУ, поехали в Минск. Командировка была оформлена на 25 дней, с 1-го по 25-ое июня.

Собралось нас, членов комиссии, достаточно большое количество. Председателем комиссии был генерал-лейтенант Кучерявый. Всех нас распределили по факультетам. Я попал на факультет, где защищали дипломы по ЗРС С-200. Поселили нас при училище, в лучшей гостинице для иностранцев. Мы с Борисом поселились в одной комнате. В принципе, мне можно было жить в Минске, у сестры Риммы. Но я посчитал, что здесь мне жить будет удобнее. Утром не нужно будет на час раньше вставать и добираться до училища на переполненном автобусе, не буду обременять сестру. Живя при училище, утром спокойно вставал, делал в лесу пробежку, гимнастику, спокойно шёл на завтрак. Кормили нас в отдельном, обустроенном «греческом зале», всякий раз стараясь удивить очень вкусными белорусскими блюдами.
 
После завтрака шли на приём дипломных проектов. В комиссии нас было четверо: я и от МВИЗРУ полковник А.А.Рожок, подполковник Борис Максимов и капитан Гришанович в качестве секретаря. Полковника Рожка я знал, так как он, будучи ещё майором, преподавал нам, слушателям МВИЗРУ.
 
Принимал дипломы на факультете, где изучали хорошо мне знакомую ЗРС С-200. Во время приёма дипломных проектов не выпендривался. Заранее узнавал, на какую оценку претендует курсант и, как правило, её ставил. Споров в нашей комиссии никогда не было. Всё шло гладко.
 
Запомнилась культурная программа, организованная МВИЗРУ для членов комиссии. Это походы в пивной бар, на спектакль «Заседание парткома» МХАТ с участием Александра Калягина, Вячеслава Невинного и других замечательных артистов, на концерт белорусской эстрады.

Оставила приятное впечатление поездка на природу. Здесь были и водка, и шашлыки, и вся наша комиссионная, достаточно весёлая компания. Рассказывались анекдоты, сбором которых я продолжал заниматься. Запомнилась история одного анекдота.

Как всегда, во время рассказа анекдотов вынимал ручку и походную записную книжку. По каждому рассказанному анекдоту успевал записать буквально два-три ключевых слова. Затем дома садился и начинал расшифровывать свои записи. Как правило, сложностей с расшифровкой не возникало. Но вдруг, прочтя два слова «Подвернулась нога», я растерялся. Никак не мог вспомнить, у кого же подвернулась нога: у хоккеиста? у футболиста? Но вспомнил того, кто этот анекдот рассказывал. Анекдот оказался интересным и поучительным.

                Подвернулась нога
Товарищ ночью сел в поезд. Утром проснулся и увидел свисавшую сверху очаровательную ножку. «Ножка» спустилась с полки и оказалось, что все при ней. Он познакомился с «Ножкой». Они разговорились. Оказывается, они едут в один город. Но он в командировку, а она домой.
– А как у вас в городе с гостиницами?
– А зачем вам гостиница? Можете пожить у меня.
В общем, он пришел в себя только на третьи сутки и разволновался: «Боже мой, что я наделал? Я же обещал жене, что сразу же по приезду пошлю ей телеграмму. Боже мой, а что я ей напишу? Ведь я ей никогда не врал».
И он послал жене телеграмму: «Подвернулась нога. Третьи сутки лежу в постели. Обнимаю. Целую...»

Но вернёмся к работе комиссии. Все выпускники, так же, как и сын Сергей, успешно защитились, получили дипломы, лейтенантские  погоны, академические значки, преклонили колено перед знаменем училища, последний раз прошли торжественным маршем перед командованием училища.