Братская любовь

Сказка-быль.

В некотором царстве жила одна благочестивая семья. Отец семейства из служащих был во время войны еще подростком. Он очень хотел пойти на войну бить фашистов, или немцев, что в то время было синонимом. Но наши победили, война окончилась. Тяга же к военным у мальчика осталась, и, окончив школу, он пошел учиться в Ташкентское военное училище (ТВУ), которое готовило общевойсковых офицеров. Учеба оказалась тяжелой (по суворовскому принципу «тяжело в учении – легко в бою»). На всю жизнь запомнились ему марш-броски по пескам пустыни на 20 километров с полной выкладкой. Курсанты шли по трое в шеренге. Крайние поддерживали среднего, который мог подремать на ходу. Затем крайний менялся со средним. Окончил он училище лейтенантом, статным красавцем, девушки млели, видя его. Началась служба в пехотном полку. Приглянулась лейтенанту молоденькая черноглазая смуглая медсестра. Гуляли не долго, его часть переводили в другой город. Они расписались, хотя она была из католической семьи, гуцулка. И с тех пор они мотались по частям и гарнизонам вместе. Жили и в бараках, и в общежитиях, и в казенных квартирах. Появилось у них 2 сына с разницей в 3 года, Колян и Данилка. Она все говорила, какой замечательный край Закарпатье, как там тепло, зреет виноград, вино лучше французского и культура как у венгров или чехов.

А тут как раз Никита Сергеевич решил армию подсократить, да и стали увольнять служивых в отставку. Наш герой к тому времени уже подполковником был. Выхлопотал себе квартиру в закарпатском городе Ужгород, что на реке Уж находится. Вдоль набережной есть район, где чехи построили (когда Ужгород входил в Австро-Венгрию) уютные коттеджи. В одном коттедже и поселилась семья.

Стали обзаводиться хозяйством. Появилась мебель. По случаю приобрел подполковник набор из шкафа и буфета, изготовленных в 18 веке. Шкаф и буфет были из закарпатского бука. Сработал их потомственный буковинский столяр. Резные узоры, цветы и листья, фигурки гуцулов, собак, лошадей, коров украшали шкаф и буфет. Очень ценилась эта мебель, но подполковник не хотел продавать ее «с выгодой». Сынкам оставлю, мечтал он. А сынки тем временем выросли. Колян окончил ПТУ (профессионально-техническое училище, дающее среднее техническое образование) и пошел работать штамповщиком на Ужгородский приборостроительный завод.

Младший же Данилка увлекся виноградной лозой и стал жить в селе Средненское, что находится как раз посередине пути от Ужгорода до Мукачева. Там он устроился работать на винодельческий завод, вернее, заводик, который изготавливал вино «Средненское». Это вино очень ценилось, говорят, даже больше, чем французские, испанские и итальянские сухие вина. Оно полностью шло на экспорт. Испить его можно было только в Ужгороде и в ресторане «Корол» («Карл» по-русски) в селе Средненское. Братья обзавелись семьями. Колян женился на красотке из Переславля-Залесского, а Данилка выбрал жену из Бахчисарая, фонтан в котором воспет поэтом.
Родители дожили до новых времен, когда распалась некогда могучая империя, стоящая на атоме и танках, и почили в бозе почти одновременно.

Мебель из бука братья поделили, как завещал подполковник.

Шкаф остался в Ужгороде у Коляна, а буфет переехал в Средненское к Данилке.
Все бы ничего, братья дружили, хоть и не очень душевно, так как специальности и характер работы были разные, что накладывало отпечаток на сознание.

Да вот жена Коляна все жужжала, буфет, мол, со шкафом гарнитур составляют и вместе они бы смотрелись богато. Красота была бы в доме и душевное отдохновение. А эта хохлушка из Бахчисарая не бережет буфет, царапает панели, резные фигурки отковыривает. Угробит изделие. Колян и свыкся с мыслью, что буфет-то у них лучше пусть будет, как в былые времена при родителях. Однако Данилка не соглашался отдать буфет на просьбы Коляна. Память, говорит, о родителях и лучших молодых годах. И хохлушка его накручивала. Там, мол, святые старцы вырезаны по буку, они счастье пророчат.

Так все и шло, но мечта соединить шкаф и буфет засела в извилинах Коляна. Иногда злился он на Данилку, но вида не подавал.

Но не все так благостно складывалось. Как-то заподозрила хохлушка, что Данилка часто бегает в «Корол» и там одну блондиночку-официантку охаживает. А девушка она была горячая, казацких кровей. Устроила Данилке разнос с мордобоем и битьем тарелок. Лицо поцарапала. Соседи по деревне пытались утихомирить дело, да не выходит. Колян приезжал, Данилку поддерживал, но хохлушка закусила удила. Разобью, говорит, башку ему. Так разодрались, что Данилка сбежал к другу в Краснодар, а хохлушка к приятельнице в Мукачев.

У Коляна был ключ от дома Данилки. Мысль у него устремилась стать реальностью. Переяславка совсем с катушек сошла. Пора, говорит, брать. Сейчас или никогда. Иначе потомки не поймут.
— А брата я люблю, — говорит Колян, — братской любовью, все для него сделаю. Брат он мне, брат! Родной! Моя кровь! Но буфет, думаю, надо спасать. А то сгоряча еще порубят его топором или сожгут. А это наше семейное достояние. Буду спасать!
И подогнал к дому Данилки «Газель» с ребятами, открыли хату, вынесли буфет, погрузили и увезли к себе.
Соседи выбежали, волновались. Чего безобразие творите, кричат. А Колян: мол, наше достояние, сохранить его хочу.

Соседи, разволновавшиеся, хохлушке дали знать о творящихся делах. Та домой ринулась, Данилку звать стала. Помирились они, а буфета-то нет!
К Коляну кинулись, а тот ни в какую. Спасаю, говорит, буфет. От вашего насилия, попортите вы его. Для вашего блага все делаю. Я вас по-братски обнимаю и по-братски приветствую. И отношение у меня братское. Но, сами понимаете, ансамбль теперь, нельзя его рушить. Вместе шкаф и буфет стоять должны. Я буфет полирну, лачком подмажу, блестеть будет. А ты мне брат. По-братски я к тебе. Вот только твоя хохлушка злыдня. Но я тебя от нее буду защищать. Не сумневайся! Брат! Все для тебя.

Данилка и хохлушка возмущаются. «Смотри, Колян, — говорят. — Мы с тобой навеки разойдемся. С соседями одну компанию организуем».
Соседи Коляном возмущаются.
— Не будем мы с ними якшаться. Не пустим его на порог. И вина давать не будем дармового, как раньше. Не друг он больше нам, раз Данилку ограбил. Буфет украл, а владеть краденой вещью незаконно.
Переяславка же прыгает от радости.
— Буфет домой вернулся! Будет он теперь в хороших условиях! Колян-то мой какой мужик! Любить его буду сильно.
А Колян все про братскую любовь говорит: «Брат он мне сердечный.
А ты, Маша, спокойней. Не горячись шибко. Я — Дубровский», — вспомнил он школьную шутку.
Помнится, хотел он быть как Дубровский, таким же красивым, смелым, отчаянным, умным, и чтобы Маша по нему сохла.
Вот и добился своего. Несмотря на вопли соседей Данилки.
Да и Данилка брата знать не хочет, хохлушка ему на ухо клепает на Коляна.
А Колян-Дубровский сам себе выше ростом теперь кажется. Брата, говорит, обижать не дам. Люблю его по-братски. Но буфет пусть у меня стоит. Да что там буфет, братская любовь всего дороже. Все мы братья, кроме соседей мерзких, а что они мне сделают? А брата я люблю. Хохлушку пусть приструнит. И к соседям пусть поменьше шастает. А так люблю я его братской бескорыстной любовью. Как и положено Дубровскому.