Бабочка

На веточке живописного куста сидела бабочка. У неё еще не было названия. Бабочка задумчиво разворачивала и сворачивала обратно свой хоботок и наблюдала, как к ней приближается человек.
В отличие от бабочки у человека было имя. Его звали Гуго фон Фальтер: барон, энтомолог с мировым именем, почетный член "Русского энтомологического общества" с 1860-го года. Ученый старался двигаться как можно медленнее, без резких движений. Уж кому, а ему была прекрасно известна основная особенность глаз фасеточного типа. Вопреки опасениям объект его любопытства не взлетел.

— Так, - тихо произнес фон Фальтер. - Кто же это тут у нас, черт подери?

Ученый опустился на одно колено, достал из нагрудного кармана увеличительное стекло и приблизился настолько близко к пока еще безымянной бабочке, чтобы её не спугнуть. Для пущей осторожности он начал дышать через рот, выдыхая прямо в свои пышные усы. Усы эти в силу своей формы и размеров служили объектом для многочисленных, но безобидных шуток в среде его коллег по энтомологическому цеху. Самой популярной была шутка о том, что так любимые Гуго бабочки принимают его усищи за себе подобных и "идут на контакт" с ним куда охотнее, чем прочие виды Insecta. Гуго в свою очередь самого веселила эта мысль и он даже придумал продолжение шутки: дескать завещает свои усы после смерти цеху энтомологов для помещения в музей под стекло.

— Размерами брюшка и формой передних крыльев определенно напоминает Parnassius mnemosyne, но задняя пара, - бурчал себе в усы фон Фальтер. - Задняя пара крыльев больше походит на Coscinocera hercules. А конечности, черт подери. Ты, наверное, чаще ходишь, чем летаешь. Правда?

Бабочка чуть повернулась на месте и расправила свои огромные крылья.

Ученый не сдержался и ахнул мимо усов, но бабочку не напугало и это. А вот окрас крыльев её оказался пугающим: подобно гербу средневекового завоевателя орнамент обрамления состоял из агрессивных острых геометрических фигур черного цвета, внутренний цвет темно-синий. На темно-синем поле кроваво-красные, похожие на капли крови, неправильные ромбы.

Бабочка пошевелила своим зловещим гербом, фон Фальтер вспомнил что даже ему, ученому мужу, надо дышать и вдохнул обратно:

— Совершенно новый вид, черт подери.

Как будто сочтя сказанное за комплимент, бабочка-гигант тяжело взмахнула своими крыльями и поднялась в воздух. Ученый встал во весь рост, но на созданный им воздушный поток "совершенно новый вид" внимания не обратил. Даже наоборот, медленно и важно поднялся на уровень глаз первооткрывателя, а затем так же медленно приземлился на увеличительное стекло, руку с которым ученый так и не разогнул. Приблизились еще две фигуры, одна высокая и тощая, вторая пониже и поплотнее.

— Вижу, ваш поход в кусты окончился печально! - сказал высокий и тощий, представитель науки Британской Империи и член Ордена Заслуг Британии, Реджинальд Битл. - Святые угодники, мистер Болек! Взгляните кого приманил своими усами барон на этот раз. Только медленно, медленно!

Приглашенный в экспедицию исключительно по знакомству, польский энтомолог Болек Важка встал на цыпочки и поверх очков посмотрел на находку барона. Тот в свою очередь стоял как изваяние и потел от волнения.

— Действительно, - Болек сфокусировался на зрелище. - действительно, ваши усы, фон Фальтер, творят чудеса! Только гляньте, какие у этого экземпляра удивительные antennae! А цвет? Вы уже думаете над названием?
 
— Что? О, название... Черт подери, минуту.

Бабочка в два маха перелетела с увеличительного стекла фон Фальтера ему прямо на запястье и пощупала его хоботком. Важка в этот момент просиял и хотел было выдать препохабнейшую шутку про усы барона, открытый им вид и горничную, но Гуго опередил его.

- Gugo Horribilis! - почти воскликнул ученый и повернувшись к Битлу добавил. - Несите скорее банку!

Едва заметив на горизонте стеклянный сосуд, новоиспеченный Gugo Horribilis взлетел и начал кружить над головами ученых. Болек Важка ругался по-польски, размахивал своим котелком как сачком длиннорукий Реджинальд Битл, и только Гуго фон Фальтер некоторое время стоял и бездействовал. А затем снова выставил руку перед собой.  И, о чудо, банка не понадобилась. Бабочка приземлилась ученому на запястье, на то же самое место. И пока в её поле зрения не попадал злосчастный сосуд, преспокойно себе сидела и трогала ученого хоботком.

— Стоило назвать её enfant terrible, Гуго! - резюмировал Важка, поправляя на носу очки.

— Ваша жена, осмелюсь заметить, будет ревновать! - поддержал польского коллегу Реджинальд и двусмысленно хохотнул.

Но Гуго фон Фальтер уже двигался в сторону ожидавшего их в тени деревьев экипажа. Он не слышал своих товарищей, его голову занимало множество других мыслей. И не все мысли принадлежали уже лично ему.

* * *

Уважаемый немецкий энтомолог барон фон Фальтер на четыре месяца пропал из общества. Не отвечал на письма друзей. Мало ел. И стал дико раздражительным. Его привычный прежде распорядок дня превратился в систему из трех пунктов: завтрак, работа с новым видом и сон. На любые вопросы о здоровье Гуго лишь огрызался и требовал не мешать ему продолжать изучение Gugo Horribilis.

Лишь однажды, в начале августа, ученый выглядел привычным и знакомым для своих домочадцев. В тот день фон Фальтер вышел из своего кабинета, позвал управляющего и велел отнести на почту конверт с письмом-ответом на приглашение на Всемирный Съезд Энтомологов. Гуго среди прочих должен был представить свое открытие ученому сообществу. После того, как управляющий вернулся и доложил, что письмо отправлено, барон повеселел и весь вечер провел с женой и её приехавшими погостить (чего он не заметил, будучи поглощенным работой с бабочкой) обеспокоенными родственниками. Он снова шутил, поддерживал беседы абсолютно на любую тему и, казалось, наконец вернулся к своему прежнему состоянию. До отбытия на съезд оставалось полторы недели и все это время Гуго вел себя как прежде. Конечно, от родных не ускользнуло, что по утрам ученый вел себя как сонная муха, а перед тем, как отправиться в постель, начинал ходить мрачный. Перед самым отъездом жена и друзья барона решили, что он просто волновался перед Съездом. Отчасти это было правдой.

На самом деле ученый волновался о последствиях съезда. С тех пор, как он принес в дом Gugo Horribilis, только фон Фальтер знал об ужасном будущем. Впервые бабочка заговорила с ним еще тогда, когда он её обнаружил. Ученый был слишком возбужден и списал все на внутренний голос. Пока диалог не повторился. Каждый раз когда Gugo садилась на руку исследователя и трогала его хоботком, ученого как будто окунало во тьму, где не было никаких чувств и ощущений. Только властный глас, только падающие как могильные плиты одно за другим слова, звучащие будто их отбивает и дублирует вслух адский телеграф.

— Мы с тобой в каком-то смысле коллеги, - говорил Horribilis. - Ты изучал наш вид, а я изучал ваш. В твоей библиотеке память вашего вида за последнюю тысячу лет. В нашей библиотеке миллионы лет изучения вашего. Те, кого ты знаешь как вид Zdenekiа обитал на этой планете еще 350 миллионов лет назад. Мы видели всю вашу жалкую историю. Видели разрушения. Вы разрушаете мир, который мы упорно продолжаем строить. Мы решили что хватит. Вы и так уже уничтожили множество видов животных. Пришла ваша очередь.

Внутри своего разума Гуго фон Фальтер метался и беззвучно кричал. Слепой и беспомощный, умолял прекратить этот кошмар. Тогда Gugo Horribilis становился совсем громким и давящим. На третью ночь ученый сдался и стал послушно писать трактат, который ему диктовал по ночам ужасный голос. Несколько раз он предпринимал попытки убить своего мучителя, но побывавший в его разуме Horribilis возвел стены, о которые мысли избавиться от него просто разбились. Казалось, что насекомое получает садистское удовольствие глядя на то, как возомнивший себя царём природы человек, не может справиться с насекомым. С букашкой, на которую обратил внимание лишь потому, что призван её изучать по роду деятельности.

— Я проявлю солидарность. - сказал Gugo Horribilis в тот день, когда барон получил письмо-приглашение. - Как ученый к ученому. Дам тебе перерыв. Отдых. Ты, в соответствии с человеческими обычаями, успеешь попрощаться со своими родичами. Завтра утром на твоем столе ты обнаружишь куколку, pupa. И проглотишь её. Рядом найдешь мое тело и приготовишь для демонстрации своим коллегами. Вижу, ты не радуешься моей смерти? Правильно делаешь. Мы оба принесем себя в жертву новому миру. Я останусь с тобой, в твоем разуме, но больше ты меня не услышишь. Это не значит, что у тебя получится избавиться от манифеста или куколки. Что до последней - все время нашего сотрудничества я влиял на твой примитивный организм. Он не отторгнет куколку. Никаким путем. Ты сделаешь все. Во имя нового мира, мира без людей.

* * *

Ученый барон вышел на сцену и встал за конторку. На него воззрилась аудитория, сплошь состоящая из различных экспертов от энтомологии. Внутри у Гуго все свернулось, но отнюдь не от волнения. Куколка, подумал он. Это уже вовсе не куколка.

С третьего ряда сидений кто-то махал Гуго рукой. Болек Важка. С последней их встречи его щеки стали еще толще, а вместо очков он разжился модным нынче пенсне. Их общего друга Реджинальда Битла на съезде не присутствовало. Он слег с какой-то тяжелой хворью. Вот ведь хитрый британец, поймал себя на мысли немного предвзятый по отношению к англичанам барон. Помрет и посмеется над тем, как на остальном мире будут пировать ужасные бабочки под предводительством какого-нибудь родственника или друга Gugo Horribilis. Гуго снова скрутило живот. Выражение "бабочки в животе" теперь не ассоциировалось с эйфорическим счастливым состоянием. Отнюдь. Фон Фальтер взял с конторки стакан воды, немножко отпил и прочистил горло.

— Господа! - обратился он к аудитории, придя в ужас от того, что ему на полном серьезе сейчас придется зачитывать манифест об уничтожении бабочками людей. - Господа энтомологи! Как видите, представленный в витрине экземпляр - Gugo Horriblis. И носит он мое имя вовсе не потому, что я его открыл, хотя и по этой причине тоже. Просто даже papilionem с такой свирепой раскраской на крыльях сдался пред мощью моих усов!

Ученые, знакомые с шутками про усы Гуго одобрительно засмеялись. Гуго заметил как хохочущий Важка втолковывал соль прибаутки каким-то двум новичкам, сидящим рядом с ним. Барон продолжил:

— Gugo Horriblis принадлежит к семейству Sphingidae, но имеет ряд уникальных особенностей, что роднит её так же с...

С кем ужасная бабочка водит родство ученые мужи так и не узнали, потому что лектора вырвало прямо через конторку. Первые ряды аудитории повскакивали с криками возмущения. Болек выругался на латыни, перекрестился и выругался еще раз, по-польски. И услышал отвратительный хруст.

У барона фон Фальтера чудовищно раздулась и лопнула гортань. С хрустом отскочила и повисла на куске кожи нижняя челюсть. Умирающий ученый завалился на пол и под ним мгновенно образовалась лужа крови. Из того, что осталось от рта ученого, показались гигантские суставчатые конечности, на жестких блестящих волосках которых свернулись капельки человеческой крови.  В то время как сидевшие на передних рядах ученые били кулаками по спинам и давили тех, кто сидел ближе к дверям и теперь в них застрял при попытке сбежать, со сцены пахнуло рвотой и мертвечиной. Исполинский Gugo Horrible смахивал с крыльев изменившиеся внутренности фон Фальтера. В глазах ученого все смазалось, он уже почти перестал различать окружающее. Да здравствует новый мир, так говорил его "насекомый коллега" ? Он начал закрывать глаза, чувствуя что сейчас все закончится, как вдруг услышал голос Реджинальда Битла. Видимо англичанин собрался составить ему компанию и на том свете.

* * *

На веточке живописного куста сидела бабочка. У неё еще не было названия. Бабочка задумчиво разворачивала и сворачивала обратно свой хоботок и наблюдала удивительное зрелище.

За человеком, который некоторое время назад рухнул головой в её куст, пришли еще два представителя этого шумного и проблемного вида.

— Вижу, ваш поход в кусты окончился печально! - произнес в адрес лежачего тощий и длинный субъект. - Святые угодники, мистер Болек! Я же настоятельно просил вас следить за тем, чтобы барон не налегал на закуску. Вы только посмотрите как он обрыгал свои знаменитые усы. Подтяните ему штаны. Немедленно!

— Действительно, - сказал субъект поменьше и потолще. - Раз уж я должен следить и за ratio барона, то почему бы мне и не подтянуть ему штаны. Отказываюсь принимать в этом участие, Реджинальд. Увольте.

Общими усилиями ученые мужи подняли своего коллегу на ноги, подтянули и застегнули ему брюки.

— От рыготы пусть его лакей чистит. - сказал Важка. - У меня платок с родовым гербом, я им такое трогать не буду.

Поляк достал из кармана платок и продемонстрировал его Реджинальду, одновременно стараясь не запачкать семейную реликвию о глупо смотрящего перед собой Гуго. Битл был не сильно сведущ в вопросах геральдики и ему разноцветные треугольники и ромбы показались глупыми и скучными.

— Что ж, главное чтобы он не испортил экипаж, пока мы будем ехать обратно в гостиницу. - сказал Битл. - Я сейчас соберу остатки нашего "пикника", а по приезду в город схожу на телеграфную станцию и отправлю баронессе фон Фальтер сообщение о том, что Съезд Энтомологов продлится еще неделю. Надеюсь этого хватит, чтобы Гуго проспался, опохмелился и привел себя в порядок.

— И свои усы. - согласился Важка. - А я ведь говорил ему, что не надо так расстраиваться. Кто же знал, что дружеские посиделки в ресторации и продолжение на природе после, закончатся для бедного Гуго депрессивным запоем от мысли о том, что он все еще не открыл и не назвал своим именем какую-нибудь уникальную Lepidoptera Linnaeus.

— К слову о них, кто это тут сидит на кустике, куда рухнул наш друг? - спросил Реджинальд и спугнул своим восклицанием необычно большую бабочку.

— Улетела. - ответил польский энтомолог. - Ничего, если барон напьется так еще раз, то они обязательно снова встретятся, ха-ха. Перехватите его вот этак, Реджинальд. Вот, вот так! Теперь понесли.

Бабочка без названия вернулась на оскверненный людьми куст. Потрогала хоботком извергнутое из человека. Вкусовые рецепторы бабочки пришли в ужас. Бабочка взлетела повыше и заметила, что куст еще и поломался после падения человека. Зацепившись за веточку она принялась усердно чистить хоботок. И пристально смотрела уходящим людям вслед, пока те не исчезли.