Смерть, как прибавочная стоимость

                СМЕРТЬ, КАК ПРИБАВОЧНАЯ СТОИМОСТЬ
                Пьеса в одном действии.
Сцена. На сцене Миша и большой телевизор. В телевизоре – Таня.
МИША. И тогда я говорю тебе. Послушай, Таня, ты не представляешь, какой у нас с тобой прошлый год удачный был. И в финансовом плане тоже. Но не только и не столько. Но в финансовом плане он был… пожалуй, самым лучшим был. Мы заработали с тобой чуть больше миллиона долларов. И это даже если вычесть все налоги. Я думаю мы сейчас смело можем покупать таун-хаус в этом поселке, который нам так понравился. Как он называется? Ты не помнишь? Да какая разница. У меня есть телефон этого Олега, он мне визитку давал. Хочешь, я ему прямо сейчас позвоню? Да, прямо сейчас, зачем тянуть?
ТАНЯ. А я говорю тебе. Миша. У меня рак. Четвертая стадия. Операция уже не возможна. Четыре узла и метастазы в легких, костях. Меня не будет уже через месяц. Максимум два месяца. Так доктор сказал мне. Улыбающийся. Понимающий. С грустной сочувствующей улыбкой.
МИША. Сейчас. Зачем тянуть. (Звонит по мобильному телефону). Телефон недоступен. Позже позвоню. Или прямо в офис. Так где же у меня был записан телефон их офиса. Не помню. Представляешь. Мы наконец будем жить за городом. Воздух. Речка. Лес. Нет этого надоедливого города, который навис и давит всей своей мощью. Смотри. Я прямо сейчас его вижу наш дом. Дверь, большая прихожая, справа кухня, она же и столовая, слева туалет. Наверху спальня наша, комнаты детей. Окна большие в человеческий рост. И обязательно выходят на запад. Представь, мы сидим и любуемся на осенний закат. Во дворе обязательно посажу елочку в честь тебя. Назову ее Танюшей.
ТАНЯ. Тогда я начинаю кричать что есть силы. Жилы у меня на шее набухли. Миша, у меня рак! Я скоро умру! Мне жить осталось два месяца!
МИША. Я слышу. Не надо орать. Может, не все потеряно. У меня есть кудесник один. Михаил. Тезка. Он известный колдун, маг, шаман. Он многих из наших звезд шоу-бизнеса на ноги поставил. И рак лечил. Ну мы же недавно проверялись. Полгода назад. У тебя все же нормально. Никаких ни то что злокачественных. Доброкачественных даже не обнаружили. И как не вовремя. У нас ведь с тобой такие планы.
ТАНЯ. Были. Были планы, Миша. У меня теперь вообще никаких планов нет. Гроб только покрасивей выбрать, дубовый.
МИША. Не надо опускать руки. Мы… Ты… Пока жива. Я что-нибудь придумаю. У нас интернет проект. Реалити-шоу. Нельзя это упускать. Ты понимаешь?
ТАНЯ. А, вот ты о чем думаешь? Посчитал уже барыши. Деньги посчитал. А на меня, на мои чувства тебе наплевать. Что чувствую я? Как мне страшно! Об этом ты подумал? Кому ты звонишь?
МИША. Я звоню Михаилу. Магу и волшебнику. Он вылечит тебя. Я знаю.
ТАНЯ. Сейчас из будущего так смешно смотреть на эти бессмысленные попытки справиться с неизлечимой болезнью. Я прислушивалась к тому, что говорил Миша и старалась понять, что отвечают ему на том конце провода. Что это я по старинке выражаюсь? На каком конце провода. Он же по мобильному разговаривает.
МИША. Алло, Мишань, привет. Как дела? Это не Миша? Позовите, пожалуйста, Мишу. Его нет? Он умер? Что вы говорите? Когда? Как? Понятно. Рак? Хорошо. Позже. Позвоню. Да. На сорок дней.
ТАНЯ. Я начинаю истерически смеяться. Ты стараешься успокоить меня. Со мной случилась истерика. Ты вызываешь скорую. Скорая делает мне укол. Я забываюсь во сне.
МИША. Я в ту ночь почти не спал. Как только я засыпал мне снилось, что я оставил кастрюлю с супом на плите и суп полностью выкипел. И кастрюля загорелась. Я с ужасом просыпался.
ТАНЯ. В ту ночь я почти не спала. Как только я засыпала, мне снилось, что я оставила кастрюлю с супом на плите и суп полностью выкипел, а кастрюля загорелась и повалил черный дым. Я начала задыхаться и в ужасе просыпалась.
МИША. На следующее утро мы старались не смотреть друг другу в глаза и почти не разговаривали. Я сварил тебе кофе и принес в постель.
ТАНЯ. Да ты не делал так уже много-много лет. Я вспомнила, как мы познакомились.
МИША. Я вспомнил как мы познакомились. Но я почти ничего не помню. Дискотека. Школьная дискотека.
ТАНЯ. Какая школьная дискотека Миша? Ты или не помнишь ничего, или прикидываешься. Или специально меняешь прошлое в угоду себе любимому. Зачем ты сейчас меняешь прошлое? Что тебе это даст? Ты вообще понимаешь, что происходит? Ты понимаешь, как это – умереть?
МИША. Ты задавала мне много вопросов. Но я перестал тебя слушать. Я перестал тебя слышать. Я лихорадочно считал. Я считал, что будет со мной, с нашими детьми. Я пытался понять, как я буду без тебя существовать в этом вашем шоу-бизнесе. А еще одна мысль вот подбирается. Но я гоню ее, гоню. Это вообще надо подальше от себя гнать, иначе сердце разорвется к чертовой матери. Уйди мысль. Брысь! На тебе по морде! Но она вырвалась и пролаяла мне в лицо. А ты помнишь, какую неустойку получит с тебя этот чертов интернет сайт, если не состоится это наше шоу, где Таня должна участвовать. Вот и нет у нас миллиона. У нас. У меня. Надо что-то делать. Я налил себе виски полстакана и выпил залпом.
ТАНЯ. Ты пьешь? Как замечательно. А давай я тоже выпью? Мы напьемся. Как хорошо ты все придумал. Ведь пьяному человеку, пьянице, алкоголику и жить легче. И помирать легче. Веселее. Я решила тогда переплюнуть тебя и выпила стакан целый. Вкусный виски.
МИША. Таня. Ты зачем это делаешь? Ты специально хочешь меня разозлить?
ТАНЯ. Разозлить тебя? Миша. Я не могу тебя разозлить. Ведь я люблю тебя, Миша! Я так тебя люблю, что мне даже наплевать на тебя. На то, что ты мне сейчас говоришь. На твои мысли, чувства, эмоции. Я налила тогда себе еще стаканчик и еще. И начала танцевать под такую дикую африканскую музыку, а может быть эскимосскую музыку, шаманские танцы смерти.
МИША. Тогда и я налил себе стаканчик и еще и начал танцевать эти эскимосские, а может быть и африканские шаманские танцы жизни. Я начал жить эмоциями и отключил мозг.
ТАНЯ. А я вот сейчас сижу и смотрю, и вспоминаю, как ты тогда танцевал. Покажи еще раз!
МИША. У-ЯК-ЯК-ЯК-ЯК-ЯК. Як-У-У-У-У-У. Иху-у-у-у. У-у-у-у-у-у-.Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы. А-а-а-а-а-а-а. У-у-у-у-у-у-у. Я выл как собака. От жалости к тебе и ко мне. К знакомым и незнакомым. К детям нашим, родителям. Родственникам. Несправедливый мир. Сука. Несправедливый. Почему так?
ТАНЯ. Почему так? А ты не помнишь разговор со своей любовницей?
МИША. С какой любовницей? Тань. Ты чего?
ТАНЯ. С твоей любовницей Миша. Я все знаю. И даже этот разговор. Я знаю его наизусть.
МИША. Это потому что ты умерла?
ТАНЯ. Да. Это потому что я умерла. Повтори, что ты ей тогда сказал?
МИША. Я начал мямлить и глотать слова.
ТАНЯ. Я не слышу. Четко и внятно повтори, что ты ей тогда сказал?
МИША. Я опять было начинаю мямлить, но ты кричишь…
ТАНЯ. Повтори, имей мужество повторить, что ты тогда сказал!
МИША. Я хочу, чтобы она умерла.
ТАНЯ. Кто она?
МИША. Ты. Я сказал ей, что хочу, чтобы ты умерла.
ТАНЯ. Но это ладно! А что сказала я, как ты думаешь, что сказала я, когда узнала, что у тебя есть любовница?
МИША. От кого ты узнала, что у меня есть любовница?
ТАНЯ. Мир не без добрых людей.
МИША. Сволочи.
ТАНЯ. Но это не все. Один раз я раньше вернулась из командировки на один день. Я решила сделать тебе сюрприз. Я знала, что ты должен быть на работе. Отсматривать тот документальный фильм. Но. Как же я была удивлена. Ты был дома. А я дура, купила еще твои любимые цветы, фиалки. Я слышала шум в спальне. Мне даже не надо было открывать дверь. Все и так было понятно. Потом вы затихли. Ты закурил. Она что-то быстро и ласково говорила тебе шепотом. А потом ты сказал. Я хочу, чтобы она умерла! Я быстро ушла, забыла цветы. Прикрыла дверь. Пошла в кафе. Налила себе кофе. Обида, горечь. Бессмысленность жизни. Бессмысленность вообще земного существования. На меня это все разом свалилось. И мысли, и ощущения, и эмоции. Как таракана каблуком раздавили. Так и меня. И я сказала тогда. Я хочу, чтобы я умерла!
МИША. Круг замкнулся.
ТАНЯ. А мы вернулись из круговерти наших разных дел, которые отвлекают нас к самому важному, к самому сакральному в этой жизни…
МИША. К баблу. Да. Что ты так смотришь на меня? Намекаешь, что в твоем состоянии, в преддверии так сказать большого путешествия в загробный мир, тебя не интересует уже бабло? А меня вот, представь себе, интересует. Хотя да. Я тоже могу умереть в любой момент. Например, вышел на улицу – сбила машина. Банально – но правдоподобно.
ТАНЯ. Знаешь. Мне начинает казаться, что ты действительно рад моей болезни, рад, что я скоро умру…
МИША. А ты не рада? Ты не рада, что скоро умрешь? Она на меня так посмотрела. Реально взгляд был как будто с того света. Но я закусил удила и меня не остановить. Ты бросаешь меня. Да. Мы с тобой ведь не только супруги, у которых уже год не было секса. Мы ведь еще и деловые партнеры. И когда мы заключали контракт с этим порталом, мы ведь обсуждали эти драконовские штрафные санкции. Ты сказала. Со мной ведь ничего не случится. Я обязательно буду участвовать в том реалити-шоу. Ведь только ты можешь участвовать. Это было главное условие. А теперь ты валишь. Не знаю причины. Испугалась или разозлилась. Но ты сматываешься из этой жизни и оставляешь меня одного. Не по-партнерски это. Понимаешь? Не по-партнерски. Мы можем там трахаться с кем угодно. Ты сама ведь не без греха. Но в этом и заключается любовь. Чтобы прощать. Чтобы сглаживать острые углы. Вставать зализывать раны и двигаться дальше. Вместе двигаться дальше. Вот что такое любовь. А ты не по-товарищески. Не по любви. Я поехал на встречу. Постараюсь объяснить наши обстоятельства. Что ж они не люди. Я начал одевать ботинки. Ты смотрела на меня с ужасом. Ты не понимала, наверное, как можно говорить, думать о бизнесе, когда такое происходит. А я понимал.
ТАНЯ. А я стояла и думала, какой дикий, какой безжалостный, какой черствый человек. И я прожила с ним двадцать лет. У нас двое прекрасных детей. Мы творческие неординарные продвинутые люди. И здесь такое средневековье. Культ золотого тельца.
МИША. Я вышел и сильно хлопнул дверью.
ТАНЯ. Миша вышел и сильно хлопнул дверью. А я стояла и никак не могла представить себе. Как это меня нет? Вот я сейчас ощущаю всем своим существом. Слышу, вижу, осязаю. Эмоции, мысли. И вдруг всего этого не станет. Ничего. Это невозможно представить. Нет, но есть же душа, она бессмертна. И вот начинаю напрягать память и вспоминать все, что я знаю о посмертном состоянии. И вроде ничего не меняется. Также слышишь, видишь, только не осязаешь. То есть я потеряю только осязание. Ну и обаяние, и обоняние. Это незначительно. У меня с детства всегда нос заложен. Никакие капли не помогают. Умереть по всему не так уж и страшно получается. Тело только и теряешь. Невелика потеря. Тогда я действительно с Мишкой очень нехорошо поступаю. Я буду вся невесомая летать на небесах. А он будет здесь отдуваться за меня с земными проблемами. Деньги эти зарабатывать. Мишка, как ребенок. Он без меня не сможет справиться с навалившимися на него проблемами. Я не обижаюсь на него. А женщины эти все, которые вокруг него крутяться. Они оберут его до нитки, до самой последней ниточки. И детки наши инфантильные – Саша и Маша. Великовозрастные дуралеи. Что же я затеяла. Как не вовремя. А могу ли я все это исправить. Вот один мужик, я слышала. Тоже заболел раком. Он купил яхту и пошел в открытое море. Решил умереть в море. И пил только водку и закусывал только чесноком. Такие они мужественные, эти мужчины. А когда он вернулся в порт, то чувствовал себя очень хорошо и через год не умер и через два. Когда врач, который ставил ему диагноз увидел нашего героя, то чуть не упал в обморок. И потянул его в клинику на исследование. И не нашел никаких следов рака. Только язва, которую он заработал в море от чесночно-водочной диеты. Как смешно. Ха-ха. Какие смешные и неправдоподобные истории. И зачем их только люди выдумывают? Чтобы как-то поддержать себя морально что ли? Но меня эта история не поддерживает. Я знаю, что не пойду в море и не буду пить водку и закусывать чесноком. Я смирилась. Страшно признаться. Но что-то во мне очень этого хочет. Я устала, я не вижу больше смысла. Красота увядает. Все то, чем вы все восхищались во мне, все испарилось. Красота, молодость, доброта, сексуальность. Все это куда-то пропало. И вместе с этим исчезло и желание жить. Вот как заставить себя жить? Если желания нет. Я не понимаю.
МИША. А я никуда не поехал. Я зашел в кафе. Сел за столик. Заказал кофе и позвонил Василию, хозяину этой интернет площадки. И все ему рассказал. А он вообще не плохой мужик, хоть и хохол, мы с ним так неплохо общались. Он говорит, прими соболезнования, а потом, тьфу говорит, она же еще не умерла. Я не знаю, сопит он в телефон, что в таких случаях говорят, когда человек скоро умрет, но еще не умер… Верни аванс, он после паузы начал. А неустойку я с тебя брать не буду. Верни аванс. Легко сказать. А я не хочу возвращать аванс в конце концов. Почему я должен возвращать аванс? Это мои уже деньги. Ладно неустойку как-то отбил. Но и аванс. И у меня там еще после преодоления минимальной гарантии, роялти с каждого нового просмотра. Нет не хочу.  Я о чем-то задумался. А он мне орет в трубку. Повтори, что ты сказал? Я не помню, напомни. Я вообще ничего не говорил тебе сейчас. Нет, сказал, орет он. Может и сказал. Но я не помню. Я был в своих мыслях больше и не обращал внимания на внешний мир. Ты же помнишь, что я сказал? Ты запомнил, что я сказал? Запомнил, уже тише сказал он. Ну и повтори. Ты сказал, чеканя каждое слово сказал он. Ты сказал: а хочешь, я поставлю камеру в комнате, где умирает моя жена? Ты сказал: а хочешь, мы все это будем транслировать в интернет по платной подписке? Василий крикнул  мне, что я конченная бесчувственная свинья и бросил трубку. Но в меня как будто бес вселился. Я тут же перенабрал ему и начал кричать. Не бросай трубку! Послушай меня! Будь ты хоть раз в жизни профессионалом! Посоветуйся со своими специалистами! Пусть посчитают, какой может быть рейтинг у передачи. Скольким подписчикам ты сможешь продать видео это по запросу и за какие деньги. А потом подумай еще и о американском рынке! Подумай об американском рынке, кричу я ему в трубку. Ко мне даже официантка подошла и сказала, чтобы я кричал потише, а то посетители пугаются. Ладно, ладно сказал я, буду потише. И уже тише сказал. Твоя же площадка международная. С расширением «ком». Ты же собрался на международный рынок выходить. А с каким продуктом? С хохляцкими танцами. Ты ж меня спидманула? Он бросил трубку. Тогда я принял решение кинуть его. Не буду аванс возвращать и все. Не такие большие деньги, но все равно отдавать не буду. У меня настроение повысилось. Я заказал себе борща с пампушками, горилки. Горилки у них в меню не было и это расстроило меня. Но я заказал водки и досаду как рукой сняло.
ТАНЯ. Василий положил трубку. И хотя он был неплохим парнем, хорошим мужем и примерным отцом. Предложение Мишино взволновало его. Он закурил даже впервые за полгода. Сигареты «Мальборо» лежали у него в верхнем ящике стола и были монументом его победы над курением. Он сам даже во время новогоднего корпоратива написал фломастером на пачке – «Символ моей победы над курением». Это когда он сильно пьяный полез-таки за сигаретой, достал мальборину из пачки поднес зажигалку, но так и не закурил. Тогда он достал черный фломастер и написал. Сейчас он выкинул фломастер в мусорное ведро, смял и выкинул саму пачку и закурил. Выпустил кольца дыма. Позвонил своему партнеру и поделился безумным Мишиным планом. Партнера звали Дмитрием. Дмитрий сразу начал кричать, что, мол, так не бывает. И рассказал историю, которую постоянно называл между делом «кафкианской».
МИША. А, по-моему, ничего «кафкианского» в этой истории не было. Ну спятил один мультимиллионер. И начал вовлекать в свое сумасшествие окружающих людей. Сначала буквально привлекая всех бабками. Но потом идея оказалась привлекательнее и он начал бабки с истории этой получать. Старикан этот имел русские корни, но родился в Мексике. Русский Дон Хуан фактически. Сначала он организовал фирму ритуальных услуг. В этом ничего необычного нет. Потом при фирме начал потихоньку складываться клуб по интересам. Поначалу это был фото клуб. Фотографировали они надгробия, могилы. Сначала в Мексике. Потом Соединенные Штаты. Далее Европа и весь мир без остановок.
ТАНЯ. Вскоре, правда им эта затея надоела, и они начали снимать похороны на видео.
МИША. И даже ухитрялись за это брать деньги.
ТАНЯ. Да организовали фирму и делали съемки похорон. Желающих было много. Через год им и этого показалось мало. Они ставили скрытые камеры в палатах людей, которым оставалось жить считанные дни, и снимали подробно сам процесс умирания и момент смерти. Потом их вроде полиция поймала, но старик этот Дон Хуан отмазался и чистым из воды вылез, там посадили исполнителей, да и не посадили даже, по-моему, а оштрафовали. Но деятельность свою они свернули. Снова стали только памятники фотографировать.
МИША. И вот весь последний год, старику этому снился один и тот же сон, будто сидит он перед телевизором и видит, как на экране день за днем, час за часом умирает красивая молодая женщина. 
ТАНЯ. Я, то есть. Умираю перед камерой день за днем, час за часом. Красивая молодая женщина. Как я на это согласилась? Я не знаю. Они приехали втроем. И Миша все время молчал. Он пошел на кухню варить кофе. Ты варил кофе по-ирландски.
МИША. Кофе по-ирландски. Очень просто. Мне мой друг Димарий, царствие небесное, говорил, что кофе можно сварить двумя способами по-ирландски и по-турецки. В первом случае, в турку заливаешь горячую воду и доводишь до кипения, во втором случае заливаешь холодную воду. Кофе по-ирландски менее крепкий, но более ароматный.
ТАНЯ. Миша. Зачем ты тянешь время? Стыдно рассказывать, что дальше было? Поэтому начал про кофе рассказывать?
МИША. Я варю вообще-то кофе, а ты отвлекаешь. Тем более меня там не было. Я зашел в комнату, а ты уже согласна была.
ТАНЯ. Когда ты ушел, заговорил Дмитрий. Василий вообще не знал куда себя деть, избегал смотреть мне в глаза, потом сел в кресло и начал листать какой-то журнал. А Дмитрий оживленно так разговаривал, размахивал руками, но приступить к теме так и не решался.
МИША. А Дмитрий, вот ведь судьба злодейка, через два дня умер во сне. Сердце остановилось. Я на похороны не поехал, я ведь почти не знал его. Ладно, лирическое отступление. А что было потом?
ТАНЯ. Давай расскажем, что было до. Как мы ходили к онкологу, как он нам снимки показывал, смотрел на меня как на мертвую. Ужасно. И вся эта атмосфера. Места эти… Не могу без слез вспоминать. Он сказал. Операцию я вам сделаю. Химию сделаем как положено, в лучшем виде, облучение, если понадобиться. Но шансов нет. Ну там меньше процента. Как же вы так все запустили.
МИША. Я ему говорю, полгода назад проверялись – ничего не было…
ТАНЯ. Мы решили не делать операцию. Я решила не делать операцию. Мне кажется ты даже обрадовался. Виду не показал, ни один мускул на лице не дрогнул. Но глаза так блеснули, так блеснули. Монстр, подумала я. Как так можно? Убийца. А я это все терплю, согласилась на это нелепое предложение. Зачем? Но не из-за денег это точно. И не из-за тебя, не из-за детей. Мне еще до того, как вы втроем приехали к нам домой…
МИША. Втроем, это я и Вася с Дмитрием?
ТАНЯ. Да. Мне ночью позвонил этот Ваш русский мексиканский Дон Хуан. Как он узнал мой телефон, ума не приложу. Звонок ночью, тебя нет. Ты сказал, что задержишься допоздна в студии, но я знаю, ты опять поехал к ней.
МИША. Таня!
ТАНЯ. Что Таня. Я сорок пять лет Таня. Ладно звонок. Я вскакиваю, сердце колотится, думаю с тобой что-то случилось. Смотрю, номер незнакомый определился и не русский. Подношу телефон к уху. Оттуда бархатный такой мужской голос, обволакивающий.
МИША. (Говорит голосом Дона Хуана). Здравствуйте Татьяна! Вас беспокоит Иван Николаевич!
ТАНЯ. Да примерно таким голосом он и говорит. Я в ответ. Здравствуйте! Какой Иван Николаевич?
МИША. (Говорит голосом Дона Хуана). Иван Николаевич, повелитель мертвецов.
ТАНЯ. Я заорала дурным голосом от страха. А-а-а-а-а-а-а-а!
МИША. (Говорит голосом Дона Хуана). Таня, Таня, успокойтесь. Что вы так разволновались? Я вас успокоить хочу, а вы разорались.
ТАНЯ. Как Вы меня можете успокоить? Я умру скоро. И мне дико страшно. Так страшно, что от страха у меня физическая боль в груди. Как только я думаю об этом у меня истерика. Страшно. Страшно. Господи, как страшно.
МИША. (Говорит голосом Дона Хуана). Таня. Я Вам сейчас одну вещь скажу. Запомните ее. Если кто-то не хочет умирать, то он и не умрет. Это же очевидно. Не хотите умирать и ладно. Отчего истерика?
ТАНЯ. Я не знаю. Я запуталась. Не могу ответить на Ваш вопрос.
МИША. (Говорит голосом Дона Хуана). Мне, лично, все очевидно Таня. Ты хочешь умереть…
ТАНЯ. Нет, нет, нет…
МИША. (Говорит голосом Дона Хуана). Скажем так, ты не против, ты сдалась, ты согласна. Так отчего тогда страх?
ТАНЯ. Я боюсь небытия. Я не знаю, что это такое. Я никогда его не ощущала.
МИША. Ну а что он дальше сказал? Таня, что ты молчишь? Это же очень важно.
ТАНЯ. Ничего он не сказал. Пернул в трубку. Ха-ха. Тебе какая разница. Я согласилась. Ставь камеру в мою спальню. Давай рекламу. Я подпишу какие нужно бумаги, что все добровольно. Проводи рекламную компанию. И молись, чтобы ФБР ваш сайт этот не закрыло.
МИША. Наш сайт, Таня, наш. У Ивана Николаевича, какие-то очень серьезные связи с государственными структурами США, плюс дорогущие адвокаты, которые способны долго тянуть время. Мы успеем.
ТАНЯ. В каком смысле успеем? Я не поняла.
МИША. Ну, врачи говорят…
ТАНЯ. Что врачи говорят? Что врачи говорят, Миша? Что молчишь? Отвечай мне немедленно, гадина.
МИША. Таня. Ну мы шоу больше чем на месяц не планируем, лучше вообще две недели… Тут наш специалист по маркетингу посчитал.
ТАНЯ. А ну пошел на**й отсюда! Мразь, говно, выродок! Вон я сказала.
МИША. Все. Я пошел.
ТАНЯ. Вот же негодяй. И как только земля носит.
МИША. Пойду, пойду, не переживай. Только я дело всегда делал, а не разглагольствовал. Денежки наши с тобой считал. Рублик к рублю. Долларик к доллару. И все преумножил. Да я мастер зарабатывать деньги. И даже сейчас, когда выть хочется от безысходности… Ты что думаешь, я не человек? У меня душа не болит что ли?
ТАНЯ. Нет у тебя души. Машинка для пересчета банкнот у тебя вместо души. Посмотри, как ты завелся-то. Барыши прикинул. Сколько подписчиков было у сайта на начало онлайн трансляции?
МИША. Не поверишь, миллион человек. И подписка стоила сто долларов. Но мы и в раскрутку вложились. Мама родная, дай бог. И несколько независимых экспертиз. И эксперты эти выбирались тайным голосованием среди подписчиков. УЗИ выложили, МРТ там и прочее все. Анализы. Интервью со специалистами, которые утверждали все как один – смерть наступит самое позднее через две недели.
ТАНЯ. Вот я лежу на кровати. Слабая. Увядающая и уходящая из жизни каждую секунду. Везде эти камеры понатыканы. И я прямо кожей ощущаю эти сальные взгляды. Я прям вижу харю этого собирательного зрителя. Как он жрет свой попкорн. Челюсти работают. Изо рта крошки сыплются. Слюни на брюки капают. А он член свой наглаживает извращенец. И тут звонок.
МИША. (говорит голосом собирательного зрителя). Привет, Джон. Да вот смотрю это шоу, где телка, которая больна раком скоро коньки отбросит. Она в любой момент может… Что ты говоришь? Да, может не самая лучшая идея. Но у меня столько времени не было секса. У меня жена тоже умерла… И я один… Не знаю. Вдруг захотелось снова испытать те эмоции, которые я испытывал, когда она умирала. Мне понравилось… Я понял, но у меня все родственники умерли, а я еще хочу. Что ты говоришь? Как ты меня назвал? Да пошел ты к такой-то матери, Джон!
ТАНЯ. И так далее и тому подобное. Я ощущала себя существом без кожи, которому все эти взгляды причиняют невыносимую боль. И время тянулось еще так долго. Я смотрела на часы и мне казалось, что секундная стрелка еле-еле ползет по циферблату. Ты еще просил поиграть на камеру. Там, поплакать. Стихи грустные почитать, песни слезливые попеть. Я пела песню Земфиры «А девочка пьяна». А ты мне, Миша, сука, даже перед съемками не налил. Я попросила ведь всего сто грамм. А ты начал мне лекцию читать про ответственность перед зрителем. Противно. И обезболивающих не дал. А у меня такая резь в животе началась. Я согнулась пополам, обхватила руками живот и выла. Так прошел первый день. Первый рабочий день, первый съемочный день. По контракту в режиме онлайн я все равно должна была круглосуточно под камерами быть. И в туалете камера. Ты все-таки дал мне обезболивающие.
МИША. Василий настоял. Орал на меня, что я бессердечная сволочь. А что я, Таня? Я за рейтинги. А ты, если назвалась груздем, полезай в кузов. Но ты конечно имела право на сон. Поэтому я дал обезболивающее. Давай так. Я – генеральный продюсер. И я отвечаю за рейтинги нашего проекта. Поэтому слушайся меня безоговорочно.
ТАНЯ. Миша. Какой проект? Это жизнь. И она ускользает, заканчивается. Миша. Это не игра. Неужели ты еще не понял этого?
МИША. Таня. Это телевидение, это медиа. Здесь все игра. Неужели ты еще не поняла этого?
ТАНЯ. То есть по-твоему Миша это все не настоящее? Жизнь - игра? Ты поэтому все ножи в первый день унес из кухни. Не хотел, чтобы я ножами этими поиграла на твоей светленькой кожице.
МИША. Таня, Таня, ты что такое говоришь? Ты хотела меня убить?
ТАНЯ. А почему нет Миша? Ты развлекался там со своей молодой любовницей. На детей ты давно уже плюнул. Плюнул Миша. Тебе не интересно даже когда я еще была жива о детях разговаривать, с детьми разговаривать. Все деньгами от всего откупался. И от них, Мишенька, и от них. Ты вообще, мне кажется, как только у тебя первый рубль в кармане, заработанный тобой появился, ты начал откупаться от всего мира. Чтобы никто тебе не досаждал. Чтоб не мешали наслаждаться… Да нет не наслаждаться… Наслаждение для меня тоже не очень хорошее слово, Но ты не наслаждался. Ты пользовался. Грубо, жестко, как хищник. И тебе все мало, все мало. Ты брал, брал. Ты даже вот специально камеры не поставил в гардеробной комнате. Почему?
МИША. (улыбается). Ну зачем тебе гардеробная комната? Какие вещи там ты собралась выбирать, одевать. Ты в халатике все время, там, в пижаме.
ТАНЯ. Но ты трахал меня… Больную, умирающую, изможденную женщину именно почему-то в гардеробной комнате… Заманил меня туда под каким-то смехотворным предлогом и…
МИША. Таня. Но я не мог же на камеры… У нас ведь здесь не секс-шоу эротическое… У нас серьезный проект. Эзотерический, философский не побоюсь этого слова. В нем визуально затрагиваются самые глубинные вопросы бытия.
ТАНЯ. Не сексуальный говоришь, не эротический. Когда ты меня трахал в гардеробной я так не думала. Ты пришел в гавно пьяный. Посторонний человек вообще бы не подумал, что ты пьяный, но я-то тебя так хорошо знаю. Ты литр вискаря минимум выдул.
МИША. Ну Тань. Ноль семь. Мне Машка помогала…
ТАНЯ. Ее значит Машка зовут.
МИША. Не придирайся к словам.
ТАНЯ. Вот ты пришел от любовницы. От молодой красивой сучки. С ее этими большими сиськами. С ее этим провинциальным гыканьем. Натрахавшись там вдоволь. Пришел. Разбудил. Танюша. Шепотом говоришь. Я тебе там в гардеробной комнате… тебе сюрприз приготовил. Я пошла как дура. А ты меня начал насухую трахать. Мне больно. А ты ухмыляешься и говоришь, что пришел в последний раз исполнить свой супружеский долг. Исполнил. Мне тогда захотелось вот прямо сейчас умереть. Я так сильно именно в тот момент захотела умереть. Мне кажется я сердце остановила тогда своим сильнейшим желанием умереть.
МИХА. Да я испугался тогда очень сильно. Ты обмякла вся. Я не смог держать тебя, и мы вместе упали на пол. Я понял, что ты умерла.
ТАНЯ. Но ты не остановился?
МИША. Да. Я не остановился.
ТАНЯ. Почему ты не остановился Миша?
МИША. Я хотел кончить.
ТАНЯ. Ты кончил?
МИША. Да, я кончил.
ТАНЯ. И тут мое сердце, то, которое остановилось, как поется в моей любимой песне. Оно остановилось, и снова пошло.
МИША. Да. Ты лежала на полу и так смотрела на меня. Мне стало стыдно. Я застегнул ширинку и ушел.
ТАНЯ. И тут все поменялось. Я поняла, что хочу жить. Что-то в моем организме поменялось. Какая-то дремавшая программа запустилась. Сильная беспощадная всепоглощающая программа, которая начала последовательно уничтожать все инородные клетки в моем организме. На следующий день с утра, я встала и сделала зарядку.
МИША. Ты сделала зарядку. И поначалу меня это порадовало.
ТАНЯ. Тебя, продюсера реалити-шоу, где итогом всего является смерть главного персонажа порадовало то, что персонаж делает зарядку?
МИША. Я же сказал поначалу, чисто на инстинктах. Из соображения милосердия.
ТАНЯ. А потом.
МИША. А потом я вообще загулял на два дня.
ТАНЯ. С ней?
МИША. Нет. С Другом. Поехали втроем к нему на дачу. Напились в лоскуты. Баня. Водка. Разговоры, воспоминания. Пели песни…
ТАНЯ. Какие песни?
МИША. Русские народные. По дону гуляет, из далека долго течет река Волга, славное море тадада.. Байкал, не помню, как точно.
ТАНЯ. Священный. Речная, водная тематика была. Почему?
МИША. Жизнь, это, вообще, река. И впадает в море или в другую реку.
ТАНЯ. Да и моя чего-то сделала неожиданный поворот.
МИША. Да, надо было тебе помочь. Прорыть так сказать Беломорканал.
ТАНЯ. Я в детстве с подругой, кстати, выкурила на двоих эти папиросы. Не знаю. Дуры были. Зачем папиросы? Сигарет же полно было.
МИША. Просто они дешевые.
ТАНЯ. Наверно. Тогда «Приму» надо было покупать или «Дукат». Но тем не менее. Помню затянулась я и все. Кашель, слезы, затошнило. А Ленка дура такая, видит, что мне плохо, все равно затянулась тоже и сама вся в слезах соплях, кашле и вырвало ее кажется…
МИША. К чему ты это сейчас?
ТАНЯ. Беломорканал – это плохо.
МИША. Беломорканал - это плохо. Черноморканал – еще хуже. Дон Хуан, он же дядька Черномор, потому что заморить начерно человека – это было не просто призвание, не просто работа, а, по-моему, главная радость жизни, позвонил нам и сказал, что, судя по отзывам зрителей, им очень не нравится, что ты стала такая розовощекая, зарядку стала делать, радостная стала, песни поешь. Он сказал, что наше шоу не о выздоровлении, и не о том, как люди побеждают рак. Это никому не интересно. Интересно увидеть всем, как ты подыхаешь, Тань, и, как ты умрешь в прямом эфире. На форуме уже вовсю обсуждали, что пора отключаться от этой лажи, что прекращать подписку, что обманули и так далее. Вася-хохол сказал, а мы по скайпу разговаривали, все втроем в режиме конференции, Вася, короче, сказал, что и хер с ними, пусть валят. Бабки мы заработали. Ничего страшного, кинем их всех, в первый раз что ли. Но Черный Хуан орать начал, что он в своей жизни никого не кидал, что у него на этот счет много планов, что он запланировал еще несколько таких шоу… Я спросил его, ему что денег этих, что мы уже заработали не хватит? Он сказал, не хватит.
ТАНЯ. Какой интересный человек…
МИША. Вот именно. Потом он сказал, что бизнес у них там в Америке никто так не делает. У них там не принято обманывать партеров, обманывать клиентов не принято – там уже несколько поколений выросло людей, которые честны перед собой в первую очередь и требовательны к себе. Именно поэтому Америка – великая страна. А вы тут у себя в России так и будете в говне, потому что погрязли во лжи, обманываете всех подряд. И бизнес у Вас не бизнес.
ТАНЯ. Какие правильные слова…
МИША. Он как истинный бизнесмен, предложил нам разобраться, что происходит. Провести исследование, собрать консилиум врачей.
ТАНЯ. В любой непонятной ситуации всегда надо собирать консилиум врачей, я думаю…
МИША. В любой непонятной ситуацией надо собирать консилиум палачей.
ТАНЯ. Что ты сказал?
МИША. Это просто в рифму. Врачей – палачей, палачей – врачей.
ТАНЯ. Нет Миша, это не в рифму. И мы оба знаем это.
МИША. Да Таня, это не в рифму, и мы оба знаем это. И Хуан, черный человек, знал это. И Вася и я. И мы сразу все втроем поняли, какое решение нам надо принять.
ТАНЯ. И какое решение вам надо принять?
МИША. Мы отвели глаза от экранов с Васей. Только черный человек глаза-то не отвел. Мы чувствовали это. Вася сказал, что да, конечно. Можно чтобы врач… А Хуан сказал всего два слова. Решите вопрос. И экран погас. Осталась лишь чернота. Такая глубокая, всепоглощающая. Вася сразу сказал, я не буду этого делать, это твоя жена, вот ты и решай вопрос. Оба экрана погасли. Решай вопрос. Идите вы знаете куда? Черти полосатые. Я не могу, я …. Не умею.
ТАНЯ. А я кроме того, что я делала зарядку, я начала ходить много по комнатам. Петь.
(Поет) Бегут ручьи.
МИША. Прекрати.
ТАНЯ. (Поет). Весна идет.
МИША. Прекрати.
ТАНЯ. (Поет). Подснежник растет.
МИША. Прекрати.
ТАНЯ. (Поет). Скоро лето.
МИША. Скоро кончится лето.
ТАНЯ. Это?
Миша. Это.
ТАНЯ. Как жаль. Но любое лето заканчивается. Именно поэтому мы с тобой любили август. Именно поэтому мы с тобой так любили ездить в отпуск именно в августе. Где тебе больше всего понравилось?
МИША. На Кипре.
ТАНЯ. Точно на Кипре? Может…
МИША. Точно на Кипре. Помнишь? Без детей. Только ты и я.
ТАНЯ. Только я и ты.
МИША. Напились и купались около камня Афродиты.
ТАНЯ. Миш, ты чего-то путаешь. Это не со мной. Миша. Это с кем-то с другим. Вот же ты гад.
МИША. Значит мне сон приснился. Точно сон, такой яркий, что я подумал, что он на самом деле. Я проснулся и говорю тебе…
ТАНЯ. Миша. Хватит врать. Ты заврался. Ты всю свою жизнь врешь. Всем. Мне. Детям. Партнерам. Подчиненным. Всем. Хватит, остановись. Скажи правду.
МИША. Это правда… Отчасти… Вся жизнь - это сон. Такой страшный, иногда кошмарный прекрасный сон, сука. Ты сидишь запаянный в капсулу своего тела, выйти не можешь. Тебе страшно, жутко. Но и дух захватывает, как это прекрасно. Вот и купались мы тогда около этого камня или не купались. Ну какая разница?
ТАНЯ. Ты с ней ведь купался?
МИША. С кем с ней, ну что ты выдумываешь? Я на Кипре только с тобой был. Я один на Кипре не был никогда.
ТАНЯ. А зимой, без меня. Офшорную фирму открывал. Для наших сбережений, наших денег.
МИША. Зимой как я мог купаться. Там же холодно.
ТАНЯ. Для человека, который в апреле пьяный купался в Неве, ты … Холодно говоришь? Ты с ней летал? Я помню, как ты мня отговаривал лететь. Говорил, что фирму надо только на тебя открыть, чтобы не было подозрений. Каких подозрений, фирма офшорная, там в официальных документах для открытого пользования… там номинальные учредители, греки какие-то. Ты на себя все переписал. И может даже это твой план был. Ты меня специально травил. Ты мне этот рак устроил!!! Подсыпал в пищу дрянь какую-нибудь!!! Убийца…
МИША. Так Тань. Все хватит. Не хочу слышать этот бред. Да. Я с Машей был на Кипре. Зимой. Да именно в тот раз, когда ездил открывать фирму. Да зимой мы купались около камня Афродиты. И там автобус туристический проезжал с какими-то французами. Они вышли все посмотреть на него, пофотографировать. Увидели нас. Закричали ой-ля-ля. А мы купались. Купались. Нам было не холодно. Маша из Сибири. Она и в проруби могла бы… А меня. Мня согревало то, что…
ТАНЯ. Замолчи. Все. Хватит.
МИША. Молчу. Молчу.
ТАНЯ. Я попросила у тебя книгу какую-нибудь по йоге. Ты нехотя, но принес. А я рассматривала картинки. Меня они возбуждали. Сильно возбуждали. Мне очень нравились эти упражнения. Сначала расслабляешься, потом напрягаешься. Наоборот потом напрягаешься расслабляешься. После двух часов упражнений ложишься медитируешь. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Приближаешься к нирване. И однажды я поняла, что меня нет.
МИША. Как это?
ТАНЯ. Меня на самом деле нет. Если долго прислушиваться к ощущениям, то понимаешь, что их на самом деле никто не испытывает, они, эти ощущения уходят в никуда. Не ты конечный потребитель. Ты на них смотришь со стороны, а они уходят в никуда.
МИША. Поясни.
ТАНЯ. Вот если бы ты что-нибудь испытывал, то после смерти, куда бы делись все твои воспоминания?
МИША. Не знаю. У нас какой-то вязкий, страшный разговор получается. Я не понимаю ничего, мне страшно. Очень страшно. Давай закончим его. А то мне эго мое мозг разорвет.
ТАНЯ. Но по логике любого развития событий, разве не надо нам до конца разобраться, что происходит? Что такое смерть?
МИША. Смерть – это прибавочная стоимость. Твоя смерть по крайней мере точно.
ТАНЯ. Что? Что за бред ты несешь? Какая прибавочная стоимость?
МИША. Такая прибавочная стоимость. Маркса читай и Ленина. А до них, по-моему, еще Адам Смит. Капитализм на этом стоится. Ты эксплуатируешь чей-то труд, создаешь продукт, потом накручиваешь наценку, и вуаля.
ТАНЯ. Чего вуаля?
МИША. Получаешь навар. По простому если, по-новорусски.
ТАНЯ. А я причем здесь? Моя смерть причем?
МИША. Так мы на ней зарабатываем. На твоей смерти. Твоя жизнь она сколько стоит?
ТАНЯ. Не знаю.
МИША. Ничего она не стоит. Ноль. И мы на этот ноль накручиваем наценку в виде твоей смерти и получаем прибавочный продукт. Чего-то я запутался. Мы экономику в институте всего один семестр изучали. И то я все это время в пивной просидел. Понимаешь? Не подкованный я в этом плане человек. Но, то что твоя жизнь ничего не стоит, а смерть стоит миллионы, я это очень отчетливо понимал. Посчитал. Тут еще Дон Черный Иван Хуан Матус мать его со своей ампулой.
ТАНЯ. Какой ампулой?
МИША. Он прилетел, он не угрожал, нет. Он то все зразу понял в отличии от нас с Васей.
ТАНЯ. Что понял?
МИША. Он понял, что ты после того секса в гардеробной, стала выздоравливать, назло мне выздоравливать. И организм твой начал раковые клетки, которые возникли у тебя от обиды на весь мир, на меня, на детей, на бизнес наш, в котором ты ничего не понимала и не умела, а только путалась под ногами.
ТАНЯ. Я путалась под ногами. Да я все корпоративы эти гребанные с олигархами, лицом своим в ящике торговала до боли в …
МИША. Все проехали. Врач, который исследовал тебя тоже это подтвердил.
ТАНЯ. Как он мог подтвердить? У него в глазу рентгеновский аппарат что ли вшит?
МИША. Он сказал возможно… Он прогнозировал резкое ухудшение… Он никак не предполагал, что ходить будешь. Йогой заниматься. Коньяк глушить.
ТАНЯ. Не коньяк, а виски.
МИША. Мне начала звонить. Секс требовать в прямом эфире. Там на форуме этих любителей некрофилов такая буча поднялась. Врачу даже пришлось выступать и говорить, что мол такое бывает. Типа, что бывает резкий всплеск, что потом он сходит на нет. Но мы рады если что… Бла, бла, бла. В общем принял я решение.
ТАНЯ. Какое решение?
МИША. Облегчить твои страдания.
ТАНЯ. Я выздоравливать вообще-то начала и по ощущениям.
МИША. Да иллюзии это все. Никто еще не выздоравливал. Без облучения, без химии, без должного врачебного вмешательства.
ТАНЯ. Но я лучше себя чувствовала, даже узлы эти на шее рассосались. Я их раньше руками прощупывала. Они такие бугорки. Их не стало.
МИША. Дон Хуан сказал, что все понимает, но надо подстраховаться.
ТАНЯ. Подстраховаться?
МИША. Ну да. Сделать тебе инъекцию. Ну там. Шоу маст го он. Это не для нас. Это не в формате. Таня ты все же профессионал, ты должна понимать. Сначала доктор сделал тебе укол снотворного. Да, потому что он тот самый укол отказался делать.
ТАНЯ. Тот самый укол. Понятно.
МИША. Понятно? Ты представляешь, я вдруг делаю тебе укол. Генеральный продюсер и муж при миллионе свидетелей. А через три дня ты умираешь. Ну ладно здесь ментам денег дадим и ничего не будет. А туда выезд закрыт. Там сразу наручники и в тюрьму. Я ему предлагал трансляцию на пять минут прервать. За это время я бы зашел все сделал и вышел, а мы бы трансляцию возобновили. Он ни в какую. Говорит, что он профессионал и не допустит лажи. Что для него непрерывность трансляции – один из трех китов. И опять про порядочность в бизнесе и ответственности перед телезрителями лекцию на полчаса зарядил. Я подустал, ладно. За такие бабки я бы и …
ТАНЯ. Маму родную да?
МИША. Таня не начинай. Мама сама. Я просто ее не остановил.
ТАНЯ. Ну да. Квартира огромная оставалась тебе, сберкнижка. Дача от дедушки генерала. И она перестала бы тебя доставать своими нравоучениями.
МИША. Ну может ты права. Но я не толкал. Я стоял и смотрел. Как завороженный стоял и смотрел. Я думал, что это будет как в замедленной съемке. А она раз. Вот стояла. И вот не стоит. Шлепок. И тишина.
ТАНЯ. Я тебе не рассказывала. Никогда не рассказывала. Я вообще об этом случае молчок. Только тогда на групповом занятии у анонимных алкоголиков. Я рассказала эту историю. Слушай и ты. Мне было тогда четырнадцать лет. Мы возвращались ранним утром с какой-то тусовки с моим приятелем. Как раз проходили под окнами вот этой квартиры, где мы с тобой жили, где съёмки эти происходили. Солнце светит, лето, мне хорошо. И вдруг удар такой сзади. Я оборачиваюсь и вижу – на асфальте лежит женщина. Ее трясет так мелко. Кровь изо рта на асфальт. У меня глаза от ужаса расширились. Я смотрю на эту женщину и никак понять не могу. Как? Зачем? Что подвигло эту молодую женщину свести счеты с жизнью?
МИША. Это была мама?
ТАНЯ. Да. Представляешь, что я чувствовала, когда увидела эту фотографию.
МИША. Да она сделала ее за месяц до смерти.
ТАНЯ. Она здесь пронзительно красива.
МИША. Ты чем-то похожа на нее.
ТАНЯ. Я очень похожа не нее.
МИША. Я пришел тогда. Смотрел на тебя. Откупорил ампулу. Набирал лекарство в шприц. Вспоминал маму. Вспоминал нашу первую встречу. Вспоминал, как был влюблен в тебя, как стихи писал. Как на каждое свидание приносил тебе цветы, а ты говорила
ТАНЯ. Прекрати Мишка. Так я говорила. Ты прямо вцепился в меня. Я поняла, что ты мужчина моей жизни. Да, именно так я и говорила про себя. Мужчина моей жизни. А ты завалил меня подарками. Окружил заботой и вниманием. Добивался меня. Я говорила тебе: «Миша, влюби меня в себя». И ты сделал.
МИША. Я очень боялся тогда, я боялся, что у меня ничего не получится, что все сорвется, что-то, от чего зависит моя жизнь, мое благополучие – не получится.
ТАНЯ. Что не получится?
МИША. Инъекцию ввести не получится. Иголка сломается. Или воздух попадет тебе в вену. Поэтому я как сумасшедший выпустил струю в воздух из шприца и профессионально, как бывалая медсестра, сделал тебе укол.
ТАНЯ. Сумасшедший. Я помню, как называла тебя тогда. Ты был реально…. Не знаю… Я так любила тебя, Миша. Я так люблю тебя сейчас.
МИША. Сейчас? После того, что я сделал? После того, как я убил тебя?
ТАНЯ. Но ты же для детей. Для нашего бизнеса. Для того, чтобы не подвести партнеров. Ведь нельзя подводить партнеров. Ты сделал все, что мог, Мишенька тогда, все что мог. И я не виню тебя. А здесь хорошо, Миша. Здесь ничего нет из того что ты знаешь, к чему привык, здесь ты соединяешься с Вечностью, да и становишься самой Вечностью. И разговариваешь одновременно со всеми живыми и мертвыми одновременно, не чувствуя этой разницы между живыми и мертвыми вечными бесконечными, закольцованные временем вне времени, такие смешные и родные вы для меня одновременно. Ты, Миша, и я Таня. Мы вечно живем, вечно возвращаемся и нет ни причины, ни следствия, ни начала, ни конца. Ни тебя, ни меня Миша, ни хорошего, ни плохого. Так с чего ты решил, что это плохо?
МИША. Что плохо?
ТАНЯ. То, что ты меня убил?
МИША. Ну там, как это? Не убий.
ТАНЯ. Да ладно.
МИША. Меня потом так совесть мучила. Спать не мог. Ты мне снилась. Почти каждую ночь. Приходила, укоризненно смотрела. Я спать потом не мог. Пить начал. Машка от меня ушла. Дети разъехались. Я пытался их деньгами удержать. Не получилось. Деньги эти никому оказались не нужны. Прикинь. Несколько миллионов долларов оказались никому не нужны. Их не на что было потратить. Прибавочная стоимость, отложенная электронными цифрами на виртуальном счете, стала тем, чем она и являлась на самом деле – пустотой. Твоя смерть именно в тот самый момент, когда ты умерла стала некой абстрактной цифрой, которую мы поделили между Васькой, Хуаном и мной. Но Хуану это на пользу пошло, он сумасшедший реально. Он на смерти помешан реально. На кладбищах, на ритуалах смерти – его ничем не возьмешь. А вот Вася быстро кони отбросил – через год после тебя. Я вот на очереди.
ТАНЯ. Почему ты на очереди?
МИША. Ты ко мне приходишь во сне. К себе зовешь.
ТАНЯ. Не прихожу я к тебе Миша. И не зову. Ты неправильно все понимаешь. Ты выбираешь видеть такие сны. И ты выбрал умереть. Как я тогда.
МИША. Ничего ты не выбрала. Я укол тебе сделал.
ТАНЯ. Ты сделал мне укол! Я ничего не выбрала! Ты смеёшься что-ли? Я даже до рождения выбираю всё! Не принижай пожалуйста! Смешной какой.
МИША. Ну и как ты выбираешь. Я набрал жидкости смертоносной из ампулы. А выбираешь ты.
ТАНЯ. Да.
МИША. Я выпускаю вверх из шприца такую смешную струйку. Фонтанчик. А выбираешь ты.
ТАНЯ. Да.
МИША. Я нащупываю вену на твоей левой руке. Вижу твою синенькую венку на бледной коже. А выбираешь все по-прежнему ты.
ТАНЯ. Да.
МИША.Я воткнул иголку тебе в вену. Из вены потекла капелька крови. Такая красная. Невинная, как слеза ребенка. А выбираешь ты.
ТАНЯ. Да.
МИША. Яд пошел в кровь. Сердце твое начало биться быстрее, быстрее, отравляя твой организм. Это, кстати я могу еще допустить, что выбрала ты. А я? Что делаю я? Что выбирал я?
ТАНЯ. Миша. А ты вообще где? Ты вообще кто?
МИША. Я не знаю.
ТАНЯ. Если я все выбрала за тебя.
МИША. Хорошо. Но сделал-то все я.
ТАНЯ. Кто я, Миша?
МИША. Я не знаю. Мне страшно. Мне страшно, что вдруг есть Бог. Вдруг есть страшный суд. Вдруг есть ад. Мне страшно. Он же все видит. Он страшно покарает меня за мой смертный грех…
ТАНЯ. Миша. А если ничего там нет? Вообще ничего. Ни посмертного существования. Ни бога, ни души. Тогда как? Как Ленин учил. Смерть и все. Небытие. Материалисты правы. Дарвин прав. И нет ничего кроме эволюции видов, чувственных удовольствий, прибавочной стоимости твоей любимой. Тогда что?
МИША. Тогда еще страшнее. Тогда все это лишено смысла. Тогда какая разница. Убил я тебя не убил. Забрал бабки, не забрал.
ТАНЯ. Но ты убил. Ты забрал.
МИША. Ха-ха Танечка. А если нет загробного мира, как же ты со мной после смерти разговариваешь? А? Неувязочка.
ТАНЯ. Я – просто изображение, записанное на физический носитель и воспроизводимое с помощью компьютера и эта видеозапись транслируется на экран телевизора.
МИША. А я с тобой впопад разговариваю. У меня ощущение, что я с живым человеком разговариваю. Что где-то стоит камера. Ты говоришь на эту камеру и сигнал транслируется на этот телевизор. Ну а если все так как ты говоришь. То я заранее знал этот текст, отрепетировал его с этой видеозаписью и сейчас играю.
ТАНЯ. Все так и есть. И режиссер с тобой долго-долго репетировал.
МИША. Кто режиссер?
ТАНЯ. Не знаю. У меня был свой. Кто твой? Я его не видела.
МИША. Я же сейчас могу какую-нибудь чушь сделать. Убежать. Выключить этот твой чертов телевизор. Это все отрепетировано. Запланировано?
Миша выключает телевизор. Из-за телевизора появляется Таня, обнимает Мишу.
ТАНЯ. Да. Да. Да. Мой милый муж. А вот до того было. Люди все эти. Дети. Партнеры мои. Жизнь. Все предопределено. Таня. Этого не может быть.
МИША. Мне вот кажется, что это я все решаю. Что я
ТАНЯ. …автор своей жизни. И я все могу. Я могу изменить свою жизнь. Я всю жизнь жил с этим ощущением.
МИША. …а теперь ты мне мозг взрываешь. Миша. Я не взрываю тебе мозг. Просто мы подошли к заключительной части нашего марлезонского балета…
ТАНЯ. … месть и любовь называется эта часть. Точнее…
МИША. … любовь и месть. Любовь всегда на первом месте…
ТАНЯ. … и прощение. Я прощаю тебя Миша. За то, что ты не любил меня…
МИША. … за то, что ты убил меня. Ввел эту смертельную инъекцию, не моргнув глазом. Мы ведь…
ТАНЯ. … с тобой одно целое. Муж и жена – одна сатана. И я люблю…
МИША.  … люблю тебя по-прежнему. Как тогда в первый наш самый первый раз…
ТАНЯ. … жарко, по-настоящему и преданно. Не предательски, как ты, а преданно. Я возлюбила тебя после и во время моей смерти тебя…
МИША. … еще больше. Как Христос, которого распяли, а он своих убийц …
ТАНЯ. … возлюбил еще больше. Таня. Я не верю тебе. Не верю, что ты меня…
МИША. … после убийства. Я не верю, что может кто-то возлюбить врага своего, как самого себя. Ну вот посмотри на меня, Миша, я люблю тебя. Люблю. Ведь любить тех, кто делает тебе хорошо проще-простого
ТАНЯ. Вот ты попробуй полюбить, того, кто делает тебе плохо, больно, жутко. Посмотри, как узники Освенцима любят своих палачей, находясь в газовых камерах, задыхаясь от любви. Как один дуэлянт любит своего ненавистного врага, который только что проткнул его сердце шпагой. Остро, пронзительно любит. Как любят смертника, который только что взорвал себя на рынке, все эти только что погибшие посетители рынка, разлетающиеся на тысячи кусочков. Все они любят и прощают. И я прощаю тебя мой ненаглядный муж-любовник-убийца. Прощаю.
Миша отталкивает Таню, отбегает от нее.
МИША. Таня. Ты так странно смотришь на меня. Ты вышла из своего телевизора. Мне страшно. Я никогда не видел так близко мертвеца. Живого мертвеца.
ТАНЯ. Не бойся я с тобой. Я – твоя смерть, которая принесет тебе еще больше, чем моя.
МИША. Помогите. Спасите. Это не Таня. Это не моя любящая красивая молодая жена. Это какая-то другая телка, которая пахнет могилой, формалином и какой-то плесенью. Спасите.
ТАНЯ. Сейчас полюблю тебя до слез. И ты меня полюбишь до слез. Как истинный покой-ник любов-ник полков-ник.
МИША. Деву-шка. Вы меня с кем-то. Пу-та-е-те.
ТАНЯ. Таня хорошая куколка, такая красива. Такая опрятная.
ТАНЯ. (Подходит к нему, обнимает сзади, берет одну его руку и начинает ей размахивать). Миша тоже хорошая куколка. Такой красивенький. Такой молоденький. Сейчас они у меня поженятся.
ТАНЯ. (достает двух кукол и начинает играть ими говоря то за одну то за другую). Не надо меня убивать, я хороший, я жить хочу. Не бойся маленький, я тебя не больно убью, раз – и готово. Спасите помогите. Не сопротивляйся глупенький, все давно уже решено.
Таня и Миша достают из большого ящика сиденья, кукол. Рассаживают кукол на сиденья. Получатся театр. На маленькой сцене стоит маленькая рамка, типа телевизор. Таня помещает Таню в рамку. Таня говорит за Таню. Миша за Мишу. Говорят кукольными мимимишными голосами.
МИША. И тогда я говорю тебе. Послушай, Таня, ты не представляешь, какой у нас с тобой прошлый год удачный был. И в финансовом плане тоже. Но не только и не столько. Но в финансовом плане он был, пожалуй, самым лучшим был. Мы заработали с тобой чуть больше миллиона долларов. И это даже если вычесть все налоги. Я думаю мы сейчас смело можем покупать таун-хаус в этом поселке, который нам так понравился. Как он называется? Ты не помнишь? Да какая разница. У меня есть телефон этого Олега, он мне визитку давал. Хочешь, я ему прямо сейчас позвоню? Да, прямо сейчас, зачем тянуть?
ТАНЯ. А я говорю тебе. Миша. У меня рак. Четвертая стадия. Операция уже не возможна. Четыре узла и метастазы в легких, костях. Меня не будет уже через месяц. Максимум два месяца. Так доктор сказал мне. Улыбающийся. Понимающий. С грустной сочувствующей улыбкой. Аминь.
Миша и Таня продолжают играть, слов не разобрать. Звучит музыка.
Роман Уроборос.
Ноябрь 2015 года.
Москва