Стараясь понять...

      

                Деда Лейба я побаивался. Одного глаза у него не было. Когда, почти как пират,  дед носил черную повязку,  было ещё, куда ни шло...

                Если же мой детский взгляд упирался в темное глубокое ничто,- Брррр..,- было страшно... Брился он редко и вечно кололся седой щетиной, пытаясь звучно поцеловать при встрече...

                Часто привирая в ответах на сакраментальное,- Милику, кого ты больше любишь ?,- в пользу вопрошающего, в данном случае, не мог позволить себе даже этого, - Хайку люблю сильнее! - заявлял я вызывающе...

                Этим, конечно, очень радовал его тогдашнюю спутницу жизни. Правда, бабушкой  она мне не приходилась, да, и не любил я ее... 

                Настоящей бабушке Хане - маме моего отца, давным-давно, стало плохо с сердцем в толпе несчастных, угоняемых в гетто летом 41-го...

                Там, она и осталась умирать - одна на страшной дороге, где, вслед за очередной колонной, шли румынские солдаты, сбрасывающие умерших и умирающих в глубокие ямы на сто человек...

                Они были  предусмотрительно вырыты по всему маршруту, каждые 10 километров...

                Те, кто не мог идти дальше , подлежали немедленному расстрелу... Однако, трату драгоценных патронов начальство не одобряло...

                Евреев, чаще, добивали прикладами... Иногда, попросту, сбрасывали в ямы, где жертвы умирали медленно-мучительной смертью среди разлагающихся тел, жутких миазмов , миллионов мух и беспощадно-жадного воронья...

                То, что вытворяли  румынские солдаты и хищные крестьяне из окружающих деревень, снимавшие с умиравших последние лохмотья, описывали знакомые, которых гнали в следующих колоннах...

                Отец носился среди них и , по - детски, надеясь на чудо, со слезами, спрашивал-спрашивал, всех подряд о дорогой и любимой маме, оставшейся далеко позади...

                - Может, ей стало легче? Может, ей помогли..? ,-Знакомые, только, печально качали головами. Некоторые сообщали, что видели ее мертвой ...

                На могиле отца в израильском Нетивоте, сегодня, по еврейской традиции написано: Ихиэль бар Хана ( Ихиэль сын Ханы, иврит)...

                Папа никак не мог простить  отцу, что тот позволил маме так умереть... Ведь, были-были же,  такие, что тащили больных и немощных на себе. Сами, зачастую, падали от изнеможения, умирали... Но, может, некоторым из них , затем, становилось легче ?  И... они выживали ?

                Дополнительный минус в отношения добавило и то, что ослабевшего папу с пробитой румынским прикладом головой, кишащей червями и вшами, родной отец, лишив еды, просто, как безнадежного, отнёс к штабелям замёрзших трупов... Это было уже в гетто Винницкой области...

                - Ни одной посылки за все семь лет службы в армии и на флоте! ,- обижался папа

                - Хоть бы , один раз, луковицу или чеснок! Ведь, за меня каждый месяц  по аттестату выдавали неплохое, по тем временам, денежное пособие...

                -  Да, и сам я присылал дополнительно,- возмущался он , поблескивая стальными зубами ... Свои, к сожалению, потерял от цинги...

                -  Многих - очень многих, такие посылки спасли от авитаминоза! В 27 лет я вернулся из армии, совсем-совсем, без зубов... Да, и волосы повыпадали ...

                - Майн либер унд тайрер зин ( мой любимый и дорогой сын, идиш) каждый раз начиналось очередное письмо Лейба с очередными просьбами о посылке денег . Тебя, там, все равно, ведь, кормят...

                Минусы в отношениях продолжали множиться - Мне не сделали обрезание. Причина, по которой папа с дедом Лейбом потом не разговаривали несколько лет...

                Мама с бабушкой, напуганные тяжёлым воспалением и критической температурой, возникших  после обрезания  Абраши Вайнзофа, отказались наотрез...

                Тут, ещё и снег, упавший с крыши нашего дома. Дед с Хайкой, только-только, вновь, стали захаживать в гости...

                После обильного чаепития из блюдечек с кусочками сахара в прикуску, поедания разнообразных варений из горькой, красной и белой черешни, малины и вишни, смешанных с традиционным деревенским перемыванием косточек , наступило время прощания...

                Старики засобирались домой. Процедура требовала, долгого-долгого, упрашивания... Бесконечных просьб не уходить, остаться ещё на чашечку чая с липовым цветом и тп...

                И, мы, упрашивали. И я, и баба Рива, и ее сестра Роза, и моя мама Клара...

                Папа, как всегда, сидел в сторонке, выполняя бесконечные контрольные студента-заочника...

                Изредка, он открывал печку, подбрасывал в ее раскалённый зев пару совков антрацита, сразу же, начинавшего трещать, стучась в металлическую дверцу...

                Иногда, в неспешно-обстоятельные разговоры он вставлял пару шуточек или замечаний  о возможной денежной реформе, о дефицитах хлеба, молока и прочих мелочей, о том, что вместо всей зарплаты, опять, половину выдали облигациями займа...

                Некоторые из неосторожных знакомых на зиму заклеивали ими окна...

                Лейб с Хайкой, снова, засобирались домой.  Мы взялись за упрашивание в очередной раз . Однако, отец, замешкался, повторяя из учебника, и не отреагировал на вопрошающий взгляд и молчание гостей...

                - Ну, мы, значит, пошли !, - уже обиженно, произнесла Хайка...

                - Да, нет же - нет ! Останьтесь ещё, - очнулся папа,- но было поздно. Надувшись, гости стали  торопливо натягивать  пальто и возмущаться плохой погодой с невиданными снегопадами...

                Тут, отец стал горячо возражать, что снега , наоборот, очень даже нужны и принесут прекрасный урожай...

                - Ты, просто,  не уважаешь мнение взрослых, не прислушиваешься к старикам !,- возмутился Лейб ...

                ... И, пошло - поехало!

                Когда  все претензии, накопившиеся за последние лет двадцать, были выложены, старики выскочили в коридор...

                Вдруг, снаружи, раздался  непонятный, короткий, но очень мощный звук - будто, совсем-совсем, рядом выдохнул сказочный великанище...

                Отец осторожно открыл дверь на веранду, нависшую над палисадником и ступенями на уровне второго этажа .

                Женщины ахнули - все было завалено снегом, сошедшим с огромной крыши нашего дома. Выйди, кто-нибудь, на десяток секунд ранее, пришлось бы очень долго откапывать. И не факт, что живым.

                Удар такой массы тяжелого снега, насыщенного изрядными порциями льда, вполне, мог быть летальным...

                - Из-за тебя, мы чуть не погибли !,- заявили отцу возмущённые гости,- мог бы, тогда, не читать свои бесполезные книжки , а ,  ещё - ещё раз, хорошенько попросить, чтобы мы продолжали чаепитие...!

                - Гости дорогие, прошу к столу,- картинно раскланялся папа,- все равно, тут не меньше двух часов снег расчищать...

                - Чтобы Вы , наконец,  покинули наш гостеприимный дом..,- произнёс он тихо, и в сторону... Но я, конечно, услышал...

                Недовольные старики, нехотя, разделись и принялись гонять чаи до седьмого пота...

                Много воды утекло с тех пор. Папа, так и продолжал копить негативы  отца, напоследок, перечислив их, все до одного, когда не поехал к нему на погребение...

                Это ж , сколько горя надо было пережить, чтобы простить не получилось...

                Мне легче. Меня папа любил больше жизни...

                Пытаюсь понять и Деда Лейба. Не мог, не хотел он рисковать жизнью  четверых детей, таща на себе умиравшую  жену... Не решился, не нашёл в себе мужества и душевных сил кормить в гетто, казалось, безнадежно ослабевшего старшего сына, ставшего обузой... Не отважился послать ему посылок из  Украины, умиравшей от голода, наступившего от страшных неурожаев послевоенных 46-47-х...

                Стараюсь, по мере возможностей, подробнее объяснять  детям и внукам возможные причины тех или иных поступков...

                Рассказываю о своих ошибках, которые совершались и совершаются, сегодня, с незавидным постоянством...

                Череда непростых коллизий и досадных просчётов будет , видимо, тянуться, пока жив человек - до самого конца...

                Однако, новые возможности общения, возникшие в наше время, все же,  позволяют  делиться опытом , в том числе негативным, несколько активнее...

                Да, проводить работу над ошибками можно и должно... Хотя, в их фатальной неизбежности, думаю, давным-давно, никто не сомневается...