Свой угол

После восьмидесяти отец начал заметно уставать. Все чаще просил более молодых соседей помочь убрать сено, наколоть дрова - и обязательно благодарил их, а если не брали деньги, то наливал банку меда. Говорил, что так крепче дружба. Но убедить его переехать в городскую квартиру  мы даже не пытались - знали, что не поедет, пока на своих ногах. К слову сказать, «молодыми» он называл мужичков, которым истекал всего-то седьмой десяток лет, и те были в деревне уже наперечет. Зимовать оставались три-четыре семьи.
И все же деревня, некогда бывшая из ста дворов,  продолжала жить. Летом наезжали отпускники и дачники. Бегала детвора. Сновали туда-сюда легковушки. Исправно по утрам и вечерам приходил рейсовый автобус.  Внуки бывших колхозников капитально переделывали родовые дома - хлев и сеновал становились у них двухэтажными деревенскими апартаментами, везли из города стеклопакеты, мягкую кровлю, газонокосилки и какие-то чудо-туалеты. Никто не хотел жизнь по старинке. Да и необходимости такой уже давно не было.
Ставшие ненужными быстро заросли  сорняком и мелколесьем покосы, которые  еще 30-40 лет назад  были строго поделены между хозяевами коров по неписанному закону родства и по принципу «мне бригадир выделил». Что вовсе не мешало некоторым  разругаться  из-за травы, по словам хромой  бабы Ени, «как сущим звирям». Поскольку мы были приезжими, косить приходилось по обочинам дорог.   Теперь поля не выкашивались: коровы перевелись, а коз во всей деревне держал только отец.
Первую корову он завел сразу же, как только пристроил к дому двор.  Сначала за ней ходила бабушка, переехавшая из города в деревню, а потом уже и сами родители освоили азы домашнего скотоводства. Впрочем, «освоили» - слово неточное, они, скорее, вспоминали  свое деревенское детство, которое пришлось на голодное послевоенное время. В обеих семьях корова помогла детям выжить.
В этой деревне к сорока годам у отца, наконец,  появился своей дом, или, как говорили у нас, «свой угол». Он построил его сам, научившись плотницкому и столярному мастерству - воплотив свою давнюю мечту.
В наше время, когда все продается и покупается, когда иметь квартиры, коттедж или  загородный особняк стало делом обычным, трудно представить, как люди могли жить без своего угла, не имея никакой собственности. Это в какой-нибудь Англии  дом может передаваться из рода в род столетиями, потомки знают своих  предков и гордятся ими, бережно сохраняя и приумножая наследство. А у нас?
Изгнанная  голодом и коллективизацией из родных мест семья моего отца скиталась по чужим домам, снимала углы в тесных крестьянских избах, жила во «времянках» и ведомственных квартирах. Дед  умер рано, не оставив сыну никакого наследства. Да и что он мог оставить в то время, кроме своей фамилии, за которую отдельное спасибо, ведь и гражданская регистрация брака была необязательна, а значит, и общая фамилия могла не появиться. Все правильно: нет семьи - можно поставить прочерк в графе «отец», нет дома - нечего наследовать. И как итог – ни отец, ни сын друг за друга не отвечают. Что и требовалось доказать.
Так пусть мой отец живет дольше в своем углу. Всей жизнью он его заслужил. Эта деревня стала ему уже по-настоящему родной, и рядом на погосте упокоились и мать, и жена. А нам - придет время - позвольте стать наследниками.

 .