Колокольня

Когда поступаешь в мединститут в шестнадцать лет - это всегда производит неизгладимое впечатление на окружающих. И не потому, что просто мечтаешь в этом возрасте быть врачом. А потому, что родители - большие учёные, физики, спят и видят своё чадо этаким целителем лет через десять - мол положит дочка руку на голову - и за минуту поставит диагноз и всё вылечит.

Золотые медалисты, в то далёкое время, поступали при условии написания на пять балов одного профилирующего предмета. У меня это была физика! Физика! Большего везения и представить было сложно.
Стоит ли говорить, что все существующие задачники по физике в Советском Союзе, были мной проштудированы вдоль и поперёк и выучены наизусть под контролем мамы с папой, которые иногда были и составителями этих учебников.
На экзамене задача была нетипичная. Но я с комсомольским энтузиазмом решила её физико-математическим способом, но для пущей верности подтвердила правильность решения графически, исчертив параболами и гиперболами два листа. Родители были счастливы!
И когда другие медалисты, не получившие заветную пятёрку, подавали на апелляцию - им показывали мою экзаменационную работу, отвечая, что пять баллов - это решение физической задачи, как минимум двумя способами. (Кстати, по слухам, мою работу для апелляций использовали ещё года три).
Особо был счастлив и ректор мединститута по этому поводу, что даже пригласил меня, перед посвящением в студенты, к себе на аудиенцию - познакомиться с юным дарованием...

Дома был переполох. Встал вопрос - что одеть на столь важную встречу?
Джинсы отметались сразу - ведь это происки капитализма, совращающие советскую молодёжь. Туфли на каблуках, с точки зрения великих физиков, носили только шалавы и полные дуры. А распущенные волосы были вообще недостойны звания советского студента-медика.
В итоге... В перешитом на скорую руку мамином строгом платье, в туфлях-лодочках из ближайшего ЦУМа и двумя заплетёнными косичками с вплетёнными бантами из капрона для визуального увеличения толщины косичек, я появилась в приёмной у ректора за час до назначенного времени.
Потряхивая бантами, я рассматривала святая святых. Мои белые капроновые банты, утолщающие косички и символизирующие праздник, произвели неизгладимое впечатление на секретаршу. Потому что она трижды переспросила мою фамилию и никак не могла поверить, что я - это я. В приёмную заходили и выходили «пособники империализма» и «полные дуры» в джинсах и на каблуках, но меня это не смущало.
Наконец меня пригласили в кабинет ректора. Строевым шагом, как учили на занятиях по НВП в школе, я зашла и представилась.
Ректор очень долго на меня смотрел... потом снял очки и опять молча смотрел. Потом встал, обошёл вокруг меня и пожал мне руку (мне даже показалось, что он хочет потрогать мою косичку).
А затем сказал голосом доброго дедушки: «- А Вы уверены деточка, что Вам нужно... что Вы хотите... и что у Вас получится...»
Вот он никак не мог подобрать слов, что именно у меня должно получиться, а я начала краснеть от волнения.
Увидев моё красное лицо, он резко переменил тон и пожелал мне успехов и сказал, что лично будет следить за моей учёбой и чтобы я его не подвела. И только в дверях произнёс: « - Такая маленькая. Вы не представляете, в какие жернова идёте... Пусть Вам сопутствуют колокола удачи...»

Колокола... Колокола на колокольне...
Он был настоящим учёным и хорошим ректором.
Это я гораздо позже поняла, что колокольня в нашей профессии у каждого своя...
Кто плюет... Кто звонит... А кто наблюдает....

Я пока звоню... Чего и Вам желаю.