Надлом. Часть 1. Глава 5

Глава 5. Федор

Едут мужики домой, совсем стемнело уже, забрались под доху, дрема нападает, и давай приставать к Федьке, мол, расскажи, да расскажи, отчего волос покинул его буйную головушку. 
Начал Федор свой рассказ сказывать:
- Взяли нас вот с этим балаболом в армию в один день, - показал Федька на Митьку, - сами понимаете, война  идет, а ему годков не хватало до призывного возраста. Меня на флот отправили, а его в штабе оставили до определенного времени. Почерк у него красивый оказался, списки заставили составлять. Это мы потом, в сорок пятом, в Монголии встретились на мою беду.

Завезли нас в степь, вроде как секретное задание выполнять. Так вот значит, разбили мы лагерь, ни жилья, ни речки кругом, только несколько юрт кочевников стояло недалеко в степи. Монголы очень гостеприимными оказались, зовут к себе в стойбище, бормочут: «Бухлор, бухлор. Моя угощать буду». Вкусны-ы-й  бухлор.  Мяса в котле наварили, а воду, в которой варили мясо, по чашкам разлили. Только картошки и капусты пожалели положить, зато посолили хорошо. Не пожалели соли. Мы как дорвались  до того бухлора, так и опорожнили весь котел. Потом еще и кумыса напились. Воды-то нет, а пить хочется. Губы сохнут, песок скрипит на зубах. Не дай Бог никому испытать такое. А что потом приключилось от этого угощения, это уже другая история,  Митька потом как-нибудь расскажет. Зовет нас с Митькой хозяин монгол к себе спать в юрту. Заглянули мы юрту, а тама шкурами все выстлано. Дочка красивая у него, кланяется и на меня так и зыркает  своими раскосыми глазами.

- Федя! На меня она смотрела, - перебил его друг.
- Ладно, ладно, на тебя. А что же ты тогда не остался в юрте спать?
- Сам знаешь, по какой причине. Да и вообще не хотелось на монголке
жениться.  Кто знает их законы? Сначала в гости позовут, а потом скажут, мол, теперь обязан дочку в жены взять.
- Да ладно  тебе  привирать. Признайся  лучше, что просидел до утра в степи без штанов.
-  Все,  сдаюсь, - ретировался друг.
- Оставили меня одного в юрте хозяева, - продолжал Федька, - а сами с дочкой в степь спать ушли.  Мягко на коврах спать и сон на сытый желудок сразу пришел.  Вот тут все и приключилось со мной. У меня, когда служил на подводной лодке, странную болезнь обнаружили, не мог я долго находиться в закрытом пространстве, поэтому списали с флота и отправили в сухопутные войска. Чувствую во сне, что душно мне становиться в подвод-ной лодке, нащупал какой-то тюфяк, вышел из юрты и уснул на улице рядом с юртой богатырским сном. Снится мне сон, что пробило лодку снарядом, вода заливает, топит нас, а рулевой по отсеку бегает и орет нечеловеческим голосом:
-  Иа-а, иа-а.

Ну, думаю, с ума сошел солдат. Я уже захлебываться было начал, вдруг слышу,  командир говорит:
- Рядовой Тамилов, закрыть дыру в отсеке головой. Я кинулся приказ выполнять, как ткну ишака в срамное место, он нужду прекратил справлять, да как лягнет меня по башке. У меня искры из глаз в разные стороны посыпались, как  те звезды в ночном монгольском небе. Прихожу я в себя, а кругом солдаты стоят и ржут. Лысина моя блестит на солнце, и шишка на ней вздувается с кулак. Такое вот, братцы, со мной приключилось в Монголии. А лысеть я стал еще на флоте, когда на подводной лодке служил. Теперь об одном жалею, зря не женился на монголочке.

Дальше  никто уже  не  слушал, что говорил Федька, хохотали так, что бедный конь стал, как вкопанный, и не с места. Митька понукает коня и уговаривает:
- Отдохни, отдохни, голубчик, только свези нас до дому, там овсом тебя вдоволь накормлю. Все, Федя, придется тебе самому впрягаться в оглобли.
- Сами коня обидели. Разве можно так передразнивать животного, ржа-ли, как савраски, - отбивался Федька от мужиков.
Из-под дохи вылез Трофим.
-  А ну, дыхни! - повернул его Митька.
- Ладно тебе, Мить, глоточка два всего отхлебнул, погреться же надо.
- Ну, ты-ы, японский городовой и..., - заругался Митька, - мне ж доставить в целости и сохранности Крестная попросила.
- А давай водички дольем, а? Самогонка крепкая, как спирт.
- Да ладно, придумаю что-нибудь, а водой разводить, это не дело. 
- А что Федя, Настасья  уж и не люба стала тебе? Монголочку захотелось?  Ну, ты не промах парень, - быстро перевел разговор Трофим, - а как же про первую брачную ночь тогда понимать?
- Верьте больше этому балаболу, насочинял все Митька.

Никогда не признается Федор никому, что Настя его оказалась не первой свежести. Сразу же после свадьбы стал он поколачивать жену и тещу, приговаривая,  что подсунула ему порченую дочку. «Милые ругаются, только тешатся», - рассуждали соседи привычные к тому, что редко в какой семье праздник  обходился без драк.

…Нашел  Федор свою Настасью на Енисее. После войны по призыву Правительства поехал он добровольцем на стройку в село Шушенское Красноярского края. Очень захотелось ему посмотреть на шалаш, в котором жил Ленин - Вождь революции. Привезли солдатиков в такую глухомань, что сразу потянуло его домой в родную деревню. «Зря не послушал друга», - думал не раз Федор.

Енисей оказался рекой с нравом. Целый год рубили они вековые сосны в тайге и сплавляли бревна вниз по течению до местного лесопильного завода. Однажды пришлось ему сопровождать баржу с плотами. Почти неделю плыли они по реке, окруженной величавой тайгой. Берега высокие, крутые,  а русло, что ни километр, то порог за порогом. На шестые сутки доплыли до места. Причалили к берегу. На берегу встречает их бабенка молодая, проворная и первым делом  спрашивает:
 - Что мужички сначала баня пойдем? Или ваша хочет  кушать?

Федька рот разинул, на баню смотрит, а оттуда девица-красавица выходит, угли горячие в речку понесла, и кричит береговому:
- В баню, в баню, отправляй служивых!
- Если русалочка нам спинки потрет, мы зараз в баню готовы итить, - загалдели мужики, у которых руки закорузли от мозолей, а тело чесалось после гнуса и комарья.
- Настю не троньте, мужики, - сказал старший береговой Прохор. - Узнаю ежли, кто обидит девку, убью враз. Слово я дал командиру, что позабочусь о его семье, а полюбит она сама кого, отдам с радостью и свадьбу сыграю. Всем ясно.
-  Я-ясно, - протянули хором мужики.

Зоркий глаз матери сразу выбрал жениха своей дочке. Приглянулся ей Федор, приголубила парня, подкармливает, и Настасье он по нраву пришелся. Мужики  разгружают лес, а она учет ведет, скачет  по бревнышкам, как молодая газель, распевая песни, совсем парню голову вскружила. Дело молодое, горячие оба, слюбились, и пожениться решили. Лизавета  наставляет  дочь:
- Просите благословения у Прохора, не женихайтесь убегом тайно, не ровен час зашибет парня, крутой нрав у мужика.

Свадьбу сыграли всей бригадой. Прохор справку им выдал, что являются они законным мужем и женой. Печать артельную поставил, а за отсутствием  с/совета дописал, чтобы выдали им свидетельство о браке в населенном пункте, куда они обратятся. Филькина грамота, или настоящая сам не знал, а для Федора на этом закончилась романтика, повез он  молодую жену в родную деревню, где им в сельсовете выдали настоящее свидетельство о браке.

Продолжение: http://www.proza.ru/2017/11/27/926