Когда идёт дождь

Дождливым осенним утром Игорь ехал в электричке.
Он ощущал себя человеком, проснувшимся во время шторма в открытом море. Пока он спал, команда покинула корабль. Теперь ему оставалось либо встать к штурвалу, либо снова заснуть, вероятно, уже навсегда.

Алкоголик по жизни, в свои 43 года Игорь был  уже пару лет в завязке. После того, как его врач доходчиво объяснил ему, что следующий запой станет для него последним. Алкоголь, верное средство ухода от реальности, стал для него теперь недоступным.
За эти пару лет трезвой жизни Игорь осознал, сколько бед принёс близким, сколько ценного разрушил собственными руками.
Да, осознал и … продолжил разрушать. Куда он не смотрел - видел руины прекрасных ранее творений.
Даже накануне  Игорь сорвался в компании немногочисленных друзей. Набросился с кулаками и красными от ярости глазами на друга, рассказывавшего невинный анекдот. Вспышка ярости прошла быстро, и он стал чувствовать стыд, вину и страх, исходивший со стороны собеседников. Из милого бедолаги он превратился в непредсказуемого и опасного типа. Возможно, это была его последняя встреча с друзьями.
Это было только вчера, и сегодняшний моросящий дождь только усиливал тоску.

Следующим треком в его плеере стала классика от ДДТ.
«… когда идет дождь», - проникновенно пел Шевчук.
Слова, шедшие раньше фоном, стали проникать прямо в душу.

« … и, кажется, все …» - продолжал вокалист.
«Да, похоже, вконец, разрушил, сломал и потерял. И теперь исключен, стал изгоем…», - горевал Игорь.

« … по нулям кислород и бензин»
«Да, сил не осталось совсем. Поддержки нет, ни друзей, мечты, веры, надежды»

« … и с кем-то она» - подытожил Шевчук.
«А это уже вообще ниже пояса», - совсем сник Игорь. Люба, его единственная женщина, с которой он прошел две трети жизни, вернее не помнил, когда был без неё, уехала на Бали уже месяц назад то ли от него, то ли в поисках своей религии. То ли надолго, то ли навсегда.
Здоровый дядька разревелся от нестерпимой душевной боли прямо в электричке, посреди толпы и осуждающих взглядов. Мужчины не плачут, он знал это с раннего детства, но ничего поделать с собой уже не мог и не хотел. Он переступил невидимую черту, ему было безумно жаль себя.

« … и все таки знай, ты не один», -  продолжил Шевчук.
«Не верю!», - кричал и бесновался его внутренний голос.
«Кто со мной?» - Он лихорадочно перебирал варианты.
«Жена? Нет, она практически ушла».
«Друзья? Они, возможно, уже отвернулись после вчерашнего. И примут ли они меня снова – это большой вопрос».
«Взрослый сын? Нет, не сын. Это я его родитель, а не он мой».
Мысли лихорадочно метались, стремясь найти того, кто мог бы быть тем другим.

И сначала смутно, потом всё более явственно стали проступать детские воспоминания.
Тот счастливый месяц детства, когда он обрел любящего и целиком принимающего его деда, когда он чувствовал полное приятие, оставаясь самим собой, важной и уникальной частичкой вселенной.
Вместе с радостью того месяца, пришла боль потери деда Вани.

Сквозь боль и радость Игорь стал понимать, что поддерживающий и любящий его дед – это он сам, та самая часть его души, которая всегда была с ним. Принимала его таким, каким он был на самом деле.
Он был потрясен, что тот другой, с которым он бы был «не один», это он сам.

«… БЫТЬ»
«… быть на этом пути – наша судьба!» - закончил Шевчук.
Ошеломленный, глубоко ушедший в себя, не замечая никого и ничего,  Игорь ехал среди десятков людей.
Лишь на конечной станции, проехав свою остановку, он пришел в себя в опустевшем вагоне.

Что-то неуловимое изменилось в Игоре. Теперь он держал штурвал своей жизни в своих же руках и знал куда плывет.
Дождь за окном прекратился, а из-за редких туч выглянуло солнце.