Глава 4. Без света и без туннеля

Где я? Что произошло? Я... Мертв? Да нет, не похоже... И в «загробную жизнь» я не верю.

– Очнулся, голубчик. Встать сможешь? Тебе придется проехать с нами.

Тьма перед глазами начинает медленно рассеиваться. Первым делом обращаю внимание на то, что я лежу весь в какой-то грязи на тротуаре. Надо мной стоит врач, который заискивающе смотрит мне прямо в глаза.

– Приподнимайся, да, вот так вот, аккуратно. Не делай резких движений. Мы никуда не торопимся. Чего молчишь? Язык проглотил? Как тебя зовут? 
– Андрей Титов. Что… Что со мной?
– Ну… Скорее всего обычный обморок. А вот из-за чего… Это мы установим позднее. Покажи язык. Вот так вот: эээ. Молодец. Язык ровный, без налета… Раньше такое случалось?
– Нет, в первый раз…
– В таком случае, что я могу сказать… Проедешь с нами, посмотрим тебя повнимательнее. Возьмем кровь из вены, сделаем КТ головы. Пару часов понаблюдаем, установим точную причину и отпустим. Все понятно? Ничего не болит?
– Все понятно. Да вроде нет… В голове лишь какой-то вакуум…
– Ну, это нормально. Будем надеяться, что обошлось без сотрясения. Давай, вставай потихонечку. Карета подана, залезай! Вадим, трогаем!

Забираюсь в машину скорой помощи и пристраиваюсь на покрытую медицинской марлей кушетку. Мое тело все еще ватное, я чувствую сильную слабость, а голову мою не покидает необъяснимое чувство пустоты, но, однако… теперь я спокоен. Мне кажется – я в безопасности. Сердце больше не пытается марш-броском вырваться из груди, и желания бежать прочь сломя голову у меня нет.

– Давай сюда левую руку. Нужно измерить твое давление.

Протягиваю руку. Мне надевают серую невзрачную манжетку, изрядно потрепанную временем, затем, нажимают на кнопку. Начинается подача воздуха, руку сдавливает все сильнее. Дойдя до какого-то пика, начинается обратный процесс. Все.

– 90 на 60. Мушки перед глазами есть? Знаешь свое рабочее давление?
– Да… Да, есть. А давление… Вроде, жалоб никогда не было. Всегда на диспансеризациях высвечивался результат в районе 120 на 80.
– Тогда все понятно. Держи таблетки. Рассасывай их под языком.
– Хорошо.

Честно говоря, после таблеток мне лучше не становится, но главное, на мой взгляд, что и хуже - тоже, и все, думаю, позади. Уже радует. Врач скорой помощи еще несколько минут пристально разглядывает меня, после чего, по-видимому, сделав вывод, что моей жизни ничего не угрожает, отворачивается и погружается в свои мысли...

– Серег, у нас мигалка сломалась, пройти сквозь – не получится.

Он вновь поворачивается ко мне, вырванный из своих размышлений.

– Ну что, пацан, жить будешь, или взлетаем?
– Все хорошо. Я думаю, торопиться не обязательно.
– Вот и отлично. Вадим, я покемарю, окей?
– Нет проблем.

Неожиданно я открываю для себя его огромные синяки под впавшими от усталости глазами, которые почему-то не замечал раньше. Разглядывая Сергея теперь чуть более внимательно, на меня накатывает чувство тоски. Мне его жалко. Он ловит мой взгляд, и говорит:

– С ночной смены. Не спал уже более 18 часов. Фельдшеров сейчас катастрофически не хватает, а за такие копейки в «карете скорой помощи» никто не хочет работать. «Самая большая и богатая страна на свете, а остальные страны нам завидуют». Ага, как же. Народ в полной жопе, цены растут, а зарплаты индексируются только у депутатов. И хоть бы дела какие полезные для общества делали, но нет же, только бабки воруют, да свободы людей все новыми законами ограничивают, пидо... Кхе-кхе. Вадим, сколько навигатор ехать показывает?
– Дохрена и больше. Все красное, несколько аварий прямо по курсу. Пишет около полутора часов, но что-то я слабо в это верю...
– Ты давай, это, парень, как тебя?..
– Андрей..
– Да, Андрей, приляг, отдохни, может, удастся вздремнуть. Восстанавливай силы, они тебе еще понадобятся.
– Ладно, спасибо вам, - немного подумав, решаюсь спросить - Сергей... а по отчеству?..
– Не заморачивайся, парень. Можешь просто, Серега. А чего хотел?
– Сергей, вы сказали, что никто не хочет работать в скорой помощи за «такие копейки». Позвольте спросить, а ради чего тогда, собственно, работаете вы?
Видишь ли, Андрюх, как бы это банально не прозвучало - за идею. По образованию я – врач-хирург. Пару лет назад людей оперировал и жизни спасал. Но статистика смертности даже в нашей больнице была высокой, несмотря на то, что люди, – "переменные" этой самой "статистики", – до меня не доходили. Я был "молодой и зеленый", и толком не мог понять: ну почему так? Где и как люди "умудряются" умереть, до моего операционного стола? Ха. И жизнь дала довольно наглядный ответ на мой вопрос.
– Что случилось?

– Скончался самый близкий для меня человек. Вот так вот, просто, раз! И в один «прекрасный» день ее не стало. Любимая Леночка, моя дорогая жена. Все из-за нее… Из-за «классической», и в то же время, ставшей настолько распространенной сейчас, врачебной ошибки. Неправильно поставленный «диагноз» в результате анамнеза. Ее не увезли на скорой для того чтобы выявить истинную причину ее внезапно ухудшегося самочувствия... Куда там? Просто оставили дома, после первичного осмотра предположив, что с ней все хорошо. «Жить будете, Елена Александровна. Если вдруг станет хуже, звоните, приедем, поможем». Только они уехали, как…  сердце остановилось. У молодой и здоровой! девушки. Вскрытие тела так и не выявило причину такого скоропостижного конца. Я спас десятки жизней от смерти, а самое дорогое, что у меня было, Ее, уберечь не смог. Шутка судьбы? Не знаю.

Я ушел в запой. Долгий запой. После смерти прошло больше года, а душевная боль меня не покидала. Многие забыли обо мне и успели махнуть на меня рукой. Родная сестра, друзья, коллеги… Все от меня отвернулись. И… Как-то раз… Я вдруг понял; во мне что-то резко перещелкнуло: надо жить дальше. 
Я попытался устроиться на последнее место работы, в свое родное хирургическое отделение, однако там меня отказались принять обратно. «Извини, - сказали, - ничего личного. Ты больше года назад пропал для нас без вести, и мы давно нашли тебе замену». И, что касается моей замены… Я навел потом кое-какие справки по старой дружбе, и оказалось, что это была ложь, фикция. Причина данного мне отказа была лишь в личном неприятии меня как высококлассного специалиста: дорогу я, видите ли, одному папенькиному сынку перешел, который не мог продвинуться по карьерной лестнице потому, что я его в ординатуре постоянно критиковал и не видел в нем никаких перспектив. Я боялся, что под такого как он может лечь живой человек...  Таких бездарей, коих еще поискать стоит, нужно держать как можно дальше от скальпеля и операционного стола, иначе – ждать беды.

А что касаемо моего непосредственного руководства… Что ж, его можно было понять. Не каждый способен найти в себе силы и выступить против системы, против родственных связей верхов. Ну и… Мне ничего не оставалось, кроме как начать поиски нового места работы. 

Накопленные «в прошлой жизни» деньги были на исходе. Долго находиться в таком подвешенном состоянии я не мог. Пришлось устроиться, особо не выбирая, в городскую больницу, в несколько раз меньше, и, откровенно, хуже нашей по всем статьям. Несмотря на мой послужной список – взяли только на позицию ассистента хирурга. «Места ограничены, извини». Пришлось согласиться.
Я проработал несколько месяцев. Но… так и не смог смириться с мыслью, что кто-то другой, а не я, оперирует; тем более, спасая жизни МОИХ пациентов с ПЕРЕМЕННЫМ успехом. Валерий Геннадьевич, этот старый козел, полагался только на свой опыт и категорически не хотел слушать мнение и советы более молодого специалиста. В какой-то момент, я достиг своей точки кипения и просто не выдержал. Ушел. Хотя, что я тут заливаю. Меня заставили уйти. 

После очередной смерти какой-то важной на этот раз шишки, разразился громкий скандал. Для сохранения репутации Валерия Геннадьевича, врача с «почти мировым именем» и сокрытия его врачебной ошибки, быстро нашли крайнего. И этим крайним как раз и оказался я. Меня вежливо попросили уйти, неофициально выделив мне из госбюджета порядочную сумму денег напоследок – просто за мое молчание. Выбора, все равно не было и... Я вновь согласился. Зря?..

Сказать, что это вылилось в большие проблемы с последующим трудоустройством – значит ничего не сказать. Максимум, что мне смогли предложить на другом месте после случившегося скандала – это работать фельдшером в скорой помощи. Хм, получается, не одна только «идея» вынудила меня трудиться здесь. М-да… Хотя… У меня был шанс восстановить свой статус врача, но тогда уже отказался я. Решил, что буду спасать жизни людей там, где не смогли своевременно помочь моей жене. И не жалею о своем решении. Я там, где я нужен больше всего. Мне кажется, я нашел свое место, то, которое было мне предначертано... Но, что-то мой монолог затянулся, давай, отворачивайся к стенке, и на боковую. И я тоже попробую вздремнуть.

<...>
Повинуясь его словам, отворачиваюсь от него, закрываю глаза и пытаюсь заснуть, однако по прошествии десяти минут понимаю: мне этого совсем не хочется. Я не перестаю думать о Сергее. Мне бы очень хотелось, чтобы его жизнь наладилась, и с ним все было бы хорошо... Но постойте: неужели все это действительно происходит со мной? Неужели это не сон? Щипаю себя. Больно. Значит нет. Все происходит наяву...

<...>
Сходненская далеко позади, но образ того «дедка» по-прежнему стоит у меня перед глазами и вселяет неимоверный ужас. Почему? Почему он сказал, что я не найду то, что ищу, и меня охватил животный страх, из-за которого я ринулся сломя голову в сторону метро, и… Упал в обморок. Страх? Нет, не то слово… Безумие… Да, уже ближе... Но... Почему?
Этот вопрос не дает мне покоя. Я поворачиваюсь обратно и смотрю на Сергея. Заснул, бедняга. Пусть себе вздремнет, не по-человечески его сейчас было бы трогать. Подползаю поближе к Вадиму.
– Извините, можно задать вопрос?
– Все хорошо? Тебе не плохо?
– Нет, вроде нормально, но я хотел бы понять причину того, что произошло со мной.
– Ну, в чем твой вопрос?
– Перед тем, как потерять сознание… Я думал, нет, я был уверен, что умру. Сердце билось так, будто я пробежал целый марафон, и оно, того и гляди, не выдержит возложенную на него нагрузку и разорвется от напряжения... Сознание… Оно куда-то уходило, вглубь… Не знаю, как описать. Мне казалось, что я вот-вот сойду с ума. И… Прежде чем упасть, я бежал изо всех сил, при этом ощущая неимоверную дрожь в своих конечностях. И... Я все еще напуган. Мне бы не хотелось переживать это снова. Что это могло быть?
– Ну, исходя из твоего описания, похоже на паническую атаку… Ты посмотри… Вот черт… Приехали, бл@дь. Серег… СЕРЕГА, ПРОСНИСЬ!