171. О сидении, о людских привычках и о бесах

171.

О СИДЕНИИ, О ЛЮДСКИХ ПРИВЫЧКАХ И О БЕСАХ

Утром я направился в Храм Великого Приумножения Дайдзёдзи, чтобы начать учиться «живой жизни», где меня принял настоятель и, усадив в зале мудрости богини Каннон на плоскую подушечку, сказал:

- Чтобы научиться практиковать «живую жизнь», нужно освоить позу полного душевного и физического расслабления. Для этого необходимо расслабить рот, нос, язык, кожу и все органы тела и открыть их для всего, начиная дышать самым естественным путём. Нужно использовать для расслабления всё, что чувствует тело: звук, холод, тепло, боль в ногах или спине в состоянии этой «живой жизни». И для этого подходит самая лучшая поза «дзадзен», когда садятся на пол, скрестив ноги, когда дыханию ничего не мешает, потому что поясничные позвонки прогнуты вперёд, а позвоночник выпрямляется и центр тяжести находится внизу живота, грудная клетка распрямлена и дыхание происходит естественно, высвобождаясь из лёгких при движении диафрагмы вверх и вниз. В таком состоянии можно достигнуть полного расслабления тела и ума. Ты дышишь из глубины своего живота, и брюшное дыхание позволяет дышать медленнее и спокойнее, принимая свой естественный путь. И тело, и ум от этого становятся светлее и спокойнее. Вся твоя телесная система приходит в полное функционирование, соединяясь с витальной энергией, бьющей из тебя. Когда ты огорчен, рассержен или чувствуешь какое-то раздражения, то твои плечи и голова опускаются и изнемогают. Выдох преобладает над вдохом, и естественно дыхание становится быстрым и прерывистым. В таком случае постарайся перейти на брюшное дыхание, расправив спину и освободив диафрагму, и ты сразу же почувствуешь себя бодрым и просветлённым. Существует определённая связь между позой, дыханием и ментальной способностью. Добиваясь определённого эффекта от «дзадзен», неплохо представить, когда дышишь, что воздух проникает в тебя через подошвы твоих ног, пропускается в беге через всё твое тело, наполняет твою голову им и затем, выдыхаясь, выходит из твоего носа. Дыхание в этом представлении чудным образом освобождает тебя от всех заключенных в твоей голове и груди чувств, наполняя тебя пустотой, чистотой и свободой. Вот и всё, что тебе надобно знать о «дзадзен».

- Но, учитель, - сказал я, - такая поза мне не очень удобна, у меня начинают болеть ноги от долгого сидения в такой позе.

Настоятель улыбнулся и сказал:

- В Японии я обладаю единственным храмом из всех, где позволено сидеть на стуле во время бдения «дзадзен», не подгибая ноги и не скрещивая их. Это я называю «исудзен» - «стульной медитацией», но при этом спина должна оставаться ровной и диафрагма расслабленной, чтобы человеку было уютно совершать акт мыслительного просветления (буцугё). Для дальнейшего изучения «дзадзен» я даю тебе в помощь моего помощника монаха Сэцу, которого прихожане называют Акира – Светлый, он поможет тебе советами в обретении «живой жизни».

Один из монахов, сидящих в зале, приблизился ко мне и поклонился. Так я познакомился с моим будущим другом монахом Сэцу.      

Вечером я уже сидел, играя в восточные шашки «и-го» ;;, со стариком Накамура в его доме-гостинице «рёкан». Я спросил хозяина: «Вот вы являетесь даосом, но в вашем доме я вижу и буддийский иконостас, и синтоистские врата «тоори», и даосскую кумирню, и как эти все религии уживаются вместе»? Старик ответил: «Одно другому не мешает. Дело в том, что все эти учения работают в разных направлениях. Хоть мы все - японцы, но, в какой-то степени, живём и пользуемся китайскими ценностями, которые когда-то вместе с иероглифами оказали на нас большое влияние. Хоть и все мы воспитаны в конфуцианском духе, но этот обряд мы заменили синтоистским, поклоняясь своим собственным богам, это поклонение относится к нашей повседневной жизни и служению императору. Рождается японец в синтоизме, а умирает в буддизме. Синтоизм нам помогает походить на богов, которых у нас в стране живёт несколько миллионов. Синтоизм – это религия человека, буддизм – учение о чистой земле, куда мы переселяемся после смерти, это – так называемая нирвана, и ещё есть Небо, где мы путешествуем, превращаясь в даосов. Ведь человек, сам по себе и по своей природе, существо ленивое, жадное до всего и подлое, стремящееся часто иметь какие-то блага за счёт других, а самому ничего не делать. И это не только в нашей стране, но и во всём мире. А в нашем случае же эти все негативные проявления, превращаясь в привычки, становятся бесами и поселяются в наших домах. Поэтому, чтобы сделать человека деятельным и целеустремлённым, добрым и справедливым, необходимо установить определенные рамки для его поведения. Вот эти учения и исполняют данные функции. У нас есть весенний праздник «сэйбон», когда мы изгоняем из наших домов бесов, кидая в них горохом. Но труднее изгнать беса из самого себя, этому и помогают наши собственные боги – чистые духи, которые имеются в изобилии в нашем учении синто – «Пути богов». Мы сами являемся духами, стремящимися из бесов превратиться в богов».

При этом старик рассмеялся и добавил: «Кстати, могу вам показать один текс, касающийся сути нашего разговора, который я нашёл как-то у китайского конфуцианского учёного Цзи Юня в его заметках из хижины «Великое в малом». И он, найдя в книжном шкафу свиток, положил передо мной текст, написанные кистью великого мастера каллиграфии.
      

 Позже я перевёл его в стихах так:

ПРИВЫЧКИ БЕСОВ
 
Ло Лян-фэн из Янчжой умел распознавать всех бесов.
Он говорил: «Хоть бес от всех глаз и умеет скрыться,
И, спрятавшись, следить за нами на опушке леса,
Но всего чаще он и в наших городах таится.

Ведь там, где живут люди, есть и бесы, и их много.
Есть, например, злой дух, погибший раньше от насилья,
Он ожидает нас там, где кончается дорога,
Ему, чтоб вред нам сделать, не нужны совсем усилья.

Привык он время проводить в местах уединённых,
Или устраиваться жить в заброшенном жилище,
На всех отчаявшихся зрит он как на обреченных,
Их души, потерявшие цель, служат ему пищей.

Есть нерешительный бес, что скрывается в низине
Оврагов и, таясь, не ищет с человеком встречи,
В тени от солнца прячется днём в первой половине,
А ночью в деревенских избах слушает за печью.

Когда стемнеет, в сумерках гуляет он повсюду,
И может проходить сквозь стены, но не входит в двери,
Боится встреч с детьми, вреда не причиняет люду,
Как только встретит человека, тут же лезет в щели».

Ещё Ло говорил, что бесы держатся все кучно,
Живёт людей где много, там и селятся обычно,
На пустырях их встретишь редко, там им всегда скучно,
Им находиться там, где все общаются, привычно.

На кухне, где есть запах пищи, любят собираться,
И смотрят, как едят другие, хоть и всё напрасно,
В отхожие места ещё привыкли забираться,
Но почему они так поступают – нам не ясно.

А на одной картине беса есть изображенье,
Где с головой написан он раз в десять больше тела.
Но нарисован он с натуры, не с воображенья,
Так говорят все очевидцы там, где было дело:

Как-то лежал достопочтенный Чэнь из Яоцзина
С распахнутым окном, рядом друзья все возлежали, 
Вдруг кто-то заслонил окно не менее аршина
Физиономией, но его тела не видали.

Ударил Чэнь мечом по глазу левому виденье
Так, что оно назад попятилось и отступило,
И тут оно как бы рассеялось в одно мгновенье,
Что было это, никому на ум не приходило.

Сказал старый слуга: «Оно внезапно появилось
Из-под земли, как будто бы, фонтан огня забился».
В том месте стали рыть, но ничего там не открылось,
Народ, узнавший о явленье этом, удивился.

Мудрец, увидев ту картину, дал своё сужденье:
- «Увы, как много смутного ещё на белом свете,
О чём задумается ещё много поколений,
Но вряд ли кто-то истину даст нам в своём ответе».

Примечание

1. Ло Лян-фэн – прозвище поэта и художника XVIII-го века Ло Пиня, любившего рисовать бесов.
 
(продолжение следует)

Власов Владимир Фёдорович