Малая политика. выборы, выборы...

На площади возле кинотеатра стоял высокий тополь. Каждую осень все ветки подрезали, чтобы он не слишком разрастался, и дерево стояло обезображенное до самой весны. Каждую весну на нём распускались новые листья, которые с радостью впитывали в себя силы природы, ворчали на людей, испортивших такое красивое дерево, и с интересом присматривались к тому, что происходило на земле. А этой весной люди нашли себе новое занятие: они ходили по улицам и лепили на стены и столбы белые прямоугольные листья, испачканные разноцветной грязью.
- Что они делают? Зачем это? – спрашивали друг друга зелёные новички. Листья постарше отвечали со знанием дела:
- Люди украшают город перед выборами Главного Дуба. Кто из саженцев наклеит больше бумажек, тот и выиграл.
- Почему? Почему?! – сгорали от любопытства младшие.
- Так красиво же, - удивлялись такой недогадливости листья с верхушки. Они распустились раньше, больше видели, много знали.
- На бумажках портреты саженцев нарисованы. Красиво. Кто больше наклеит, тот больше заботится о внешнем виде города – тот более достойный.
- Разумно, справедливо, - кивали нижние.
Скоро под тополем поставили столы, и бойкие молодые люди стали выкрикивать много красивых, но непонятных слов. Прохожие останавливались, слушали, некоторые подходили, что-то писали на бумажках и отдавали молодым крикунам.
- Что это? Зачем? – заинтересовались листья.
- Это садовники, они обеспечивают саженцу поддержку, - объяснили знающие. – А к ним подходят избиратели. Они пишут саженцу рецепт своей счастливой жизни, который он должен выполнить, это плата за их голоса.
- А он может сделать жизнь счастливой? – загорелись недавно распустившиеся листочки, однако те, что были чуть постарше, спросили с подозрением:
- Саженец будет выполнять обещания до или после выборов?
- После.
- А если не выполнит?
- Да что вы прямо как не свои, - неопределённо ответили листья с верхних веток.
Прошло ещё несколько дней, и на площади поставили трибуну, окружили её крепкими моло-дыми людьми и налепили вокруг плакатов. Быстро собрался народ.
- Что это? – заволновались листья.
- Это сам саженец, - важно объявили листья с верхних веток. – Это самый честный и самый нужный росток, единственно достойный стать главным дубом города.
- Отчего? Почему? – спрашивали все.
- Он сам сейчас расскажет, - ответили листья с вершины тополя, и все стали слушать.
- Друзья мои милые, собратья ненаглядные, - вещал кандидат. – В наше тяжёлое время приходится полагаться только на себя, и я помогу вам в этом. Каждой травинке насыплю горсть удобрения под корень и выделю ведро воды на каждый божий день. От вредителей защитим, сорняки прополем, обрезать ветки у деревьев больше не будем. Даю своё честное слово!
- Правильно! Верно! Ура! – восторженно кричали молоденькие листочки. Недоверчиво покачиваясь на черешках, старшие строго спрашивали:
- Где же он возьмёт столько удобрений и воды?
- Когда саженца выберут Главным Дубом, он получит право распоряжаться всеми складами, а там всего вдоволь, - пояснили листья с верхних веток.
- И зачем же ему надо будет с нами делиться? И кто же его заставит, ведь теперь он будет главным, - резонно возражали листья пониже.
- Злые вы! Веры в вас нет! – укоряли верхние.
- Как вам не стыдно?! – кричали самые нижние. – Саженец добрый, честный, он же слово дал!
Люди слушали шелест листьев, который убаюкивал их подозрительность, и сами начинали верить, что всё будет хорошо. А листья шептали им про честность, справедливость, счастливую жизнь и столько в этом было убеждённости, что даже самые недоверчивые начинали улыбаться и одобрительно кивать. Под конец мероприятия подкатили водовоз и под музыку опрыскали газоны газированной водой. Сорвали овации.
Наступил день выборов. Хотя это довольно условное название для такого мероприятия, по-скольку всё было предопределено: верующие заранее «за», сомневающиеся обласканы, противники в меньшинстве, подарки и обещания разбросаны щедрой рукой. Большинством голосов при некотором количестве воздержавшихся саженец был избран Главным Дубом города. Все травинки с надеждой приподняли с земли свои иссушенные жарой стебельки, ожидая от нового дуба обещанных воды и удобрений. Не дал. Мол, и так жарко, да ещё метеорологи обещают засуху, надо приберечь запасы на случай неурожая. Листья слушали, кивали, удивляясь дальновидности своего главы.
Солнце высушило поля, сожгло всю растительность, урожай погиб. В городе стало не хватать продуктов. Хлеб везли издалека, втридорога. Нет травы – нечем кормить скотину. Коровы перестали давать молоко, и все кисломолочные продукты повезли из-за бугра. А когда и вовсе передохла от голода вся деревенская живность, мясо тоже стало импортным, то есть, дорогим, в непривычной упаковке и каким-то безвкусным.
- Я же говорил, что будет неурожай! – обрадовался дуб. – Хорошо, что придержали воду.
Листья слушали, кивали, но несколько рассеянно. Во-первых, кому теперь вода нужна, ведь трава погибла. Во-вторых, трава-то погибла, а виновные не наказаны. В-третьих, вездесущие Синички рассказали, что на личной ферме Дуба щедро засыпают удобрения на поля и не жалеют воды на полив. Неувязка какая-то.
Вскоре к главе города пришли с жалобой на сорняки. Очень уж разрослись, паразиты. От солнца закрывают, последнюю воду из земли быстрее пьют, жить мешают, одним словом.
- Всё сделаем. Непременно. Обязательно, - уверил просителей дуб. – Как только освободится бригада по прополке, немедленно пришлю.
Листья слушали и радовались, какой у них заботливый глава. Нужна, очень нужна прополка, а то сорняки так жадно пьют воду из земли, что её даже деревьям не хватает. Это с их-то мощными связями с глубинными слоями! А без воды как жить? Вон сколько побегов выросло за лето, каждый же надо прокормить, каждому листочку выдели свою порцию воды, а листочков ой-ёй-ёй как много. Только где же найти время бригаде по прополке, если она постоянно работает на ферме дуба? Это Синички разузнали и тут же растрезвонили по всему городу. Но к тому времени все уже забыли про сорняки, потому что появилась новая напасть – вредители завелись на полях.
- Возмутительно! – заявил Дуб, не дожидаясь, когда к нему придут просители. – Сплотимся единым фронтом, одолеем прихлебателей. Меры уже приняты.
Синички подтвердили – Дуб сказал правду, на его ферме в результате грамотного распыления ядохимикатов погибли все вредители.
- А как же мы? – растерянно спрашивали листья, не зная, куда деваться от обжор, выгрызающих из них мякоть.
- В бюджете нет средств, - развёл дуб руками. – Но не беспокойтесь, меры уже приняты. Потерпите до осени, а там…
- Да, потерпите, - поддакивали листья с вершины, многозначительно переглядываясь. – Только до осени, а там…
Наступила осень. Иссушенные, обгрызенные до жилок, полуживые листья из последних сил приподнялись на своих подгибающихся черешках, ожидая обещанных благ. А на улицы вышли люди с пилами и обрезали все побеги этого года.
- Как же так?! – шептали листья, падая в пыль. – Он же обещал!
Глава не ответил, он был слишком занят подсчитыванием прибылей.
- За что?! Почему?! – неслось со всех сторон.
Люди тоже не ответили. Они аккуратно срывали листья с верхних веток и бережно укладывали их в гербарий. Те ещё весной договорились об этом с саженцем, пообещав обеспечить поддержку электората. На вершине листья распустились раньше, больше повидали, лучше умели приспосабливаться к жизни.
- Хоть вы нам скажите, почему?! – взывали умирающие. – За что нас губят?
- Так всегда делали, - философски отвечали избранные. – Это обычное дело. Зачем же нарушать установленный порядок?
- Предатели! – хрипели угасающими голосами листья, сминаясь под каблуками прохожих. – Будьте вы прокляты!
- Не дождётесь! – презрительно фыркали «верхушечники».
Прошла осень и наступила зима. Деревья снова стояли обезображенные, обрезанные чуть ли не под корень в угоду горожанам. Опавшие листья сгнили под снегом, и когда весной на тополе проклюнулись новые побеги и распустились молодые листочки, они не заметили вокруг ничего подозрительного. Высохшие, потерявшие цвет и лоск, но такие же коварные, как и раньше, прошлогодние листья указали людям со страниц гербария тех новичков, с которыми можно договориться. А вскоре на площади снова поставили трибуну.