Осторожно, двери закрываются

Я научился в совершенстве ёрзать вперёд и назад. Штанина стёрта не до конца. За партой, как на раскалённых углях. Белого мела становится всё больше на доске. Я не успеваю за ним, пустая тетрадная страница в клеточку вынуждена остаться пустой. Зато пенал пополнился новыми молниями, коронами, квадратиками и зигзагами. Зеваю ртом, похожим на пасть динозавра, в которую я, когда был маленьким, пытался засунуть указательный палец сквозь иллюстрации детской энциклопедии, и потому одновременно прикрываю его ладонью от посторонних глаз. Монотонные тыканья в чёрный экран телефона. Простым надавливаем подушечкой пальца приближаю конец лекции – вижу речку на заставке, как одна волна находит на другую волну, снова давлю. Теперь нет заставки, в тёмном отражении вижу лишь помятое, заспанное лицо. Чтобы оно не погрузилось в царство морфея, я бережно подхватываю его кулачком за подбородок и снова тыкаю на экран.

Школьный звонок в стенах университета прозвенел. Взлетели передние ряды, как на пороховой бочке, засуетились, зашумели. Вскочили задние ряды. Я повернул голову и увидел, как девочки пихали в сумки мятые тетради. В шуме аудитории сонливость улетучилась, сменилась на бодрость. Пока с остальными перебирал ногами по ступенькам лестницы и дотрагивался до пролётов, захотел посмотреть на себя со стороны, прямо с противоположной части здания, глазами из-за сетки физкультурного зала, как я прыгаю из окна четвёртого этажа, благополучно приземляюсь на козырёк столовой «У Лилии», отряхиваюсь и продолжаю идти. Теперь ни о чём не думаю, не зацикливаюсь, одна лишь свежесть на лице. Очередь у турникета. Дождаться своего момента, чтобы приложить пропуск, дождаться смены красного крестика на зелёную стрелку. Осталось только навалиться телом на барьер, открыть дверь, пропустить входящих, наконец, открыть ещё одну дверь и покинуть здание.
Успешно проделав незамысловатый алгоритм действий, я выскочил на улицу лупоглазым, потерянным человеком. Высветились цифры на мобильном. Одиннадцать утра. Обхожу шлагбаум. Листья на асфальте лежат. Ветра нет, значит, сегодня в городе неблагоприятные метеоусловия. Тучи на небе бездвижны – нависли тёмно-серым каркасом над городом. Пытаюсь понять, честен ли я по отношению к себе или нет. До поворота улицы чувствовал прилив сил, решил пройтись пешком вниз по проспекту Ленина и заодно выкопать скважину. Дошёл до угла дома, у козырька строительного магазина передумал, решил не менять направления, свернул на трамвайную остановку с мыслями о тёплой постели. Пятиэтажки в стиле сталинского ампира соединены между собой электрическими проводами. По обеим сторонам улицы они переплелись в одну большую паутину. Я представил, как где-то по серым кровлям крыш ползёт задыхающийся тарантул. Я захотел обнять его, наверняка он нуждается в поддержке по-настоящему. Привлекательная витрина кондитерской. Как будто из куртки пузо выпирает. Думаю, как сделать так, чтобы всегда любили просто за то, что я есть и всегда боялись потерять. Окна гостиницы «Корона». Всё движется и шумит: автомобили едут, прохожие идут навстречу – проверил - порядок, ничего не нарушено. Было бы круто прожить жизнь спокойно, - думаю, - никого не трогая, но, чтобы все хотели потрогать, просили не уходить, побыть рядом, понимали меня, ценили каждое слово. Пункт полиции. Неправильно о себе думаю, никто не обязан меня понимать.
Стоит красный человечек.
Я:
«Может, я слишком добрый, и все доброту принимают за слабость, используя меня? Вот злых всегда любят. Они всегда безразличны, хрен их за живое заденешь. Или они просто не показывают этого, оттого и сильные? В таком случае, им же тоже стрёмно, они сами себя обманывают, получается? Проявление защитного механизма. В глазах веселье и легкомыслие. За глазами - тоска. Хотя, мне же плевать, зачем вообще я думаю о них?»
Идёт зелёный человечек. Лай собаки возле перехода, у магазина «Красное-Белое». О себе не напомнишь, никто не напомнит - пора прекращать так думать. Пустой взгляд в расписание. Будничные дни. Выходные дни. Номера маршрутов. Жёлтый столбик – день недели, строчка – время. Вся жизнь в ожидании – красивое сравнение пришло в голову, пока искал соответствие между горизонталью и вертикалью. 
Многие из пассажиров с дорожными сумками, с качающимися головами, как при ходьбе у голубей, засыпают под стук рельс. Видно с проходных едут, после ночной. Я облокотился на холодное сиденье с мыслью о том, что отдаю своё счастье другим, все получают его и радуются, а я всё пустею и пустею. Посетило ощущение, что можно прожить жизнь как-то иначе. Захотел начать всё сначала, но не определился, что именно необходимо поменять. Если не найду, получается, меня устраивает моя жизнь. Лекцию решил восстановить этим же вечером, я же ответственный человек. Затянуть до конца недели – настоящая трагедия. Мне нужно что-то взвесить, в обязательном порядке разобраться в себе. Пытаюсь найти проблемы в своей жизни. Если не найду – самый обычный человек, найду – уникальность. Понял, что это очередное заблуждение, потому что специально обрёк себя на поиски. С другой стороны, те, кому нравится жить, не задумываются о всяких переменах. А я задумываюсь, или мне просто хочется разнообразия в этом замкнутом круге? – отставляю вопрос открытым.

Устал объяснять себе собственные радость и грусть. Хочу просто успокоиться. Я же ни о чём важном не думал, пока был в университете вместе со всеми. Я даже был весёлым и беззаботным. Или только казался себе весёлым, а параллельно думал о плохом? Значит, я обманывал себя? Или я обманываю себя прямо сейчас? – всё равно размышляю, кошелёк уже открыт.    

Я протянул проездной кондуктору.
– Студент?
– Да.   
– Ваш студенческий.
– Вот. Смотрите. – одновременно произношу и демонстрирую корочку важно, как работник правоохранительных органов.
Унылый вид из окна, проезжаем мимо крытого рынка. Давно не приходил к бабушкам. Решил их навестить. Они очень расстраиваются, когда не прихожу к ним. Они думают, что я занят. Но это ведь значит, что я всего-навсего придумывал себе оправдания. Значит, я просто не хотел с ними видеться. Мне было лень. Светится вывеска «Ателье – пошив». Прокрутив в голове эту мысль, я сильно расстроился… теперь просто обязан съесть заживо сам себя, чтобы больше ни о чём не думать, ничего не видеть и не слышать. Но ведь было бы ещё хуже, если бы я пришёл к ним в силу необходимости. Нет, правда, я люблю их, я часто думаю о них. Но было уже поздно: чувство вины становится спутником на ближайшее время.
Захотел влюбиться сильно, прямо сейчас, чтобы ни о чём больше не думать. Остановка «Куранты». В вагон заходит девушка, высокого роста, с прямыми светлыми волосами. Она поднимается по-доброму, как будто чувствует всю непрочность этого мира, ищет в нём что-то важное, но найти не может, поэтому аккуратно проходит мимо людей, стараясь никого не задеть, дабы не разрушить карточный фундамент. 
Сняла перчатки и взялась за поручень, вылитое солнышко. Я уже вряд ли мог представить жизнь без неё – начал думать о приятном и улыбаться, хотя осознаю, что буду дальше жить и перемещаться по этому городу, просто это звучит так нежно внутренним голосом, будто бы я актёр. Хотя, с другой стороны, не прочь нам и замутить навсегда только при моей предварительной уверенности, что она не сможет представить своё существование без меня. Нет, не правильно это - думаю, взаимность не обязательна, я действительно люблю её искренне. Она добрая, я готов измениться ради неё. Захочет, буду на голове стоять, не захочет – не буду стоять.
Остановка «Весна». По ступенькам поднимаются учащиеся из лицея. Чувствую руку кондуктора на своём плече. Отвечаю на знакомые вопросы, не обрывая взгляда на той незнакомке. 
– Так, у вас что за проезд?
– Да, да, оплачивал. У меня проездной.
– Покажите.
– Сейчас покажу.
В динамике на потолке послышался голос:
– На линии работает контроль. Следующая остановка «Площадь мира».
Впереди долгий светофор, смена стрелки. Всё это терпимо в вагоне с тобой. Как смотреть на тебя: в упор или украдкой? У тебя красивая шапка, с узорами цветом. И волосы у тебя красивые, светлые, длинные, - хочу по ним проводить ладонью, пока мне её не ампутируют. Твои длинные ноги, румяные щёчки, - я умру без тебя. Ты же всяко знаешь, что красивая. Хочу кричать от радости, от переполняющего желания жить прямо тебе в ухо. Есть свободные места, зелёные сиденья с вырезом в спинках.  Хорошо, что ты на них не садишься. Я хочу видеть тебя строго в полный рост, в профиль. И хочу, чтобы ты видела меня.
Машины сигналят друг другу. Дребезжащий трамвай остановился. Послышалась мигалка, проехала «Скорая помощь». Толчок, пассажиров шатнуло, берём разгон. Повернул голову в твою сторону. Может, спалила мой взгляд периферическим зрением, и я уже давно нахожусь в твоём фокусе внимания. Прошло около пяти секунд, не выдерживаю такого безразличия, отворачиваюсь, вижу в окне тёмные очертания себя. Я готов на подвиги, готов на самопожертвование. Хочу внушить тебе доверие, заставить тебя поверить в мою искренность. Нажать на стоп – кнопку, средняя дверь откроется, прямо на ходу выпрыгнуть из вагона. Ты услышишь звук хруста костей, твои глаза отрываются от мобильного – мои ноги отрываются от туловища. Так производят первое впечатление. Когда мы лежим на трамвайных рельсах, наша любовь становится ещё более убедительней. Вытащить людей из горящего здания; объявить себя лидером несуществующей и незарегистрированной партии, устроить одиночный пикет на улице, встать с огромным флагом с твоей фотографией прямо напротив магазина «Пятёрочка», на который ты сейчас смотришь, и развевать его. Желательно, чтобы в этот момент меня как раз засовывали в «бабон» для большей эпичности. Если вагон захватят террористы, спасти всех, если его взорвут, под горящими обломками сидений мы обязательно должны выжить, иначе я не смогу взять тебя на руки, отряхнуть твоё чёрное пальто от осколков и пыли, вытащить тебя на свежий воздух и попросить номер сотового. Хочешь, буду висеть на крыле самолета, дразнить тебя, разводить на искренние слёзы, а если тебя это никак не заденет, просто взбешусь, отпущу руки и отправлюсь в свободное падение. У тебя будет несколько секунд, чтобы успеть заснять меня, а потом сделать героем паблика «Бэд ньюс». Ты будешь включать ролик со мной каждый раз, когда будешь ложишься спать. Нажимаешь кнопку «Play»: на видео мои мозги текут по стенкам городских часов, ты закрываешь глаза, и тебе снятся молочные ручьи, из которых пьют кролики.
Мы подъезжаем к «Юности». Задумавшись о наигранности чувств для взрослого парня, я меняю руку, держусь за сиденье, а не за верхний поручень. Кто-то толкает в спину, оборачиваюсь, со злобой гляжу на виновника. Пытаюсь определиться, стоит ли рассказывать о тебе своим друзьям или не стоит, вспомнил цитату «Вконтакте»: «О счастье молчат, если оно есть и говорят, если нет». Доставляет наслаждение смотреть на тебя грустную, погружённую в себя. Не смеёшься, значит, всё понимаешь, с тобой можно не подбирать слов, в молчании они становятся лишними. Красный ящик с песком, надпись на дверях: «Не прислоняться». Хочешь, посвящу тебе самый проникновенный пост в «Ищу тебя, Магнитогорск»? Пожелаю админу больших денег, попрошу не анонимную публикацию. Все маленькие девочки и маленькие мальчики будут завидовать тебе. Я не знаю, будешь ли ты краснеть от такого любовного послания. Просто ты очень красивая, у тебя есть право воспринимать это за данность. Нет, ты не такая, как другие, ты - понимающая. Кстати, у меня аккаунт довольно – таки привлекательный. Другие девушки вообще ничего не стоят, они завязывают мне шнурки на туфлях, пока я пишу рассказ, посвящённый тебе. 
Следующая остановка «Гастроном».  Проезжаем мимо кинотеатра «Современник». Я не могу развести понятия «жизнь до и после» тебя. Она стёрлась в моей голове. В обоих случаях кислород тупо залетает в лёгкие и выходит углекислым газом. Я бесполезно болтаюсь, мне больше нечего о себе рассказать, прости. Могу бросить всё и быть целыми днями только с тобой, спокойно встретить старость, могу стать главным активистом и видеться с тобой раз в месяц, и наспех сам себя похоронить. Я не хочу об этом думать. Я просто держусь за поручень и представляю, как мы валяемся на кровати, как ты дёргаешь волосы на моей груди, как умираю от этой нестерпимой боли и воскрешаюсь заново. Вместо утренней лекции еду в этом же трамвае к тебе домой, падает портфель на пол, падаем и мы прямо в коридоре, как падают жёлтые листья с деревьев на асфальт. Ты всё ещё не смотришь на меня? Я буду приезжать к тебе каждое утро, и ты будешь рада меня видеть до тех пор, пока моё туловище на пороге квартиры не станет твоим самым большим проклятием в жизни. Когда захочешь меня выпроводить, обхвачу своими длинными руками кровать, вцеплюсь больными зубами за простыню, на которой мы спали. Потому что к этому времени я наверняка привыкну к тебе. Ты будешь брать меня за ногу, тянуть её изо всех сил и плакать. Во мне проснётся гордость, я сам встану и уйду. Перед тем, как выйти за порог, в знак верности к тебе зашью рот, чтобы ни с кем больше не поделиться ни радостью, ни грустью, ни восторгом, ни отчаянием, ни любовью, ни ненавистью. Ты же тоже, как и все, наверное, хочешь, чтобы после расставания молчали только о тебе? Именно поэтому ты захочешь жить дальше, зная, что я жил всё это время ради тебя – разве это не лучшая подпитка твоего самолюбия? Или ты настолько прекрасная, что не играешь с чувствами?

Вывеска «Впиве», мальчик с портфелем на спине и с игрушечной бейсбольной битой в руках, красный крест висит на углу дома, библиотека имени Бориса Ручьёва, ресторан «Инжир», мужчина шмыгает носом. Жарко в куртке, снимаю шапку. Бесполезное нагромождение эмоций, выдуманная сказка. Тяжело вздыхаю. Требую от себя действий пока стоим на остановке «Советская армия». Если сейчас не заговорю с ней, точно сдохну. Надеваю шапку. Рекламный плакат туристического агентства, магазин сантехники. Если заговорю, тоже сдохну, вдруг твой «Привет» всё испортит. Мне нужны гарантии, что ты самая идеальная из всех девушек. Смотри в окно только в том случае, если не можешь справиться с собой, влюбилась в меня слишком сильно, просто не показываешь свою нервозность, я пойму тебя. 
– Держитесь за поручни, пассажиры. Можем резко остановиться. – заботливым голосом говорит кондуктор.
Мы подъезжаем к колледжу. Представляю, как в состоянии отверженности швыряю ключи в её подъездные стены, пусть они будут гнуться. А ещё как ногой бью по кнопке лифта, тщетно пытаясь при ударе зажать её. Прикольно получается, когда нажимаешь, огонёк срабатывает. В тот же вечер одиноко шатаюсь по жуковским новостройкам, разноцветные бетонные плиты придавливают меня своей тенью, убегаю от неё, перепрыгиваю с одного козырька на другой, обречённо стреляю сигареты у прохожих, прикусывая стоматит на нижней губе, вспоминая, как мы облизывались у неё на кухне. Никто, кроме меня, так не сможет показать значимость разлуки. Что ты будешь чувствовать? Что ты будешь думать обо мне? Будешь сидеть дома или пойдешь забываться с друзьями? Захочешь ли начать жизнь с чистого листа? Планы о ста пятидесяти детях ещё в силе? Расписаться со мной в загсе и пойти в магазин? Может, ты и не будешь переживать, потому что слишком замечательная. Давай, как и все, подождём, разберёмся в себе, а потом встретимся в кафе, как в клипе Касты «Ревность». Я прихожу с самыми чистыми намерениями поговорить, ты слегка опускаешь сахарный кубик в кофе и смотришь, как он меняет цвет, отворачиваешься от нелепого меня, смотрящего в одну точку, прячешь глаза под белую водолазку и мечтаешь покинуть это кафе. В такой момент строишь план по уничтожению планеты Земля, чтобы мы остались с тобой только вдвоём, чтобы не один из списка твоих друзей, ни знакомых, ни врагов, ни потенциальных любовников и ухажёров не полез к тебе со своими глупыми советами, как переживать расставание, чтобы не отвлекали тебя, не ставили под сомнения глубину отношений со мной.
Стук колёс встречного трамвая. Зацепил взглядом мужчину. Проводили друг друга глазами. Длинный забор вдоль улицы.
Ты понимаешь, что у тебя просто не останется выбора? Тебе пришлось бы заговорить со мной.  Это первый раз в моей жизни, когда выражение «я больше не смогу прожить без тебя» приобретает прямой смысл.
Мы молчим, потому что слишком сильно любим друг друга и всё понимаем.
Я даже не устаю о тебе думать. Какая же интересная жизнь, пока в ней есть ты! Вижу парк пустой из окна, вижу ломбард и стёртую дорожную зебру.   
Она вышла на остановке «Гостиный двор», направилась быстрым шагом в сторону торгового центра. Спустя несколько минут она окончательно растворилась в утренней толпе, я увидел последний фрагмент её черного пальто, мелькнувшим и окончательно исчезнувшим за ларьком с шаурмой. Настало время прощаться.
 - Осторожно, двери закрываются.   
Я вышел спустя несколько остановок. Ещё думал о ней немного, а потом надоело, перестал думать. Я влюблялся и раньше. Но я остывал где – то через четыре остановки. Если перевести это на время жизни, проведённое в мыслях о какой-нибудь девушке, то занимало не больше двадцати минут. Потом забываю, теперь никого уже и не помню. А её буду помнить вечно. Пацаны называют это спермотоксикозом.
Я тут строчки в голове сочинил, записал их в заметки напротив магазина «Люкс вода».
Всё же решил посвятить их ей:   
Я тону в собственной ванне
Как в море тонут моряки
Ты – мой спасательный круг
За который я не держусь. 

                Зато разнообразие, приятные эмоции. 

                Маршрут № 24
                Осень, 2016