о вере и людях, переворачивающих жизнь

Скулы свело, зрачки бегали по сумраку и тишине. Тогда я встала с колен в привычную расхлябанную позу и мои слова ударились о стены пустой церкви:

- А Вы сами-то верите?

Я не ждала от него ничего. Мне хотелось побольнее его уколоть за мучительные безрезультатные поиски и бесконечные попытки смирить меня. Он и не мог мне ответить, но его глаза... В ту секунду они говорили больше, чем, наверное, он сам произнёс за всю жизнь. В его измученном, но светлом взгляде я увидела боль и благодать, ослепляющую вспышку и абсолютный мрак, святых и грешников, прошлое и будущее, любовь и ненависть, сотворение и погибель, но самое важное - его ответ. Он отвёл взгляд вправо и сел на скамейку, приглашая меня сесть рядом.

- Послушай, - что бы он сейчас ни сказал, я бы уже не узнала больше, чем смогла. -  это не вопрос, на который отвечают «да» или «нет». Это вопрос, с которым ты идёшь по жизни до финала, а, не найдя ответ, устраиваешь себе финал сам. Сам приравниваешь себя к Богу, мнишь вершителем судеб, решая хотя бы за себя. Сам решаешь, когда стоит прекратить. Не важно, что думаю я, или что считает церковь - это всегда выбор.

Он отвернулся, задумчиво посмотрел на свечу, затем продолжил:

- Вера не в Иисуса или Генри Форда, это лишь маски. По-настоящему ты веришь в себя. Находишься в идолах и идёшь за ними, но на самом деле - все в твоём сердце.  Я останусь здесь до конца жизни, это мой выбор. И я вижу, что это не твой путь. Найди своё. Иди.

Ещё миг - и я, в полумраке и уставшая от поисков смысла жизни, разглядела бы нимб в его волосах. Я почувствовала облегчение, я нашла то, что искала, стоя на коленях на каменном полу с закрытыми глазами и сомкнутыми руками. В последний раз взглянула на него уставше-восхищённо и встала.

Он был прав.
Я вышла из церкви другим человеком.