Мирония

        Странный был этот Мирон Маляшкин. Коренастый, бритоголовый, серьёзный двадцатидевятилетний парень, угрюмый, неразговорчивый. Да и, работая шофёром-дальнобойщиком, нечасто приходилось общаться с людьми. Медленно тянулись дни Мирона, но жизнь неумолимо пролетала перед глазами, как бесконечная дорога, уходящая вдаль в зеркале заднего вида.
        Мирон был весьма консервативным индивидуумом, несмотря на то, что жил в столице России. Его совершенно не заботили новые современные технологии, мода, интернет и прочее. Нося круглый год серенькие, потёртые джинсы и засаленную коричневую толстовку, в кармане очень редко раздавался звонок дешёвого, примитивного телефона, и то только по работе. Потому что друзей у Маляшкина не было. В школе он был задиристым, злым ребёнком, никто не хотел дружить с грубым здоровяком. А однокурсникам по водительской учёбе и вовсе невозможно было даже заговорить с молчаливым пареньком, чуть что сразу прятавшимся за руль грузовика. Родные Мирона, семейные корни его совершенно не заботили, ему вообще было совершенно всё равно, есть они или их нет…
        И от искусства Мирон был далёк. Его не интересовали ни кино, ни книги, ни прочее. Лишь только блатная музыка, грубый шансон раздавался в кабине его фуры, но разве можно назвать это искусством…
        Одно только увлечение было у этого одинокого шофёра – спички. Он мастерил дома, улицы и целые города из обычных спичек. С самого детства замкнутый ребёнок нашёл для себя счастье в этом мире в этих маленьких деревянных палочках. И теперь, имея свой небольшой земельный участок в Подмосковье, Мирон Маляшкин соорудил специальный складывающийся гараж для своего детища – большого спичечного города шириной восемь метров и длиной двенадцать, который он долго строил ещё со времён юности. В этом городке было всё – домики большие и маленькие, замки, дворцы, старинные и современные, фантастические и реалистичные, там были и церкви, и храмы, и монастыри, школы и магазины, больницы и аптеки. Если бы рост человека был чуть меньше спички, как ему было бы хорошо жить в этом чудном, волшебном местечке! Летом, когда становилось тепло, парень складывал стены гаража и открывал миру своё незаурядное чудо. Правда, огород Мирона был окружён высоким забором из гофрированного металла, и только солнце, небо и щебетавшие на деревьях птички могли наслаждаться этим прекрасным, миниатюрным городком.
        Мирон так любил этот свой уютный, сказочный мирок, что ему больше ничего другого на свете и не надо было. Он даже название ему дал от своего имени – Мирония. И каждый год, во время выходных он постоянно улучшал своё детище, добавлял новые домики и строения, переделывал неудачные постройки. Однако, Мирония и так была просто захватывающим, неповторимым зрелищем, всю красоту которой просто невозможно описать словами. Это можно было только увидеть… Но кроме самого автора никто больше не видел это истинное произведение искусства…
        Так текла жизнь Маляшкина за рулём грузовика, но душой он постоянно находился в своём придуманном городе. И мысли его, необыкновенные суждения всегда исходили из того, что каждый человек, на самом деле, хозяин своего незримого, эфемерного городка, красота или заурядность которого напрямую зависят от глубины сознания своего хозяина. За время длительных переездов из одного города в другой дальнобойщик много времени думал, размышлял над существованием в бренном мире. Несмотря на среднее специальное образование, в голове у молодого человека постоянно рождались причудливые, мудрые мысли, которые он иногда проговаривал вслух, крутя баранку своего грузовика. Жаль, но его никто не слышал…
        Но однажды судьба молодого человека сделала крутой поворот.
        Одним поздним майским вечером, гоня фуру в очередной рейс, Мирон Маляшкин остановился возле красивой, высокой, модно одетой девушки, одиноко голосовавшей на обочине. Слегка помедлив, девушка забралась в кабину. Её явно смущал и настораживал небритый мужлан с дымящей сигаретой. Однако, девушка так замёрзла холодной, совершенно не весенней ночью, что уже не решилась ждать другой машины.
        Договорившись о том, где девушке нужно выйти, целый час ни она, ни шофёр не проронили не слова. Но дорога впереди была длинная, и девушка решила заговорить со скромным молчуном. Но тот поначалу отвечал ей коротко, сквозь зубы, иногда просто молча кивал. Девушка заметила, что, похоже, водитель был сильно обескуражен, даже напуган. Хорошо разбираясь в людях, она поняла, что её попутчик был нелюдимым, асоциальным типом. Но в его спокойных, ясных карих глазах она заметила нечто глубокое, непохожее на всё виденное ею раньше…
        Пассажирка сказала, что она – администратор московского выставочного зала, широко известная в творческих кругах искусствовед Норма Крапежицкая. Мирон тоже сказал, как его зовут, и его попутчица заключила, что у них обоих редкие имена, и это очень необычно. Далее она начала разговор об искусстве, о картинах, о скульптурах и прочих инсталляциях своей столичной экспозиции. Маляшкин слегка приободрился, услышав нечто ему знакомое. И тут, сам того не осознавая, он признался первый раз в своей жизни о том, какое у него хобби. Глаза Нормы сверкнули ярким пламенем, как только до ушей её донеслось словосочетание «спичечный город». Она сказала, что и сама тоже немного творит. Она – поэт и писатель, стихи её и рассказы пусть ещё не дошли до широкого тиража в книгах, но очень любимы и почитаемы пользователями интернета. И что у неё есть стихотворение «Спичечный город»…
        Постепенно диалог двух людей разгорался всё ярче и ярче. Водитель, поначалу смутившийся броской красоты своей пассажирки, теперь не сводил с неё глаз, одновременно успевая следить за дорогой. Он просто сверлил её своими расширившимися глазами, мысленно поднимая её и так короткую юбочку и расстёгивая пуговицы кофточки с глубоким вырезом. Ослепительная, стройная длинноволосая блондинка с ярко очерченным чувственным ротиком просто пробудила в нём какие-то неведомые ранее влечения. Девушка же, увидев в неопрятном, немытом мужике искру неподдельного творческого таланта, внезапно тоже стала питать к нему нежные чувства. Но самое главное её, креативную, жадную до необычных изделий искусствоведа, глубоко заинтересовала эта таинственная так называемая Мирония…
        Внезапно шофёр остановил грузовик, и путешественники как в забытьи воззрились друг на друга, будто зачарованные. В следующее мгновение их уста слились в жарком поцелуе, и рука водителя решительно залезла пассажирке под юбочку…
        Это был грубый, животный, страстный секс, какой еще не испытывали оба. Стёкла кабины настолько запотели, что, казалось, их изнутри закрыли белой простыней…
        Роман был стремительным и сладострастным. Молодые люди полюбили друг друга с первого взгляда и теперь, когда Маляшкин уезжал в дальнобойный маршрут, его мысли были не в сказочном городке, а рядом со своей любимой. Норма тоже жить не могла без своего возлюбленного, считая дни во время его отсутствия, и маялась в ожидании посмотреть уникальный маленький город.
        Наконец, получив выходные, Мирон отвёз свою ненаглядную в деревню. Когда отворились широкие, большие ворота гаража, и хозяин включил свет, Норма увидела нечто необыкновенное. Да, это было поистине нечто такое, чего еще не видел ни один человек. Девушка не могла произнести ни слова, околдованная Миронией. Она, как завороженная, побрела вдоль стен гаража, наслаждаясь красотой спичечных построек, изучая каждый фрагмент, каждую деталь. Похоже, Крапежицкая просто испытала эстетический шок, опускаясь на корточки перед невообразимым человеческим творением и делая кучу фото на свой смартфон…
        Под впечатлением от увиденного, как только пара вошла в дом, Норма накинулась на творца этого чуда и снова отдалась ему полностью, до остатка… Эта была восхитительная ночь любви, до отказа наполненная неистовой, испепеляющей страстью …
        Обуреваемая творческим порывом, утром девушка кинулась к ноутбуку и набросала очередное стихотворение. Когда проснулся её возлюбленный, Норма горячо обняла его и прочитала вслух своё новое детище. Ещё сонный, Мирон, поморщившись, промямлил, что за вздор она сейчас прочитала… Ошарашенная девушка сказала, что это был её только что написанный стих. Сконфузившись, парень покраснел и признался, что мало смыслит в поэзии. Впрочем, это так и было. Но, когда Норма показала ему остальные свои произведения, Маляшкин вдруг осознал, что его возлюбленная просто не ведает, что творит. Припоминая школьные годы и просто подчиняясь здравому смыслу, молодой человек никак не мог понять, как эти глупые, вульгарные, пустые наборы слов можно называть поэзией или прозой. Ещё больше он удивился, узнав, что выложенные на нескольких сайтах «стихи» и «рассказы» Нормы Крапежицкой имеют бешеный, неистовый успех у читателей. Девушка похвалилась, что у неё тысячи отзывов и рецензий и уже более десяти миллионов читателей в интернете…
        Маляшкин остановил на возлюбленной свой застывший взор и чётко осознал, что разница между ним и Нормой ещё больше, чем это казалось в день их знакомства…
        Так между влюблёнными пролегла первая холодная трещина…
        Воодушевлённая Миронией, Норма на следующий день потащила своего парня в выставочный зал, где работала администратором. Пара вошла в большое, ажурное здание невообразимой ломаной формы, с подземной парковкой, стены которого, казалось, полностью состоят из стекла. И на втором этаже, в зале с высоченными потолками, взору посетителей открылась выставочная экспозиция…
        Если стихи произвели на чувствительного Мирона гнетущее, опустошающее воздействие, то картины, скульптуры, коллажи и прочие инсталляции просто буквально вывернули его наизнанку. Парень испытал такое дикое отвращение, такое невосполнимое разочарование, что едва не упал в обморок. В его голове никак не укладывалось, что оказывается всё ЭТО – настоящее современное искусство… Картины то с мазней, состоящей из нескольких клякс, то обычные следы от ботинок, смоченных в краске, то какая-то бесформенная органическая масса, размазанная на холсте. Изваяния из глины, алебастра и других неведомых материалов, изображающих людей с оторванными руками или ногами, лица которых навсегда застыли с выражением неописуемого, удручающего ужаса. Больше всего Мирона поразил коллаж, состоящий из засушенных экскрементов, в которые были воткнуты блестевшие под лучами осветителей драгоценности…
        Радостная Крапежицкая кружила возле своего возлюбленного, самозабвенно рассказывая про каждый экспонат. Она была очень довольна, что её ненаглядный «находится под очень большим впечатлением». Мирон, будучи вежливым человеком, старался скрыть свою глубочайшую неприязнь ко всему этому кошмару, кивая своей спутнице и выдавливая из себя обычные короткие фразы, вроде «хорошо», «красиво», «интересно»…
        Выйдя из здания, Мирон только успел с трудом перевести дух, как его любимая вдруг побежала на другую сторону улицы, едва не попадая под колёса несущихся машин. Оставшись на месте, Маляшкин стал наблюдать, как Норма подскочила к двум жестоко дерущимся парням прямо посреди улицы. Она включила видеокамеру на своём смартфоне и стала жадно ловить каждый взмах кулаком. Дерущиеся распалились не на шутку. Один стал стремительно налегать на другого, осыпая его лицо кучей ударов. Вокруг летели брызги крови и сыпались громкие ругательства. Одни прохожие стали звать на помощь и полицию, другие же как ни в чём не бывало снимали видео на свои телефоны, среди которых была воодушевлённая увиденным Крапежицкая. Наконец, одерживающий победу парень повалил своего противника на асфальт и стал добивать его ударами ног в живот и в грудь. Не выдержавшие наблюдавшие мужики принялись оттаскивать «победителя» от, казалось, уже бездыханного, окровавленного тела…
        По дороге домой Норма, осчастливленная снятым видео, горячо рассказывала Мирону, что, помимо всего прочего, у неё есть свой аккаунт в интернете, где она выкладывает любительские видео. Уже столько всего она успела наснимать! Как голодные собаки на улице раздирают бездомных кошек, как пьяный человек попадает под колёса бешено несущегося автомобиля, как наглотавшийся наркоты подросток прыгает с крыши многоэтажного здания, как взасос целуются в тёмном переулке два парня и щупают друг друга между ног, как в парке нервная мамаша громко орёт трёхэтажным матом на своего годовалого сына, ревущему на весь парк и многое, многое другое. Искусствовед поделилась с Маляшкиным, как же это здорово, что ей в своей жизни удалось запечатлеть такие необычные, красочные моменты! И сегодня её коллекция пополнилась ещё одним захватывающим видео! Она громко заявила, что Мирону непременно нужно пересмотреть все ролики на её канале, ведь там уже больше трёхсот миллионов зрителей!!!.. Шофёр молча слушал свою спутницу и просто не верил ушам…
        Теперь Маляшкин старался как можно дольше задерживаться в рейсах, часто он пытался отбить у своих напарников дополнительные левые поездки, с трудом уламывая начальство. Однако, он ничего не мог с собой поделать. Никогда не испытывавший раньше близость с женщиной, он всё равно с тайным желанием ждал каждого возвращения в Москву и вновь, и вновь испытывал неимоверное наслаждение, занимаясь любовью с Нормой.
        Но, похоже, ничего, кроме секса, не связывало молодого человека с администратором выставочного зала Крапежицкой. Более того, он совершенно разочаровался в людях, и до этого особо не питавший к ним тяги. Даже всё то, во что он так самозабвенно верил, живя в своём уютном, сказочном мирке, внезапно рухнуло и возвращалось к нему во сне и видениях страшными оборотнями с оторванными конечностями, окровавленными пастями и видеокамерами в когтистых лапах…
        Да и сама Норма стала более холодно относиться к своему парню. Она почти не делилась с ним своими творческими идеями, мало бывала с ним на выходных, ссылаясь на постоянную занятость, пропадая на всяческих «культурных тусовках», концертах и прочих мероприятиях. Даже в постели девушка вела себя, будто бы чужая, как неживая, равнодушая кукла. Только одно связывало её с Маляшкиным – Мирония.
        Крапежицкая каждый раз с нетерпением ждала поездки в деревню. Наступило лето, Мирон в очередной раз разобрал гараж, и сказочный город открыл небу свою красоту. Норма часами ходила вокруг волшебного города, изучая каждую спичку, наслаждаясь каждым миниатюрным сооружением и снимая многочасовые видеофильмы. Она составила карту всего города и постоянно советовала его автору, как можно ещё лучше украсить или переделать Миронию. Но хозяин неумолимо отнекивался от каждого её предложения. Девушка огорчалась и снова возвращалась завистливо смотреть на необыкновенный город, очевидно, в глубине души понимая, что ни её стихи, ни её рассказы, ни её видеоролики, ни один из экспонатов руководимых ею выставок не стоит и одного домика из этого простого, но такого завораживающего творения, сделанного с истинной любовью и вдохновением…
        В один из прекрасных летних дней случилось то, что неминуемо должно было случиться… рано или поздно…
        Норма и Мирон сидели на террасе дачного домика и пили чай. Внезапно девушка сказала, что у неё уже давно созрела одна «замечательная», «смелая» идея, но она боялась высказать её возлюбленному. Крапежицкая пролепетала, что скоро открытие её новой выставки, что там будет ещё больше новых творений самых продвинутых московских художников и скульпторов, и положила на стол пригласительный билет для Маляшкина. Кроме того, продолжила искусствовед, в честь её скорого дня рожденья, там будет премьера подборки её самых ярких видеорядов, и талантливые чтецы будут читать для посетителей её лучшие стихи и небольшие рассказы. Это будет незабываемый вечер, в который Мирон будет с ней рядом. Но для полного счастья, призналась администратор выставочного зала, ей не хватает заглавного лейтмотива – видео, которое будет «залито» в интернет во время торжества и станет настоящим открытием для всех зрителей, нонсенсом в среде потенциальных режиссёров, блогеров и других интернет-пользователей. Это будет главным подарком Мирона ко дню рождения его Нормочки. Он должен позволить операторской группе Крапежицкой снять на видео как… сгорает спичечный город Мирония.
        Далее произошло нечто невообразимое. Вмиг побледневший как снег Мирон бросился тигром на Норму, повалил её на пол и принялся избивать. Удары посыпались на все части тела администраторши, что поначалу от болевого шока та потеряла дар речи. Но, когда, парень схватил со стола нож и замахнулся над Крапежицкой, она закричала во всю глотку и стала звать на помощь. Испуганный Маляшкин выронил нож и лежавшая девушка, воспользовавшись его смятением, со всей силы ударила «ненаглядного» ногой по лицу, встала с пола и бросилась наутёк, нервно открывая ворота ограды. Опомнившийся парень, поправляя челюсть, бросился вдогонку. Однако, Норма хорошо бегала, и неуклюжему коренастому Мирону не удалось её догнать. Он лишь крикнул ей вдогонку, чтобы она впредь ни на километр не приближалась к его участку…
        ...Существование Маляшкина резко изменилось. Он метался, как загнанный зверь. Сменив замки на заборе и поставив дорогую сигнализацию, он всё равно боялся, что его сокровище под угрозой. По ночам ему снились кошмары, как горит его любимая Мирония, как порох вмиг исчезая в клубах дыма. Несчастный просыпался в холодном поту и рыдал, больше уже не в силах заснуть до самого утра… Временами его охватывала идея перевести все спичечные постройки в Москву, как-то разместить их в своей небольшой однокомнатной квартирке. Но это уже был бы не город, а просто разрозненный набор деревянных поделок.
        Но и даже после всего этого он всё ещё любил Норму, не в состоянии победить свои животные инстинкты. Бедняга глубоко ненавидел эту роковую, сумасшедшую, одержимую женщину, но чем больше он её презирал, тем больше любил…
Прошло некоторое время, Маляшкин немного пришёл в себя, ни разу больше не видев Норму с момента той ссоры. И всё же, с некоторой тревогой он отправился в очередной дальнобойный рейс.
        Вернувшись, молодой человек почувствовал некоторое облегчение. Казалось, боль его полностью отпустила, влечение к Крапежицкой почти не терзало, и он приехал в деревню, так соскучившийся по долгожданной, сказочной обители. Но, подойдя к воротам ограды, Мирон с ужасом увидел, что – невероятно – замок бы открыт! Отодвинув тяжёлые ворота и ворвавшись в участок, Мирон, зажмурившись, остановился как вкопанный, не в силах посмотреть в сторону гаража… Впрочем, когда нос его уловил едва заметный запах сгоревшей древесины, парень медленно открыл увлажнившиеся глаза…
        Мирония была сожжена… На месте еще совсем недавно «живущего» городка лежала небольшая горстка золы… Что ещё может остаться от обычных, маленьких спичек?..
        Едва передвигая ноги, несчастный, посеревший творец упал на останки своего творения и, подняв облако из невесомой золы, закричал на всю деревню не своим голосом, как смертельно раненый зверь, и скорчился в рыданиях, задыхаясь от боли…
        …Настал день премьеры новой экспозиции выставки под директорством Нормы Крапежицкой. К стильному зданию галереи стекалось много не только москвичей, но и иностранцев. Администраторша, принимая бесконечные поздравления с днём рождения, была просто на пике удовольствия, готовясь показать всему миру главную часть мероприятия – креативный видеоролик, который, несомненно, произведёт фурор не только среди приглашённых, но и – главное – в пространстве мировой сети. Она была в этом просто уверена. Нетерпеливые читатели «литературных» произведений Нормы и подписчики её видеоканала сыпали и сыпали новые комментарии и приглашали множество других пользователей. Крапежицкой казалось даже, что будущие посетители спешат не столько на открытие выставки различных авторов, сколько на презентацию её собственного творчества.
        В этот день Мирон Маляшкин, уломав начальство, почему-то поменялся транспортом со своим напарником, пересев из привычного длинного грузовика на бензовоз. Впрочем, такие перетасовки были отнюдь не редкостью на грузовой базе, шофёры менялись рейсами по различным обстоятельствам, Маляшкин уже не раз ездил на бензовозе, поэтому никому это не показалось подозрительным.
        Однако, не так далеко отъехав от базы, бензовоз развернулся и направился к центру Москвы.
        Между тем, новая галерея под властью Крапежицкой открылась. Поток людей хлынул в распахнутые двери огромного зала с высоким потолком. Казалось, ещё никогда данный выставочный зал не принимал столько гостей. И все принялись рассматривать экспозицию, не дожидаясь торжественной части. Это вновь были самые «прогрессивные» и «блистательные» образцы «искусства». Однако, в этот раз вместо кукол из папье-маше в зале были размещены застеклённые настоящие трупы – мумии тел умерших людей. Это были набитые ватой или ещё чёрт знает чем манекены, кожа которых была ещё совсем недавно живой. «Люди» застыли в различных позах, с улыбками или выражениями ужаса, дети и взрослые, голые и одетые. Другая группа «чучел» была еще более претенциозна – трупы смотрели на свои оторванные конечности, улыбаясь косточкам, торчащим из окровавленной культяпки. Некоторые «статуи» и вовсе сосали свои оторванные руки или ноги, или же втыкали в глаза, рот или между ног различные предметы – бутылки, зонтики, шариковые ручки, ножи, вилки, ложки и прочее. Были образцы, у которых перечисленные предметы были просто бессистемно воткнуты во все части тела, и они широко улыбались, рассматривая своё нашпигованное тело. Можно было быть совершенно уверенным, что любой здравомыслящий человек должен был броситься вон, только лишь краешком глаза увидев сие мракобесие. Однако, посетители ничуть даже не были удивлены такими своеобразными экспонатами, оживлённо рассматривая все фрагменты и мирно беседуя друг с другом.
        Постучав по бокалу, Норма Крапежицкая дождалась воцарения тишины и, поблагодарив всех присутствующих, объявила выступление школьников, которые пришли прочитать её последние произведения. После громких аплодисментов на небольшую специально выстроенную сцену вышла группа младшеклассников, они выстроились в ряд и принялись поочередно самозабвенно и увлечённо читать стихи и рассказы, из которых, впрочем, не понимали ни одной фразы. Хотя, даже ни один из взрослых, присутствующих в зале, не мог понять, о чём повествуют данные произведения. Но они верили, что это нечто экспериментаторское, модное, прогрессивное, громкое и изобретательное. Гости состроили внимательные физиономии и с чопорным видом слушали.
        В это время к шлагбауму парковки выставочного центра подъехал бензовоз. Обескураженный охранник принял из рук небритого, грязного парня пригласительный билет. Мужик в форме настороженно и пристально сощурился на подозрительного шофёра, процедив сквозь зубы, что, во-первых, выставка уже идёт полчаса, а во-вторых, в таком виде и на таком транспорте его никто не пустит. Маляшкин ответил, что задержался на работе и не успел ни переодеться, ни сменить машину. Он схватил свой потёртый, исцарапанный телефон и сказал, что сейчас позвонит администратору Крапежицкой, между прочим, его будущей жене, и попросит перезвонить на охрану…
        …Тем временем выставочный вечер был в самом разгаре. После выступления детей  и бурных аплодисментов слово взяла сама Крапежицкая. Она вкратце рассказала о всех авторах, работы которых были представлены в зале, и перешла к своему творчеству. Девушка не скупилась на похвалу в свой адрес, ссылаясь на множество почитателей своего разностороннего творчества. И сегодня, в свой день рожденья, она хотела бы представить всем ещё одну грань её таланта – режиссуру и операторскую работу. Норма собиралась показать на экране видеопроектора подборку снятых и смонтированных ею видеороликов, ставших такими популярными в интернете. В зале погас свет, и на белый планшет начала проецироваться череда сюжетов про бегающих кур с отрубленными головами, про страшную аварию на МКАДе, про дворовых мальчишек, убивающих голубей, про беременную женщину, упавшую на тротуаре и рожавшую прямо на улице и прочие «экспрессивные мотивы». Причём, видеоряд сопровождался музыкой в стиле оглушающего тяжёлого металла и однообразного хип-хопа…
        …А у въезда на парковку охранник продолжал недоверчиво смотреть на водителя бензовоза, почему-то так и не смогшего дозвониться до директорши Крапежицкой. Тогда Мирон вытащил из кармана солидную пачку денег и сунул в окошко будки. Слегка помедлив, человек в форме молча взял пачку и открыл шлагбаум. Бензовоз въехал внутрь подземной парковки. Остановившись на самой середине, под центром здания, шофёр вышел из машины и огляделся по сторонам. Удостоверившись, что вокруг нет ни души, Маляшкин залез на цистерну и открыл люк. Потом он достал из кабины длинную пропитанную чем-то тряпку и одним концом засунул её в открытый люк. Потом, не долго думая, он вытащил из кармана зажигалку и зажёг другой конец тряпки, свисавший до асфальта. Тряпка ярко загорелась. Еще раз оглядевшись и вновь никого не увидев, парень бросился бежать…
        …Подошла очередь главного события торжественного вечера – фильма про сожжение спичечного города. Перед показом Норма Крапежицкая поделилась со всеми, что это была грандиозная, тяжёлая работа. Что ОНА делала этот город в течении многих лет и, в течении последних месяцев, долго не могла решиться на «красивое уничтожение» этого произведения искусства. Но, как сказала администраторша, искусство – это жертва, и ей пришлось «сжечь своё детище, чтобы другие смогли восстать из пепла прозябания и создать СВОИ шедевры». Снова погасили свет, и взорам зрителей открылось нечто неописуемое. Красивейший город, выстроенный из обыкновенных спичек, сгорал на их глазах в замедленной, высококачественной съёмке. Во время растянутых на полчаса нескольких секунд сгорания несчастного городка можно было изучить каждое строение, постепенно поглощаемое пламенем. Некоторые смотрящие заплакали. Другие закричали, что не надо, не надо было этого делать. Обескураженная авторша своего фильма заявила, что потом будет представлена съемка в обратную сторону, и городок вновь станет целым. Но задетые до глубины души присутствующие завопили, что на самом деле великое произведение уничтожено, и его уже не вернуть! Зачем она, Крапежицкая, это сделала! Началась паника, кто-то опрокинул планшет, на котором уже догорали последние остатки убитого, спалённого городка…
        И тут раздался мощный взрыв. Вмиг большое, но непрочное здание выставочного центра рассыпалось и загорелось. Вся улица задымилась. И лишь Мирон Маляшкин, наблюдавший за пожаром из-за угла соседнего здания, казалось, видел всё даже через дымовую завесу и наслаждался результатом своего преступления.
        Через несколько минут, когда дымка рассеялась, но пламя еще продолжало бушевать в середине разрушенного взрывом здания, вокруг него скопилась огромная толпа народа. И вдруг Маляшкин стал замечать, что многие зеваки принялись снимать видео на свои телефоны. Они подходили к останкам сгоревших посетителей выставки и, едва не падая в обморок от увиденного, всё равно продолжали снимать. Кого-то из снимавших вырвало, кто-то от страха накладывал в штаны. Но люди всё равно продолжали снимать и снимать, надеясь, что именно их ролик получит в интернете наибольшее количество «лайков» и просмотров. Пострадавшие стонали и плакали, раненые молили о том, чтобы вызвали скорую помощь. Один из прохожих, уткнувшись в свой смартфон, снимая, не заметил, как наступил на почти оторванную руку какой-то женщины, и, когда та закричала о помощи, прохожий приблизил камеру своего телефона вплотную к её лицу с просьбой сказать о том, что она чувствует в этом состоянии…
        Изумлённый Маляшкин вышел из-за угла здания и просто не верил своим глазам. Он даже не поверил бы, если бы это был сон, настолько омерзительным и ненастоящим было всё это зрелище…
        Случайные прохожие, которых становилось всё больше и больше, буквально атаковали место крушения дома. Их тошнило, они блевали прямо на умирающих пострадавших, но продолжали записывать видео. Новоиспечённые операторы и подозревать не могли, что среди исковерканных трупов посетителей выставки попадаются остатки экспозиции – тела забальзамированных людей с оторванными конечностями. Но им это было и не важно, даже если они замечали, что из тела вылезает не мясо и кровь, а вата или солома. Они продолжали вести видеозапись и никто, никто из них даже и в мыслях не подумал вызвать скорую помощь, пожарников и полицию. Озверевшие люди кидались друг на друга, вырывали смартфоны из рук, кидались в соперников чем попало, даже фрагментами тел погибших…
        …Голова Маляшкина загудела, ему стало дурно, ноги его подкосились, и измученное тело рухнуло на асфальт. Разум его как будто отключился, он больше не чувствовал ничего – ни ненависти ко всему человечеству, ни боли за весь этот никчёмный, дикий мир, который уничтожил его единственное, ни в чём не повинное убежище… Мирону больше ничего не хотелось… Впрочем, от одного он бы сейчас не отказался – просто умереть… Умереть и не быть больше свидетелем всего этого инфернального апокалипсиса…
        Между тем весть об ужасной безвременной гибели талантливейшей поэтессы и прозаика Нормы Крапежицкой мигом распространилась по всей России. Конечно, с помощью интернета. Поэтому читатели еще больше прониклись почитанием и уважением к их любимому умершему автору. Под бездарными, пустыми, клеветническими и антироссийскими стихами и рассказами появилось еще больше восторженных рецензий и комментариев, а число читателей достигло просто астрономической цифры…
        Мало того, неимоверное количество людей решили творить в таком же стиле, оказавшимся на редкость простым и незамысловатым. И число последователей Крапежицкой с каждым днём становилось всё больше и больше. Всё больше и больше становилось псевдолитературных произведений, сайтов, выкладывающих всё это убожество, и тупых читателей, восторженно тонувших во всей этой трясине…