Они мчались дополненное

Они мчались
Они мчались по лесу, радостные и беззаботные, обтекая встречные деревья, ускользая от цепких веток, и только редкий развивавшийся волос на голове одного из них срывала иссушенная лапа очередного лесного великана. Лавировать между веток нужно было, обладая определённой сноровкой, которую именно этим посетителям глухой дремотной чащи было не занимать. На них почти не было одежды только длинные сорочки из серой домотканой дерюги, не крашенной и не украшенной совершенно ничем, как исподнее, только развивались не завязанные тесёмки воротов этих рубах. До скорого взросления оставалось несколько неполных лун, и он уже начинал чувствовать странные манящие запахи леса и сырой земли, его телесные соки несли новые желания и возможности, а она, хоть, как и все представители её пола, повзрослела раньше, но в этом плане оставалась ребёнком. Но его внимание ей льстило, и, не понимая, к чему всё идёт, она ещё глубже бежала вместе с ним в лес, в сумерки, в дальние пещеры, куда старшие запрещали ходить. Тем, кто, ослушавшись старейшин, уходил туда, назад дороги не было, а соплеменники могли запросто убить того, кто до похода к дальним пещерам был вполне своим, родным и понятным. После похода в пещеры никто не возвращался прежним, а вернувшись, представлял угрозу всему сообществу. Но он был сыном одного из старейшин, а она - дочерью главы общины, им казалось, что правила распространяются на всех, но только не на них. Что происходило в пещерах, никто не знал, а те, кто возвращался оттуда, несли в своих руках смерть и разрушение. Они, вдруг на третий или четвёртый день после возвращения в свою общину начинали убивать.
Добежав до пещер пара молодых людей, закружилась в странном нестройном танце. Опьянённые молодостью и запретами, которые нарушили, они всё глубже заходили в тень скалистых гор. У самого подножья горы лес сильно редел, живых деревьев не оставалось вообще, земля была выстлана жёлтой трухой, а вокруг пещер то здесь, то там виднелись кучи костей крупных животных, которые судя по всему, лишились плоти уже достаточно давно.
Парочка, не обращая внимания на общую мрачность этого места, была поглощена друг другом. Теперь они кружились лицом к лицу. Со стороны казалось, что два мотылька  летят в огонь, только роль огня  выполняли мрачные чёрные зевы множества пещер разного размера, которые  поднимались вверх по склону, ровно до границ вечной тени, которую отбрасывала  гора. Жёлтая труха, бывшая под деревьями, устилала землю и под горой, и в пещерах тоже лежала казалось ещё даже более толстым слоем, хотя имела явно растительное происхождение, развалившиеся веточки, истончённые жёлтые листья, длинные рваные плети коры… На этой подстилке перед одной из пещер и прилегли наши голубки. Их жаркие объятия и ласки казались вихрем жизни в этом застывшем сумрачном царстве полной тишины, рассеянного жёлтого полумрака. Юношу вдруг отвлёк какой-то звук в глубине пещеры, он оставил возлюбленную и, приглядываясь, ушёл во мрак. Она даже не обратила внимания, прислушиваясь к новым ощущениям в молодом теле, и улыбалась своим мыслям, когда он вернулся. Волосы его были всклочены, лицо было серым. Он постарел лет на тридцать и больше не улыбался. С мрачной решимостью в остановившихся чёрных глазах он направился к ней и возобновил жаркие ласки.
Только в этот момент она повернулась к нему, но он был слишком близко, чтобы она смогла разглядеть произошедшие изменения, остальное скрали надвигавшиеся ночные сумерки.
Она проснулась утром, было сыро и  прохладно. Сладко потянувшись, она открыла глаза и посмотрела на любимого. Он стоял спиной к пещере в нескольких метрах от неё и смотрел на девушку мёртвым взглядом. Не успела она недоумённо сморщить бровки, как кавалера вдруг затянуло  в пещеру так быстро, что тело сложилось пополам, и он бесшумно исчез. Сразу вслед за этим всё вокруг зашуршало, послышался шёпот с разных сторон, лесная жёлтая подстилка вскипела под ногами, и девушка не чуя опоры, кинулась прочь.
До самого поселения её преследовал страшный шёпот. Грязная и изодранная, вбежала она под защиту частокола, окружавшего поселение общины, и в шоке повалилась на землю. Сбежались люди, она всё рассказала отцу. Её пожалели, ведь фактически в пещеры она не входила, да и не было больше детей у главы этой общины.
Прошло время, девушка не проявляла агрессии, никого не обижала, а через некоторое время родила мальчика. Глава общины, счастливый дед, не мог нарадоваться на внучка, наконец, в его потомстве появился воин, наконец, было кому оставить свой высокий пост в наследство,
наконец…
Мальчик быстро рос, был сильным, умным и добрым, очень любил природу, лес, окружавший общину. Односельчане не раз видели, как дикие лесные звери подходят к нему на поляне перед въездом в поселение и казалось, что они разговаривают друг с другом. Выглядело это так: мальчик просто сидел, разглядывая камушки и травинки на своей ладони, когда из леса выходила лань, или заяц, редко лисица, или ещё какой-нибудь мелкий зверёк, без опаски подходили к нему. Мальчик поднимал свои глаза, и они встречались взглядами, подолгу не отрываясь, смотрели друг в друга, а после мальчик продолжал рассматривать предметы на своей ладони, а звери уходили по своим делам.


   *      *     *
Люди - народ тёмный, диковатый к непонятному. Стали ходить разные слухи. Дед был уже стар и сильно хворал. В один из дней осени он тихо умер, лишив своей защиты дочь с подросшим внуком, и взбесившаяся толпа под предводительством местного шамана потащила мать с ребёнком к пещерам.
Там, под покровом ночи их привязали к вкопанным столбам и, обложив соломой, подожгли. Когда костер уже лизал пятки матери и дитя, из пещер вдруг донёсся жуткий рёв, крестьяне в страхе бежали, а на утро смелые пошли смотреть к пещерам, что осталось от кострища. Только на одном столбе висело тело несчастной казнённой толпой девицы, дочери умершего главы поселения, обугленный дочерна труп, на удивление сохранивший черты, даже волосы. На втором столбе не было ничего. На глазах малочисленных смельчаков случайный луч солнечного света скользнул, отражённый каплей росы, и коснулся остова красавицы. В тот же миг стало тело распадаться чёрным пеплом. Закружилось облако пепла густым вихрем, а ещё через миг стало видно в облаке этом два горящих бешеным жёлтым пламенем глаза без зрачков. Из семерых смельчаков до поселения добрались только трое, рассказывали, как облако черного пепла окутывало одного за другим тела несчастных, а распадаясь не оставляло и следа, и снова собиралось вихрем, чтобы напасть на следующего из своих давешних мучителей.
Из тех троих выживших вскоре не осталось никого. В страшных муках изнывая от ужаса, умер шаман, истекая кровью сквозь кожу тела и глаза. Люди ушли, покинув эти места навсегда, перестал со стонами летать по сумрачному лесу чёрный вихрь, а гора ушла в землю, скрыв входы во все пещеры, что веками смотрели своими слепыми чёрными глазницами на сумрачный лес…
*     *     *
Василий не знал этой истории, а заниматься экстремальными видами спорта любил уже давно. Любил, но не умел.
Горы всегда тянули его к себе. Полазить по пещерам, да ещё и в альпинистском снаряжении вообще было несбыточной мечтой. От сокурсника он услышал, что есть, дескать, на родине у того, где- то глубоко в лесах у скалистых гор провалы в земле, старики туда ходить не велят, а кто бывал там, рассказывают о жутком вое из тех провалов, и что по слухам дна у них нет. Чем не самая действенная реклама для людей с таким как у Василия характером?
От первоначального плана к делу времени понадобилось не много, и вот он уже едет на Урал. Снаряжение  ему помогли купить родственники, еще, когда он решил заняться промышленным альпинизмом, чтобы самостоятельно заработать на обучение в Москве. Промышленным альпинистом он не стал. Работать, как оказалось, Василий готов ещё не был. Другое дело - развлечения! Тут и пригодилось снаряжение. Деньги на дорогу как обычно выделил отец, строгий военный в прошлом, но для старшего сына мягкий как пластилин. Вася был отчаянным "раззвездяем", в своём родном городишке успел «поработать» много где, и везде его гнали с работы за тунеядство. Тем не менее, он умудрился накопить себе денег на машину, но купив её еще не имея прав, пришёл однажды с другом в гараж, решил похвастаться, включил магнитолу. Через некоторое время им стало прохладно, на дворе стояла ранняя осень, и Вася включил ещё и печку. Когда друзья решили прокатиться, аккумулятор уже «сдох». Вот такой замечательный был наш Вася - скалолаз, "экстремал" до мозга костей. Не выезжавший до этого дальше Москвы, он, однако решил не задумываясь ехать, пригласив с собой своего постоянного партнёра по увлечениям, маленького, юркого, немного женоподобного ехидненького Витю. У Вити дела с родителями обстояли не так хорошо, как у Васи,  несмотря на то, что у Вити не было братьев и сестёр, а у Васи был младший брат. Единственное, что мог позволить себе Витя, так это по дешёвой цене покупать электронику низкого качества, пользуясь связями очередного приятеля матери. Тем не менее на дорогу у Вити оказались определённые средства, и он с удовольствием увязался за простодушным Васей, с условием, что проживание и кормёжка за Васин счёт.
Стоит сказать, что в этой кампании у Вити был более трезвый взгляд на жизнь, и родители Васи, отпуская баловня, были хоть немного рады, что с их большим ребёнком едет давний дружок, побольше понимающий в нашей жизни. Конечно, это не являлось достаточной страховкой, что с Васей не произойдёт ничего плохого, но судя по рекламе принимающей стороны, уровень сервиса был на высоте. Яркий буклет туристической фирмы обещал строго рассчитанную по графику прогулку по красивым местам, и роль Вити сводилась к сопровождению до места и возврату на поезде назад.
В поезде друзья начали праздновать своё путешествие ещё до отправления, в итоге крепко подвыпив, они спустили слишком много денег в заботливые руки работников вагона-ресторана и бесчисленных забегаловок по ходу следования поезда.
Прибыли на место с сильной головной болью, и пустыми Васиными карманами.
- О-ох… - простонал Вася, сойдя на перрон;
- Какое отвратительное и холодное утро…

-Ты, дибил, вынь свой рюкзак из лужи!- злобно оскалившись, буркнул Витя, и продолжил уже более миролюбивым тоном, - … У тебя наличка осталась?
- О-о-х… нет, вчера всё потратил…надо найти банкомат.
- Рано ещё… сколько спустил?
-Тридцатка ушла…
-Что-о? Ты озверел что ли? На что?- взревел Витя, - Уж не на ту ли крашенную шалаву? Вера кажись…
-Да- да, Вера… Она обещала мне минет, и даже повела в сортир, но я там уснул…
 - Во придурок! Кошелёк на месте?
- А? Что? Сейчас… Блин, Вить, по ходу мы в жопе… Надо папе звонить.
- Хорош уже! Ты его скоро в гроб загонишь!!! Надо же быть таким "дауном"…
- Слышишь ты!- завелся Вася,-  что не нравится? Уж не ты ли вчера орал «Всем шампанского!», а? Ещё совести хватает что- то вякать! Предлагай давай другой вариант, ты ведь у нас кризис-менеджер… Особенно после того как обычно сам в кризис загонишь нас обоих…
- Ну ладно, ладно, остынь…Это я так, для порядка, чтобы ты "папкин" командный голос не забыл, и протрезвел побыстрее…
- Да иди ты на х…- отворачиваясь и зевая уже беззлобно ответил Вася, - Нас хоть там выгрузили? Холод собачий…Никто не встречает… Ну что, назад будем валить, или как?
- А как же твоя мечта про пещеры? Нет уж, давай будем последовательны!- с нажимом произнёс Витя и уже себе под нос,- Зря я, что ли отпуск брал?
На станции и  в действительности никого не было, на открытой, обдуваемой всеми ветрами площади достаточно далеко от низкой платформы виднелось вытянутое одноэтажное здание неприятного серого оттенка, небольшие деревья скрадывали общую мрачность. У близкого горизонта виднелись пологие заросшие лесом холмы. Друзья понуро двинулись к одноэтажному строению.
На долгий стук, наконец, вышла заспанная молодая женщина в очках, с фигой на макушке, которая зябко куталась в шаль. На вопросы друзей смотритель станции, так она представилась, женщина ответила, что туроператор находится в ближайшем городке. Добраться туда можно либо на такси, либо ждать автобуса, который будет часа через два с половиной. Чертыхаясь, Витя заплатил из своего кармана седому толстому дядьке в белых усах и засаленной кожаной кепке, который приехал на вызов в  вишнёвой «семёрке» Безбожно чихавшей и дымившей так, как будто заправил её местный таксист не бензином, а в лучшем случае смолой.
Пока ехали до города, Вася дремал на заднем сидении, сложив руки на груди, а Витя выуживал информацию у словоохотливого  таксиста.
- И что?- пищал Витя, пытаясь перекрыть своим сипом ревущий двигатель,- Часто к вам приезжают туристы?
- Да не сказать, чтобы!- весело орал в ответ толстяк, закладывая очередной вираж  во избежание залёта машины в провал на дороге, из которого руками её было не вытолкать, а если помножить на скорость, с которой летел местный лихач, то из экипажа машины в случае залёта выталкивать было бы и некому.
- Вот, с месяц назад, приезжала большая толпа, фотографировали, смеялись, всё понравилось. Уезжали, правда, тихие совсем, видать устали. А дела у нашей турфирмы в гору идут, её владелец - зять мой, уж я- то знаю! У меня гостиница своя, ну, постоялый двор, так сказать, а кроме этой машины иномарка ещё, я на ней в райцентр гоняю. А так ещё фургон, рефрижератор, вино вожу, продукты в дальние сёла. Дочь у меня средняя на выданье!
- Очень ценная информация,- съязвил в ответ Витя голосом придавленного кота, на что местный «бомбила» не отреагировал никак.
- А какие достопримечательности есть в городе? – продолжал Витя свой допрос.
- Недавно магазин большой открыли, товары всякие современные там продают, кафешки разные, еда там китайская что ли… - озадаченно шмыгнул носом таксист - Да только зачем она здесь, кому? Если только молодёжи, или…- он недоверчиво покосился в сторону Виктора - Ну, в общем всё у нас есть! – резюмировал таксист тоном, не терпящим возражений и замолчал. Они приближались к точке назначения.
Заезжая в замызганный городок машина ещё раз крякнула на глубокой яме в асфальте, которую скрывала грязная вода.
- Вот как свои пять пальцев знаю местные дороги, и каждый раз влетаю в эту ………….- далее проследовала длинная тирада русского мата с изрядной долей местного колорита, что само по себе вполне могло сойти за местечковый фольклор. Дядя Слава, так звали таксиста, перевёл дух и заложил крутой разворот перед зданием похожей на пряничный домик местной гостиницы, третий этаж за его отсутствием имитировали аляповатая лже-мансарда с колоннами, было видно, что архитектурное нагромождение является плоской декорацией. На первом этаже расположились парикмахерская, ломбард, и продуктовый отдел, скромная, но чистая и уютная гостиница, как выяснилось позже, занимала весь второй этаж.
Вот! - засиял дядя Слава,- наша ласточка!
Эта фраза не являлась уменьшительно-ласкательным, гостиница и вправду имела вывеску «ЛАСТОЧКА».
В удобный, но скромный, на три машины подъезд, дядя Слава по- хозяйски встал боком, заняв всю отведённую для автомобилей посетителей нишу. Закоченевший Вася с трудом вытащил длинные ноги из шедевра "автопрома" прошлого, и стоял, неловко переминаясь, как на деревянных ходулях, пока юркий Витя доставал сумки с заднего сидения, отталкивая друга как тупое травоядное. Вася не возражал. Хоть на холоде похмелье не так жестоко мучило, состояние ступора не отпускало, хотелось в Москву, в тёплую ванную, мыслей о пещерах не было в голове вообще. Однако после горячего душа и холодного пива подвигов захотелось. Просто сидеть перед телевизором в номере долго не получилось, надо было решать вопрос с деньгами.
Тур-оператор пришёл прямо в номер, им оказался небольшого роста мужчина с влажной кожей лица и рук, начинающуюся лысину прикрывала жидкая прядь длинных грязно - соломенных волос. На мужчине была кожаная куртка коричневого цвета, и выглядела она на нём так, как будто это не одежда, а наружный кожный покров, который давно не мыли и не меняли. При этом мужчина был чист и приятно пах, из-за воротника куртки торчком выглядывал ворот безупречно белой рубахи.
Мужчина не производил приятного впечатления, распаренное лицо было густо усеяно красными очагами воспаления, в заискивающем взгляде читалась издёвка. Его звали Михаил, и он  охотно согласился вернуть друзьям треть переведённой за тур суммы, удержав неустойку. Уже захмелевший Вася, проводив Михаила взглядом до двери, заявил Виктору:
 - Мы  и сами найдём эти сраные пещеры!
                * * *
На утро уже дежуривший около гостиницы дядя Слава не задумываясь посоветовал в проводники  своего знакомого, местного охотника. Стратегия работы с гостями была явно тщательно спланирована заранее.
Знакомый охотник оказался таким классическим старичком в резиновых сапогах, затёртом сером костюме, применения которому уже не было лучше, как гонять дичь по лесу, серая клетчатая кепка явно больших, чем голова обладателя размеров, она висела на оттопыренных ушах. Через плечо была перекинута двустволка с потёртым прикладом, и казавшийся пустым походный рюкзак из брезента. На худом, выглядевшим измождённом, лице была довольно длинная седая щетина. Владелец лица постоянно что-то пожёвывал, хотя зубов у него явно осталось мало. Весь образ венчали почти бесцветные голубые глаза с мечтательным выражением, дряблые веки обрамляли ровно выцветшую радужку, белков глаз видно практически не было. На заданный в полголоса Виктором вопрос дядя Слава буркнул, что старик ещё его переживёт. Возражать друзья не стали, услуги проводника обходились им по более чем скромной цене. Дед прошамкал что-то совершенно непонятное друзьям, а дядя Слава перевёл:
- Макарыч говорит, надо вам купить в поход необходимое, консервы там, спички, хлеб… Воды в лесу раздобыть проблем нет. А соль и спички на деревьях не растут. Хе-хе!- дядя Слава явно довольный собой лихо подкрутил седой ус широкой красной короткопалой лапой.
 В торговом комплексе, который представлял из себя скромных размеров двухэтажный магазин, либо перепланированный либо отстроенный по чертежам советского дома быта, друзья на удивление смогли отыскать всё необходимое. Напоследок Макарыч, который сопровождал друзей и тыкал корявым дрожащим пальцем в необходимый, по его мнению, товар, подвёл друзей к витрине с ножами и "шамкнув" что-то нечленораздельное красноречиво ткнул в средний ряд, в котором располагались большие нескладные ножи.
- А з-зачем это нам? - прошипел Витя заметно побелевшими губами. Макарыч пожал плечами и выплюнув какое-то одному ему ведомое определение отвернулся махнув на друзей рукой,  и слегка потеряв равновесие направился к выходу. Вася однако немного задержался перед витриной, и нагнал притихшего Витю и Макарыча вертя в руках дешёвый с яркой пластмассовой ручкой нож, который если бы не был в ножнах, походил на столовый. Макарыч бросил косой взгляд на предмет Васиного любования и смачно сплюнул прямо на пол торгового центра.
*  *  *
   Они долго тряслись по размокшей грунтовке, и вот даже искусство вождения дяди Славы захлебнулось в буйстве природы.  Друзья вышли из машины и в недоумении стояли, глядя как машина медленно ложится на брюхо, утопая во мху и лесной подстилке на плохо различимой колее грунтовки. Движение по этой дороге явно не было активным уже очень давно.
- Тут неподалёку есть несколько брошенных деревень, старики померли, а молодёжь разъехалась по «москвам…» -  дядя Слава презрительно сплюнул сквозь зубы, попав на сапог Васи.
 -А как же мы дальше?- жалобно проскулил Витя.
- Может, вызовем эвакуатор…- глухо вторил Вася, явно растерявший энтузиазм.
- А дальше пешком! - гаркнул дядя Слава. - Помогать мне не надо, сам выберусь, сейчас веточек под колёса подложу, не в первой… Вы, ребята, идите вон за Макарычем, догоняйте… послезавтра вас тут и подберу.
Макарыч тем временем не дожидаясь команды, как только машина остановилась, вышел на дорогу и медленно побрёл дальше. К моменту прощания с дядей Славой он уже почти скрылся за мелкими деревьями, растущими вдоль просеки, бывшей когда-то дорогой. Друзья ещё сомневались, стоит ли отходить от какого никакого олицетворения цивилизации в этой глуши, ржавой бардовой «семёрки», но помогать дяде Славе подкладывать веточки совсем не хотелось, и друзья, путаясь в сапогах и влажной подстилке, затрусили за удаляющимся Макарычем.
А Макарыч тем временем неуклонно набирал ход, и не прошло и получаса попыток друзей его догнать, как они, захлёбываясь воздухом, взмолились о пощаде, красные, побросали рюкзаки и повалились на влажную подстилку. Преобразившийся Макарыч, бодрым пружинящим шагом вернулся к стихийному привалу, он выглядел помолодевшим. Подойдя к друзьям, он неожиданно чётко спросил:
- В армии служили?
Друзья отрицательно помотали головами, говорить всё ещё не получалось, дыхание уже приходило в норму, но сердца бешено колотились, а лёгкие мощно качали влажный и холодный лесной воздух. Макарыч презрительно шамкнул, сел на полусгнившее бревно валежника и сняв кепку начал тереть рукой голову.
На удивление вся голова была покрыта коротко стриженным седым волосом, там, где кончалась линия волос, кожа шла буграми глубоких морщин, и была почти коричневой. Макарыч развернулся и посмотрел на ребят. В его глазах вдруг зажглась искорка сочувствия и в то же время веселья.
- Нет, ребята, в разведку я с вами не пойду! - Макарыч хитро подмигнул друзьям. - Да… что же большой город с людьми делает…
*     *     *
Задёрнутое туманной дымкой солнце уже покатилось к чёрному забору острых сосен, когда Макарыч скомандовал продолжить марш-бросок, и подкрепившиеся и отдохнувшие друзья, необычайно собранные, рванули к вечернему ориентиру. Ориентиром являлась брошенная деревня, крайняя к пункту назначения похода, в которой у Макарыча была оборудована дальняя охотничья избушка.
В вечерних сумерках деревня совершенно неожиданно вынырнула чёрными остовами изб из леса. Дорог не было, вокруг домов уже высились ещё редкие, но уже довольно высокие деревья, лес отвоевывал назад то, что когда- то отняли у него люди. Из-за отсутствия света и какого-либо шума, который обычно сопровождает людские поселения, деревня казалась жутковато затаившейся, друзья откровенно нервничали. Вася нащупывал рукоять ножа на ремне, Витя жался к сухонькому, но уверенному Макарычу, тот продираясь сквозь высокую траву, шёл ровно к невысокой бане, стоявшей на отшибе. Заборы, делившие когда-то участки, сгнили первыми, и сейчас только изредка хрустели под ногами, спрятавшиеся в глубокой траве. Макарыч объяснил, что в бане маленькие окна, небольшая площадь, легко протопить зимой, а главное - большая бочка с водой, натасканной из колодца. Внутри, в предбаннике, был запас дров, в самой бане на полатях стояли разномастные иконы, чашки, светящийся в темноте пластмассовый спутник, в блюдцах торчали огарки свечей. Всё это Макарыч стаскивал из брошенных домов. Остатки людского быта. То тут, то там по углам валялись разного размера пыльные малахитовые камни.
- Хозяйка подарила, - сказал Макарыч, проследив за взглядами друзей, прикованными к камням,- Бажова читали в детстве?- друзья отрицательно помотали головами, и Макарыч огорчённо замолчал.
В печи умиротворяюще потрескивали догорающие угли, керосиновая лампа еле освещала спящих, Вася засыпал последним, его сонное воображение рисовало хозяйку.
Утро встретило ярким солнцем, сквозь низко стелящийся туман, и холодом. Окна в бане были расположены так, что туда никак не попадали прямые лучи рассветного солнца. Выскочивший на улицу Витя в одной исподней водолазке почувствовал, что после тёплой бани на улице он во влажных и быстро остывающих вещах. Поежившись, Витя так же быстро заскочил назад. Макарыч уже разогревал открытую банку консервов прямо в печи. Ночью он подкидывал дров, и сейчас угли ещё давали приличный жар. Таким же «макаром» в большой закопчённой консервной банке одному богу известно из-под чего они вскипятили воду, по бане разлился аромат кофе и сгоревшего на углях жира.
Закончив завтракать, друзья стали собираться, на часах была половина седьмого. По словам Макарыча, если ребята не хотели заночевать в пещерах, надо было торопиться. Вася не придал значения паузе, которую сделал Макарыч, когда говорил о ночёвке в пещерах, но более чуткий Витя сразу уловил ухом недоброе:
- А по какой причине нам следует бояться ночёвки в пещерах?- спросил он нервно.
- Да бояться не стоит…- уклончиво протянул Макарыч,- просто не хотелось бы заставлять Славу нас завтра слишком долго ждать.
*  *  *
До леса, за которым должны были находиться обещанные пещеры, дошли без приключений. Ребята уже не отставали, может, подействовал целебный лесной воздух, или Макарыч приладился к шагу изнеженных горожан. Перед входом в лес сделали привал.  Местом была выбрана довольно большая не зарастающая деревьями поляна, чуть выпуклая к центру, как вершина пологого холма, и деревья брали её в почти  круглое кольцо. Конечно, в полной мере оценить геометрию поляны можно было только с воздуха, но и стоя посередине было понятно, что поляна не простая. Сохранялось ощущение, что на поляне такого размера вполне могло разместиться крупное поселение. По всей поляне торчали разбросанные крупные валуны, происхождение которых оставалось загадкой. Надо было приложить немало усилий, что бы притащить их из соседней реки. Впрочем, никто из присутствующих особенно не ломал голову над этой темой. Перекусив остатками завтрака, друзья вошли под сень тихого жёлтого леса.
Чем глубже друзья заходили в лес, тем больше старых сухих деревьев встречалось со следами странных чёрных ожогов. Около метра от земли ожоги начинались и имели не более двух метров в высоту по стволам лесных старожилов. Деревья со следами ожогов были в основном мертвы.
- Тут лесной пожар был? - спросил Вася у Макарыча.
- Да, очень давно,- задумчиво отвечал Макарыч.
- Очень – это сколько?- встрял в разговор Витя.
- Хм…Давно… Легенда ходила среди стариков, что живёт в этом лесу мятежный дух, хозяйка. Эти следы оставлены ещё до моего рождения, а жил тут дух с незапамятных времён, когда русский люд веровал в своих богов.
- Это в каких – «Своих»?- искренне удивился Вася.
- В русских!- отрезал Макарыч, всем своим видом давая понять, что тема закрыта.
- Каких таких «своих»…- бурчал себе под нос, озадаченно морщивший лоб Вася.
В этих размышлениях Вася не заметил, как отстал от парочки Вити с Макарычем, как незаметно для себя он повернул перпендикулярно движению проводника, сколько прошёл, погружённый в свои мысли.
Вернулся к действительности Вася только у подножия холма, в котором виднелся провал под землю.
- А-а!- радостно завопил он, - Сюда-а! А-ха-ха! Я нашёл её!
Вскоре на его вопли из подлеска появились настороженный Макарыч и испуганный бледный Витя.
- Ты чего орёшь? – тихо, но с явной угрозой спросил Макарыч,- Тебе что, не понятно? Это не простые места, тут так себя не ведут!
- Да ладно, старый, хорош гнать!- возразил ему Вася,- Ты же сам сказал, что дух этот ещё до твоего появления на свет ушёл из этих мест, да и был ли вопрос, русский мужик, он чего, напьётся, потом и мерещатся всякие духи… Белочка это! Давай разматывать снаряжение!
- О-о, ну раз так, – хитро прищурился Макарыч, - То давай, вот молодец, давно пора, что глупого старика с его сказками слушать, - Макарыч стал совсем дружелюбным, даже Витя немного расслабился.
Нечуткое ухо молодых людей не услышало явной издёвки в словах старика, сказанное было принято за чистую монету.
Макарыч затих, только недоброй усмешкой поблёскивали его глаза в суровой тени, отбрасываемой мёртвыми деревьями, а друзья деловито разворачивали снаряжение.   
*      *      *
Дыры в земле уходили достаточно круто вниз, верёвки закрепили у подножия толстого сучковатого пня, казавшегося наиболее подходящей опорой. Тяжёлая бухта, послушно разворачиваясь,  ушла в чернеющую яму. Вася в шлеме выглядел настолько комично, что уже совсем  отвлёкшийся от своих страхов Витя от души посмеивался над нелепым «прикидом» друга. Вася с мрачной решимостью насупившись готовился к спуску. Наконец всё было готово. Пока друзья были заняты приготовлениями, всё шло гладко. Но когда всё было готово, Васина решимость изрядно улетучилась. Обратного пути не было, неприятно жёг ехидный прищур Макарыча, и Вася грузно сунулся пятой точкой в провал под скалой. По мере опускания в не очень глубокую, как оказалось, пещеру, мрак, который снаружи казался густым до черноты, рассеялся. Света у самого провала хватало, что бы и без фонаря разглядеть устланный жухлыми листьями пол пещеры с торчащими кое-где валунами разного размера. С этого места был виден свод пещеры, которая шла параллельно поверхности и уходила под гору. Вася, не дожидаясь Вити, двинулся к входу в основную пещеру, поводя фонариком, свет которого выхватывал из темноты неровные куски стен. Конечно, Вася не понял бы этого, но стены не несли следов ручного происхождения, специалист спелеолог скорее определил бы пещеру естественно возникшей. Под мягкой листвой виднелись черепа мелких животных, у самого входа лежал коровий череп, красноречиво взиравший пустыми глазницами на незваного гостя. Череп так и кричал «Вали отсюда, парень, пока рядом не лёг твой пустой черепок». Вася зябко поёжился и вскрикнул, когда его легко коснулась рука Вити, не слышно спустившегося следом.
- Ты что, охренел? Я чуть в штаны не наложил! - обижено и зло гаркнул на друга Вася,- Так можно  и инфаркт схлопотать!
- А чего это ты разнервничался?- весело подмигнул расхрабрившийся Витя,- Чего бояться в пустой пещере? Может если только хозяйки?- и Витя подмигнул Васе, подслеповато щурясь от направленного в лицо фонаря.
- Да пошёл ты!... Ещё пол часа назад лица на тебе не было, а сейчас смотри какой смелый стал! Может, первый пойдёшь?
- Молодые люди,- донеслось сверху,- вы далеко только не уходите вглубь, и не далее чем на длину верёвки, я вас вытаскивать не полезу.
- Ладно, Макарыч! - ободряюще прокричал Витя.
- А вот так шуметь я вам не советовал бы!- опять донеслось сверху приглушённо, - может и свод обвалиться…
- Ну, его к чёрту!- прошипел Витя,- я дальше не пойду!
- Ха-ха, слабак!- выдавил из себя Вася.- Получилось совсем не уверенно, и Вася, густо покраснев, развернулся к зияющей пасти пещеры.
- Да к чёрту вас обоих!- вдруг выпалил Витя, и уверенно углубился в чернеющее отверстие. Вася неуверенно помялся и двинулся следом за маленьким, но неожиданно осмелевшим другом.
А пещера тем временем немного менялась, стены стали отблескивать в свете фонаря чёрным янтарём. Если бы, опять таки, специалист с не зашоренным сознанием попал в такую пещеру, то он проконстатировал бы необычность оплавленных до стекла стен. А если бы он имел дозиметр, то ещё и отметил повышенный фон остаточной радиации. Такой фон обычно бывает в следах породы, на которые активно воздействовало жёсткое излучение несколько тысяч лет назад. На самом деле профессиональные спелеологи по всему миру уже давно находили такие пещеры с непонятного качества и происхождения стенами, и ищущие умы высказывали предположение, что это протоцивилизация создавала подземные ходы и лабиринты для людей, которые неминуемо достигли бы ядерного или любого другого апокалипсиса. Высказывались смелые теории о пришельцах из будущего, в интернете гуляли видеоролики с допросами инопланетян, где те признавались, что являются землянами из далёкого будущего. Но ни Вася, ни Витя этого не знали, и профессиональными спелеологами не являлись. Именно поэтому их не смущала поверхность стен, а отсутствие дозиметров усыпляло тревогу. И даже заметно стремящиеся к правильной геометрии коридоры не наводили городских повес на логичные выводы. Верёвка давно кончилась, но наши герои как зачарованные продолжали движение вперёд.
В это время на поверхности Макарыч, не услышав возражений, вытянул из дыры свободный конец верёвки, деловито смотал её.  Было полное ощущение, если бы за ним наблюдал сторонний очевидец, что человек занят обычным делом, и он тут совершенно один.
*       *       *
  Тео рос, слушал сказки отца и трудился во благо семьи. Работа была сравнительно чистой, её стало больше, и Тео позволял себе ходить в белом.  Местные девушки сохли по красавцу, высокому белокожему молодому парню с длинными вьющимися волосами. Девушки его интересовали мало. Сказки отца развили у парня нарциссизм. В целом добрый и несколько наивный, Тео был положительным, но не по статусу горделивым. Вскоре отца не стало. Это был серьёзный удар по размеренной жизни Тео. На смертном одре отец посоветовал сыну устраивать личную жизнь. Тео не хотел обременять себя семьей, надо было как-то изыскивать компромиссы. Ходили слухи, что жрецы ожидали появления мессии, и Тео решил отправиться в вечный город и заявить о своей избранности. Мать его поддержала, и он, снарядившись в дорогу, пошёл искать свою судьбу. Вскоре вокруг собрались несколько бездельников, которые горлопанили во все стороны, что нашли ожидаемого мессию, доверчивые крестьяне предоставляли кров и хлеб, так процессия и двигалась дальше. 
*     *     *
Вся эта система начинала изрядно делать мне мозг, череда бесконечных издевательств с летальным исходом должна была закончиться. Я всерьёз подумывал сам на себя накладывать руки при очередном вселении, но что-то останавливало. Во-первых, тема вокруг разных верований наводила на мысли, что это какие-то испытания. Веры, духа, или может военные технологии. Теперь моё новое тело было плотно упаковано в мешковину, всё было настолько туго перетянуто, что не было возможности даже просто пошевелиться. Дышать можно было урывками, диафрагма сдавливалась перекрещенными и плотно притянутыми к груди руками. Мумия? Что опять за извращение. Я стал перебирать память носителя. Вот жрецы, они гадают над тазом с кишками. Вот меня будят ночью и насильно вливают какой-то горький раствор в рот. Теперь я лежу и не могу пошевелить даже глазными яблоками, а надо мной лживо причитают жрецы. Почему не выпотрошили и не разложили органы по сосудам? Знали. Я так пролежал необычно долго, уже теряя сознание, подумал, что, наконец, происходят изменения. Трое суток - мой рекорд! До этого едва ли сутки. Теперь меня просто включили, я получил приказ идти в такое-то место и тело послушно пошло по нестерпимо белым коридорам, закруглявшимся к потолку. Руки висели непривычно низко, я поднёс их к глазам. На тонких конечностях было по четыре пальца, кожа отливала серым цветом, зрение тоже имело необычную фокусировку. Казалось, что всё снимается панорамной камерой. Я ощупал голову, она была необычно большой, глаза вообще казались двумя яблоками под тонкой кожей непомерно раздутого мяча для регби. Ушные раковины отсутствовали, в голове на месте ушей были два отверстия.
*     *     *
Витя очнулся первым. Они лежали в центре очень странной пещеры. Совершенно ровный пол был устлан серой щебёнкой, под стать той, что отсыпают дороги перед асфальтированием. Стены сходились к верху геометрически правильным куполом. С шести сторон виднелись явные рёбра, и хоть в жёлтом полумраке стены выглядели пропорциональными, оставалось ощущение грубо рубленой породы. Источником жёлтого света были три шахты, расположенные по радиусу пещеры в череде чёрных провалов, которые были симметричны светящимся, но хранили девственную черноту подземелья. Желтым же свет из этих трёх выделяющихся отверстий из всего шестнадцати обуславливался ворохами жухлых листьев, которые оплывшими горками спускались в полумрак купола пещеры. Так же уже в самих провалах застыли в вечном броске не очень толстые коренья деревьев. Когда Витя подполз к одной из дыр, стало понятно, что шахта не прямо, но выходит на поверхность. Слабый,  и звучащий не человеческим, а звериным,  Витин крик,  никто не услышал.  Наверное, в горах так кричит упавшая в расселину лань.
*      *     *
Он родился в семье простого человека, уже пожилого и несколько странного, только такой странный немолодой человек мог позволить себе столь отчаянный поступок - взять в жёны опозоренную молодую девушку, беременную от первого встречного солдата. Его назвали простым именем, соответствовавшем той национальной группе, которой принадлежал его приемный отец. Простой пастух, унаследовавший дом от умерших родителей. Его звали Оттис. Оттис был одним ребёнком в семье, его предки плохо питались, отец злоупотреблял вином и Оттис родился немного блаженным. Для работы пастухом не надо было иметь семи пядей во лбу, и Оттис спокойно жил, пока родители не освободили место. Сложенная из сланца родовая лачуга Оттиса стояла обособленно от остальной деревни, так уж вышло. Самара, его молодая жена, ей было едва шестнадцать, была из уважаемой местными семьи, отец её занимался торговлей, достаточно успешно. Основным предметом торга являлась качественная шерстяная пряжа, и сначала отец Оттиса, а после и сам недалёкий паренёк работали на семью Самары уже не первое поколение, за достаточно скудное содержание, но всех всё устраивало. У Самары было несколько братьев и сестёр, все были обычными людьми. Маленькая Самара, несмотря на строгость отца, была самой избалованной из детей этой семьи, а некоторые её потребности привились из-за того, что один из старших братьев, ещё не женатый, однажды разглядел в маленькой Самаре женщину, и тайком пользовался её прелестями. Та пыталась возражать, но брат был сильнее и больше. Так не было ничего удивительного, что проходящий мимо солдат тоже разглядел в сидящей под забором, отчего дома, девушке объект плотской любви. В ответ Самара блеснула глазами и, вскоре, на навозной куче за домом произошло событие, перевернувшее все их жизни. Ланг, солдат, насладился Самарой. Если брат Самары старался не наделать бед, используя сестру так, чтобы она не забеременела, то проходящий мимо Ланг вообще не задумывался о последствиях и через несколько месяцев стало понятно, что позора семье не избежать, дело надо было обстряпать быстро и чётко. Можно было просто скинуть Самару в пересохший каменный колодец и завалить камнями, но против такого развития событий возразила мать и сёстры несчастной. Отца осенила великолепная мысль, и он вызвал Оттиса на разговор. Деваться Оттису было некуда, тем более что отец Самары прилагал к грузу с довеском приличный куш, правда, оплату за работу на пастбище по-родственному снижал. Получалось, что те деньги, которые отец Самары посулил Оттису, равнялись сумме, которую при новой ценовой политике мог сэкономить этот мудрый купец за полгода.
Однако слухи поползли, в деталях стало известно большой массе народа, что Самара вышла замуж за дурака-Оттиса, будучи беременной от солдата. Слухи распускал братец, он боялся, что беременность сестры свяжут с ним, ведь он однажды проговорился пьяный в компании друзей, что у него прямо дома есть с кем провести досуг. Друзья ловко развязали ему язык, то предполагая шутливо, что он совратил одну из жён старших братьев, то в поддельном ужасе произнося пол имени матери, то кличку любимой отцовской низкорослой ослицы…  Слухи дошли до хозяина дома быстро. На совете со старшими сыновьями было решено ещё беременную Самару и Оттиса удавить, обставив всё так, будто это Оттис натворил бед и наложил на себя руки. Разговор слышала мать, и той же ночью она привела к лачуге Оттиса ослицу и вызвала хозяина. Она вручила ему внушительный мешочек с монетами и, вкратце объяснив ситуацию, настаивала на скорейшем отъезде новобрачных. Оттис возражал, он даже плакал, представив, что придётся покинуть отчий дом, но при всей внешней своей несуразности полным идиотом он не являлся, тем более что денег, которые принесла добрая женщина, было достаточно, чтобы купить дом получше.
*      *      *
 Эти двое, Витя и Вася, погибли в пещере, как и многие другие до них.  Сработала система жрецов. Так было всегда, с тех пор, как ОНИ появились на нашей планете. Я конечно тогда ещё не знал про это, хотя уже попал в петлю перевоплощений, но и думать не мог, что как то могу влиять на ход событий. Именно по этому, даже если бы и знал, помочь не смог. Только побыв одним из ребят так же, как сотни раз до этого, погиб бы в теле одного из них, и переродился в другом страдальце, попавшем в череду этой страшной карусели… Наверное это тоже должно было меня чему то научить на будущее. Для выполнения возложенной на меня функции.
*       *       *
Люди уже давно жили так, масштабные войны проходили стороной, каждый выживал, как мог, но в целом, все хотели спокойствия и достатка. Достаточно суровые законы касались только пользы власть предержащих  богатеев, среди простого люда никто не замечал ни убийств, ни грабежей, уровень морали был крайне низок, вокруг столиц кружились целые сонмища разных конфессий, в каждом из храмов множества богов творились механические чудеса известного изобретателя и последователей его учения. На строительство храмов и процветание жрецов собирали с доверчивого деревенского люда, за это все конфессии платили огромную дань царям и узурпаторам. Это был приличный бизнес. Конечно, детали деловых отношений между шарлатанами и узурпатором строго охранялись…
И вот так происходило каждый раз, после очередной потери тела-носителя. Нудные проповеди про низость человеческих стремлений, начало всех начал. Иногда крутился другой психо-ролик. Реже - полный бред, с сиреневыми небесами и серыми прямоходящими звероящерами в нелепых силиконовых поясах монтажников, закрепленных чуть ниже птичьих грудных клеток. Пояса были усеяны громоздкими инструментами непонятного назначения…Ящеры то брели по лиловой пустыне, освещаемые несколькими синими лунами, то суетились возле странной конструкции. Шипастой сферы невообразимых размеров, торчащей большей половиной из каменистой поверхности планеты, лишённой растительности… В этом мрачном ролике не было сопровождающих звуков. Второй психо-ролик происходил на огромном межзвёздном корабле, из персонажей лишь один мальчик. Вполне такой человеческий мальчик, который смотрел видео- хроники неземных событий, загружал в себя гигабайты информации, рос, создавал голограммы, играл с ними. Среди голограмм часто фигурировал седой мужчина в белых одеждах, он медленно говорил важные вещи, успокаивал и наставлял. В остальных случаях мальчик моделировал разных существ, в основном прямоходящих, в фантастических одеждах со странным вооружением или без всего. Это были его друзья, они не возражали и всегда немного уступали мальчику во всём. Ролик с мальчиком крутился не так часто, и я ещё ни разу не досмотрел его до конца. Часто получалось так, что ролик начинался с начала, или с любого момента, который я уже видел. Иногда на месте мальчика оказывался то мужчина с тёмной окладистой бородой, то глубокий старик.
Я уже забыл, когда всё это началось, настолько много прошло разных событий. Каждый раз после потери носителя мне доводилось присутствовать в разных персонажах. Только по тому, с какой частотой всё это повторялось, можно было понять, что это трансляция какого-то извращённого спектакля, в котором я уже не один раз смог быть каждым из действующих лиц. Ролик обрывался внезапно, и я оказывался в чьем-то теле. Зачастую это были разной степени разумности люди. Ещё ни в одном носителе не приходилось задерживаться дольше суток, меня неминуемо убивали. И это продолжалось уже очень давно. До того, как началось это безумие, я жил своей спокойной жизнью, учился в институте, любил родных, встречался с девушками, пока однажды не погиб. Глупо, нелепо, на светофоре попал под ржавую «оку». За рулем, которой сидела жёлчная ещё не старая женщина. Что произошло с ней или с машиной, я так и не успел понять, но сбила она меня не тормозя, а скорее разгоняясь…Может, перепутала педали, или ещё что. Я повернул голову за миг до столкновения, видел её отрешённое лицо, она как будто спала. Вернуть ничего было нельзя, я мог подумать, что нахожусь в коме, и всё это мне чудится, но каждый раз теряя тело, я испытывал адские муки. Меня, то пережёвывал зубастый монстр, то поднимали на копья люди, то я тонул в жидкой лаве. Вариантов было множество, иногда даже становилось интересно, все ли виды насильственной смерти уже прошли через меня. Удивляться приходилось всё реже. Каждая новая ситуация являлась непредсказуемой, все они происходили на заре цивилизации. Влиять на ход событий я мог, только находясь в новом носителе, когда попадал в психо-ролик, все события были предрешены. Я ни разу не потерял ясности сознания, но не мог понять, что же всё-таки со мной происходит? Сразу после ржавой «оки» я попал на сцену распятия. В кого-то из толпы зевак. Тогда всё и завертелось.
*       *      *
В изломанной скале была просторная пещера, она находилась достаточно высоко от основания. Из широкого входа открывался вид на простиравшуюся внизу красноватую пустыню. Ровная как стол пустошь, сколько хватало глазу. Чуть левее, казалось рукой подать, торчали редкие скалы, между ними блестела мелкой рябью вода, то там, то здесь из лысой поверхности пустыни торчали острые чёрные скалы. Мрачный пейзаж казался родным хозяину секты, или банды, может просто семьи пустынных жителей. Его чёрный иссушенный профиль казался очередным острым осколком скалы, уголки тонких потрескавшихся губ низко свисали из-под крючковатого носа. Над ним сверкали два чёрных маленьких глаза под сенью кустистых угольных бровей. Вся смуглая, почти коричневая кожа была покрыта сеткой морщин. Энвер был на закате своей жизни, но ещё силён. Его дед некогда привёл сюда, в эту пустыню, своих немногочисленных последователей, отец продолжил, а Энвер заканчивал дело деда. Они были вынуждены уйти и даже скрываться, поскольку то, во что они верили, мешало жить жрецам. Их вера была основана на одном великом боге-отце, который создал землю, все остальные были не правы, кто верил в разных богов, даже в тех, кто не был похож на человека. В верованиях племени Энвера бог был таким как человек, он создал человека по образу и подобию своему. Бог, конечно, был мужчиной. Дед качал маленького Энвера на коленях и рассказывал ему, что лично был в чертогах бога и видел, как было сотворено всё, что окружает нас и по сей день, и грехи людские, и любовь Его к заблудшим душам, частицам его великого благого огня. Теперь Энвер был стар, он не качал своих внуков на коленях и не рассказывал им добрых сказок о боге. Он возносил богу проклятия, про себя, не слышно для других, изрядно поредевшего племени своего. Племя жило редкими набегами и грабежом, охотой на скудную пустынную живность. Иногда соплеменники находили что-то ценное, золото или яркие камни, но этого блага никогда не было в достаточных количествах. Племя вымирало. Некоторые уходили жить к остальным, принимали многобожие, иные не ушли с дедом Энвера в пустыню и даже в тайне не молились отцу всего сущего, приняв наиболее удобную из множества предоставляемых конфессий. За этими грустными мыслями его застал один из дозорных, он запыхался и не мог сразу сказать, какую весть принёс, пока Энвер холодно сверлил его взглядом. Наконец отдышавшись, тот выпалил:
- Купец, отец! Там полная повозка товаров и нет охраны совсем!!!
- Не торопись с выводами, сын мой. Где он?
- Меньше парсы, отец! Он пересекает нашу пустошь со стороны вечного города!
- Ведите его сюда.
*       *       *
Очередной носитель лежал на дне пыльной ямы, с сухими листьями. Я, кряхтя, встал, дышать было тяжело, легкие явно отбило при падении плашмя с четырёхметровой высоты. Задрав голову, я посмотрел вверх. В грязных седоватых волосах носителя торчали сухие листья, мешая обзору. Я машинально смахнул мусор, и осмотрелся. На мне была домотканая не крашеная рубаха, пояс был перетянут верёвкой из вымочаленной конопли, на ногах поверх обмоток красовались растоптанные лапти. «Древняя Русь…»,-  мрачно подумалось мне. Какие пытки были у русичей, не снилось и китайцам, совсем не хотелось оказаться беглым крепостным или ещё того хуже, беглым крепостным преступником. Но яма явно была в лесу, через близко стоявшие к краю ямы большие деревья просвечивало рыжее осеннее закатное светило. Яма была почти ровным цилиндром, землистые стены с торчащими кореньями можно было преодолеть, выбрав ямки для упора рук и ног. Холодно не было, но если это ловчая яма, то кто помешает свалиться в неё медведю? И тогда жизнь явно не покажется раем. Я уже давно не спал, и, превозмогая страх перед медведем, свернулся на куче листьев и уснул.  В этом чужом теле мне снилась изба бабы-яги, мрачная чёрная печь, паутина по углам и сама старая и страшная яга… Может, это видел человек, в которого я вселился? Может, он бежал от старой людоедки, которая осталась одна жить в вымершей деревне, и настолько ослабла, что ей приходится поджидать редких гостей, дабы набить брюхо и не сгинуть с голода? Ближе к рассвету стало сыро и холодно, я проснулся и попытался согреться, разминая затёкшие члены тела. С собой не было ничего, в яме тоже было пусто. Уже хотелось есть, и голод, судя по всему приходил не в первый раз. Медведь ночью в яму не провалился, и это было положительным знаком. Наверху затрещали ветки, и на шею упало что-то извивающееся и колючее, тут же затянулась петля, и меня поволокли вверх. Я почти потерял сознание от удушья, пока меня выволокли из ямы на верёвке. Вокруг стояли трое, в чёрных одеждах. Они были похожи на странных монахов. Я вспомнил события, которые происходили с моим теперешним носителем. Трое и на самом деле являлись монахами, они прибыли с миссионерской целью и мой хозяин-надёжа приставил меня к гостям толмачём. На пути в дальнюю деревню в лесу обнаружилось капище и несколько деревянных идолов старых богов. Староверы уходили в леса взывать к божествам предков, не все принимали благую весть. Отцы-миссионеры поволокли меня к идолу и без промедления зарезали у основания, прямо на камне для подношений.
*       *       *
... По спине пробежал холодок, казалось, что это легкий ветер шевелит несуществующие волосы, а мышцы лица напряглись, так что уши как будто повернулись назад, как у кошки, внимание которой привлекло что-то впереди, так что нет сил оторваться на пугающий шорох сзади... Это опять был он... Я ощущал, что он преследует именно меня из реинкарнации в реинкарнацию... Я оглянулся через плечо и посмотрел в маленькие напряженные глазки, он, как обычно, подкрался бесшумно. Многотонная туша почти лежала, опираясь на слабые передние лапки. Одна задняя мощная лапа была под телом, как несущая опора. Другая, толчковая, чуть дальше назад и напряженные когти в поиске опоры для броска, взрыхляла каменистую почву. Он уже был стар, шкура стала почти светло-серой. На огромной морде виднелись шрамы территориальных выяснений отношений. В прошлый раз их был гораздо меньше... Сколько времени прошло? Лет тридцать? Я всё ещё стоял к нему спиной  в пол оборота, и мы смотрели друг другу в глаза. Миг. И он бросился вперед, широко распахнув зубастую пасть, и по ходу наступления вперед, поворачивал голову так чтобы схватить меня, стоявшего от него в полутора метрах. Вспомнив какой-то  кульбит из будущих жизней, я высоко подпрыгнул и, развернувшись в воздухе, оперся ладонью на ороговевшую верхнюю губу тираннозавра и перескочил через опасные челюсти как через гимнастического козла. В момент, когда челюсти вхолостую сомкнулись, мои ноги коснулись земли. Рекс сделал резкий шаг назад, продолжая держать морду на уровне земли, чтобы повторить атаку, но я не терял времени даром. Со всех ног кинувшись к его грудной клетке,  оказался у него под мышкой. Он повернул голову направо, ожидая, что я выскочу туда, но на сравнительно открытой местности было бесполезно пытаться удрать от гигантского ящера.
Будь у меня в руках двухметровый обоюдоострый меч, острый как бритва, и сила бульдозера, я вспорол бы старого приятеля. Но сознание моё проснулось, как обычно, в этом отрезке времени в теле полудикого человека, который уже много поколений назад перестал быть вершиной эволюции, а до новых высот ещё не дорос, и из вооружения были только зубы и ногти. Другого выхода я не увидел, как вцепиться зубами и толстыми, почти круглыми, ногтями, в самое уязвимое место - мягкую кожистую складку под мышкой гиганта. Прокусить или отгрызть эту очень тонкую, по сравнению с остальной, кожу не стоило даже и мечтать, хотя определенный дискомфорт Рекс явно почувствовал. Он резко дернулся вверх и вправо и закружился на месте, хаотично барахтая в воздухе маленькими рудиментарными лапками, каждая из которой, впрочем, была длиннее и толще всего моего коренастого тела. Лапы меня не задевали, но та, в подмышку которой я вцепился, уже пару раз пребольно прижала мою голову к туловищу монстра. Челюсти тоже не доставали, щёлкая в считанных сантиметрах от моей болтающейся плоти, что делало горящий ненавистью глаз, направленный на меня, ещё злее. На очередном витке я разжал челюсти и пальцы с поломанными ногтями. Хорошо раскрученный с шестиметровой высоты я пролетел бы далеко и, скорее всего, расшибся об твердый грунт. Но велением судьбы меня закинуло на площадку выветриваемого песчаника. Пролетев метров, пять я оказался прямо напротив морды Рекса. Натренированный хищник остановился как вкопанный, как только я оторвался, и сейчас застыв, смотрел на меня как на креветку на блюде. Сомкнутые челюсти с торчащими клыками складывались в жуткую издевательскую ухмылку. Я лежал на животе, лицом к Рексу, подобрав ноги, что не помешало мне отскочить назад от ринувшегося в атаку монстра, за пределы досягаемости жутких челюстей.
Холм сланца шел невысокими уступами - площадками. Тот, на который закинуло меня находился почти на середине всей высоты и был первым снизу. Ещё два и вершина. Рекс впал в ступор, он медленно перебирал задними лапами, разрушая рыхлую основу холма. Верхние лапки при первой атаке царапнувшие рыхлый камень в том месте, где я лежал, теперь безвольно повисли. Глаза Рекса подернула мутная белая пленка. Надо было срочно что-то делать, пока он не надумал взобраться ко мне по более пологому склону.
Какой странный сон… подобное было настолько редко последнее время, что я просто не знал, как к такому относиться, всё слилось в череду фантасмагоричных переселений, в ходе которых, я слабо мог влиять на ситуацию, и переселение однозначно скатывалось к гибели носителя.
Да, предыстория была совсем прозаичной, гибель от этой «капсулы смерти», отечественной «оки» совсем не выглядела чем-то особенным. Только позже, улавливая своё отражение в глянцевых поверхностях при очередных переселениях,  я вдруг осознал, что лицо, моё лицо, облик очередного носителя, такое же отрешённое, как у сбившей меня женщины…
До видения с безухим оператором луны я не мог влиять на ситуацию при переселении. Как выяснилось, это было только началом пути. И да, это был оператор луны. Не совсем живое существо, не совсем человек, и ни сколько не человек современный, ещё меньше инопланетный гомункул. Но об этом чуть позже.
Можно до бесконечности перечислять ипостаси, в которых мне удалось побывать ещё, отдельного описания достойна тема, как я научился влиять на ситуацию при вживлении в новое тело за минимальное время перед гибелью носителя. Как потом стало ясно, на самом деле, моё сознание не заменяло сознание носителя, а являлось сторонним наблюдателем. В этой ситуации стоило огромных усилий повлиять на решение индивидуума, который перед своей гибелью, а как выяснилось, что гибель вовсе не обязательна, является творцом истории, фактором, формирующим очень сложные и запутанные связи, которые выстреливают иногда через десятки поколений, именно по этому на первом этапе обучения я не поднимался выше первобытно - общинного строя.  По крайней мере, в современной читателю истории именно так называется отрывок древней истории очередного выхода человека из «послекризисного» периода. Для современного члена общества это именно древняя история, хотя для меня теперь это просто… просто сумбур, который происходит с человечеством одновременно, сразу, сейчас. Время придумали философы, которые убили истинную мораль, истинный интеллект. И поэтому постоянно нужны новые «воины света», которые будут охранять покой «спящих». Я смеюсь сейчас, ведь когда  расскажу вам, что имею ввиду под спящими, вы, конечно, не поверите сразу. Только позже. И это не хороший смех с моей стороны, там много горечи, и грусти, а ещё мне очень жалко вас, людей.
С самого начала наша история имеет много казусов и несоответствий идеализированным трактовкам, основные из которых записаны в так называемых священных текстах, хотя это всего лишь инструкции, правда за множество переписываний много потерялось, заплутало в лабиринтах иносказательности, или изменения трактовки тех или иных понятий.  А суть сводится к тому, что всё, что с нами происходит, и происходило, и произойдёт - бесчеловечный по сути эксперимент нас над самими собой. Это восторгает, и пугает не меньше, а самое отвратительное, что не понятно кем, или чем, каким таким высшим разумом решено, что именно мы, каждый из нас, каким бы не был, решаем ход всего остального мироздания. С одной стороны это огромная ответственность, с другой - если ты не знаешь наверняка, что любое твоё действие отражается на реальности, ты как бы свободен от этой ответственности, достаточно просто закрыть на это глаза и получать все возможные удовольствия. Начиная от неги с девственницами, заканчивая насильственной смертью… да-да, даже это является недостижимым удовольствием! Я не стану сейчас раскрывать всю суть, иначе вы, читатель, не впитаете всего, не прочувствуете и не сделаете выводов, а самое смешное - даже если вы продолжите совершенно спокойно жить как жили после прочтения этого сомнительного труда, полученная информация уже будет заложена в ваш генетический код… Хуже всего, что она там и была, но её надо было как бы окрасить, поставить акцент, как отметка лазерной указкой для авиаудара, она будет сиять неестественным цветом, привлекая к себе внимание потомков. И в самый нужный момент сработает. Это работает именно так, к событиям, которые произойдут, готовят за несколько поколений, абсолютно ко всему. И пытливый ум найдет подтверждения. Как  купец Велосипедов, который носил такую фамилию за сто тридцать лет до изобретения самого по себе велосипеда.  Который изначально и назывался по другому. А в русской транскрипции появился ещё позже.  Это конечно пример «притянутый за уши»,  а с другой стороны, мне совсем не хочется порождать споры о том, насколько мои высказывания верны, и вообще правильно ли всё писано стилистически. Интересно, но каждый из нас, при общей схожести, видит этот мир по своему, и информацию из одного и того же набора текста черпает разную…


                КОНЕЦ ПЕРВОЙ ГЛАВЫ