Отверженные

Их домом стала улица. Они злые, голодные и одинокие. Воруют, попрошайничают, курят и нюхают клей. Они опасны и жестоки, для них не существует понятий доброта и любовь. Это дети, которые обитают на наших улицах при живых родителях. 

Китайский рынок. Два часа дня. В местной кафешке помимо многочисленных посетителей три пацана 12, 14 и 16 лет. Один, тот который поменьше, клянчит у тех, кто стоит в очереди за едой, деньги: «Тетенька, дайте денег, кушать хочу». Кто-то дает, кто-то грубо отпихивает, кто-то делает вид, что не замечает просящего пацана. Насобирав кое-что, он тут же покупает незамысловатый салат, стакан сока, лепешку. Садится за столик и начинает есть. Тут же его сменяет другой, и тоже просит денег у обедающих. Подходит ко мне: «Пожал-а-алуйста, дайте копеечки». Получается не очень жалостливо, но деньги я все равно даю.
— Ты чего не в школе? Мать где?
— Да я с первой смены, уже отучился, а мамка на работе. – Получив свои десять рублей, он теряет ко мне интерес и тут же отходит. 
Третий, он постарше, стоит рядом. Не просит денег, просто стоит и наблюдает за происходящим. Думаю, что он главарь в этой стайке и потому подхожу к нему.
— Ты тоже на школу забил?
— Ага, а ты чо, из ментовки?
— Нет.
— Уффф, а я подумал, что ты ментовка сраная, - по парню видно, что он успокоился, его взгляд становится наглым. Он «обшаривает» меня своими глазами с ног до головы. — А чо хотела?
— Да поговорить просто.
— А денег дашь?
— Конечно.
Он действительно самый старший из всей компании. Представляется Вадиком, хотя вряд ли это его настоящее имя. Живет с теткой где-то в центре города.
— А родители где?
—Отец погиб, когда я еще малой был, а мать от меня отказалась. К тому же она вот – он делает из пальцев решетку.
— Сколько ей осталось?
— А хрен знает. Но если я ее когда-нибудь увижу – убью.

Старший, совсем не значит – главный. Верховодит всеми самый маленький, в черном спортивном костюме, белобрысый пацан.  Официально он представляется так:
—Зови меня Ан-тон, - он нарочито произносит имя громко и по слогам. - Запомни, Ан-тон.
— Ну, Антон, так Антон. Ты когда в последний раз мылся?
— Вчера, – на самом деле от него, как и от всех пацанов, жутко пахнет грязью. Как от давно не мывшегося бомжа. Одежда порвана, давно не стирана. Китайские кроссовки сношены до такой степени, что сквозь дыры видны носки.
— Да Мишка врет все, он не мылся уже давно, я-то знаю! – Это кричит еще один их дружок, Витька. Долговязый и худой. Патлатый, с болячками вокруг рта и тоже безбожно грязный. Антон, который неожиданно оказался Мишкой, как будто и не замечает друга. Все его внимание обращено на Мороза. Пацан по кличке Мороз с утра украл у Мишки телефон. За что и был нещадно бит под улюлюкание друзей. Потом Мороза дернули. Никто не понял, откуда появилась эта женщина с сигаретой в беззубом рту, как оказалось - мать. Схватила его за шиворот и с криками и матом поволокла за собой. Напоследок обернулась, и крикнула оставшимся: «Если я вас еще раз увижу возле него, я вас всех в тюрьму посажу!». Мы договорились встретится в 12 часов следующего дня, после того, как Мишка якобы получит паспорт.
Я не обманула и во второй свой приезд на китайский рынок я пришла с деньгами, чтобы хоть что-то купить им из одежды и обуви. А еще накормить.  Вадика нет, зато появляется еще один довольно колоритный персонаж – Ярик. Самый чистый, деловитый и рассудительный. Вчетвером  - Миша, Витя, Ярик и я - идем по рынку.
— А Вадик где?
— Он думает, что ты – подстава из ментовки и не хочет светиться. – Не совсем честно признаются мне мальчишки. А через некоторое время я узнаю, что причина ухода Вадика в другом – он нанюхался клея и плохо себя почувствовал. Чтобы его не спалили, он ушел.
— Мне нужна теплая куртка и штаны! — Первым мне доверился Витя. Он самый младший, ему только-только исполнилось 12 лет, и самый ведомый из пацанов. Его могут побить, над ним могут посмеяться, а он просто молчит и терпит. Зато, как выясняю я, он еще тот модник – в итоге ярче и моднее всех одет был именно он. Мы идем по рядам с китайскими шмотками. Торгаши, увидев пацанов, буквально лежат на своем товаре, как можно тщательнее прикрывая его от ловких маленьких рук. Понятно, что воровство - это то, чем живут мальчишки на рынке.  Мишку мы одели почти сразу, он не был привередлив в выборе одежды, покупал все, что видел: в первом попавшемся лотке выбрал толстовку и теплые штаны, недолго искал подходящую обувь.
— Чо ты сказала?! Триста пятьдесят? Совсем офигела, ты?! Давай за триста! А не хочешь, тогда сваливаем, пацаны! — Они торгуются с китайцами, совсем не церемонясь. Нагло ржут над маленькими китаянками и чувствуют себя чуть ли не богами, когда те зашнуровывают новенькие клеенчатые  кроссовки на их мокрых вонючих ногах.
У меня полное ощущение того, что я общаюсь не с детьми или подростками, а со взрослыми людьми. Выбирают себе одежду они вполне по-взрослому.
— Ярик, нафиг тебе тонкие спортивки? Скоро холодно будет, возьми теплые штаны!
— Витька, ну, ты прям как пидор! Иди лучше поменяй свои узкие джинсы, или возьми на размер побольше!
— Мишка, носки-то одел? Шапку купи, а то зима уже почти.
— Вить, ты кроссы бери высокие, в них теплее и они спадать не будут, когда будем бегать. И бери не на клею, а прошитые. Так прочнее.
Миша, купив новенькие кроссовки, начинает танцевать в них. Они все танцуют, когда не попрошайничают и  не нюхают клей.   
— Я не гупаю.  – Взгляд у Ярика бегающий, как будто он в чем-то виноват и его вот-вот накажут. — Раньше гупал, а сейчас нет. И даже не курю и не пью.
— А друзья твои?
— А это ты у них спроси.
—Мать пьет?
— Неа, не бухает, работает штукатуром-маляром. Ей надо работать, у меня же еще шесть братиков и сестер.
— А почему ты ей не помогаешь?
— Я помогаю ей! Всегда с малыми сижу, смотрю за ними.
— Ярик, а кем ты хочешь быть?
— Белазистом. У меня батя БЕЛАЗ водил.
— Почему водил?
— Его подожгли. А знаешь, что значит мое имя? – он переводит разговор на другую тему. – Солнечный!
Они почти ничего не говорят о своих семьях. За несколько часов проведенных с ними мне удалось узнать о них крупицы. Никто из них так и не сказал, что их родители пьют, никто из них не сказал, почему у их родителей нет денег на новую одежду, обувь, на школьные принадлежности и на еду.
— Эй! – Ни Ярик, ни Миша, ни Витя ни разу за все время не назвали меня по имени. Наверное, это будет означать, что дистанция между нами сократится. А подпускать к себе кого-то близко они не хотят. — Жрать когда пойдем? А то у меня уже живот сводит.
— Да вообще без проблем. В кафешку?
— Конечно, а  куда еще? Мне нравится острая еда!
Мы отправляемся в их тоже самое китайское кафе, потому что других мест поесть поблизости нет. Видя, что мы уходим от уличных лотков с одеждой китайцы начинают активно зазывать – женщина, которая не жалеючи тратит на беспризорников деньги явление здесь крайне редкое. Но мы уходим. 
 В кафешке они ведут себя совершенно непринужденно. Словно они – дома, словно им легко от того, что не придется просить деньги на еду и оттого, что они сейчас могут купить себе все, что захотят. Они играют друг с другом, смеются, шутят. Наконец, подходит наша очередь заказывать еду. Больше всего заказывает самый маленький – Мишка. Но и заказ у него самый интересный – в отличие от Витьки и Ярика, которые купили всего лишь пельмени, салат и лепешки, он заказывает корейский плов, но его принесут позже, после того, как приготовят. Наконец все садятся за стол.
— Я очень люблю, когда мамка готовит печеночный пирог! – глаза Ярика загораются, когда он начинает говорить о еде. -  Обожаю просто!
— Ага, я тоже люблю пироги. И сгуху. Но! – Миша поднимает указательный палец правой руки вверх – Нет ничего улетнее ЧП!
Все смеются, видя мое удивленное лицо: что такое ЧП?
— Чрезвычайное происшествие, - Мишка явно рад тому, что ему удается меня удивить. — Кушаешь его и….улетаешь!
Все понимающе кивают головами. ЧП на их языке - клей. Это слово пацаны придумали, чтобы шифровать его от полицейских.
— Миш, а ты же сегодня должен был получать паспорт?
— Получил.
— А почему не принес? Заценили бы фотку!
— Мать не дала, думает, что я его потеряю.
Посреди разговора услужливая китаянка приносит корейский плов. В черной большой пиале, с зеленью и жаренным яйцом сверху. Он еще дымится и пахнет! «Вау!» - пацаны явно удивлены выбором Миши.
— А ты в школе-то сегодня был?
— Неа, я проспал. Я вчера в ментовке сидел из-за Мороза! Мать его на нас ментов навела. Всех забрали – меня, Вадика и Витьку. Держали недолго, отпустили. – Миша хрустит корочкой обжаренного яйца, заедает его зеленью, потом запивает соком.
— А что с Морозом случилось?
— Он сбежал из дома и месяц не жил там. То у друзей ночевал, то в техэтажах. Про него даже объявление крутили, что разыскивается.
— А почему сбежал?
— Не знаем.
— А я тоже сбегал из дома – неожиданно признается Витя. - Один раз. Когда отчим домой пьяный пришел, и меня побил.
Витя единственный из этой шайки, кто не учится. Неизвестно, как давно. Он рассказал, что с матерью приехал в город из деревни,и мать пока не знает в какую школу отдать сына. А еще рассказал, что у него есть старший брат - инвалид. Работая в тайге, он потерялся. Его искали несколько суток, нашли обмороженным и теперь брат совсем не встает с постели. Витька говорит, что помогает матери смотреть за ним. Я не могу не верить ему: он говорил это так, что кажется, что он вот-вот заплачет.
В самом конце появляется Вадик. Его выдают темные круги под глазами. Он почти ничего не ест и не пьет, устало смотрит на окружающих и почти ничего не говорит.
— А ты любишь рыбалку? – вопрос Ярика застал меня врасплох. – Нет? А я обожаю! Мы летом постоянно на дамбу ходим рыбачить! Клево!
— Да ну его, с его рыбалкой! – Мишка вдруг хитро заулыбался. – У меня телка зато была. Анька ее зовут.
— Что за Аня?
— Она тоже из дому сбегала, жила то на чердаке, то в техэтажах.
— А сейчас где она?
—Ее поймали и домой вернули.
— Да-да, была – зло сказал Ярик – он с нею пидохался. Да она со всеми пидохалась.
От таких откровенных разговоров пацаны начинают смеяться. Все. На самом деле история печальная. Двенадцатилетняя девочка Аня, о которой мне только что смачно рассказывали пацаны – до недавнего времени еще одна постоянная обитательница китайского рынка. Теперь живет дома, но все думают, что она опять скоро сбежит. Как только я начинаю подробно расспрашивать о ней, они замолкают.
— Витя, а ты кем будешь, когда вырастешь?
— Чо прикопалась «кем будешь, кем будешь», - вопрос явно ему не по душе. — Взрослым буду!
— Слушайте пацаны, вам разве нравится на улице болтаться? Хотите я вас в кадетский корпус устрою? Будете военными, там еда и одежда, поступите учиться потом, получите высшее образование.
—Да ну его нафиг! – Ярик высказывает отношение всех к этому вопросу. – Я учился там год, мне не понравилось. Надо рано вставать, надо полы драить, а еще там бьют! Лучше здесь, в городе, с родителями. 
Вадик выходит на улицу покурить, остальные доедают и тоже высыпают из кафешки. Я оставляю номер своего телефона – на всякий случай, чтобы звонили, если попадут в сложную ситуацию. Чувствуя, что я скоро уйду, Миша начинает клянчить еще что-нибудь.
— Слушай, купи мне диск с игрой, а? – он снова смотрит на меня взглядом профессионального попрошайки. Диск, так диск. Пока остальные тусуются  на улице, мы с Мишей возвращаемся на рынок. У первого лотка с дисками продавца нет, но мы все равно останавливаемся, чтобы посмотреть диски. В это время к нам подбегает сосед-продавец и силой начинает оттаскивать  пацана от товара.
— Ты чо творишь, а? Ща как в глаз дам, ху*ло! – Миша матерится, и даже не пытается отойти. Как будто сам нарывается на драку. Тогда я сама подхожу к нему, беру за плечи и увожу к другому магазинчику с дисками.  Покупаю два – контр страйк и… неожиданно мультфильмы.
— Знаешь, у меня есть братик Славик, ему шесть лет. Он любит смотреть «Том и Джерри», а я люблю про кота Леопольда! А еще у меня есть сестренка Надя, ей 4 годика. Я люблю их.
У меня нет слов, чтобы что-то ответить ему. Да и нужны ли они? Я не знаю, как сложится судьба этих мальчишек, так рано ставших взрослыми. Возможно, мечта  Ярика осуществится и он, когда вырастет, станет Белазистом. Витин брат когда-нибудь все же дождется помощи от этого государства и наконец встанет на ноги. Может быть судьба Славика и Нади сложится по-другому, по крайней мере мне бы очень хотелось в это верить. Иначе и они пополнят ряды уличных попрошаек. Мне страшно думать о том, что Вадик, скорее всего умрет от передозировки, а Мишу и еще десяток таких же полуголодных и беспризорных пацанов ждет тюрьма.
А пока мы выходим с рынка и встречаем остальных. Радостные, пацаны разбегаются по домам. Сытые, в обновках. Я остаюсь одна, город, такой большой и шумный и такой равнодушный встречает меня. До свидания, пацаны и удачи, она вам сейчас очень нужна.