Ч. 7 Командование ЧФ надеялось на авось

Предыдущая страница  http://www.proza.ru/2017/11/23/1357

Волохов был женат на старшей дочери вице-адмирала, поэтому ничего удивительного нет, что Корнилов поселился именно там, тем более что рядом находился телеграф.

 Перед войной командование Черноморским флотом заключило подряд на строительство инженерных сооружений именно с Волоховым. Будем считать это совпадением.

После Крымской войны, когда во главе того, что когда-то называлось Черноморским флотом, стал Григорий Иванович Бутаков и принялся сражаться с ветряными мельницами коррупции, он потребовал расторгнуть контракт с Волоховым. Тот уехал в Петербург, жил со своим семейством в одном из домов на Миллионной улице, где в марте 1867 года застрелился из револьвера.

Царь, имея информацию о военных приготовлениях европейских государств, полученную из различных источников, тревожился состоянием оборонительных укреплений Севастополя. Он слал конкретные, и должен заметить, дельные  указания, благо имел хорошее военно-инженерное образование и понимал, что, как и где нужно строить.

По его приказу на экстраординарные расходы выделили дополнительно сорок тысяч рублей серебром, а строителей крепости подчинили непосредственно главнокомандующему адмиралу Александру Сергеевичу Меншикову.

В России и в то время имелось великое множество ведомств, каждое из которых за что-то отвечало, а в конечном итоге  оказывалось, что никто и ни за что. Потому царь и распорядился назначить одного руководителя, с которого можно будет спросить.

Но строили-то не цари и не адмиралы, а солдаты и матросы. Работали они – как и положено работать рабам – неторопливо и недобросовестно. А между штабами тем временем шла бурная переписка по поводу ломов, кирок и лопат, которых, конечно, не хватало.

Шанцевый инструмент, как называют его военные, пришлось везти из Одессы, потому что в Севастополе его оказалось лишь 200 комплектов! В Севастополе не смогли организовать производство ломов, лопат и кирок. Качество российских инструментов было отвратительным, а ведь он требовался постоянно всё время обороны Севастополя.

Позднее, когда шли боевые действия, старались захватить шанцевый инструмент у противника. Тот был несравненно лучше отечественного.

Так, после ночного боя с французами и англичанами в марте 1855 года лейтенанты Бирюлёв и Будищев с гордостью докладывали, что принесли с собой 70 неприятельских кирок и 50 лопат.

За эти кирки и лопаты расплачивались человеческими жизнями, но солдат и матросов было много, а кирок и лопат мало.

Строительство батарей продвигалось абы как. Двести опытных рабочих, вместо строительства укреплений, продолжали неспешно возводить стены Владимирского собора. Можно подумать, что собирались отгонять неприятеля колокольным звоном.

На артиллерийских складах хранилось множество орудий, но, как позже выяснилось, все они были старыми и негодными. Ядра и бомбы нельзя было использовать, потому что они не подходили к орудиям по калибрам.

В штабе Черноморского флота рассматривали только два варианта ведения военных действий: в случае нападения противника на Севастополь с моря и при высадке вражеского десанта в окрестностях города.

Из переписки Корнилова отчётливо видно, что, кроме атаки Севастополя со стороны  береговой обороны крепости, иных вариантов он не анализировал. Да и в этом случае полной уверенности, что удастся удержать оборону, у него не было.

Вот слова вице-адмирала, написанные в марте 1854 года: «…вся надежда на неспособное для десантов время и на то, что силы англо-французо-турок более на бумаге, чем в действительности, к тому же ещё им и, кроме Крыма, много забот».

С чего он так решил, получая донесения легальных и нелегальных русских агентов в Турции, не поддаётся объяснению.

Продолжение http://www.proza.ru/2017/11/29/1166