Сталь закалялась в горах - мемуары

___________________________

Сталь закалялась в горах
___________________________


Стоял тихий зимний вечер... За окном, украшенным морозным рисунком, медленно падал снег. Мне было тогда семь лет. Я рисовала за письменным столом, а мой дедушка отдыхал, сидя на диване, читал газету. В печке пекся, ароматный белый хлеб.

Папу я с детства не знала и почти никогда не видела, мама все время ездила по командировкам командировку, и я часто оставалась с дедушкой. Он называл меня любимой дочкой. И правда, он заменял мне отца - воспитывал меня, учил жизни. Он хотел, чтобы я выросла хозяйкой, которая умеет все делать,  (начиная от стройки, заканчивая приготовлением пищи и рукоделием), и патриотом, любящим родину и знающим ее историю. И сейчас я всеми силами стараюсь выполнять его заветы. Помню, в далеком детстве я натворила какую-то шалость, и на следующее утро, когда я проснулась, возле моей кровати лежала записка:

Родная моя Сталико!
Веди себя достойно, чтобы мне и мамочке не стыдно было за тебя. Я уверен, что ты нас не подведешь.
Хорошо кушай, хорошо укладывайся спать, и всегда - с молитвой.
Божья Матерь тебе поможет.
Твой дедушка.

Эту записку, написанную зеленой авторучкой на листе из клетчатой тетрадки, я бережно храню, стараясь оправдать его уверенность во мне, в том что "я его не подведу".

Дедушка любил рассказывать мне истории о своем военном детстве. Рассказы были серьезные, но мне уже тогда был понятен его язык, он не был для меня взрослым. В возрасте семи лет, с его рассказов, я уже знала об И.В. Сталине и  о Великой Отечественной Войне, задавала ему, как промышленному инженеру, много вопросов на разные темы -  физики, горной промышленности, металлургии, и всегда получала предельно ясный ответ.

И вот, в тот тихий вечер, когда мы были вдвоем, я попросила его рассказать что-нибудь из его детства.
Мы уселись рядом на диване, и дедушка начал свой рассказ:

"Родился я 8 октября 1936 году в многодетной семье. Отец, Николай Дмитриевич, в то время работал Заместителем директора комбината "Запорожсталь" по капитальному строительству.

В начале Великой Отечественной Войны отец был назначен начальником штаба обороны Запорожья, который занимался демонтажем всего технологического оборудования "Запорожстали" и обороной города, т.к. регулярные части вскоре оставили город. Это был единственный город на территории, оккупированной войсками противника, который сумел под напором противника, длительный период, до полной разборки всех цехов комбината "Запорожсталь", удерживать наступление врага.

Только после полной разборки и отправки техники и документации на восток, была взорвана Днепровская ГЭС, без энергии которой невозможно было завершить работу.
За месяц до завершения работы, начальник обороны Запорожья Анатолий Николаевич Кузьмин, директор "Запорожстали", имя которого сейчас носит это знаменитое предприятие, был назначен руководителем поставок из США в СССР военного оборудования, где он был до окончания войны. После отъезда А.Н. Кузьмина, оборону Запорожья возглавил мой отец, а начальником штаба назначен бывший старший инженер ОКСа комбината Полуэктов.
После завершения работы, руководители штаба на автомашинах, в сопровождении речников Днепропетровского пароходства, вывезли деньги банка на не занятую врагом территорию, предварительно все продуктовые запасы города раздав населению.

Надо сказать, что в тот период, когда Советская армия отступала на всех фронтах, подвиг Запорожцев прошел для страны незаметным, хотя именно эти доменные печи, мартены и прокатные станы, сталеплавный, алюминиевый, ферросплавный, титано-магниевый и другие, смонтированные в рекордно-короткие сроки в морозы и стужу, на Урале и в Сибири, оказали решающее влияние в обеспечении вооружением войск нашей страны .

Глава Кремля Иосиф Виссарионович Сталин, направляя отца собирать отгруженные технологии на Урал в г. Златоуст, подарил ему соболью шубу с бобровым воротником, бобровые сапоги и бобровую шапку, а Полуэктова направил на укрепление инженерных оборонных служб в войска, присвоив ему сразу звание полковника.
Забегая вперед, скажу, что отца подаренная Сталиным "амуниция" спасла от лютых морозов зимы 1941-42 годов, когда он сутками находился на морозе, организовывая процесс монтажа "Запорожстальских" технологий (хотя все равно по окончанию работ заболел крупозным воспалением легких, когда некоторые люди умирали от переохлаждения), а Полуэктов закончил войну в звании генерала армии и в послевоенные годы командовал Одесским военным округом.

Нас же, отец через месяц после начала войны усадил в товарняк и отправил вместе с другими беженцами, на Урал, в Челябинск. Проехав совсем немного, наш состав был разбомблен немцами на станции Синельниково Днепропетровской области. Осталось от состава два вагона, в одном из которых находилась наша мать, Нино Моисеевна, с четырьмя детьми и беременная пятым.

Мы, через пути, побежали к ближайшей хате и попытались спрятаться в подвале, который оказался запертым изнутри. Над нашими головами пролетел немецкий летчик, который по нам почему-то не выстрелил...

После бомбежки, хозяева впустили нас в свой дом, покормили, но попросили маму предъявить паспорт. К нашему удивлению, прочитав фамилию, хозяева не только проявили удивительное гостеприимство, но и, через некоторое время в наш "домик" сбежалось все оставшееся население посмотреть на нас.
Оказывается, до революции там жил очень добрый для людей человек, дворянин, с нашей фамилией, которого настолько уважали, что даже революционное перевоспитание не уменьшило уважения и благодарности к этому человеку. (Примечание автора - впоследствии оказалось, что это был дед Николая Дмитриевича, прадед моего дедушки, расстрелянный в годы революции Нестором Махно).

Мигом наш вагон был прицеплен к первому же поезду, отправлявшемуся в тыл, нам погрузили громадное количество продуктов питания, после чего мы безбедно доехали до Челябинска, хотя и двигались медленно, около двух месяцев.

В Челябинске нас разместили в бараке, на нарах. Мать пошла работать столяром-модельщиком (это была ее профессия). От отца долго не было никаких сведений. 
Отношение к беженцам было скверное, размещались мы в малопригодных для жизни помещениях, к себе местные жители людей не брали, тем более, с детьми. 

И вдруг, о чудо! Мы бегаем во дворе барака, в это время подкатывает легковая машина, из нее выходит военный начальник, подходит к нам и спрашивает: "Где здесь живут Мирошвили?" Мы естественно, выдвинулись вперед и говорим "Мы!".
Начальник вызвал еще одну машину, собрали наш жалкий скарб - постельные принадлежности и одежду (в основном ту, что была на нас), усадили в машины и повезли в г. Златоуст, разместили в заводском Доме приезжих.

Через день приехал отец.

Вскоре в семье родился пятый ребенок, приехала бабушка - мать мамы, Ольга Нодаровна и дядя Григоли с последней стадией дистрофии от голода. Спасло семью то, что удалось купить корову, по кличке Катька, у которой один рог был сломан, хвост отрублен. Ее продали дешево из-за бодливости и невозможности содержать ее в стаде. Мне в то время исполнилось шесть лет, и я каждое утро, с ранней весны до глубокой осени, в 4 часа утра, уходил с ней через горы в тайгу, где она паслась, возвращались домой затемно с мешком травы, чтобы на ночь покормить корову.

Мне полагалось на день - бутылка молока, краюха хлеба и головка чеснока. Остальное - подножный корм: молодые шишки сосны (ранней весной), щавель, кислица, черемуха, черемша, разные ягоды; завершала "трапезу" родниковая вода - благо, родников было в лесу достаточно. Прекрасная еда для маленького сына Кавказа!

Как правило, в лесу никого не встречал, хотя многие туда ходить опасались, т.к. там иногда попадались трупы людей. С собой всегда носил маленький остро заточенный топорик, который научился хорошо метать - так, про всякий случай.
(примечание автора - следует заметить, дедушке тогда было всего шесть лет(!), и он был средним ребенком в семье, у него был старший брат, но в тайгу с коровой отправлялся именно он - такой вот джигит!)

Когда в восемь лет (раньше не разрешалось), я пошел в первый класс, был физически самым сильным среди сверстников, видимо, сказался чистый горный воздух, родниковая вода и подножный корм. Поэтому всегда меня избирали старостой, в обязанности которого входило объединять пацанов и защищать их от обидчиков.

Однако в пятом классе пришлось пережить случай предательства - в наш класс попал многократный второгодник, на голову выше каждого из нас и старше на четыре года, некто Зубов.
Я никогда не прислушивался к шептунам, т.к. считал это ниже собственного достоинства,а за моей спиной весь класс, в том числе те, которых я неоднократно выручал, дрался за них не требуя ничего взамен, сговорились Зубова сделать старостой, а меня, естественно, свергнуть. Зубов, несмотря на свой внушительный вид, был трусоват, поэтому со мной он предложил разделаться всем классом, т.е. избить.

Выхожу из школы, вижу, весь класс гурьбой идет за Зубовым в мою сторону. Только тогда я понял, что происходит, до этого мне было невдомек, что тебя могут предать. Решил быстрым шагом идти через гору, чтобы оторвать от толпы главаря, как бы заманивая его к себе - он метров на двадцать оторвался от класса и, когда я развернулся, он был рядом.
Руки у меня были очень сильные, я мог как кошка вскарабкаться на любую сосну, подтягиваться многократно на одной руке, прекрасно дрался. Поэтому, ударив Зубова в челюсть, завалил его, сел сверху, придавил шею и приказал орать, чтобы класс остановился. Он заорал благим матом, чтобы уходили назад, взвыл и замолил о пощаде. Я встал, а когда Зубов поднялся, кинул ему свой портфель, чтобы впредь носил за меня за подлость.
Подойдя к оторопевшим одноклассникам, дал каждому по соплям оплеух, порядок был восстановлен, но я тогда понял многое...

Все время войны дети практически не видели отца - он уходил на работу, когда они еще спали, а возвращался, когда дети уже спали... Чаще всех видел его я, т.к. рано уходил пасти корову.

Что за город Златоуст?
Это - место концентрации заводов и шахт, знаменитых до революции Демидовых. В годы войны город был основным поставщиком стали для моторов самолетов, танков и другой техники, а также орудий и многого другого вооружения. На переплав туда направлялась с поля боя масса немецкого военного снаряжения - пулеметы, автоматы, винтовки, сабли и клинки, патроны, пушки, танки и т.д.. Охранял все это "имущество один сторож-старик с берданкой, заряженной солью, пацаны пролазили под колючей проволокой, набирали, чего хотели, а потом постреливали в горах и брошенном заводском трюме, где все стены были изрешечены пулями.

Более старшие пацаны рвались на фронт, некоторым это удавалось, например, Генке Звереву, который сбежал из дома, рассказав, куда направляется, только мне и Кузе (Кузьмину Герману, впоследствии ставшему крупным деятелем разведки). Просил домашним не говорить. Его родители и сестра обещали дать корову тому, кто скажет, куда делся их сын и брат, но мы молчали до конца войны, пока Генка не появился с иконостасом наград - он оказался смелым и удачливым солдатом полковой разведки.

Что необходимо отметить - несмотря на то, что оружия было в избытке, никому и никогда не приходило в голову испытывать его на людях, мальчишки учились пользоваться им на случай будущего участия в защите страны.

В нашей школе, на втором этаже, размещался военный госпиталь, куда привозили аненых с фронта, и мы имели возможность общаться с воинами, нас допускали к ним организованно - классами, по графику.
Мы собирали, что у кого дома было из съестного, и старались угостить раненых.

В городе было много много согнанных из Средней Азии и Прибалтики пленных, живших вповалку в бараках, постоянно голодных, которых использовали на подсобных работах. Они ходили по домам и просили дать им любую работу за похлебку, умоляли дать очистки от картошки, любые отходы от продуктов, чтобы выжить. К нам домой приходили эстонцы, которых мама и бабушка кормили супом, но они обязательно хотели чем-нибудь помочь по хозяйству.

Перед танковым сражением под Курском необходимо было отправить громадное количество танков, но, несмотря а то, что их изготавливали много, переправить их быстро на фронт было невозможно из-за того, что между Златоустом и Миассом была однопутевая железная дорога длиной около ста километров, поэтому, когда в одну сторону двигался состав, в другую ехать было невозможно, а построить вторую нитку быстро было также невозможно.

Решили сделать автодорогу через тайгу по прямой от Златоуста до Миасса, но, так как дорога проходила зачастую по заболоченной местности, покрытие надо было делать из стволов деревьев, т.н. лежневка.

Ставка попросила отца построить эту дорогу за один месяц, но на следующий день в газете «Правда» появилась маленькая заметка-сообщение «Построена автодорога Златоуст-Миасс». Эту газету мама хранила долгие годы и всегда говорила, что газетным сообщениям полностью доверять нельзя. Отец рассказывал, что ему позвонил И. В. Сталин и сказал:
—Товарищ Миргородский, прочитал в газете «Правда» сообщение, что построена дорога Златоуст-Миасс, правда ли это?
Отец подумал, что сказать: построена — вранье, а не построена — страна в тяжелейшем военном положении, язык не поворачивался на такой ответ. Поэтому все взвесив, он ответил:
— Товарищ Сталин, завтра вечером пойдут танки!

Сталин его поблагодарил. Отец собрал всех свободных от выпуска военной продукции людей — десятки тысяч, собрали топоры, пилы и все прочее для валки и укладки в дорогу леса. На следующий день(!) танки пошли самоходом в Миасс, а там грузились на платформы и отправлялись на фронт.

Когда не могли пустить первый в стране броневой стан - на Ашинском металлургическом заводе, Сталин поручил отцу, как опытнейшему строителю, решить эту задачу. Отец поехал в Ашу и сумел найти и исправить проектные изъяны, из-за которых не шел стан, через месяц запустил его в работу, за что был награжден Орденом Трудового Красного Знамени, которых в послевоенные годы получил еще пять за пуски важнейших объектов, и ни одного по случаю юбилея. Имел много и других наград и званий - Заслуженного строителя СССР и УССР, Заслуженного работника промышленности УССР, награждался Почетными Грамотами Верховного Совета.

Бабушка, Ольга Нодаровна, всю войну работала бесплатно шеф-поваром в большом детском саду, где были и мои младшие братья - Датико, а затем и Валери. Она прекрасно разбиралась в травах и других растениях - одуванчиках, щавеле, подорожнике, дикорастущих плодах, рассказывала воспитательницам, что и как собирать, дети собранное приносили ей и вместо скудного меню получались изумительные полезные и вкусные супы, второе и компоты. Все, кто воспитывался в садике, выжили и прекрасно выглядели.
После еды дети вставали из-за стола и обязательно, по команде воспитательницы, хором говорили: "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство".

Как-то, выпасывая корову на горе Косотур, набрел на старую шахту, недалеко от ствола которой лежали тяжелые металлические диски. Один из них я притащил домой и показал отцу, оказалось - свинец. Потом показал, где нашел, "клад" забрали на военный завод, Отец  говорил, что этого свинца хватило на миллионы пуль.

Много интересного встречалось в горах: голубые камни, скалы из авантюрина, попадались и самоцветы.
Климат в Златоусте уникальный, не зря его называют "почки планеты". Город расположен между горами, встаешь утром - сверкает солнце, через час-два -тучи и дождь с грозой, на горы падают тысячи шаровых и обычных молний, которые или плывут над землей, или врезаются в деревья и столбы линий связи и электропередач, разламывают их, испуская желтый дым. После грозы - опять солнце, и так бесконечно.

В лесах - высокие сочные травы на полянах, изобилие цветов, малинники, заросли черемухи, рябины, шиповника, калины, разных земляных ягод - синика, ежевика, брусника, костяника, в болотах - клюква.
Некоторые называли Златоуст "помойной ямой", потому, что ливневые потоки с гор всегда устремлялись вниз, в город, река Ай вздымалась, заливая громадные площади, а иногда снося мост. Река уже тогда была сильно загрязнена мазутом.

Вне города - кристальная чистота природы, удивительная система гор "Таганай" (по-татарски "подставка луны", издалека имевшая вид спящего богатыря, под которой текла река Тунгуска, на дне которой поблескивало золото, а все подходы к горе были завалены белыми мраморными валунами.

Вблизи Златоуста - сказочное озеро Тургояк, чище Байкала, вода была идеально прозрачной, водилось много рыбы.
В нескольких десятках километров - Ильменский заповедник с его уникальными местами, озерами, минералами.

Жаль, что эта уникальная природа пострадала от радиации после взрыва реактора по производству плутония вблизи Тургояка...

После войны отец решил переехать на жительство в Украинскую ССР, но отпустили его с Урала только в 1948 году.

Приехали мы в Запорожье через месяц "путешествия" в товарном вагоне вместе со своим неказистым скарбом в ноябре. Что сразу поразило - изобилие пышного белого хлеба, всевозможных колбас, свежей и копченой рыбы, фруктов, после Златоуста это был рай земной.

Через день после после приезда отправились в школу - все, кроме младшего брата Валери и старшей сестры Клары, уже учившейся в фармацевтическом институте Москвы.

Надо отметить, что наши родители в школу никогда не приходили, кроме, как по устройству детей в связи с переменой места жительства. Отец знал, что никто из нас его не обманет и скажет правду, как и что фактически произошло в школе, он по возможности раз в неделю-месяц просматривал дневники детей и, если были нелицеприятные записи, спрашивал: "Правда ли то, что написал учитель? Как ты считаешь, есть в этом твоя вина?"
Отвечали правду, как есть. Если виновен, отец мог "воспитать" ремнем.

Была еще такая история. Прихожу первый раз в седьмой класс в 50-ю школу Запорожья. На перемене староста класса Арёна (так его все звали), решил показать, "кто в классе хозяин", взял и без всякой причины ударил слабого паренька кулаком в лицо, тот, естественно, упал. Но в ту же секунду упал и Арёна, уложенный одним ударом мной. Так я стал старостой класса, и был им до конца учебы в запорожской школе."

***

Я бы слушала рассказы дедушки еще долго, но из кухни начал доноситься аромат уже выпеченного хлеба, и мы с дедушкой пошли его вынимать. За нами хвостом шла кошка Нори, тоже слушавшая с удовольствием дедушкины рассказы о далеком военном детстве, и наверно, радовавшаяся, что она родилась в мирное время... А я жалела - почему я не родилась в то прекрасное время после войны, когда был жив товарищ Сталин, когда в нашей стране почти все были горячими патриотами, когда жизнь шла согласно словам песни:

Всюду жизнь привольно и широко,
Точно Волга полная, течет.
Молодым везде у нас дорога,
Старикам везде у нас почет.

За столом у нас никто не лишний,
По заслугам каждый награждён,
Золотыми буквами мы пишем
Всенародный Сталинский закон.

Этих слов величие и славу
Никакие годы не сотрут:
— Человек всегда имеет право
На ученье, отдых и на труд!

Широка страна моя родная
Много в ней лесов, полей и рек!
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!!!