Дорогие мои земляки. Мои непростые земляки

Возмущаюсь до глубины души, когда слышу по телевизору рассуждения о «простом народе». И говорится это пренебрежительно, с чувством собственного превосходства. «Простым людям это непонятно», «простому народу нужно то и то» и так далее. Возникает вопрос: кто дал им моральное право делить людей на «простых» и «сложных», судить об их жизненной позиции, мыслях, чувствах? И кого они относят к «серой людской массе»? Наверное, всех, кроме себя любимых. Умный человек никогда не позволит себе таких высказываний! Путин часто употребляет выражение «рядовые граждане». Имеются в виду не крупные руководители, а все МЫ. Это понятно и не обидно. А краснобаям из телевизора  не мешает присмотреться и прислушаться к окружающим людям, не из их компании, и они узнают много интересного, поучительного и неожиданного для себя.
 
Хочу написать о своих односельчанах, соседях, с которыми мне посчастливилось жить рядом в разные периоды моей жизни. А вы судите «простые» это люди или не очень.
Через дорогу напротив родительского дома, находилась усадьба семьи Ткаченко-Гайдай. Их подворье граничило с подворьем моей родной тёти, и не было между ними никаких заборов, общались совершенно свободно. Всех нас связывали добрые дружеские  отношения. Глава семьи, Ткаченко Иван Иванович, чёловек незаурядный. Фронтовик. На войне потерял один глаз. О своём ранении рассказывал с юмором. «Ослепило. Всё лицо залило кровью. Ну, думаю, убили. Надо принять красивую позу, вдруг, потом фотокорреспонденты приедут! Полежал, полежал - не умираю и пополз в направлении наших окопов». После войны закончил исторический факультет университета, затем заочно аспирантуру в Ленинградском университете. Работал учителем истории в школе. Занимался краеведением. Об Иване Ивановиче, как краеведе и учителе написано очень много. Я повторяться не буду. Мне известна другая сторона его жизни, жизни соседа дяди Вани Ткаченко. Мои первые детские воспоминания: дядя Ваня стоит у калитки своего двора и с кем-то разговаривает. Одет он в светлый полотняный костюм и белую сорочку - вышиванку, называемую «гуцулкой», без головного убора. Этой, любимой им, форме одежды он оставался верен очень долго. Иван Иванович был прост в обращении с соседями. Однажды из одной из своих многочисленных командировок привёз мне в подарок цветные карандаши, 24 цвета! Сколько радости было! Я их очень берегла и только  самым близким друзьям разрешала немного порисовать. Мы с подружкой Ларисой часто подкарауливали Ивана Ивановича, чтобы задать свои бесчисленные, важные для нас вопросы. Он обстоятельно отвечал на них, а мы слушали, затаив дыхание. Ведь Иван Иванович очень много знал и умел интересно рассказывать. У него была огромная библиотека. В ней имелись даже все тома Большой Советской Энциклопедии. И это в конце 50-х, начале 60-х годов прошлого века!
 

Однажды, в 10 – 11лет, Иван Иванович преподал мне урок из правил хорошего тона. Летом мы возились в своих садах совсем рядом. Вдруг, Иван Иванович чихнул. Я тут же громко крикнула: «Будьте здоровы, Иван Иванович!». В ответ - тишина. И так три раза. Пока жена не окликнула его: «Ваня, Наташа желает тебе доброго здоровья». Тогда он подошёл и  сказал: «А если бы я кашлянул, или случилась другая известная беда, как бы ты отреагировала?» «Сделала бы вид, что ничего не заметила», - ответила я. «Ну а чем отличается чихание от других реакций человеческого организма?». Этот урок запомнился на всю жизнь. Благодарила, конечно, когда желали здоровья, но сама не замечала чихания окружающих. Надо сказать, что нас, детвору, в школе и дома учили элементарным правилам хорошего тона - прикрывать рот рукой, когда кашляешь, чихаешь или зеваешь, не тыкать пальцами, указывая на окружающие предметы или людей, не чавкать во время еды и т.д. Сейчас довольно часто эти правила не соблюдаются. Наверное, никто не учит детей приличному поведению в обществе а, возможно, все распустились. Свобода!
Я, конечно же, погрешила против истины, назвав Ивана Ивановича главой семьи Ткаченко-Гайдай. Реально главенствовала его жена Наталья Владимировна. Голубоглазая красавица с толстой косой цвета воронова крыла уложенной короной вокруг головы, красиво и модно одетая она всегда привлекала восхищённые взгляды окружающих. Сейчас я задаюсь вопросом, как тётя Наташа в те годы умудрялась иметь такой шикарный гардероб? А платья действительно были шикарные! Из крепжоржета, крепдишина, шифона, было одно даже из панбархата! И фасоны ведь надо придумать! Журналов мод тогда у нас не было, а из книги «Домоводство» много не возьмёшь. Тётя Наташа наряды меняла часто. Надоевшие платья продавала за полцены односельчанкам. В первую очередь одежда предлагалась моей маме и тете. Всё это примерялось под «ахи» и «охи», но, практически, ничего не покупалось. Тёте не подходили наряды по фигуре, а маме по деньгам. Правда, одно платье мама всё-таки купила! Из шифона светло зелёное с рисунком белыми лилиями и кружевным бантом! Долго оно у нас жило!
В молодости Наталья Владимировна нигде не работала. Занималась домашним хозяйством. Хозяйство было необычным. Живности никакой не разводили. Зато сад и огород содержался в образцовом порядке. Но самой главной достопримечательностью был огромный палисадник с разнообразными, редкими для того времени растениями. Мы сестрой и подругой часто, затаив дыхание рассматривали и нюхали каждый цветок. Надо сказать, что содержать такой цветник было довольно трудно. Кроме всего прочего воду для полива носили в вёдрах из колонки, находящейся метрах в 100 от двора. Поэтому односельчане и не увлекались цветами. Сажали самые неприхотливые: бархатцы, астры, циннии. Натальи Владимировна делилась семенами и отростками своих цветочных культур, и постепенно  соседские палисадники преобразились. У нас во дворе росло несколько кустов роз. Мои родители очень гордились ими.
Тётя Наташа хорошо готовила. Угощала нас невиданной в то время выпечкой: хворостом, различным печеньем и тортом, состоящим из множества коржей, пропитанных заварным кремом. Потом такой торт пекла моя мама. Надо сказать, что выпечка коржей на плите, которая топилась дровами, керогазе или примусе - это своего рода искусство.
Ещё у Натальи Владимировны было большое увлечение - вышивка крестиком. Тогда вышивание было процессом творческим. Со специальной картинки на бумаге изображение переносилось на холст, с прикреплённой к нему канвой. Подбиралась величина крестика их количество в строчке, цвет ниток. Наталья Владимировна вышивала очень много - настоящие картины, ковры, покрывала, всевозможные накидки. Особенно хороши были картины! Их было много, но мне запомнились «Ромео и Джульетта», «Кремлёвская набережная», «Наездница», «Прощание Олега с конём», «Замок». От них невозможно было глаз оторвать! Все предметы, растения, люди выглядели абсолютно реально, как живые! Тогда многие женщины вышивали, в том числе моя мама и мама подружки, тётя Паша. Вышивали они одинаковые сюжеты, обменивались нитками нужных оттенков. Получалось у всех хорошо, но произведениями искусства можно назвать только работы Натальи Владимировны. Что-то неуловимое отличало их от работ других женщин. Наверное то, что называется божьей искрой, талантом. Жаль, что многие вышивки тёти Наташи не сохранились, в доме у сына случился пожар и многие изделия сгорели. К счастью, почти все картины удалось спасти. Сейчас они украшают дома сына и внуков.
Наталья Владимировна была певуньей. Пела в хоре Дома Культуры. А в длинные,  зимние  вечера приходила к нам домой. Взрослые играли в карты и лото, женщины иногда вышивали и пели. Пели русские и украинские народные песни, песни советских композиторов. Разрешалось подпевать и нам, детям. Это были незабываемые вечера. Иван Иванович посиделки не посещал. Он в это время работал. Писал статьи в газеты и журналы, делал запросы в архивы, вел переписку с участниками боёв в окрестностях Новой Калитвы. Делал ту работу, которая в будущем сделала его известным  учёным-краеведом.
 

Третьим членом семьи был сын тёти Наташи Юрий. Своего родного отца Юра не знал. Он погиб на фронте. С Иваном Ивановичем у них сложились хорошие дружеские взаимоотношения, взаимоотношения родных отца и сына. Под влиянием Ивана Ивановича у Юры формировалась жизненная позиция, интересы, увлечения. А увлечений у него было много: электротехника, радиотехника, фотография, изготовление всевозможных изделий из дерева, рисование. И всё получалось! Всем соседям устранял неисправности по части электричества, устанавливал и подключал розетки и выключатели. К Новому году спаял гирлянду и повесил на ёлку, установленную в доме у моей тёти. И пусть это была немигающая гирлянда из обыкновенных лампочек, для нас с сестрой и подругой это было диво невиданноё. Ёлка вся сияла! В её свете блестели и загадочно мерцали ёлочные игрушки. Мы просто глаз не могли отвести от такого чуда!
Юрий старше меня на 9 лет. Для 7-8-летних детей это огромная разница в возрасте. Но мы общались довольно часто. Он рассказывал нам что-нибудь интересное и фотографировал. Многие мои детские фотографии  сделал Юра. Хорошие чёткие снимки, не выцвели и не пожелтели. Я очень благодарна ему за эту память.
Потом жизнь развела меня с этой семьёй. Юра ушёл служить в армию на три года. Я уехала из Новой Калитвы и с членами семьи Ткаченко-Гайдай виделась редко. И только прошлой зимой нахлынули воспоминания. Этим летом решила зайти к Юрию, но узнала, что  он тяжело болеет. Растерялась, и не зашла. А жаль!
Я вышла замуж за односельчанина. Жили мы в Воронеже. В Калитву приезжали часто. Все отпуска и праздничные дни проводили в доме у свёкра и свекрови. Летом там собиралось много народу. Приезжали два брата мужа с семьями и другие родственники. За столом собиралось по 12-15 человек. Было шумно, весело и по-семейному уютно. Свёкор и свекровь были людьми очень интересными, хоть и не простыми в общении. Именно их меткие, оригинальные высказывания мы чаще всего цитируем у себя в семье. Так двум своим сыновьям солидным, состоявшимся в жизни, уже убелённым сединами мужчинам свёкор очень спокойно заявлял: «Один умный, а другой грамотный, а толку от вас никакого. Мотоцикл отремонтировать не можете». Ясно, что под подобные характеристики попадали многие односельчане. Свекровь тоже была остра на язычок. Мы, три невестки, её уважали и немного побаивались. Но, несмотря на всё это, у родителей моего мужа были добрые отношения с соседями. Особенно дружны они были с семьей Лушпиных.   
Это большая (без приезжих) дружная семья. Во дворе у них всегда толпился народ. Заходили «на минутку» соседи, многочисленные родственники и знакомые обменяться новостями, чем-то угостить хозяев, угоститься самим. Очень добрая непринуждённая атмосфера царила в этом дворе! Но долго сидеть было некогда, хозяйство большое. Корова, телёнок, поросёнок, гуси, утки, куры, кролики, требовали постоянного внимания. А ещё огород 40 соток!  И всем этим  управляла спокойная, мудрая немолодая женщина, Лушпина Александра Тихоновна по-простому, Тихоновна, тётя Саня, бабушка Саша. Муж погиб на фронте. Одна растила сына и не представляла себе жизни вне его семьи с радостями и печалями, хлопотами и заботами, каждодневным трудом. Вырастила трёх внуков, часто ещё приходил четвёртый от первого брака сына. Она дождалась и правнуков, всех нянчила и привечала в доме. Молодые, невестка и сын работали от зари и до зари. Они, конечно, помогали делать тяжёлую домашнюю работу, но основной груз забот ложился на плечи бабушки Саши. Все были накормлены, напоены, обихожены. И всё это выдержанно и спокойно. Я ни разу не слышала, чтобы она на кого-нибудь кричала, жаловалась на жизнь или «мыла кости» невестке. Вкусно готовила простые и сытные блюда. Моя свекровь, сама хорошая кулинарка, часто советовалась с Тихоновной по поводу пирогов или заготовок на зиму. Вот такая светлая женщина жила с нами по соседству. Ушла она из жизни тихо, окружённая заботой и любовью родных.
Под стать Александре Тихоновне пришлась невестка Лиля, Лилия Георгиевна. Внешне невозмутимая, спокойная, она просто излучает добрую, мудрую, умиротворённую энергию. Хотя проблем в семье всегда хватало!
Лиля старше меня на 8 лет. Я помню её ещё совсем юной высокой, красивой особой яркой красотой, весёлой  девушкой. Замужество, рождение троих детей, тяжёлая, но любимая работа, не значительно изменили внешность и  характер Лили. А работала она  механизатором в колхозе. С ранней весны и до поздней осени на тракторе пахала землю, сеяла хлеб, подсолнечник, свёклу и другие сельскохозяйственные культуры, ухаживала за посевами. Входила в состав знаменитой в своё время женской бригады механизаторов «Новокалитвянка». « Неженская» профессия отнимала много сил и нервов, но Лиля никогда не  жаловалась, не ругала начальство, сотрудников, неблагоприятную погоду и т.д.  Она работала, и работала хорошо! 
 
За это была награждена Памятным знаком «Ударник 9-ой пятилетки» и медалью «За трудовое отличие». Трижды избиралась депутатом Областного Совета Народных депутатов. Была делегатом «Всесоюзного съезда колхозников» в Москве. Вот такой заслуженный и уважаемый человек моя  бывшая соседка Лушпина Лилия Георгиевна! Никогда ничего не рассказывала ни о своих наградах, ни о депутатской деятельности. Просто удивительная скромность! Только однажды во время вечерних посиделок с песнями у нас во дворе обмолвилась, что во время сессии Облсовета на банкете трижды «на бис» пела «Прощай любимый город, уходим завтра в море…».
О посиделках хочется написать особо. Это один из самых любимых мною моментов сельской жизни. Вечером, усталые после длинного, трудового дня и летней жары, женщины выходили из своих дворов и рассаживались на чьей-либо скамейке на улице. Кое-кто приносил с собою стульчики. Многие ждали возвращения своих коров из стада, но большинство выходили подышать, поговорить. Публика была разновозрастная. Тут же бегали дети, самые маленькие сидели на коленях у матерей или бабушек. Вёлся неспешный разговор, обсуждались сельские новости, часто слышался смех. Подходили мужчины, курили, что-нибудь рассказывали. Иногда засиживались до звёзд. Разговоры затихали. Хотелось только смотреть в темноту, слушать звуки засыпающего села и вдыхать напоенный неповторимыми летними ароматами воздух.
Для Лили пение было не просто увлечением, оно являлось неотъемлемой частью её жизни. Пела Лилия Георгиевна не только в дружеских компаниях, но и в сельском хоре. Сколько я себя помню, в Калитве при Доме культуры существовал хор. Менялись руководители, участники, а он жил, и сейчас живёт. Так вот, я помню, когда Лиля, совсем ещё молодая девушка, пела вместе со своими родителями. С хором она пережила его взлёты и времена застоя. И только не так давно, когда не позволило здоровье, Лилия Георгиевна  перестала посещать Дом Культуры.
Так получилось, что с семьёй Лушпиных мне пришлось особенно тесно общаться уже в зрелые годы. Дети у них стали взрослыми, внуки подросли. Скотины стали держать меньше. Лилия Георгиевна стала пенсионеркой, но отдыхать ей было некогда. Приходили многочисленные сваты, кумовья, соседи и просто хорошие знакомые, рассказывали о своих радостях и бедах, просили помочь советом или делом. И Лиля помогала. Незаменимой она была в приготовлении разнообразных блюд для всяких застолий, свадеб, крестин, дней рождения. Особенно ценной являлась помощь в приготовлении поминальных обедов. Это сейчас в городах стало модно проводить поминки в столовых и кафе. А в селе готовится обед на не один десяток человек. И обязательно нужно варить борщ, а это непростая задача. У Лили борщи получались всегда очень вкусные, наваристые, душистые. Пирожки и другие блюда тоже удавались на славу. А, самое главное, она мола успокоить  растерявшихся родственников, помочь направить процесс в нужное русло. Надо сказать, что всё это безвозмездно: платочек поминальный положен в таком случае. Зачастую, ещё недостающие продукты принесёт из дома.  Помогла и  нам Лилия Георгиевна дважды в таких ситуациях. Много добра я видела от Лили. Её мудрые советы, моральная поддержка помогли мне преодолеть довольно сложный период в жизни.  Буду с благодарностью об этом помнить до конца своих дней.
И всё-таки «руководящая и направляющая роль» в такой необычной, многочисленной семье принадлежала и принадлежит до сих пор мужчине, Владимиру Сергеевичу. Видный из себя, спокойный, не многословный, с тонким чувством юмора он позволял событиям в семье идти своим чередом и вмешивался, говорил своё твёрдое мужское слово, только в случае крайней необходимости. Всю свою трудовую жизнь работал шофёром в колхозе. Исколесил не одну тысячу километров полевых дорог. Буксовал на своих грузовиках в весенне-осеннюю распутицу, преодолевал снежные заносы зимой. В конце своей трудовой деятельности водил колхозный автобус. К трудностям езды по бездорожью прибавилась ответственность за безопасность людей. Владимир успешно справлялся со всеми сложностями своей работы. Всегда пользовался уважением сотрудников, односельчан, соседей. Надо сказать, что ничто человеческое (мужское) Владимиру не чуждо, но это было спокойно и достойно.
Сейчас я редко и ненадолго приезжаю в Калитву. Ещё реже захожу к Лушпиным. Все извечная спешка! Но мы как-то общаемся, то по телефону, то в социальных сетях. Лиля и Володя живут на старом месте в своём доме с младшей дочерью Олей и её семьёй, всего семь человек. Старшая дочь и сын тоже живут в Калитве. Так что в родительском доме никогда не бывает пусто и скучно. Недавно дочери выставили в интернет фотографию Лили и Володи с очень хорошим комментарием: « Жили - были дед и баба, и было у них трое детей, шесть внуков, семь правнуков, две козы и три козлёнка». От себя добавлю: «А ещё у них есть большая любовь и семейное счастье».
 
Скептики могут сказать: «Выбрала две образцово-показательных семьи!» Во-первых, это мои соседи, а соседей, как известно, не выбирают, а во-вторых, у нас живёт много замечательных людей. Есть среди них и Герои социалистического труда и Члены союза писателей России. Но большинство семей наших Калитвянских фамилий: Яковенко, Лосевских, Мельниковых, Ковалёвых, Пархоменко и т.д. живут достойно, трудятся, растят детей, украшают свои усадьбы палисадниками и цветниками, организуют сельские праздники, ходят на концерты в Дом культуры. Все семьи в чём-то похожи друг на друга и каждая по-своему уникальна и, несомненно, достойны, чтобы были написаны истории их жизни.
Другая часть скептиков может сказать: «Ну, это было раньше, а сейчас народ обмельчал, развращён свободой, вседозволенностью, погоней за деньгами». Нет! Я не так давно подружилась с компьютером и была приятно удивлена, даже изумлена, как широко представлена жизнь в Новой Калитве на страницах социальных сетей! Здесь и репортажи со всевозможных сельских праздников, концертов, литературных чтений, проводимых в библиотеке, с субботников по уборке берега Дона и территории центрального кладбища. Существуют даже специальные группы, объединяющие патриотов нашей малой родины. Выставляется множество фотографий родного села, его окрестностей, уникальной природы донского края. Сняты все уголки и местечки во все времена года с различных ракурсов. Есть фотографии по- настоящему талантливые и сделаны они с большой любовью. Часто снимают молодые люди, наши дети и внуки. Чего стоят фоторепортажи Вячеслава Кащенко! Его снимки процесса перезахоронения солдат, погибших на Малиёвой горе, просто приводят в трепет! Давно ушедший из жизни герой этого очерка Иван Иванович Ткаченко был бы очень доволен:  дело его продолжается, внуки и правнуки любят свой край, помнят и чтут его прошлое. Не перевелись на земле Калитвянской талантливые, прекрасные душой рядовые непростые люди!