Превозмогая

  "...Превозмогая порывистый ветер, ужасный холод и палящий зной, я карабкался все выше и выше..." - так врал знаменитый путешественник Джон Вайлдвокер в статье для Нэшнэл Джеогрэфикс, посвященной его походу на Памир.

  Турклуб "Памир" был для молодых туристов, которым уже стукнуло восемнадцать, путевкой на работу с иностранцами. Организованная в Душанбе фирма, с вполне предсказуемым названием "Памир трэвел", водила иностранных клиентов в горы.

  В зависимости от уровня подготовки и толщины кошелька, сложность похода и уровень комфорта варьировались весьма сильно. Обычный средний состав группы, сопровождающей гостя, включал гида, который был, по сути, руководителем и мозгом группы, переводчика и трех носильщиков - портеров, которые несли груз за всю группу. Клиент шагал налегке, с ним вместе шагали гид и переводчик, часто в одном лице.

  Портеры, в этот раз, все русские, может с небольшой примесью таджикской крови, а может просто сильно загорелые парни, Костя, Юра и Саня, шли неспеша.
Клиента прихватила жесткая горная болезнь - тяжелая акклиматизация, проявившая себя в виде сильной диареи, которую тот усугубил, наевшись дикорастущих абрикосов. Теперь клиент откровенно страдал, то и дело бегая, то в кустики, то за камешек.

  - О, гляди, носки снял и в кусты. Видать, бумагу всю уже смотал - заметил опытный Юра. - Носки кончатся, майки на лоскуты рвать начнет.
  - А догадается?
  - Ленка подскажет, не оставит в беде.

  Лена работала гидом-переводчиком. Шла впереди, вместе с клиентом, рассказывая о местной природе, отвечая на вопросы. Иногда, она фотографировала Джона, выбрав наметанным глазом выгодный ракурс.

  Если в предгорье бодрый Вайлдвокер храбро выпячивал грудь, строил Лене глазки и вовсю хохмил, то теперь, приступ "горнячки" привел его облик в соответствие с образом путешественника, который "превозмогает".

  Девушка шла не совсем налегке. Она несла провизию на себя, портеров и часть продуктов клиента, для организации обедов. Встав вместе с знаменитым путешественником пораньше, она шла в темпе, удобном клиенту, устраивала остановку на обед, когда это было необходимо и вела Джона дальше, оставив на месте стоянки обед для трех "вьючных лошадок".

  Вечером, выбрав место для ночлега, Лена начинала готовить ужин, иностранец отдыхал в ожидании ужина, а подошедшие позже портеры, разбивали лагерь, ставили палатки, ели и укладывались отдыхать.

  Однажды вечером, девушка, сходив "за камушек", тихонько вернулась в лагерь. Проходя мимо палатки парней, она услышала свое имя и замерла. Дальше она уже слушала с большим интересом и закипала от злости.

  Саша, Сашенька, Шурик... Эта скотина рассказывала, со всеми подробностями об их с Леной коротком, но бурном романе, случившемся перед походом, и бывшем, как она думала, тайной.

  Обида накрыла ее горячей волной. То, что произошло между ними, то самое, что, всплывая в памяти, заставляло ее блаженно вздрагивать и покрываться мурашками, теперь, в его пересказе, превратилось в позорную похабщину и приравняло её к общественному туалету, так ей, по крайней мере, казалось в ту минуту.

  Не соображая, что делает, она залетела в палатку, и с воплем: "Скотина паршивая!", навешала своими крепкими руками сочных оплеух опешившему Сане.

  Утром Джон был поднят, как только забрезжили сумерки. Под предлогом возможного, ближе к обеду, ледопада, клиент с гидом-переводчиком выдвинулись из лагеря около четырех часов утра. Лена знала, что до ледников они дойдут лишь завтра, просто не хотела видеть парней.

  С этого дня и до конца похода, приходя на место обеденной стоянки, портеры находили питательный обед: три, заботливо уложенные одна на другую галеты.
А суровый "импортный засранец" продолжал, превозмогая все мыслимые и немыслимые трудности, и не забывая делать красивые фото для спонсоров, свой путь к вершине.