Эпоха second hand

   Когда закончилось время лозунгов: «Догоним и перегоним…», «Выше знамя…», «Коммунизм — это…», наступила эпоха “Second Hand”. Вероятные противники стали невероятными друзьями, вместо хлеба и масла появились демократия и гласность. За рубеж могучим потоком потек металл Родины и сразу с канализационных люков исчезли чугунные крышки, стали разбираться трамвайные и железнодорожные рельсы, а искатели цветных металлов резали телеграфные и электрические провода. Вековые деревья моментально превращались в доски. Антиквариат стране стал не нужен. Происходила полным ходом переоценка ценностей. Все то, что через месяц или даже через год станет остро необходимым, сегодня было не нужно никому. Так зарождался новый капиталистический отечественный бизнес. Принцип: украсть ящик водки, водку продать, а деньги пропить сработал четко.

   Именно в это непростое и сложное во всех отношениях время Федор Степанович Люмин вышел на заслуженный отдых и повесил тужурку, украшенную орденами и медалями, вместе с кортиком в шифоньер.

   Отслужив почти тридцать лет на действующем флоте и отдав ему лучшие годы вместе со здоровьем, он не заработал огромных богатств. Как оказалось, у него не было даже выходного костюма. Вот таким он перешел в разряд военных пенсионеров.

   Утром Люмин проснулся необычно рано. И спешить вроде бы никуда не надо, а чего-то не спится. Он бесцельно шатался по квартире, куря одну сигарету за другой.

— Нет,  так  дело  не  пойдет, —  напряженно  думал  он, — Надо куда-то идти работать. Вот только куда? Дома я чокнусь раньше времени.

   Ну и чем ты теперь собираешься заниматься? — первым делом проснувшись, поинтересовалась жена, — Смотри, не спейся со  скуки.

   Для начала, наверное, женюсь, — Федор Степанович хрипло засмеялся, — А что, не плохая идея, как ты считаешь?

   Шестьдесят не за горами, а ума так и не нажил, — обиделась супруга, — Не нагулялся еще? Скольким бабам на своем веку под юбки заглядывал? Надо было бросить тебя тогда…, — она надула губы и обиженно вышла на кухню.

   Что не бросила? — пробасил он ей вслед.

   Детей пожалела.

   Гуманно. Даже очень.

   Не заводись.

   Да ну вас всех… —

   Люмин порылся в шкафу, нашел свои старые флотские брюки, одел затертую футболку, взял сигареты, пару сотен рублей и в шлепанцах на босу ногу направился к выходу.

   Ты куда? — всевидящее око благоверной сделало попытку застопорить ход набирающего скорость крейсера.

   Пойду, пройдусь.

   А завтрак?

  Потом… - и дверь  захлопнулась.
   Осенняя прохлада быстро забралась под одежду. Люмин поежился. Куда идти дальше он еще не придумал. Жизнь гражданского человека для него была дика и пугала своей новизной, как пугает свобода зверя, вышедшего из клетки зоопарка, — вроде бы все знакомо, но ничего не понятно. Федор сел на скамейку, что перед домом и снова закурил.

   Степаныч, тебе чего не спится? Или подушка у пенсионера окаменела? Не рано ли? — это вышел Клименко, сосед из семнадцатой квартиры, тоже отставной офицер, только со стажем десять лет. С ранней весны до поздней осени он жил на даче, занимая себя выращиванием овощей и фруктов, которые успешно реализовывал на рынке, пополняя витаминами многочисленных горожан и гостей города. От всего этого имел неплохую прибыль. Только зимой возвращался в город и как медведь впадал в спячку.

   А вы, Леонид Михайлович, чего не на даче? Ваше время вроде бы уже наступило. Присаживайтесь,  покурим.

   Начинаю потихонечку готовить почву под рассаду. Приехал за удобрениями. Накось, Степанович, грушу мою попробуй. Таких точно ни у кого нет, — он протянул Люмину фрукт просто гигантских размеров. Присел, закурил. — Чем заниматься собираешься? Смотри, не запей со скуки. Такое часто практикуется у нашего брата.

   Вы с моей женой сегодня прямо в одну дуду дуете. Она мне с утра те же слова сказала. Вы случаем с ней не спелись? — засмеялся Люмин. — А если честно, то сейчас бы и выпил. Третий день как на пенсии, а делать нечего. Надо, конечно, пойти куда-то работать, а вот куда..? — он пожал могучими плечами. Маюсь, как дурак, а выхода нет. У вас хоть дача есть. А у меня… — он обреченно махнул рукой, — Где в наше время работу искать? Мы уже отработанный материал. Сейчас молодежь всем керует, а старики никому не нужны. Может, Михалыч, правда потянем по соточке. Деньги у меня есть. Только где взять в такую рань, даже не знаю?

   Да, Степанович, вижу, что ты и впрямь еще не адаптировался в окружающей среде. Учись у старшего поколения, пока мы живы. Вон видишь дом, — Клименко показал пальцем, — третий подъезд, 31 квартира, первый этаж. Звать тетя Наташа. У нее славный самогончик имеется. Ты сходи, а я с закусочкой тут подсуечусь.

   Через пару-тройку минут друзья расположились на лежащих за домом валунах. Соленые огурчики, тонко нарезанное сало, кусок отварного мяса, помидоры и хлеб составили компанию литровой бутылке кристально чистой жидкости.

   Ты, Федор Степанович, хоть приоденься для начала, — начал Клименко после первой рюмки, — а то на тебя без боли нельзя смотреть. На бомжа похож. Пройдись по этим самым second handам. Там этого добра — завались. Можно по дешевке приличную одежонку купить. Хрен с ним, что ее до нас носили негры. Теперь мы после них донашивать будем. Раньше мы их кормили, поили, технику поставляли за копейки… А, Степаныч, что воду в ступе толочь, наливай, — махнул рукой Клименко, — У нас     у самих наступила эта самая эпоха “Second Hand”. А куды деваться? Просрали страну. Вот и лижем теперь всем задницу. И портки за ними донашиваем. Тьфу, — Леонид Михайлович сплюнул и не чокаясь выпил, — Противно… А деваться некуда, — он аппетитно захрустел огурцом. Наливай, брат.

   Они снова выпили и долго молча курили

   Посуди сам, Степаныч, — не успокаивался Клименко, — мы тогда в этот третий мир все лучшее отправляли. Сами задницу газетой подтирали, а им на миллиарды везли из страны. Теперь они короли, а мы донашиваем их кальсоны.     Кстати, а ты знаешь, как переводится этот вонючий second hand? Да знаешь, конечно. Ты же моряк и  их языком должен владеть.

   А вот и нет. В школе, училище и академии изучал немецкий.

   Ну, я тебе скажу тогда. Ты только наливать не забывай. Давай, — они чокнулись, — Будем жить! Ты, Степанович, не забывай закусывать. А то еще опьянеешь. Так вот, слушай. Дословно эта гадость переводится как вторые руки. А hod dog по-нашему — горячая собака. Ты понял, к чему я это сейчас говорю? У них собака. Вникаешь? И мы начинаем к этому привыкать. Все, что по-ихнему, теперь для нас — класс. Тьфу, противно, — Клименко смачно сплюнул, — Родины уже нет. Профукали! Теперь всю срань сюда везут! А мы от всего этого счастливы. Мы теперь все здесь для них вторсырье. И мы с тобой теперь тоже этот самый second hand, тоже вторсырье, второй, если не самый последний сорт. Выбросили на улицу, как отработанный материал. И никому не нужны. Никому! Понимаешь? Вот ты на службе кем был?! Большим человеком! Командиром дивизии!!! Человек!!!!! — Клименко поднял высоко руку, — Машина, почет, уважение… А сейчас?.. Флотские брюки и майка пятьдесят затертого года. Только ты не обижайся. Я точно такой же. У тебя, Федор Степанович, дипломов, стенку можно на кухне обклеивать… А теперь что? Кому все это нужно? В туалет с ними сходить? В советские времена тебя бы с руками и ногами взяли минимум заместителем начальника на серьезное предприятие, а сейчас и сторожем не везде возьмут. Но ты сильно не отчаивайся. В Бюро по трудоустройству все-таки сходи. Может, что приличное предложат. Только сторожем на стройку не ходи. Там рано или поздно разворуют все, а тебя либо посадят лет эдак на пяток, либо заставят через суд все восстановить. Если и сторожить, то где-то в супермаркете. Ишь, — и здесь не магазин, а маркет. Еще и супер! Во как! Зато хоть в тепле будешь и сыт. У нас с тобой что, все закончилось? — он приподнял бутылку и встряхнул ее, — На, Степанович, тебе денежек, сбегай еще разок. Как-никак, а ты помоложе будешь. Сидим хорошо, хоть и не совсем приятный разговор ведем. Я тебе вот что скажу, а ты мотай на ус: сейчас надо пить только самогон, да и то взятый у проверенных людей, чтоб не натолкали туда всякого говна. А то, что на полках в магазинах, — паленка. Выпил и окочурился. Ты пока ходишь, я из дома закусочку принесу. Давай, давай! Когда еще поговорим. Можешь колбаски прикупить и свеженького  хлеба.

   Приятели сидели долго. Почти до самого вечера.

   Чем хорошо быть пьяным? Они говорят сами для себя, не слушая собеседника.

   Настало время прощаться. Друзья обнялись и долго так стояли, покачиваясь, дыша друг на друга суррогатным перегаром.

   Вот что Степанович, я тебе напоследок хочу сказать, — Клименко взглянул на Люмина туманным взором, — Ты завтра не поленись, сходи в этот самый second hand, приоденься маленько, а то и правда, на тебя смотреть стыдно. Жена постирает шмотки и будешь выглядеть как ихней мачо, — он сипло засмеялся. — Мустанга по дешевке у цыган купишь и вечерами богатых по набережной катать станешь, — и он снова залился хмельным смехом, — Федя, не обижайся на старика. Это грустное веселье. Эпоха такая. Эпоха…, — Клименко пьяно опустил голову, — И название у нее звериное: Second hand, — его сильно качнуло, — Пойдем, дружище, домой. Утро вечера мудренее. Спасибо тебе Степанович, давно я так не расслаблялся. А что..? Посидели, поговорили… Правда от этих разговоров еще чернее стали… Ну, ничего, авось все и наладится. Бывай, Федор, пусть тебе повезет. Мужик ты неплохой.

   Люмин, слегка пошатываясь, молча, прошел в зал, не раздеваясь, рухнул на диван и мгновенно уснул. Супруга, зная суровый характер мужа, отнеслась к происходящему почти спокойно. Поджав тонкие губы, она достала из шкафа припрятанную бутылку наливки и истерически хлопнув входной дверью, направилась к соседке изливать свое горе. Утром, выпив три кружки крепкого чая, Люмин с удовольствием почесал небритую щеку. Безразлично, и в тоже время безжалостно, глазами воина-завоевателя взглянул на раздувающиеся от злости белые ноздри жены, скомандовал, как отрезал, — Сегодня пойдем во второсортный магазин, одевать меня будем. Теперь я должен выглядеть так, кем являюсь на самом деле.

   В second hand, что ли? — тяжело выдохнула Людмила.

   - Именно в него, — со злорадством произнес Федор.

   - Ты напрасно ёрничаешь. Там есть даже очень приличные вещи. Между прочим, многие там одеваются. Я там себе и кофту покупала, и свитер, и летний костюм. Дешево и сердито. И на тебя что-то подберем. Чай, не прынц заморский в магазинах одеваться. Там знаешь, какие цены? Хорош вчера явился, — переключилась она на больную тему, — Голова, небось,  трещит?

   Не тешь себя иллюзиями. Военным  голова  дана  не для головной боли, а для ношения фуражки, шапки и, даже, каски

   - Понесло… С кем же вы, мой господин, вчера так надрались? — любопытство не оставляло Людмилу.

   - Тебе это зачем

   Не на ту дорогу свернули, товарищ капитан первого ранга.

   Что правда, то правда. Зато выяснил кто же я теперь такой.

   И кто же?

   Вторая рука!

   Не поняла.

   Как вам сирым такое понять?

   Вы у нас, я смотрю, стали слишком умный, — обиделась супруга.

   Вторсырье я теперь. Отбросы общества. Ненужный элемент.

   А ты чего хотел? Думал, позовут министром? У них тоже есть дети. Родиться надо было раньше. Завтракать будешь?

   Нет, — Люмин встал и направился к дивану.

   Тебе Саня Титов вчера вечером звонил. Помнишь такого? Вместе по бабам ходили, — Федор помнил не только это, но, естественно, промолчал, — Они переезжают под Одессу. Умерла теща и оставила им огромный дом у самого моря и около десятка гектар земли. Теперь   фермерствовать будет да летом на квартирантах наживаться. Квартиру здесь оставляет дочери. Он работает в порту каким-то завскладом. Что-то с рыбой связано. Я точно не поняла. Тебе хочет передать свое место. Говорит, работать можно, только холодно, — тараторила без умолку жена, — Ждет тебя в пятницу к шестнадцати часам. Со своим начальством хочет познакомить. Как он выразился, - Передать тебя из рук в руки». Сказал еще, чтобы ты взял с собой литр хорошей водки и с десяток бутылок пива. Да белье чистое прихватил. В сауну пойдете. Буд-то без этого всего и решить ничего нельзя. Что ж это за баня такая, если столько алкоголя нужно? Не забудьте и девочек с собой взять, — съязвила она,    — Будет кому спину потереть. Слышишь меня или оглох совсем? Как-то реагируй. А то подумаю,  что помер.

   Не дождешься такой радости! — прорычал Федор.

   Да что я распинаюсь? Главное, для кого? Позвони ему и все выясни сам.

   Она долго молчала, брякая чем-то на кухне. Федор уже начал засыпать.

   С кем же ты вчера так нализался? — торчащая в сердце заноза не давала ей покоя, — На радостях не меньше литра, наверное, в себя влил? Из-за ста грамм ведь не станешь губы марать.

   Жена много еще чего говорила, но Федор Степанович не слушал ее бред, пребывая в блаженной дреме. Зачем забивать голову дурной информацией, тем более с утра. Толку никакого, только настроение испортишь.

   Проснулся Люмин в два часа бодрый и веселый. Вышел на кухню. Невыносимо хотелось есть. Супруга за столом лепила пельмени.

   Людмила, что у нас сегодня на обед? — спросил он, потягиваясь, — Жрать хочется. Желудок начал самоперевариваться, — Федор сел за стол, — Ну и доложи, только без суеты и все по порядку, что ты сегодня сделала полезного? Могу ли я гордиться тобой или хотя бы брать пример.

   Приготовила обед, пока вы с похмелья спали, сходила в магазин, тебе взяла хлеба, две бутылки водки, колбасы килограмм, три банки рыбных консервов, бутылку минеральной воды, зелень, котлет нажарила, собрала пакет с чистым бельем и банными принадлежностями. Пиво уж сами соизвольте купить. И так все руки оборвала. Напоминаю, что вы должны позвонить Титову, а завтра быть в бане. Это хоть отложилось в голове мудрого человека?! Или мозги давно пропиты?

   Вечером позвоню. Его рабочего телефона у меня нет. Сейчас поем и пойдем одевать меня в second handе. Под Сталлоне. Я похож на  него?

   Вылитый брат-близнец! Те же дряблые мышцы и живот до колен. Я когда тебя вижу, пугаться начинаю. Сразу мысли в голову лезут: а с кем я сегодня сплю, с тобой или со Сталлоне. От этого даже давление повышается. Не обольщайся, — жена злорадно улыбнулась, — ты похож на Вини Пуха, как две капли воды: маленький, пузатый и кривоногий. И голос такой же  гнусный.

   Вы у нас тоже Пьеха, только из Хурхуяровки, — обиделся Федор, — Давай уже есть и пошли.

   Все Пьехи теперь в саунах, а по домам сидят Золушки. Они обязаны стирать, жрать готовить, штопать, еще детей рожать, воспитывать их и выводить в люди, делать всю черную работу, да встречать вас милых в блевотине и помаде с радостной улыбкой на лице! А как же, кормилец в дом вернулся! — надула Людмила губы.

   Ну, хватит! — цыкнул муж, — Завела пластинку! Ее перевернуть нельзя? Ты знаешь, где этот магазин? Клименко сказал, что недалеко.

   Клименко, это кто? Не дачник ли с шестого этажа, не тот ли, кто Родину защищал на продовольственных складах, кто все тоннами пер в дом, объедая офицеров и матросов. Он, что ли? В свое время за дармовой спирт и тушенку он дачу себе отгрохал, машину купил.  Теперь, как порядочный, зелень городу поставляет и на этом имеет ежегодно десятки тысяч. Не каждый может дочери купить четырехкомнатную квартиру в центре Киева. Если его хорошенько тряхнуть, то он потянет на расстрельную статью. Вот значит, с кем вы вчера так напились? На шару он это дело любит. Этот Клименко не предлагал тебе ему на даче вскопать?! А что? Накормит, да еще и бутылку поставит. Ты не стесняйся, соглашайся. Не велика, чай, шишка! Всего лишь командир дивизии!

   Ты о людях когда-нибудь говоришь хорошее? У всех рыло в пуху, одна ты у нас святая!

   А ты как хочешь? В капитализме, небось, живем.  Сам сказал. И выразился красиво: в эпоху «Second Hand». В наше время и в институтах учиться не надо. Пошел в переход, купил диплом, стал начальником. Деньги решают все!  А ты со своей академией будешь копать огороды таким, как Клименко. И не дуй мне тут губы. Я все правильно говорю. Хорошо хоть друзья иногда вспоминают. А то бы у богатых собак сторожил и еще за них гавкал! Да и что ты можешь со своим флотом? Равняйсь — отставить! Теперь это никому не нужно. Поел? Пошли в твой магазин. Он у нас в доме находится. Мимо него сотни раз проходишь. Глаза иногда полезно от земли отрывать, а не всяких Клименко слушать!

   Ушат грязи с желчью ты успешно на всех    вылила.

   Пошли уже. Ты одевайся, я тебя во дворе подожду.

   Через час Федор нес два огромных баула с одеждой, источающей запах чужих тел. Теперь он был экипирован с головы до ног и ему не страшны ни зной, ни холода. По этому случаю в ближайшем кафе Люмин даже выпил стакан водки. Обмыть покупку не  грех.

   Вечером он позвонил Титову.

   В пятницу парились в сауне. Разумеется с девочками. Как без них! А через две недели Федор заведовал складом свежемороженой рыбы. Это и правда лучше, чем сторожить дом у имущих или срывать шапки с прохожих. Эпохи меняются и надо к ним приспосабливаться. Ползущий вниз вершины не увидит. В конце концов, не всем же быть космонавтами или певцами.

   Каждый счастлив по-своему!